Поблагодарив Валечку, я поехала домой. Сейчас спокойно приму душ, потом положу на тарелку вкусного, утащу еду наверх, плюхнусь в кровать и займусь чтением. Впрочем, может, лучше посмотреть кино? Купила недавно пару фильмов.
Предвкушая тихие радости, я доехала до нашего коттеджа и застонала от глубокого разочарования: во дворе стояли две новенькие, блестящие иномарки – джип и низкая, совершенно непригодная для российских дорог спортивная машина. К нам заявились гости – прощай, ужин в халате!
В самом мрачном расположении духа я вышла из «Пежо» и обозлилась еще больше, увидев, что джип нагло раскорячился, заняв два парковочных места. Старательно повторяя про себя: «Спокойствие, только спокойствие», я пошла в дом, пытаясь на ходу заниматься аутотренингом.
«Дашута, не нервничай, – уговаривала я себя. – Дело не так плохо! Номера у машин московские, следовательно, гости не намерены поселиться у нас на пару лет. У моих знакомых таких вульгарно дорогих автомобилей нет – скорей всего, к Зайке прибыли коллеги с телевидения: представители шоу-бизнеса обожают пускать пыль в глаза и готовы голодать, но раскатывать на выпендрежных машинах».
Неожиданно ко мне вернулось отличное настроение. Сейчас поздороваюсь с приятелями Ольги и спокойно уйду в спальню.
Руки потянули тяжелую дверь, нос ощутил тошнотворный запах духов, которые следовало назвать «Аромат тухлого кролика», глаза увидели собачью стаю, собравшуюся в прихожей в поисках воздуха.
– Только не говорите, что к нам пожаловали Донские! – трагическим шепотом воскликнула я.
Хучик мрачно чихнул, и тут до меня долетело вульгарное сопрано женщины, чье детство явно прошло не в аристократических гостиных:
– Там, кажется, Дашуля вернулась!
Не успела я навесить на лицо фальшиво-приветливое выражение, как в холл выскочила, покачиваясь на угрожающих каблучищах, Лада. Сегодня на прорабше красовалась ярко-красная кофточка-стрейч с декольте, почти полностью обнажавшим слишком приподнятую грудь, бедра обтягивали розовые брючки, украшенные надписью «Dior».
– Дашута, – взвизгнула Лада и, прежде чем я успела пошевелиться, кинулась ко мне с объятиями, – смотри, что Витя подарил! Классная штука? Супер?
Слегка кривые пальцы Лады, заканчивающиеся длинными гелевыми ногтями, завертели перед моим носом крест, висевший на толстой цепочке.
Я оглядела украшение. Не сочтите меня за снобку или завистницу: я, как все женщины, очень люблю цацки и принадлежу к той категории счастливиц, которые могут себе позволить новое колечко или сережки. Но неуклонно соблюдаю неписаное правило: брильянты надо надевать вечером под соответствующий наряд. Особа, отправившаяся в десять утра на рынок за картошкой в пудовом алмазном колье, вызывает усмешку. А еще мне кажется, что крест – это не ювелирное украшение, не следует усыпать его каменьями и жемчугами.
– Ну, супер? – подпрыгивала Лада. – Скажи, как подруга, шикарно? Витька столько денег отдал!
– Замечательная вещь, – покривила я душой, – тебе идет.
Лада шумно выдохнула и заметила:
— Знаешь, почему он крестик купил?
– У вас какая-то дата?
Лада хмыкнула:
– Нет. Просто вчера я в машине трусики нашла. Женские! Не свои! Ну и устроила разбор полетов. Конечно, Витя красавец. На него все вешаются, любая к нему в койку прыгнет. Только он мой! Пусть попробуют, гадины! Кислотой оболью! Глаза выцарапаю, со свету сживу!
Шея и щеки Лады покраснели, грубо накрашенные глаза наполнились слезами.
