«Это что-то новенькое, – подумал Старыгин, – вчера чуть не арестовывать собиралась, а сегодня на кофе напрашивается! Да еще так нахально!»
Очень хотелось послать настырную девицу куда подальше, можно сделать это в вежливой форме, так что она не посмеет настаивать, однако милиционерша поглядела на него весьма кокетливо и улыбнулась. Как ни странно, улыбка ей шла. Глаза оживились, и вся она стала как-то человечнее.
– Вы же только что сказали, что находитесь здесь по службе? – ворчливо спросил Старыгин. – И кто это, интересно, вам говорил, как я варю кофе?
– Есть такое выражение – тайна следствия! – Журавлева откровенно потешалась над его недовольным видом. – Так как – пригласите меня на кофе?
Она снова улыбнулась и состроила ему глазки по всем правилам – в угол, на нос, на предмет.
«Наверное, этому теперь тоже учат в школе милиции, – ехидно подумал Старыгин, – а капитан небось на «отлично» ее закончила, недаром в таком юном возрасте командует целой толпой взрослых мужчин…»
Впрочем, сегодня трудно было принять ее за капитана милиции – так, обычная девица самой заурядной внешности – губки бантиком, нос пуговкой, в ушах – сережки дешевенькие…
И одета она была сегодня не в официальный серый костюм, а в темно-синюю юбку и голубую курточку. И смотрит призывно, отчего-то очень хочется ей к нему в квартиру попасть.
Вдруг его пронзило воспоминание – этакое дежавю. Все это уже было вчера – так же призывно заглядывала ему в глаза молодая женщина, только вчерашняя блондинка была, пожалуй, покрасивее. И похитрее этой – прикинулась беспомощной, дверь ей, видите ли, не открыть было. Старыгин еще вчера мимолетом удивился, что ключ-то легко повернулся, и подумал, что есть такие женщины – сами ничего не могут сделать, норовят по всякому пустяку других напрячь. И ручку она у него наверняка нарочно забрала, чтобы предлог был – вечером в гости заявиться. На кофе. Для чего-то он был ей нужен… Ее убили, а вот кто это сделал – пускай капитанша выясняет.
– Так что – так и будем стоять? Или все-таки пригласите? – напомнила о себе капитан Журавлева.
– Вас попробуй не пригласи, – проворчал Старыгин, поднимаясь по лестнице. – Следующий раз с ордером придете!
Войдя в его квартиру, Журавлева с явным любопытством огляделась. Впрочем, неторопливо выплывший навстречу хозяину Василий тут же отвлек ее внимание от старомодной обстановки.
– Кажется, сегодня он не так враждебно настроен ко мне, как вчера! – проговорила она, наклоняясь к коту и пытаясь его погладить. – Какой красавец!
Словно для того, чтобы поставить ее на место, кот зашипел и угрожающе поднял когтистую лапу.
– Ну вот, он берет с вас пример! – обиженно проговорила девушка. – Никакого гостеприимства!
– У Василия сильно развито чувство собственного достоинства, – отозвался Старыгин. – Если хотите добиться его расположения – не посягайте на его независимость. Когда захочет, он к вам подойдет. Но он сам должен сделать первый шаг.
Старыгин провел гостью в комнату и указал ей на диван:
– Посидите здесь пару минут, сейчас я сварю обещанный кофе.
Этим он хотел подчеркнуть, чтобы гостья ни на что большее не рассчитывала – выпей кофе и ступай себе, нечего занятых людей беспокоить…
Однако когда он вернулся в комнату с серебряным подносом, на котором стояла дымящаяся турка, чашечка тонкого костяного фарфора и большая кружка с чаем, гостья стояла возле книжной полки и перелистывала толстый глянцевый альбом.
– Как интересно! – проговорила она, поворачиваясь к хозяину. – Этот ваш коллега… тот, кто прислал вам письмо, оказывается, был малоизвестным французским художником и, что особенно удивительно, современником Наполеона! Неужели во Франции такая большая продолжительность жизни?
– Экология у них хорошая, – отозвался Старыгин, расставляя посуду на низеньком столике. – Вы, кажется, хотели кофе? Я уж, извините, вечером не пью.
