Я не могу это знать.
Меня и самого обуяли сомнения: неужели я оставлю её здесь? Среди бездны разврата и порока? Да-да, я в курсе, что изъясняюсь как монах-иезуит. А вы поживите с моё в этой клоаке – за мгновение научитесь целомудрию. В голове одна мысль жрёт другую. Вот выберусь отсюда и для реабилитации на три месяца уеду в монастырь на Валдай. Или не уеду. Я наплёл Жанне про секс с Викой, но не удивлюсь, если просто физически не смогу больше видеть голых женщин… Сорвусь, побегу со всех ног, когда одна из них протянет ко мне руку. Расписываю сейчас, растекаюсь словами по бумаге, опасаясь спросить себя открыто – отчего я не беру с собой Жанну? Только ли потому, что меня ждёт в Москве Вика? Конечно же, нет. Я полгода как пропал без вести, она небось нашла себе другого ухажёра, милиция вяло и безрезультатно расследует дело о моём исчезновении. Так и что с Жанной? Пожалуй, мы оба понимаем: ей нет места в моём мире. Хотя я немножко верю, у нас в постели вполне получится. Наверняка пройдёт время – и я снова захочу женщин. В наличии двойной плюс – она девственница (о, мамочка гордилась бы моим выбором!) и одновременно искушена в любви. Но как сложится наша жизнь? Да простит меня Жанна за сравнение (к счастью, она этого не слышит), вывезти её в наш мир – всё равно что пригласить папуаску из людоедского племени на презентацию магазина Apple в Нью-Йорк. Она вообще ничего не знает о Москве. Для неё норма дать первому попавшемуся парню, что предложил прыгнуть в койку или сделать минет за огурчик в супермаркете. Понятие верности в мире порно отсутствует, невесту традиционно имеют все гости на свадьбе, жена впоследствии открыто трахается с друзьями мужа, а муж при жене ласкает всех подруг, чирлидерш и нянек скопом. Кончится тем, что в один прекрасный день я застану суженую под мощным торсом сантехника, просто потому, что так положено расплачиваться за ремонт унитаза, она не почувствует никакой вины… Да, я очень привязался к Жанне – но, по-моему, ей лучше остаться здесь. Девушка мира порно подобна редкому зверю, занесённому в Красную книгу… Запри дикое животное в зоопарке, и оно за считаные месяцы погибнет от тоски в неволе. И верно – какой смысл жить, если нет возможности приобрести за час любви понравившуюся вещь? Я не спорю, секс в обмен на дизайнерские сумочки, айфоны, автомобили и многое другое активно практикуется и в нашем мире, но в России это хотя бы не так уж откровенно. Кстати, я ещё не видел ни одного порнофильма, где девушка дала бы за айфон. Да. Порно отражает сказочную жизнь, а не суровый реализм.
Пожалуйста, прости меня, Жанна. Я уйду один.
Я спросил её, задумавшись по дороге (этот вопрос мучил меня достаточно давно): а почему здесь доминируют голодные женщины? Существует ведь разное порно. С соблазнением бедных невинных девиц, принуждением к сексу фальшивых школьниц, унижением, постановочным изнасилованием, наконец. Куда делись все брутальные самцы, срывающие трусички с трепещущих бёдер перепуганных блондиночек-ангелов? Почему на тротуарах пасутся сплошь озабоченные самки? И тогда я наконец-то познал истину. Оказывается, в мире порно есть ДВА города, точнее – даже две страны. В Секс-Сити и окрестных поселениях (включая далёкие монастыри) почти безраздельно властвуют нимфоманки, а в горной республике Секс-Лэнд – роковые мачо. Государства пребывают в состоянии вечной войны и обвиняют друг друга во всех мыслимых и немыслимых грехах. Случается, и туда, и сюда проникают перебежчики, выступают на телевидении (редкие пятиминутные новости в перерывах между трансляциями порнофильмов) и рассказывают о страшных ужасах, творящихся в сопредельном городе. Одни – о кончине юного студента в очках, затраханного до смерти озверевшими нимфоманками, другие – о невинной школьнице-розочке, подвергшейся чудовищному надругательству взвода солдат, футбольной команды и оркестра одновременно. Люди у экранов ужасаются, ахают, а иногда и откровенно завидуют потерпевшим. Знаете, я временами поражаюсь сходству мира порно с нашим. Да, вам это кажется гротеском, дикой эротической сказкой. Но разве мы не живём так, что нас трахают все, кто только может? И начальство на работе, и правительство, и дикторы в телевизоре? Так, что-то я ударился в ненужную философию.
