– Да, мы не можем, это точно, – согласилась фельдшер. – Но как вы пойдете-то? Слабая совсем – после таких судорог.
– Я хочу вернуться в гостиницу. Мне поможет Муза, да?
– Конечно, помогу! – ответила Муза. – Я просто за тебя боюсь, может, стоит к врачу обратиться? Во рту зашить что-нибудь надо?
– Ничего ей шить не надо, губу прикусила, – покачала головой фельдшер.
– Ничего мне не надо, слышишь, что врач говорит! Просто отлежаться. Я не поеду в больницу! – твердо заявила Алиса, и ей все поверили.
– Хорошо-хорошо. Тебя высаживать где? – спросила фельдшер.
– Прямо здесь… все равно стоим.
– Поможете ей? – посмотрела фельдшер на Музу, словно требуя от нее гарантий.
– Конечно! Всем, чем смогу! Мы вместе! – заверила ее Муза, чувствуя, что здесь медицинские работники не такие черствые, как в Москве, где видят в горе пациентов только материальную выгоду для себя. Пожалуй, это открытие стало пока первым положительным для Музы в провинции.
– Ладно. Валера, останови, идите на трамвайную остановку и езжайте в гостиницу. Нечего вам шататься по городу в таком ослабленном состоянии, извините, что подвезти не можем, не такси все же… – сказала фельдшер.
– Не волнуйтесь, мы сами доберемся.
Водитель остановил машину, и Муза помогла девушке выбраться из нее.
– Ты как?
– Да ничего. Я нормально. Мне надо просто спокойно полежать хотя бы полдня, и я полностью приду в норму, – ответила Алиса.
Они на такси вернулись в гостиницу, и весь день Муза хлопотала, так сказать, по хозяйству. Она дошла до начальницы горничных и устроила скандал, что в номере безумно холодно. Ей пошли навстречу и прикатили в люкс два обогревателя. Муза сразу же их включила, и в номере стало значительно теплее. Алиса лежала на кровати, виновато моргая глазами, слушая, как приятно потрескивает масляный радиатор.
– Из-за меня у тебя одни хлопоты. Вот ведь свалилась на твою голову! Называется, сделай человеку добро…
– Прекрати! Все нормально! Тут вообще черт знает что творится! Я тебя в обиду не дам! Главное, если хуже себя почувствуешь, сразу же мне скажи! Тогда поедем в больницу, и точка!
– Нет-нет, все хорошо, мне даже лучше. Но, если честно…
– Что? – спросила Муза.
– Я хочу есть и выпила бы немного коньяка. Мне еще лучше станет, он расслабляет.
– А тебе точно можно? – уточнила Муза.
– Обижаешь…
– Я поняла!
Муза сходила в магазин, приготовила салатик, сделала бутерброды и выпила с Алисой коньяка. Девушка рассказала ей о себе, о своей первой любви, очень сильной и трагически закончившейся, о своей мечте, о родителях, а Муза рассказала о своей непутевой жизни. Алиса отметила, что у нее все еще «лучше» сложилось, чем у Музы. Музе же стало себя мучительно жалко, и она рассказала о Григории, тут же назвав его подлецом и бабником.
– Зачем ты так? Тебе наконец в жизни повезло! Ты же только что говорила, что встретила свободного и стоящего мужчину! – удивилась Алиса.
– Да все они – козлы! – выдала Муза внезапно даже для себя самой. – Неужели ты думаешь, я ему поверю? Чтобы такой влюбился в такую неудачницу, как я? Да быть такого не может! Все равно бросит! Наверное, уже забыл! Это невозможно – находиться рядом с мужчиной и все время ждать голоса за кадром: «Всем спасибо, все свободны! Это была программа «Розыгрыш»! Что, дура, возомнила себя счастливой? Вот и хватит!»
– Смешная ты… – рассмеялась Алиса. – Надо быть более уверенной в себе! Если бы мой парень не погиб, я бы никому его не отдала!