– Сердце? – сочувственно спросила она, а у самой глаза насмешливо блеснули.
– Бессонница, – буркнул Старыгин, – возраст, знаете ли, дает о себе знать… Кстати, кофе нужно пить горячим.
Он страшно рассердился на настырную девицу, потому что терпеть не мог, когда кто-то рылся в его книгах без спроса. Еще он не любил насмешек, а она только и делала, что язвила, будучи у него в доме.
– Тем самым вы мне даете понять, чтобы я пила кофе и выматывалась? – Журавлева опустилась в кресло и подняла чашечку.
– Да нет, отчего же… будьте как дома, – Старыгин сел во второе кресло, усилием воли заставив себя успокоиться. – Но все же скажите, какова настоящая причина вашего визита?
– Знаете, почему я пошла в милицию? – спросила Журавлева вместо ответа, пригубив кофе и поставив чашку на поднос.
– Откуда мне знать! Впрочем, как я понимаю, это риторический вопрос…
– Потому что я ужасно любопытна! И моя работа дает возможность это любопытство удовлетворять. Причем на совершенно законных основаниях.
– Ну и какое отношение ваше любопытство имеет ко мне?
– Мне ужасно интересно, – девушка наклонилась через стол и понизила голос. – Мне ужасно интересно, что пишет вам французский художник девятнадцатого века Жироде Триозон.
– Хорошо вас готовили в школе милиции! – усмехнулся Старыгин.
– У вас на видном месте стоит альбом, в котором есть его репродукции! – отбила удар первая ученица.
В самом деле, готовясь к реставрации картины, Старыгин раздобыл альбом Триозона, и глазастая девица тут же его обнаружила.
– Но вы же только что сказали, что удовлетворяете свое любопытство только на законных основаниях! А тайну переписки, кажется, еще никто не отменял! Или я ошибаюсь, Наталья…
– Игоревна, – с готовностью подсказала Журавлева. – Кстати, разговор у нас с вами неофициальный, так что можете называть меня просто Натальей.
Старыгин подумал, что, будь его воля, он бы с этой девицей и двух слов не сказал, но постарался, чтобы эта криминальная мысль не отразилась на его лице.
– А давайте поиграем в такую игру – я расскажу вам то, что интересно вам, а вы – то, что занимает меня.
– Вот еще! – фыркнул Дмитрий Алексеевич. – Откуда вы знаете, что мне интересно?
– А я попробую! Ведь вам наверняка интересно, остались ли вы подозреваемым по делу об убийстве вашей соседки или у нас появился на примете кто-то другой?
– Допустим! – Старыгин отставил чашку и поднял глаза на Журавлеву. – Допустим, это меня действительно интересует. Но вы же сами говорили о тайне следствия!
– Но наш разговор останется между нами – правда ведь? Так как – согласны на такой обмен информацией?
– Пожалуй, – Дмитрий Алексеевич сложил руки на коленях. – Ну что же, ваш ход!
– Вы, конечно, помните кровавую надпись на стене вашей соседки?
– Еще бы! – Старыгин зябко передернул плечами. – Это зрелище долго будет стоять у меня перед глазами!
– Так вот, эта надпись была сделана пальцем. И нам удалось получить вполне отчетливый отпечаток этого пальца.
– Как интересно! – насмешливо проговорил Старыгин. – Прямо как в детективном романе!
– Не нужно иронизировать! – прервала его Журавлева. – Это очень серьезно, и вас тоже касается. Во-первых, отпечаток – не ваш…
– Рад слышать! – Старыгин развел руками. – Впрочем, я-то в этом не сомневался… кстати, – он уставился на свою собеседницу, – а где вы взяли мой отпечаток?
– Мы же все-таки профессионалы, – усмехнулась на этот раз Наталья. – Когда вы вошли в квартиру соседки – вы прикоснулись к дверной ручке, а ручку перед этим тщательно протерли, предварительно сняв с нее все прочие отпечатки!
– Ну-ну! – недовольно проворчал Старыгин. – С вами нужно держать ухо востро!
– Но это еще не все! – продолжила Наталья, блестя глазами. – Мы проверили отпечаток по своей базе данных… и ничего не нашли!