Стало быть, мы с Жанной шли – и скоро пришли по адресу.
Особый район. Тут в качестве еженощных ритуалов устраиваются оргии, некоторые – полнейший жесткач. В частности – reverse gangbang, это когда на одного мужика двадцать женщин. Думаю, самцы загибаются, поскольку, как я помню по Земле, в каждой серии фигурирует новый мужик. В фаворе квартала самые разнообразные групповухи. Свингеры, балы под масками, моряки, ну и далее, по списку. Знаете, дико опасное место. Туда даже опытные ловеласы Секс-Сити (да, есть и такие, в основном перебежчики из Секс-Лэнда) не суются – кладбище братских могил на окраине района красноречиво расскажет вам о многом. Но, увы, только здесь можно достать нужные нам для возвращения вещи. Ведь где массовое скопление народа, там лучше процветает торговля, менеджеру ли не знать. Оплата, естественно, натурой… Сначала мы зашли в лавчонку при свингерском клубе, выбрали пепел. Прах мужчины, попавшего сюда из «иного мира», заверила нас хозяйка сего мутного магазинчика, продававшая мощи в качестве афродизиака. Меня аж передёрнуло – так вот какая участь ожидает моё тело, если ему предстоит остаться в царстве порно! Я был бы сожжён, разобран на сувениры, и мой пепел втирали бы в… Давайте умолчим куда. Когда я расплачивался с хозяйкой в соседней комнате на бархатной кровати, постучалась голая сестра-близнец, как бы случайно, ну, а тут, извините, не принято отказываться от «амур де труа», это вызовет подозрения. Затем (снова будто невзначай) заглянула кузина, а вот на двоюродной тёте, ненароком вышедшей из душа без полотенца, я сломался: попросился в туалет и трусливо сбежал… Гель, сделанный из загустевших слёз девственниц (в ларьке соседнего переулочка), тоже обошёлся недёшево, владелица артефакта оказалась сторонницей маркиза де Сада: меня щипали до синяков, пять раз сильно ударили плёткой, загнали одну иголку под ноготь и всерьёз пригрозили задушить. Я всё стерпел без стонов – главное, чтоб не заставили трахаться. Ну и, наконец, косточка монахини. Последний артефакт стоил безумно дорого, ведь дикая лесная монахиня – мощный зверь, просто так не дастся. Эти бестии умерщвляют сборщиков бананов, нападая толпой в джунглях и изнуряя сексом до погибели, но сами почти бессмертны. Именно что ПОЧТИ. Я восхищаюсь безымянным героем: человек, залюбивший голодного хищника в рясе до летального исхода, должен быть полубогом с магической потенцией. В награду храбрец получил ценный скелет: разменяв его по косточкам на еду, можно припеваючи жить лет сорок. За высушенную фалангу пальца потребовали reverse gangbang. Этого я и боялся. После оплаты пепла я был не в кондиции, и моё возвращение домой могло бы сорваться, не обладай я навыками менеджера по продажам, умеющего работать с самыми придирчивыми клиентами. Не скрою, начал я вяловато, и клиентки, обвиняя в недобросовестной рекламе, уже угрожали отказаться от моего товара ввиду его несвежести. Однако дальше я организовал процесс замечательно: разделил девиц на пары, в итоге каждая увлеклась подругой, а я в это время самозабвенно сачковал.
Ну, вот и финал.
Артефакты получены, и мне пора на встречу с Жанной. Наше последнее свидание. Если честно, я ощущаю лёгкую грусть. Но что тут поделаешь. Судьба».
…Человек ставит точку. Он поднимается, берёт тетрадь, кладёт в объёмистую сумку, забрасывает её на плечо и выходит из подвала, держа в руке единственный уцелевший огарок свечи. Как обычно, за ним следят по видеокамере – наблюдатель тоже приходит в движение. Он быстро выключает монитор, взволнованно оглядывается. Что-то шепчет. Зрители, как обычно, не видят лица: оно скрыто мраком, камера фиксирует крупным планом лишь раздвинувшиеся в улыбке губы. Нахлобучив на лоб шляпу, человек исчезает за дверью, – камера не оставляет его, снимает со спины. Мы видим, как незнакомец садится в чёрный автомобиль у белого особняка, поворачивает ключ, заводя мотор, – машина срывается с места. Камера перемещается к дому Великой Праматери в болотах квартала любительского порно. Следующие пятнадцать минут зритель слышит лишь кваканье лягушек и начинает недоумевать. Внезапно у порога появляется наблюдатель (видимо, оставил автомобиль где-то во дворах). Он стучит в дверь. Слепая сразу открывает ему. Видно, как она ощупывает рукой его лицо и улыбается. Незнакомца жестом приглашают зайти. Он исчезает в хижине.