За неспешными разговорами в течение нескольких часов они опустошили бутылку и заснули.
Глава 16
Утром Муза почувствовала себя очень плохо, то есть очень-очень плохо. Голова гудела, ее тошнило и даже вырвало, словно это ее мышцы вчера выкручивал приступ эпилепсии.
– Ой, перепили мы вчера, – держалась она за лоб. – Ты-то как? – покосилась она на Алису, кряхтевшую рядом.
– Хреново. Но ничего, зато об эпилепсии я уже забыла. Теперь будем лечить похмелье, – простонала в ответ Алиса.
– Да еще радиаторы нагрели… Жарко-то как! Мы с тобой заснули с ними, работающими на полную мощность. Это, между прочим, опасно… мог бы случиться пожар. А это запросто могло произойти, судя по изоленте, которой обмотан весь провод от радиатора, и фактически выпадающей из стены розетке с торчащими проводами! – сказала Муза и посмотрела на часы: – О, нет! Мы с тобой снова опоздали на завтрак! То есть макароны нам дадут, конечно, и чай с душком веников или холодный кофе из порошка…
– Ты серьезно? Меня так мутит, что я есть совсем не хочу, – отозвалась Алиса.
– Да? Хорошо. Тогда не пойдем, я тоже не голодна. Жутко хочется пить, воды бы минеральной!
– Вроде кулер где-то был, – вспомнила Алиса.
– Точно! На первом этаже! Я сгоняю! Ты лежи пока, – обрадовалась Муза.
Когда она вернулась, Алиса уже была одета и более-менее приведена в порядок.
– Ты куда-то собралась? – спросила Муза.
– Я в порядке. Мне неудобно перед тобой за срыв вчерашнего мероприятия. А сейчас я готова! Ты же по делу, а все возишься со мной как с маленькой!
– Ты все-таки хочешь поехать со мной? – удивилась Муза.
– Конечно! Ты мне так помогаешь! Вдруг и я тебе пригожусь! Я тебя не брошу! Мало того, я тебя уверяю, со мной ничего не случится больше, я в этом уверена. Так не бывает – сразу два приступа подряд с маленьким интервалом. Так что я обязательно поеду! Мы с тобой теперь многое узнали друг о друге и почти сроднились!
Девушки повторили вчерашний путь, только Муза ни за что не хотела снова ехать на трамвае, у нее еще были свежи воспоминания о жутких сиденьях, и они с обоюдного согласия поехали на такси. Испытывать еще раз кошмар езды по испорченным рельсам Муза не хотела. За ночь снег немного убрали, и доехали они по нужному адресу быстрее, да и таксист шустрый попался. Муза всю дорогу с большим интересом смотрела в окно, пытаясь в полной мере прочувствовать атмосферу провинциального города, и ей это почти удалось. Верхневолжск был совсем не похож на Москву. Дома почти все были невысокими, в основном старой постройки, фасады давно не ремонтировались, что говорило о полном отсутствии денег в казне города. Муза понимала, что наверняка в городе есть район с возведенными до неба коттеджами-замками, где проживают «бедные»: мэр, глава управы и так далее – те, кто «переживал всей душой за свой город», самые «обездоленные» люди в городе. Там же явно располагались и хоромы вовремя награбивших большие деньги бизнесменов и директоров рынка, о которых стало известно Музе. Это были всего лишь предположения, но очень реалистичные. А на ремонт жилья, дорог и ржавых трамвайных путей денег у города не было, это тоже было очевидно. Фасад каждого здания поражал своей аляповатостью, разнообразием всяких афиш на нем, приляпанных частными предпринимателями. В одном пятиэтажном доме предлагалось свежее мясо, заправка картриджей, стрижка животных, и заодно – людей, а также риелторские услуги и ремонт обуви. От такого разнообразия рябило в глазах. Видимо, народ выживал, как мог, занимаясь частным бизнесом, мелким и приносящим явно небольшую прибыль. И государство облагало налогами бизнес этих людей, только не давало ничего взамен. Муза встряхнула головой.
