— Ну, хотя бы приблизительно! Большая она или маленькая? Металл или дерево?
— Мы и сами не знаем, — не слишком охотно признался ей Борис. — Но что-то необычное.
— А вам она зачем?
— Нужна!
— А как же вы искать ее будете, если даже не представляете, как она выглядит?
— Найдем!
— Трудно будет.
— Пусть, нам к сложностям не привыкать!
— А почему у доктора сами не спросили? — подумав немного, спросила Леся.
— Зачем было сразу убивать бедолагу? — добавила Кира.
— Что? — вытаращились на подруг Валера с Борей. — Вы что же, думаете, смерть доктора — это наших рук дело?
Вообще-то подруги раньше именно так и думали. Но сейчас им стало ясно, что озвучивать эту мысль не стоит. Так недолго и растерять все завоеванные с таким трудом позиции.
— Это были просто мысли вслух, — пролепетала Леся.
— Ничего такого мы и не думали.
— А что с того, если бы вы его даже и убили? Мне он совсем не понравился.
Валера с Борей переводили изумленный взгляд с одной подруги на другую.
— Ну, вы даете, девчонки!
— И как вам только удалось дожить до ваших лет с такими-то болтливыми языками, а?
После этого девушки язычки прикусили. Но в целом вечер прошел очень мирно и даже мило. Подруги даже начали забывать, с кем имеют дело. Может быть, дело было в том вине, которое кавалеры без остановки подливали подругам. Но что Кире с Лесей какие-то три бутылки легкого вина? Чтобы они перестали себя контролировать, им потребовалось бы как минимум вдвое больше. И лучше не вина, а чего-нибудь покрепче.
— И что толку в вине? — недовольно спросила Леся, когда они с Кирой уединились попудрить носики в дамскую комнату. — Никак не успеваешь выпить столько, чтобы захмелеть. Не будешь же глотать литрами. А цедить по глоточку… Кира, я ужасно трезвая!
— Не такая уж ты и трезвая.
— А что ты делаешь?
Кира и в самом деле не вертелась возле зеркала, а замерла в настороженной позе, приникнув к щелке между дверью и косяком.
— Да так.
— А все-таки?
— Смотрю, что они нам в вино подсыпают, пока мы тут языки чешем.
— Как? — возмущенно ахнула Леся и метнулась к дверям. — Да как они посмели!
Кира вовремя перехватила ее по дороге.
— Пусть, — произнесла она. — Пусть думают, что мы доверчивые дурочки. И станем пить это их пойло.
— А мы не станем?
— Нет, конечно! Я подсуну свой бокал Валере. Посмотрим, как они к нам относятся.
Валера и в самом деле был не за рулем. Поэтому смаковал вино вместе с подругами.
— А вдруг они хотели нас отравить? Как доктора? Мало ли, чего они там сказали. Да к тому же они ничего такого и не сказали. Кира, а вдруг?..
— Не думаю, но всегда лучше знать наверняка.
Из туалета подруги вышли, сияя улыбками. Валера даже отмочил шуточку, что почаще им надо ходить туда, вон какие довольные вернулись. На самом деле подруги прямо-таки сочились коварством и их змеиные улыбки были вызваны обдуманным в подробностях планом действий. Но недалекий, как все мужчины, Валера принял их коварство за удовольствие от удачного похода в туалет. И даже предложил выпить за это. В другой раз подруги деликатно отказались бы пить по такому поводу, но только не сейчас.
— Выпьем, — кивнула Кира, и тут же на ее лице отразилась явная паника, и она нырнула под стол.
Валера с Борей сначала оторопели, а потом полезли под стол за подругой. Как только они опустили головы, Леся быстро поменяла местами Кирин и Валерин бокалы. А свое вино просто выплеснула в стоящий поблизости фикус. Тот затрясся от возмущения всеми своими листьями, но промолчал.
Тем временем под столом состоялся следующий диалог:
— Ты чего? — недоуменно допытывались у Киры мужчины. — Что случилось-то?
— Ой, не спрашивайте! Мне так неловко!
— Неловко через штаны… — начал было Валера, но вовремя придержал язык. — Кира, не валяй дурочку! Ты же нормальная девчонка. Чего под стол забралась?
— Вы только не высовывайтесь! Очень вас прошу.
— Почему?
— Там мой муж пришел.
В этот момент Леся закончила свои манипуляции с бокалами и дотронулась до Киры своей коленкой. Это был условный знак. И Кира сказала:
— Сейчас взгляну-ка я еще разок.
И она высунула голову на поверхность. Следом за ней вынырнули обескураженные мужчины.
— Ну, и где он — твой муж?