Лёгкое затемнение.
Ещё через полтора часа к домику, следуя тем же извилистым переулком, подходят две фигурки – зритель угадывает в них Олега и Жанну. Они также пропадают внутри. Надолго. Зритель начинает засыпать. Неожиданно окна дома вспыхивают ярко-зелёным светом. Сквозь разбитые стёкла вырывается голубое пламя. Слышны крики. Жалобный стон. Грохот и рычание. Следует оглушительный взрыв.
Лёгкое затемнение.
Ещё через полтора часа к домику, следуя тем же извилистым переулком, подходят две фигурки – зритель угадывает в них Олега и Жанну. Они также пропадают внутри. Надолго. Зритель начинает засыпать. Неожиданно окна дома вспыхивают ярко-зелёным светом. Сквозь разбитые стёкла вырывается голубое пламя. Слышны крики. Жалобный стон. Грохот и рычание. Следует оглушительный взрыв.
Обрыв плёнки.
Глава 11 Аромат смерти
(Лима, северный пригород, 21 октября 1931 года)
…Сначала они ехали на автомобиле. Затем пересели на телегу, запряжённую горбатыми коровами, – вчерашний дождь превратил дорогу в болото, колёса тонули в грязи. «Это, выходит, Энрике не меньше двух часов каждый день на работу добирается, – запоздало догадался Михаил, подпрыгивая на ухабах. – И живёт небось хуже собаки. Удивительно, как тут ещё революцию не сделали. У нас вон тоже на балах танцевали, аудиенции у государя, омары «термидор» в трактире Устинова по десять рубликов порция, поездки в Париж, отдых на водах Баден-Бадена. А потом палят усадьбы, «бар на вилы», офицеров бросают живьём в прорубь. Эх!» Ему вновь стало невыносимо грустно. Множество друзей Михаила, приехав в Японию, сначала даже не хотели распаковывать чемоданы: «Скоро большевиков погонят обратно». Ага, он здесь почти десять лет. И, наверное, на всю жизнь. Мартинес обернулся в сторону Энрике. Тёмное лицо индейца не выражало ничего – тот просто смотрел в сумерки, словно мог там что-нибудь увидеть.
– Осторожно, сеньор, – предупредил уборщик, не оглядываясь. – Сейчас будет колдобина.
Телегу тряхнуло так (зубы пассажиров звучно клацнули в темноте), что Михаил убедился: колдобина точно где-то тут. Они поднимались в горный посёлок Корпус Кристи, к северу от Лимы. «Всё-таки сколько сходства, – размышлял Михаил. – Назвали деревеньку «Тело Христово». Для русского уха странновато звучит, хотя мало ли в России таких сёл – Рождественское, Богоявленское, Боголюбское, Апостольское, у нас под Хабаровском даже Иерусалимское есть… Его, говорят, в колхоз Сталина переименовали. А тут – Тело Христово, Святой Крест, Святой Спаситель. Фанатично, но, видимо, народу нравится. Правда, не верю я в такое благочестие. У нас вон тоже сначала народ-богоносец, посты да молитвы, а потом всюду церкви пачками жгли».
– Приехали, эль капитано.
Михаил легко спрыгнул с телеги, ноги утонули в чём-то мягком. Он посмотрел вниз и выматерился по-русски. Конечно же, кто бы сомневался. Отличного качества навоз.
– Осторожнее, сеньор Мартинес, – усмехнулся Энрике. – Мы слишком бедно живём.
Он взял Михаила под руку и включил карманный фонарь. Минуты две они брели среди хижин, шлёпая по лужам, с помощью луча света стараясь избегать коровьих лепёшек. Наконец оба вышли к обрыву, и уборщик жестом остановил капитана. Он направил фонарь ввысь – Мигель вздрогнул. Они стояли у ствола старого толстого дерева: спутавшиеся узловатые корни походили на измученные артритом пальцы старухи. Вверху шумели чёрные листья. Уже знакомый сладковатый запах был так силён, что у Мигеля закружилась голова. Капитан взял заботливо протянутый платок и зажал нос.