– Да бог с ним. Почему я все так близко к сердцу принимаю?
– Что? – повернулась к ней Алиса.
– Да я так, мысли вслух. Одни рекламы на домах, прямо рябит в глазах, – ответила она.
– А… это да! – подтвердила Алиса. – С тех пор как все это разрешили – кто во что горазд.
Они оказались в районе, где с одной стороны протекала какая-то заросшая, замусоренная речка, не замерзающая даже зимой, видимо, из-за токсичных отходов, другого объяснения не было, да и цвет воды был какой-то странный: мутноватый зеленовато-серо-буро-малиновый… С другой стороны простирался большой поселок из каких-то странных домов – длинных и трехэтажных, с мансардами и круглыми, через одно разбитыми окнами и крыльцами со ступеньками, обрамленными двумя колоннами, тоже полуразвалившимися. Здесь, как и во всем городе, давно поотваливалась лепнина, у многих «счастливчиков» обвалились балконы и ящики для цветов снаружи. У некоторых домов даже от колонн оставался только крупносетчатый, поржавевший каркас. Между домами на обычных веревках висело постиранное белье. Приходил на ум очень странный образ: пристань старых, развалившихся судов со спущенными парусами, такое кладбище кораблей.
– Нигде такого не видела, – честно призналась Муза.
– Ты имеешь в виду эти странные дома? – уточнила Алиса, шмыгая носом. – Это пленные немцы после войны несколько лет строили. Поэтому такая странная архитектура, с тех пор наверняка и не ремонтировали ничего… Свое что-то внесли в дизайн. Работали по двадцать часов в сутки, жили в бараке, их здесь даже не кормили. Местные жительницы, потерявшие мужей, отцов и сыновей в той страшной войне, кормили этих немцев втайне от охраны. Но они умирали десятками от болезней, голода. А когда достроили этот немецкий поселок для советских трудящихся, они уже были в таком состоянии, что перекинуть их в другое место не представлялось возможным, они просто не доехали бы. Это было последнее, что они построили. Тогда их загнали в долину, открыли дамбу и затопили живьем. Это стало известно из секретных материалов, которые только сейчас обнародовали. Сюда уже приезжали немцы – родственники погибших – и пускали венки из цветов по нашей мутной речке. Позор! Такая страшная смерть, и место гнилое…
– Ужас! – выдохнула Муза, на самом деле пораженная ее рассказом.
– Неприятная история, все так по-быстрому и втихую было сделано. Местные жители, въехавшие в эти дома, тоже ничего не знали. Все думали, что пленных вывезли ночью на другой объект, радовались новому жилью… в те годы это роскошью считалось, почти как теперь – таунхаусы.
– Но сейчас-то все уже известно? – спросила Муза.
– Да.
– Я бы не смогла жить в доме рядом с воронкой такой боли, отчаяния и недоумения, которые испытали погибшие немцы, – сказала Муза.
– Больно ты эмоциональная! А людям, думаешь, легко? Жили-жили, не тужили! И тут – на! Да еще эти немцы с венками! Пресса! А куда им теперь деваться?! Здесь жилье очень дешевое – трухлявое уже все, перекрытия деревянные, только под снос, да еще гниль и мошкара от этого то ли болота, то ли речки. Они, может, его и продали бы, так кто же купит? Никто! Из Москвы сюда не поедут, а местные точно не возьмут. Или за такие деньги, что жилье даже в обычной хрущевке не приобрести. Куда деваться? Вот и живут. От безысходности, – сделала вывод Алиса, – но я с тобой согласна. Поселок какой-то безрадостный.
– На костях! Так я правильно поняла, Виталий здесь живет? – спросила Муза.
– Да, сейчас найдем, первая линия от затопления. Улица Силикатная, романтичное название. Вот! Корпус три! Нашли! – обрадовалась Алиса. – И, кстати, люди, живущие здесь, по неизвестным причинам имеют меньшую продолжительность жизни, чем в целом по городу, известно из независимых исследований. А экстрасенсы говорят, что здесь гиблое, проклятое место…
– Порадовала меня… – поежилась Муза, которая пока не увидела ни одного местного жителя.