— А нету! — радостно сказала Кира. — Показалось! А ведь вроде бы он на улице стоял и на меня через стекло таращился.
Валера только головой покачал:
— Значит, у тебя и муж имеется? Интересно!
— Не совсем муж. Просто жених. Да и не жених вовсе, мы с ним расстались. Но все равно неприятно, если бы мы с ним встретились. Фу! Все настроение испортил!
За поднятие Кириного настроения было решено немедленно выпить. Валера опрокинул в себя предназначенный для Киры напиток и замер, глядя на нее. Кира тянула как могла.
— Да пей уж ты его! — не выдержал Валера. — Что ты его по капле цедишь? Это же обычная «Кадарка»! Чего ее смаковать?
И тут он внезапно замер. Лицо его покраснело. И загорелая под щедрым солнышком кожа приобрела бурый оттенок. Глаза заблестели и зрачки расширились.
— Что-то я себя странно чувствую! — произнес он и пулей вылетел из-за стола. — Борь, отправь девчонок до дома на такси. Да проверь, чтобы все нормально было.
С этими словами он помчался к их машине. И, не обращая внимания на выпитое вино, сел за руль и умчался прочь.
ГЛАВА 6
До дома подруги добрались на такси, чувствуя себя при этом так, словно выдержали великий бой. На самом деле так оно и было. Но вот результаты этого боя представлялись подругам не до конца ясными. А точней, совсем даже туманными.
— Как ты думаешь, Валера понял, что мы подменили бокалы?
— На дурака он не похож, ясное дело, понял.
— И что?
— Сам виноват, — беззаботно отозвалась Кира. — В другой раз подумает, прежде чем сыпать мне в вино разную дрянь.
— А что это было?
— Одно могу утверждать точно — не яд! Судя по тому, как он стартанул с места, какой-то сильный наркотик.
— О!
— Небось думали, что у нас языки развяжутся, когда мы их пойла хлебнем.
— Развяжутся языки?
— Ну да! И мы раскрепостимся, упадем в их могучие объятия да заодно и выболтаем, если будет, что выбалтывать. А нет, так они все равно не в убытке окажутся.
— Слушай, а давай мы сейчас с тобой чего-нибудь выпьем еще и покрепче? — предложила Леся. — У тебя есть коньяк хотя бы?
— Если Фантик снова не вылакал, то есть.
Фантика дома вообще не было. Он вместе со всем своим семейством гостил у Кириной соседки, которая взялась присматривать за котами. Так что коньяк стоял в целости и сохранности. Но недолго. Только пока до него не добрались подруги. Они откупорили бутылку, вдохнули крепкий аромат, разлили темно-янтарную жидкость по двум рюмочкам, так как бокалы искать было лень и… И раздался звонок Кириного телефона.
— Кто это может быть в такое время? — возмутилась Кира, но коньяк отставила, а трубку все же взяла.
Леся с тревогой смотрела на подругу. Часы показывали уже за полночь. И от столь позднего звонка Леся не ждала ничего хорошего.
— Это звонила Алена! Помнишь?
Леся кивнула.
— У них, оказывается, на сегодня был намечен съезд всех жильцов с фазенд, потому что каждый желал пообщаться с риелтором по поводу продажи квартиры и своей доли от общей суммы.
— И что?
— А то, что Алена с пристрастием допросила всех своих соседей, но никто не смог объяснить, откуда в квартире взялась та бабка в платке, которую ты видела.
— Ну да?
— Вот тебе и ну да! Странная получается картина! Та квартира, куда тебя Пешков послал, стоит пустая. А из квартиры напротив, в которой днем тоже никого нет, за входом в нее ведется наблюдение!
— Думаешь, та бабка, которую я видела…
— Никакая и не бабка вовсе! Помнишь, как ты рассказывала, что бабка сиганула вниз по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки? Разве для пенсионерки такое возможно?
— Ну, вот Марь Иванна — соседка Алены — таскает по два пуда за плечами, да еще столько же на тележке. И ничего. Бодра и весела. Мы с тобой вдвоем еле доперли до дома половину того, что она со своего участка привезла.
— Марь Иванна — счастливое исключение из правил. А та старушка была совсем сгорбленная. Ты сама так говорила.
— Но если это была не бабка, то кто?
— Замаскированный член шайки, с которой был связан доктор Пешков и которой он должен был отдать сто тысяч долларов. Или, наоборот, член организации, которая эту шайку собиралась нейтрализовать. Небось самого доктора ждали с денежками. А ты им своим появлением все карты спутала!
Леся расстроилась. На самом деле она не любила путать ничьи планы. Пусть даже это будут планы преступников.