– Он мой, – перешла она на шепот. – Сволочь! Вечно таскается невесть где, телефон отключает, врет…
Мне снова стало жаль Донскую. Похоже, она и правда любит своего павлина. Лада старше Вити, и зря женщина пытается казаться моложе. Открытая шея выдает возраст, а подчеркнуто сексуальная одежда делает тетку вульгарной. Ладе следует сменить прическу, состричь сожженные перекисью волосы, вернуть себе естественный колор шатенки, убрать все силиконовые части, надеть спокойную одежду без сверкающих стразов и сказать самой себе: «Первая молодость прошла, теперь наступила вторая. И если моего партнера привлекает лишь дама щенячьего возраста, то пусть катится на все четыре стороны. Унизительно корчить из себя малолетку, чтобы удержать парня. Не желает жить со мной – дверь открыта».
Самое интересное, что женщины, рассуждающие подобным образом, как правило, окружены кавалерами, а несчастная баба, всеми способами цепляющаяся за партнера, непременно остается одна. Ну какие перспективы у Лады? Новые имплантаты? Липосакция? Ботокс? Можно каждый месяц подрезать лишнюю кожу, но ведь взгляд не натянешь! Если нет внутри огня, то никакие омолаживающие процедуры не помогут. А у Лады взор загнанной кошки, на дне глаз плещется нечто нехорошее. Так темное озеро кажется издалека красивым, а подойдешь поближе, наклонишься и отшатнешься: болото с гнилой водой.
– Постоянно волосы черные у него на рубашке нахожу, – сжимая мое плечо, шептала Донская, – и духами пахнет дурацкими – ландыш, фиалка… Ну за что мне это, Дашут? Из грязи вытащила, одела, обула, отмыла, с матерью его, змеей подколодной, подружиться пыталась, да толку! Меня все ненавидят, все! Даже родная сестра Лиля. Стройкомпания-то ей принадлежит! Не забывает намекнуть, что из милости держит, а знаешь почему? У нее муж козел, старый пердун, импотент, вот она на Витьку глаз и положила. Только моему мужу старухи не нужны. Соображаешь, как живу? Кругом одни свиные рыла, пашу словно лошадь, все в семью, в дом, в бизнес сестры, в детей, в Витю, а они… Эх! Представляешь, даже с днем рождения не поздравил!
– Мы идем мой дом смотреть? – загудел Тема из коридора:
– Надо кроссовки надеть, – сказала Маня.
– Там грязно? – удивилась Зайка. – Не люблю спортивные башмаки.
– Почему? – вклинился в беседу Витя.
– Я в них похожа на утку, – хихикнула Ольга, – на толстое водоплавающее на целлюлитных лапках.
Виталий засмеялся:
– Для начала – у птиц не случается целлюлита. А вы больше напоминаете лебедя. Впрочем, нет, если пользоваться образами из животного мира, скорей грациозную серну.
По щекам Лады потекли слезы.
– Сейчас убью ее, – впав в почти невменяемое состояние, простонала она.
Я быстро вытащила платок, сунула его прорабше и шепнула:
– Спокойно. Зайка не представляет никакой опасности, она до потери пульса любит Кешу. Ничего твой Витя сейчас плохого не сделал, просто отпустил дежурный комплимент. Возьми себя в руки, не демонстрируй слабость перед посторонними.
Лада прижалась ко мне:
– Господи! Спасибо, Дашуль! Послал господь наконец-то настоящую подругу.
Я вздрогнула. Совсем не собиралась поддерживать с прорабшей приятельские отношения, просто по-человечески пожалела ее. Но, видно, жизнь у Лады совсем не сладкая, раз обычное сочувствие вызвало у тетки прилив бурной нежности ко мне.
Глава 17
Внутри особняк выглядел мрачно, в комнатах пахло сыростью, несколько чумазых рабочих бродили по помещению с какими-то трубами в руках.
– Они иностранцы? – вдруг поинтересовалась Машка.
Витя кивнул и, поманив Тему, исчез, Лада и Зайка пошли за мужчинами.
– Как думаешь, откуда мастера? – спросила Маруська. – Чумазые, как черти.