– Амазонская магнолия, – спокойно сказал Энрике. – В основном встречается в лесах на севере, но кое-где её сажают и в городах: просто для декораций. Знаете таких рыбок, как пираньи, сеньор? Ах, ну да, все знают. Они в считаные секунды до костей обгладывают быка, рискнувшего переплыть реку. Но стоит пересадить их в домашний аквариум, они полностью утрачивают кровожадность, и можно без страха опускать в воду пальцы… Рыбки с острыми, как иглы, зубами вкушают лишь безобидный магазинный корм. Это дерево растёт в глубине дождевых лесов, а в Амазонии даже днём темно, хоть глаз выколи, поскольку кроны деревьев сплетаются, не пропуская света. У их корней всегда находят множество мёртвых насекомых, лягушек, мелких змей и даже зверьков. Бедных существ оглушает, а затем отравляет сильный аромат цветов. Моя бабушка рассказывала, что магнолия питается ими. Она так охотится – убивает живые создания и высасывает из мертвецов соки. Смотрите под ноги, сеньор.
Пятно света от фонарика опустилось ниже.
Мигель отпрянул. Корни дерева были покрыты сотнями трупиков – мышей, пауков, мелких птичек, лесных тараканов. Они умирали – и продолжали упорно ползти к дереву, привлечённые дивным ароматом прекрасных, но ядовитых цветов.
– Вот видите, – продолжил Энрике, ничуть не удивлённый его реакцией. – Ну, в городе деревья утрачивают свою фатальность и пахнут куда слабее. В общем, посадить амазонскую магнолию у Плаза де Майор – всё равно что кота кастрировать: выглядит так же, а возможностей намного меньше. Но это не самое главное. Почему никто из вас, кабальерос, не учёл эту особенность при осмотре кукол, оставленных злодеем на центральных улицах? Да, риторический вопрос. Вы иностранец, а начальство не слишком-то увлечено индейской культурой. Я маленький человек и официально верую в Господа нашего Спасителя Иисуса Христа вкупе с пресвятой Пречистой Девой Марией. Однако до того, как священники пришли на нашу землю, у нас, кечуа, было своё государство – Тивантинсуйю. Пока не явились белые боги на страшных лошадях и не уничтожили его.
Михаил почувствовал капитальное раздражение.
Тащиться сюда хрен знает сколько на автомобиле и телеге, чтобы получить от уборщика краткую ботаническую экскурсию вкупе с лекцией об истории государства инков в Перу? Оно явно того не стоило. Насчёт магнолии-«охотницы» ему и без того отлично известно, а про инков, при желании, он и сам расскажет ничуть не хуже. Кажется, Тивантинсуйю основали в XII веке, страна простиралась от Чили до Колумбии, самая мощная империя в Южной Америке, ничуть не уступающая ацтекам в Теночтитлане, богаче всех стран Европы, вместе взятых. В 1532 году её играючи захватил испанский конкистадор Франсиско Писарро, – в сражении под городом Кахамарка он разгромил армию инков, уничтожив семь тысяч индейских воинов. В отряде пришельца числилось всего двести человек, и он не потерял в этой битве ни одного солдата. Нереально? Да бросьте. У испанцев имелись четыре пушки и двенадцать аркебуз, их залпы, вид огня с дымом, разорванные в клочья тела посеяли страшную панику среди индейцев. Атака же конного отряда с закованными в латы рыцарями, на невиданных до этого лошадях (чудовищные для инков существа, коих они сочли монстрами из морской глубины), завершила поражение. Двести человек поставили на колени государство с десятью миллионами жителей, – возможно ли такое в принципе? Оказалось, что да. Император инков Атауальпа сдался в плен и пообещал заплатить Писарро выкуп: наполнить до потолка одну комнату в своей тюрьме золотом, а две другие – серебром. Три месяца индейцы с утра до ночи собирали золото по всему государству и ещё месяц переплавляли его в слитки… в современном исчислении это около шести тонн. Но едва только Писарро получил презренный металл, он отправил драгоценный груз на кораблях в Санто-Доминго и Севилью (лично королю Испании причиталась пятая часть всех денег – своеобразный «налог на прибыль»), и дикое количество золота вызвало в Европе небывалую инфляцию. Писарро не сдержал своего слова – пленного императора Атауальпу обвинили в подготовке заговора и приговорили к сожжению. Конкистадор, словно издеваясь, милостиво заменил мучительную казнь на удушение гарротой: ошейником, завинчивающимся сзади.