— Но доктора же убили не из-за денег! — нашла она последний козырь. — Деньги он велел мне отдать. Не моя вина, что это у меня не получилось.
— Думаешь? Смерть доктора — сама по себе, а странная история с сотней тысяч долларов тоже сама по себе?
— Могло быть и так, — кивнула Леся.
— Но пятна чьей крови мы нашли на полу в пустой квартире?
— Слава богу, это была не моя кровь! — вырвалось у Леси.
— Вот именно. И что делать?
— Думаю, нам надо искать того человека, кого так испугался доктор. Того, из-за которого он услал меня из своего кабинета вместе с деньгами.
— И где мы будем его искать?
— Среди пациентов доктора, конечно.
Кира задумалась. Идея была неплоха. Не шедевр, конечно. Но и ей она приходила в голову, так что мысли у них с Лесей сходились. Недаром же они взяли у Оксаны фамилии тех двух пациентов, с которыми общался доктор незадолго до своей смерти.
— Ладно. Позвоним им завтра.
— А не поздно ли? Вдруг и их?..
Кира встревожилась. А что, и в самом деле?
— Звони!
И Леся набрала первый номер. Он принадлежал Пятипалову Емельяну.
— Ну и имечко! — вздохнула Леся. — Господи, как он с ним живет! Немудрено, что свихнулся.
Но трубку у Пятипалова взяла женщина.
— Вы кто такая? — визгливо закричала она. — Почему вы звоните моему мужу в такое время? У вас с ним роман? А? Признавайтесь живо! И как давно это у вас?
— Лейла! — раздался мужской голос. — Сколько раз тебе говорить, не смей прикасаться к моему телефону! Мне могут звонить по делу.
— Знаю я твое дело! Шляешься по всем юбкам, а мне в дом заразу приносишь!
Потом послышалась какая-то возня. Похоже, Емельян пытался отнять у женщины трубку, а она оказывала ему активное сопротивление. Затем раздались рыдания и в трубке зазвучали короткие гудки.
— Ну и ну! — покачала головой Леся. — Кажется, кому-то в самом деле нужна помощь психотерапевта. И не одному Пятипалову.
— Парочка, гусь да гагарочка.
Повторную попытку дозвониться до Пятипалова они предприняли через десять минут. На этот раз мужчина был один и мог свободно разговаривать.
— Ради бога, извините! — воскликнул он, когда подруги объяснили, что звонили только что.
— Да что вы! Это вы нас извините! Наверное, вам из-за нашего позднего звонка досталось? Ваша жена ревнует?
— Никакая она мне не жена! И ревновать у нее повода нет! Она просто психопатка! Я сам из-за нее стал таким же!
— А к психотерапевту вы обращались?
— Это к доктору Пешкову, что ли? Так вы из милиции? — моментально сориентировался мужчина. — Расследуете его смерть?
— Да.
— Но я уже все рассказал вашим коллегам.
— А можно услышать это еще раз?
— Собственно говоря, и рассказывать нечего. Да, признаюсь, был я сегодня у доктора.
— Вам было назначено?
— Нет, но… Послушайте, а вы не могли бы приехать ко мне? Тут бы мы все спокойно и обсудили.
— А ваша подруга? Она не станет снова скандалить?
— Эта ненормальная умчалась куда-то, — с раздражением ответил Пятипалов. — И я не представляю, куда именно. Это у нее надолго. Так что приезжайте, нам с вами никто не помешает. Завтра у меня очень сложный день. Буквально ни минутки свободной!
Отказываться в такой ситуации было бы глупо. И подруги решили ехать. Тем более что Пятипалов жил от них не так уж и далеко. Во всяком случае, ждать, когда мосты разведут, а потом снова сведут или метаться между ними, выискивая просвет, подругам не грозило. Они благополучно добрались до дома господина Пятипалова, поднялись на его восьмой этаж и позвонили в самую обычную, ничем не примечательную дверь.
Но вот открывший им дверь мужчина внешность имел далеко не обычную. Волосы у него были вытравлены в белоснежный цвет и на концах прокрашены малиново-красной краской. Но подруги не стали зацикливаться на скальпе мужчины. Тут и кроме волос, было на что посмотреть.
Смуглая, мускулистая, без единого волоска грудь Пятипалова была обнажена, и на ней покачивался тяжелый золотой кулон в виде солнца. Бедра Пятипалова обтягивали узкие черные трикотажные лосины. Больше на нем не было ничего. Только кулон на груди и лосины на бедрах. Под лосинами не было надето даже плавок. Это-то подруги увидели совершенно четко и м-м-м… рельефно.