– На стройке трудно быть чистым, – ответила я.
– Гюнтер носил белый комбинезон, – напомнила Маня. – Ну, тот, что нам в Ложкине камин делал.
– Гюнтер немец, отсюда и белоснежная спецодежда.
– Ладно, выясним, – кивнула Маруська и, повернувшись к рабочим, произнесла фразу на французском. – Хм, не понимают. Хау ду ю ду? Снова не реагируют. Муся, ты немецкий помнишь?
– Смутно, – призналась я, – надо бы почитать книги на языке Гёте, чтобы освежить лексику. Давай теперь я попытаюсь. Может, немного по-русски разбирают? Добрый день. Вы кто?
– Та из Кочетавки, – равнодушно ответил один строитель.
– Это в какой стране находится? – задумчиво спросила Маня.
– Та в… – завел было работяга, но тут же получил пинок от своего собрата и замолчал.
– Италианцы мы, – на вполне сносном русском ответил тот, кто только что пихал мастера, – с Риму приехали до вас. Нам денег треба, дома с працованием беда.
– А ваш коллега про какую-то Кочетавку говорил, – напомнила Маня.
Работяга кашлянул.
– Та уж правильно. Кочетавка завсегда итали-анским городом була, близенько от Риму стоит. Мы тама усе кто штукатуры, кто плиточники. Бачьте, яка хороша труба! Ща мы ее…
– Петро, – всунулась в комнату бабенка в криво завязанном платке, – зараз воды немае! Шукай…
– Че разгалделася? – недовольно ответил рабочий. – Всполошилася, чисто на майдане. Гэть отсюдова!
Баба, испуганно ойкнув, испарилась.
– Значит, итальянцы… – сдерживая ухмылку, протянула я. – Вас зовут Петро, женщина, наверное, Гарпина, а второй, с трубой, Грицко?
– Та ни, – замахал грязными руками строитель, – в паспорте у меня Питер записано, а это жинка так, по-простому обратилася.
– Вы абсолютно не похожи на итальянцев, разговариваете на суржике[6], – подвела я итог.
Питер почесал всклоченную голову:
– Лады, придется правду говорити.
– Правильно, – кивнула я, – лучше не лгать.
– Мы италианцы.
– Да ну?
– Святой крест, с под Риму. Тильки нам Виталий Николаевич запретили хозяевам истину балакать. Могет не понравиться.
Маня вытаращила глаза, а я расстегнула сумочку, вынула купюру и помахала перед парнем.
– Начинай, голубчик! Питер ловко сцапал «гонорар».
– Наши дед с бабкой в войну с итальянцами удрапали. Муссолини с Гитлером корешился, ну и пришли солдаты в Кочетавку. Дедок смекнул, что войне не один год идти, и подался к чужим. Они с бабкой потом бежали, под Римом поселилися, дом построили, дитев нарожали, место Кочетавкой назвали, в нее потом и другие эмигранты прибилися. У нас дома украинский в ходу, с работой в Италии плохо, да и недолюбливают нас, до сих пор за чужих держат. Спасибо Виталий Николаевич к себе пригласили, тильки они велели особливо правду не трепать. Оно конечно, мы сами ниче дурного не напортачили, но русским людям, мабуть, неприятно, за предателев почитают. Вы уж меня не выдавайте. Работаем на совесть, по-итальянски. Самогонку не дуем. Сухой закон! Зараз напрацуем шикарно!
Мне стало стыдно. Ну почему сразу заподозрила Донского в обмане? Питер на самом деле гражданин Италии. Впрочем, и наши-то украинцы теперь не наши, только жителей, как нынче принято говорить, ближнего зарубежья за настоящих иностранцев никто не считает. И ведь я очень хорошо наслышана о коллизиях, как та, что случилась с предками Питера. Многие бандеровцы, к примеру, осели в Канаде, у них там свой тесный мир: школы, поликлиники, бизнес. Потомки беглых советских граждан плохо ассимилировались, практически не овладели чужими языками, обитают в своем кругу. Нет, встречаются и такие, которые напрочь забыли о корнях, про славянское происхождение напоминают лишь фамилии, переиначенные на местный лад, Petroff или Nikolaeff. Но таких, как Питер, тоже по миру хватает.