Историческая лекция за секунду пронеслась в мозгу Мигеля.
– Спасибо, дорогой Энрике, я слышал насчёт инков, – сказал он, деликатно подавляя зевок. – Давай не станем углубляться в прошлое, лучше расскажи мне относительно вот этого растения перед нами. Какое отношение оно в принципе может иметь к Художнику?
Энрике с улыбкой покачал головой:
– Наберитесь терпения, сеньор.
Он достал из кармана пачку сигарет, предложил Михаилу. Тот кивнул – отказ мог обидеть индейца. Чиркнул спичкой, оба закурили. Дым слегка перебил сладковатый запах магнолии. Взошла луна, и дерево в её свете казалось ещё страшнее и причудливее: словно из чащоб сказок братьев Гримм, оно будто тянулось сухими искривлёнными ветвями к лицам двух мужчин, смотрящих на него. Михаил поперхнулся и закашлялся.
– Все знают про инка Атауальпу, – произнёс Энрике. – И про комнату с золотом, которую тот наполнил доверху для вероломных испанцев. Однако сейчас многие забыли: Атауальпа не был законным правителем Тивантинсуйю. Предыдущий император Уайна-Капак честно разделил своё государство между сыновьями, отдав юг с городом Куско Уаскару, а север с Кахамаркой – Атауальпе. Но Атауальпа захотел стать единоличным властителем земель инков. Он начал кровавую распрю с Уаскаром и воевал с ним три года… Никто не мог одержать верх, солдаты обоих братьев выбились из сил, как вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё изменилось… Армия Уаскара исчезла, буквально испарилась в воздухе, Атауальпа вступил в столицу, зверски убил своего брата, но триумф был недолгим – через год он сам пал от рук испанцев. Писарро возвёл на трон государства подростка – Манку Инку Юнпаки. Он уверовал, что мальчик послужит куколкой-марионеткой для испанской короны, станет смотреть ему в рот и передавать столько золота, сколько будет нужно. Франсиско не рискнул сам короноваться императором – ведь испанцев было двести человек, а инков – тысячи тысяч. Новый монарх поначалу подчинялся Писарро, однако через два года выяснилось, что мальчик – отличный актёр, лишь притворившийся другом оккупантов. Манка возглавил восстание против испанцев, командуя стотысячной армией, – хотя, как клялись конкистадоры, во всей Тивантинсуйю нельзя было сыскать и пятисот хорошо вооружённых воинов. Столицу инков Куско подожгли с четырёх концов, очень скоро испанцев окружили на центральной площади. Писарро указывал: лучники и копейщики, пришедшие на помощь Манке, не говорили ни на каком языке, – они всегда молчали, даже не разжимали губ. Эти воины без труда уничтожили армию самого Писарро в сражении при Ольянтайтамбо, обратив в бегство их союзников-индейцев. Казалось, для конкистадоров нет спасенья: осталось семьсот человек против ста тысяч… Но вдруг фортуна вновь поворачивается лицом к испанцам. Происходит чудо из чудес. Вскоре после победы у Ольянтайтамбо испанцы ночью выходят из Куско, внезапно нападают на Манку… и выигрывают сражение! Император инков бежит в горы. Свидетели клялись – врата Куско покинули пятьсот рыцарей и каждый неведомым путём превратился ещё в десять человек: испанцы внезапно стали скопищем непобедимых призраков. Удивительно, но спустя краткое время удача снова изменила баловню судьбы Писарро – он был наголову разгромлен другим конкистадором, Диего де Альмагро, штурмом взявшим ослабленный город. Поражает, не правда ли? Начиная от инка Атауальпы, в нашей истории действует одна и та же схема: некоей личности буквально на ровном месте сопутствует небывалое везение. Однако спустя год, месяц, а то и несколько жалких дней фортуна отворачивается, и счастливчик падает с высоты своего величия, разбиваясь вдребезги. Самое интересное, доля Диего де Альмагро тоже оказалась горька: его обезглавили в Куско. А через три года в ходе заговора погиб сам знаменитый конкистадор Франсиско Писарро. Круг замкнулся.