Они пробрались сквозь сугробы с ледяной коркой, мимо развешанного на веревках белья, которое уже остекленело из-за наледи. «О каком процессе высушивания вообще могла идти речь? Такая влажность в воздухе!» – подумала Муза. Они поднялись на крыльцо и позвонили в квартиру номер три. Никто не открывал, тогда Муза попробовала подергать дверь, сразу же недовольно заскрипевшую.
– Она открыта.
– Да уж. Какие тут воры? Что брать? Гнилые ступеньки? – прокомментировала Алиса. – Идем…
Они прошли по холодному холлу с деревянным полом к хлипкой двери с номером три. Звонка здесь не было, и Алиса постучала.
Через некоторое время они услышали какое-то движение за дверью, и она открылась. Перед ними оказался молодой мужчина в растянутой трикотажной кофте, сидящий в инвалидном кресле. Ноги были прикрыты старым пледом непонятной расцветки. Смотрел он на них вопросительно и не очень дружелюбно.
– Здравствуйте, – заулыбалась Алиса.
– Привет.
– Вы Виталий? – спросила Муза.
– Допустим.
– А где ваша мама? – продолжала допытываться Муза.
– Уехала на две недели. Вы к ней? Вы из собеса? – спросил парень.
– Вообще-то, к вам, – замялась Муза.
– Что надо? – Его взгляд снова стал настороженным.
– Мы так и будем на пороге стоять? – спросила Алиса. – Может, разрешите пройти?
Парень пожал плечами и поехал назад по узкому коридору.
– Дверь можете не закрывать. Никто все равно не ходит, – подтвердил он выводы Алисы.
Алиса ущипнула Музу.
– Видишь – пустил! Все хорошо будет! Первый барьер пройден!
Они прошли за его коляской темным узким коридором в большую, но сильно захламленную комнату. Внутри дом вполне соответствовал наружному состоянию. «Давно надо было сваливать отсюда», – кричала каждая вещь! Или: «Наш дом не выдержит косметического ремонта, ему нужен только капитальный!» Или так: «Мы давно победили в конкурсе непригодного для жизни жилья!»
Парень подкатился к мутному, грязному окну, где располагался рабочий стол с компьютером. По всей видимости, здесь он и проводил все свободное время.
– Присаживайтесь, где найдете место, – сказал он, сбрасывая какой-то мусор со стола в корзину для бумаг, словно эта мини-уборка могла спасти положение.
Алиса с Музой расположились на стуле и пыльном кресле, предварительно убрав с них какие-то старые вещи.
– Чем обязан визиту таких красавиц? – спросил Виталий, складывая накачанные руки на груди.
– Даже не знаю, как и начать, – растерялась Муза.
– Начни с главного! – посоветовала Алиса.
– Так это и есть самое тяжелое! – ответила Муза.
– Вы меня заинтриговали. Говорите уже! Что может быть более тяжелым, чем то, что случилось со мной? Вы говорите с инвалидом! – усмехнулся Виталик.
– Только не выгоняйте нас сразу! – предостерегла его Муза. – Я – учительница музыки, и я вот могу осуществить вашу детскую мечту и научить вас играть на пианино!
Воцарилась неловкая пауза.
Алиса недоуменно посмотрела на нее, предполагая, что это не главное, что привело их к этому парню.
– Вы серьезно? – спросил парень. – Ни с того ни с сего ко мне заявляются две женщины и предлагают уроки музыки? Вы издеваетесь? У меня нет денег на занятия…
– Занятия уже оплачены, – ответила Муза.
Парень рассмеялся.
– Вот это вы меня повеселили! Честное слово! Это с какой такой радости? Спонсоры? А кто вообще решил, что я хочу заниматься музыкой, да еще в таком возрасте? – На самом деле он был сто раз прав, звучало ее предложение весьма странно.