Посчитав ситуацию исчерпанной, гастарбайтер с товарищем ушли в глубь дома.
– Ой, шикарно получится, – зачастила Лада, выныривая из холла, – не надо никаких искусственно состаренных стен, требуется нормальная штукатурка. Хоть это и дороже, да лучше.
– Простая краска стоит больше денег, чем новомодная отделка? – с некоторым сомнением осведомилась шедшая сзади Зайка.
Лада с плохо скрытой неприязнью оглядела Ольгу.
– Конечно, – снисходительно кивнула она. – Как вы выразились, «новомодная отделка» не требует тщательности, любые огрехи можно объяснить дизайном, а нормальная покраска предусматривает идеальную подготовку поверхности. Эх, лохают народ! Вам повезло, что к нам обратились, мы клиентов не обманываем, а уж для друзей и вовсе расстараемся.
– Может, вначале и дороже покажется, – подхватил Витя, старательно обходя гору мусора, – хотя не вопрос на рынке дерьмо за копейки купить.
– Но на круг хуже получится, – запела Лада, – мигом все сломается, придется переделывать.
– Надо сразу все качественно делать.
– Дешево классно не бывает.
– Рабочие итальянцы – не молдаване и не украинцы.
– Материал импортный. Весь! Даже вода! – в азарте воскликнула Лада.
— А вот на этой трубе написано «Сделано в России», – подала голос Зайка.
– Ошибаетесь, – коршуном кинулась вперед Лада. – Где, покажите?
– Смотрите, – фыркнула Ольга.
– Где?
– Вот.
– Где?
– Неужели не видите?
– Нет, – замотала головой Лада. – Кстати, мы заказали окна, супер…
– Лучше сначала с трубой разберемся, – не смутилась Зайка. – Виталий, можно вас на минутку?
– Всегда готов! – маслено улыбнулся красавчик.
– Надеюсь, вы разберете надпись, – ехидно отметила Ольга, – а то Лада не видит.
– У нее старческая дальнозоркость, – ляпнул ласковый муж, – давно бы пора очки нацепить. Да и буковки мелкие, их лишь молодые, вроде нас с вами, рассмотреть способны.
Лада, забыв о красивой одежде, привалилась к серой стене и слилась с ней цветом лица, а я испытала почти непреодолимое желание треснуть мачо по покрытой искусственным загаром морде.
– Ну что? – упорствовала Зайка.
– Ничего, – спокойно ответил Витя. – Обратите внимание, тут написано «Made in Rasia». Rasia – это одна из маленьких провинций в Америке, местечко в штате Пенсильвания. По-русски название звучит как Разия. В Разин производят самые лучшие в мире трубы.
– Да? – протянула Ольга.
– Именно так, – закивал брутальный прораб. – Если б железки производили у нас, то написали бы «Made in Russia». Вы английским владеете?
– Нет, – уже иным тоном ответила Ольга, – только французским.
– Понятно, – безо всякой усмешки кивнул Витя. – У нас многие клиенты такие, особо в строительных тонкостях не разбираются, Разию с Россией путают. Не расстраивайтесь, главное, мы у вас есть, поможем. Кстати, еще денег надо.
– Вроде все заплатил! – удивился Тема.
– В принципе да, – кивнула Лада, – но ведь сейчас смети сами увеличили, захотели говорящий пол.
– Что? – подскочила я. – Тема, зачем тебе болтающий паркет? По мне лучше, если доски помалкивают!
– Он, конечно, не начнет вступать в дискуссию с хозяином, – захохотал мачо, – просто порой сообщит: «Пора включить подогрев».
– И зачем такая функция? – изумилась Маня.
– Прикольно, – пожал плечами Витя. – Вся Рублевка живет с ней.
– Хочу, – с детской капризностью заявил Тема, – имею право.