Одного взгляда на Пятипалова подругам хватило, чтобы понять: мужчину с такой шикарной внешностью ревновать к другим женщинам не стоит. Все равно бесполезно. За всеми его поклонницами ни в жизнь не уследишь.
— Проходите! — пригласил их Пятипалов. — Простите, у меня несколько не убрано.
И это еще мягко сказано. Вся прихожая была завалена обломками, словно по ней Мамай прошел.
— Не обращайте внимания, — посоветовал подругам Пятипалов. — Это моя подруга натворила. Она бывает чересчур эмоциональной.
— Мы заметили.
— А ваш звонок еще подлил масла в огонь. Но вы тут ни при чем!
Подруги молча протиснулись мимо обломков довольно внушительного шифоньера, который, однако, разбит был буквально на щепочки. Это какую же физическую силу надо иметь ревнивой подружке Пятипалова, чтобы вот так раскурочить добротную мебель из цельного массива дуба?
— Она у него что, тяжелоатлет? — опасливо прошептала Леся. — Слушай, а вдруг вернется?
Кире тоже становилось не по себе по мере того, как ее взгляду представали все новые и новые свидетельства разрушительной бури, которая пронеслась над гнездом Пятипалова.
— Она совершенно вывела меня из равновесия! — простонал Пятипалов. — Да еще эта нелепая история со смертью моего психоаналитика. Я чувствую себя просто ужасно. А ведь у меня завтра начинаются гастроли в театре! Он будет мне нужен просто позарез.
— Так вы артист?!
Подруги непритворно восхитились. Хорошо-то как! А они уж думали, что у Пятипалова просто сильно плохо с головой, если он так одевается. Но если он артист, тогда все понятно. Артисту иначе и нельзя. Имидж обязывает.
— А где вы играете?
— Я танцую в балете. Вы что, не знаете?
Сейчас Пятипалов выражал легкую степень недовольства. Как это про него, такого знаменитого, и не слышали?
— Просто мы редко ходим в театр.
— Работа такая.
— Понимаю, — сник Пятипалов. — Искусство сейчас не в почете. Все гоняются за деньгами. За своими или за чужими.
Подруги покраснели. Удар был, что называется, не в бровь, а в глаз. Они в самом деле совершенно замотались с этими чертовыми ста тысячами. И самое скверное, что не представляли, кому же их можно спихнуть, чтобы потом самим не было мучительно плохо.
— Давайте приступим к делу, — произнес Пятипалов. — У меня не так много времени.
И он снова болезненно поморщился. Уже не в первый раз с начала знакомства.
— Что с вами? Что у вас болит?
— Голова.
— Анальгину дать? — встревожилась Леся. — Или нурофен? У меня есть с собой и то и другое. Нурофен действует быстрей, но если вы предпочитаете лечиться по старинке, как многие любят, тогда, конечно, анальгин!
— Девушка, лекарства мне не помогут! Это от стресса! Моя подруга вывела меня из равновесия. И мне может помочь только одна вещь.
С этими словами Пятипалов прошел к чудом уцелевшему бару, который стоял в гостиной на почетном месте прямо напротив входной двери. И извлек почти целую бутылку коньяка.
— «Белый аист!» — шепнула подруге глазастая Кира. — Отличная штука, если не паленая, конечно.
— Подарок поклонников. Выпьем?
Вид у Пятипалова был такой, что подругам стало ясно, с ними или без них, он все равно выпьет. Да и пусть! Глядишь, разговорчивей станет. Пятипалов и в самом деле разрумянился, махнув залпом граммов пятьдесят коньячку. Ему стало заметно лучше. Глаза заблестели. И он посмотрел на подруг та-аким взглядом… Та-аким! Одним словом, им сразу стало понятно, что ревность его подружки имела под собой основания. И с головой у женщины, скорей всего, было все в порядке. Она знала, чего бесилась.
После вторых пятидесяти граммов Пятипалова потянуло жаловаться.
— Вы бы знали, как тяжела жизнь артиста! — сказал он. — Всюду происки недругов, сплетни, зависть и грязь. А я другой человек! Мне хочется покоя!
Подруги кивали, но в душе сильно сомневались, что Пятипалов с ними искренен. Как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Наверняка Пятипалов приложил немало сил, чтобы иметь право вот так сидеть сейчас и говорить о своей тяжелой артистической карьере.
— Мне так тяжело и одиноко! — продолжал стонать Пятипалов, не забывая подливать себе и подругам коньячка.
Кире тоже пришлось выпить, потому что иначе Пятипалов ни за что не желал разговаривать.
— Боже, вы бы знали, как мне иногда хочется простого человеческого участия и поддержки. Но всюду одни недоброжелатели!
— Ну что вы! Мы к вам очень расположены!