– Детская мечта не умирает, – ответила Муза.
– Но про мою мечту заниматься музыкой знала только моя мама.
– И отец тоже, – буркнула Муза.
– Отец? Шутите! Я его не знаю, он не жил с нами.
– А вот он знал про вас, наводил справки, – пояснила Муза.
– Справки? Вы издеваетесь? Это программа «Розыгрыш»? Я видел такое. Но не слишком ли это жестоко? – Парень был явно выбит из колеи.
– Это не розыгрыш, – ответила Муза.
– Меня удар хватит.
– Надеюсь, что нет. Я говорила с твоим отцом, он меня к тебе и прислал, это правда.
– Господи, зачем? Что ему надо? Я даже не думал о нем никогда! – побледнел Виталий.
– Ему уже ничего не надо, успокойся! Он просто просит прощения. – Муза понимала, что еще одно неверное слово, и он выставит их за дверь.
– Да, неужели?! Просто прощения? Это-то как раз и очень сложно! – ехидно заметил Виталик.
– Очень просит и не особо рассчитывает получить, – по-другому сказала Муза, словно ступая по зыбкому болоту.
– Смотри-ка, а он не так глуп, оказывается. Он прав, и что? Он решил поиздеваться надо мной и оплатить уроки музыки? – Виталий был вне себя, и его можно было понять.
– Не только! Ваш отец оставил вам все! Много денег! Две квартиры в Москве! Все, что у него есть! – ответила она.
– Оставил? Что это значит? – спросил Виталий.
– Он умер, и это было его последнее желание, чтобы я все передала вам, а еще обучила игре на фортепиано, если вы захотите, фу! Теперь я сказала все!
– Бред какой-то… – замешкался Виталий.
– Это – реальность. Федор чувствовал свою вину, перед смертью он раскаялся и решил после ухода из жизни загладить ее. Что тут такого? – убеждала его Муза.
– И не рубите сплеча, остыньте, подумайте. Вам ведь нужны деньги? – обвела взглядом бедную обстановку в комнате Алиса, решив поддержать Музу.
Молодой мужчина с интересом посмотрел на девушку.
– Дело в том, что мне от этого человека ничего не нужно. Даже денег! Как вы не понимаете?
– Не спешите. Иначе они пропадут. А так вы сможете грамотно ими распорядиться, например переехать в Москву, если захотите.
– Зачем? Никогда туда не стремился… что мне там делать? Инвалид в таком огромном городе…
– Там квартиры огромных денег стоят! Продадите! – начала убеждать его Алиса.
– Да зачем мне деньги? Семьи у меня нет и не будет! Что мне улучшать? Компьютер? Так он у меня и так мощный, на это я и сам зарабатываю, – нервно дернул плечом Виталий.
– На здоровье! – предложила Муза.
– Поздно. Если бы в детстве на меня свалились такие деньги, то был бы шанс встать, а так… Все глухо, а в остальном – я здоров. – Парень мрачнел с каждой минутой.
– Я бы хотела, чтобы вы их взяли, – вздохнула Муза. – Можете отдать их на благотворительность и снять это бремя с меня, иначе мне придется их куда-то пристраивать. Я же вам ничего плохого не сделала? Вот лично я? – спросила она.
– Вы? Нет, – сразу же согласился Виталик.
– Ну вот! Спасите хотя бы меня! Заберите свои деньги! Воля умирающего! И делайте с ними что хотите!
Такого крика души и такого поворота событий Виталик явно не ожидал.
– Я не знаю, я не готов. Вы свалились на меня как снег на голову. Я растерялся…
– А я вас и не тороплю! Вы можете думать сколько угодно! Только не принимайте опрометчивых решений. Я могу задержаться здесь на месяц, все свои координаты оставлю. Прятаться не собираюсь! Дело в том, что сейчас по завещанию все перешло мне, но я с удовольствием верну это законному наследнику. Я этого очень хочу! – пообещала ему Муза.