– А еще ландшафтный дизайн, – алчно напомнила Лада. – Денежки нужны завтра! Ровно в десять! Все! Срочно! Немедленно! Сразу!
– Нет необходимости спешить, – нахмурилась Зайка. – Только начата отделка дома, о каком саде может идти речь?
– Солнышко, – неожиданно ласково заговорила Лада, – вы не в материале. Что знаете о растениях?
– Ничего, – честно призналась Ольга. – Ну там… петрушка, укроп, лук, кинза, салат…
– Чеснок! – выкрикнула Машка.
– Речь идет о цветах, – напомнила я. – Астры, пионы, флоксы. Очень их люблю. Еще туи хорошо посадить вдоль забора.
Витя демонстративно закатил глаза, а Лада бросилась ко мне:
– Дашуль! Конечно, флоксы – это здорово, но Тема пожелал экзоты. Ламбрикендум, гвозиколло, марчендитто, оранжадо пусинко, ель ковровая, кактусы, зимующие в России. Это супер! Но дорого. Зато вид! Ты любишь кактусы?
– Только не в жареном виде, – вырвалось у меня.
Я вспомнила дурацкую историю. Вот мы, бесшабашные второкурсники, весело отмечаем окончание зимней сессии на даче у Лени Моркина. У меня с Ленькой начинался роман, мы уже пару раз сходили в кино, целовались у подъезда, и поэтому я считалась на его фазенде почти хозяйкой. Родители Моркина работали за границей, с сыном они оставили бабушку, милейшую Татьяну Михайловну. Старушка посидела с нами и ушла к себе со словами: «Только не сожгите дом».
К полуночи вся еда оказалась съеденной, а вот водки имелось море. Но как пить без закуски? Напомню, что времена стояли советские, о круглосуточных супермаркетах никто и мечтать не смел, в деревне, где размещался щитовой домик Моркиных, в сельпо на прилавке лежали лишь толстые, серо-синие макароны и буханки вязкого черного хлеба.
– Ну вот, – заволновался Ванька Лискин, – теперь голодными останемся.
– Давайте просто пить, – предложил Олег Никитин.
– Бр-р-р! – хором ответили девочки. Повисла тишина, потом Алина Федорова взвизгнула:
– Можно кабачки съесть!
– Где ты увидела овощи? – удивился Ленька.
– Вон они растут, – забила в ладоши Федорова.
– Это кактусы, – пояснил Моркин, – их бабушка разводит.
– Пусть Дашка пожарит на закуску, – завопил Олег.
Меня охватило здоровое возмущение.
– Почему я?
– Да ладно, – захихикала Алина, – а то никто про вас с Ленькой не знает, не смеши! Чисти уродов, и на сковородку.
– Вы уверены, что они съедобные? – решила я проявить бдительность.
– Не кривляйся! – заорали со всех сторон.
– Никогда не жарила кактусы, – сопротивлялась я.
– Заодно и научишься, – закивала Федорова. – Поделим обязанности: ты готовишь, а мы возимся с посудой. Впрочем, можно и наоборот, выбирай.
Я решила, что из двух зол кактусы наименьшее, и загремела сковородкой. К слову сказать, пожаренный на подсолнечном масле иностранный житель оказался крайне похож на нашу капусту, и все остались довольны.
Утром меня разбудил крик Татьяны Михайловны:
– Ироды, куда подевали кактусы?
Не успела я испугаться, как до слуха долетел сладкий голосок Алины:
– Ой, бабулечка Танюлечка, это все Дашка Васильева! Представляете, вчера нам сказала: «Давайте ежиков под водку сожрем». Она, когда назюзюкается, невменяемая делается. А между нами говоря, зюзюкается Дашуля постоянно. Куда только Леня смотрит? Кругом полно невинных во всех смыслах девушек, вот я, например. Ух как упрашивала вчера хулиганку: «Не трогай, бабулечка Танюлечка расстроится», но нет, море ей по щиколотку, все горшки вытряхнула.