– Весьма сочувствую, – подал голос Старыгин.
– Но мы на этом не остановились и проверили этот отпечаток по международной картотеке Интерпола.
– И каковы результаты? – заинтересованно спросил Старыгин, которому невольно передалось возбуждение собеседницы.
– И там владелец пальца обнаружился. Им оказался некий Фолькер Месснер из Мюнхена. Колоритный персонаж! Его досье занимает несколько страниц мелким текстом! Чего только за ним не числится – и торговля наркотиками, и подделка документов, и незаконное хранение оружия, но больше всего в его послужном списке эпизодов, связанных с произведениями искусства, – кражи, торговля подделками и многое другое…
– Так что – можно сказать, что ваше дело закрыто? Убийца обнаружен, осталось его задержать?
– Если бы так! – Наталья перешла почти на шепот и пригнулась к Старыгину. – В этом досье есть одна удивительная фраза.
– Какая же?
– Фолькер Месснер в прошлом году был убит при попытке задержания в Порт-о-Пренсе, это, если не знаете, столица Республики Гаити.
– Какая же?
– Фолькер Месснер в прошлом году был убит при попытке задержания в Порт-о-Пренсе, это, если не знаете, столица Республики Гаити.
– Что? – Старыгин решил, что ослышался. – Наверное, это какая-то ошибка?
– Никакой ошибки, – Наталья развела руками. – Мы связались с тамошней полицией. Его тело было, вне всяких сомнений, опознано несколькими независимыми свидетелями. Плюс совпавшая зубная карта.
– И как же тогда все это понимать? – Старыгин невольно оглянулся, как будто почувствовал чье-то невидимое присутствие. – Что же – этот немецкий плохиш восстал из мертвых, чтобы приехать в наш город и убить сестру моей соседки Лены?
– Кстати, я вам уже говорила, что убитая девушка вовсе не является сестрой вашей соседки! – перебила его Журавлева. – Мы до сих пор не знаем, кто она такая на самом деле. И для чего она проникла в квартиру ваших соседей. Если бы она хотела их обворовать, она не стала бы показываться вам. И вряд ли квартирная воровка не смогла бы открыть дверь ключом.
Старыгин тут же подумал, что он-то знает, зачем – чтобы познакомиться с ним. Но ни за что не скажет, потому что ему не поверят. И вообще, лучше поменьше болтать с этой ушлой девицей, как бы самому себе хуже не сделать.
– Что вы от меня хотите, Наталья… Игоревна? – прямо спросил он.
– Просто Наталья. Меня очень интересуют любые необычные происшествия в окрестностях места преступления. В частности, странные письма от французских художников девятнадцатого века. Кстати, ваша очередь поделиться со мной информацией. Мы же, кажется, так договаривались? Впрочем, думаю, вам и самому интересно ознакомиться с содержимым этого конверта… – и она указала глазами на белый прямоугольник, краешек которого высовывался из-под серебряного подноса.
– Что ж… вы не оставляете мне выбора… – Старыгин разорвал конверт. На стол выпал листок с ксерокопированной газетной статьей. Он расправил этот листок и начал читать:
«Скептики (те, кто признают источником познания только один разум и научный опыт), не верящие в то, что у библейских повествований есть историческая основа, относятся к истории Иосифа Прекрасного, как к красивой легенде. Однако этот эпизод Библии – вовсе не легенда, а действительное событие, имевшее место в истории Древнего Египта. Автор этих строк берется утверждать это, больше того, мне удалось доказать, что это событие записано самою природой, и записано совершенно неожиданным способом. В тридцатых годах двадцатого столетия автор занимался исследованием зависимости прироста древесины деревьев от различных природных явлений: от засухи, от осадков, от изменения климата, пожаров, всевозможных вредителей и других естественных или искусственных причин. В этом направлении работали многие ученые в России, в Америке и в Швеции. Тогда же было проведено тщательное обследование различных деревянных предметов, сохранившихся в палеонтологических и археологических коллекциях многих музеев. Особенно нас заинтересовали коллекции деревянных изделий, сохранившихся от времен Древнего Египта. Значительное число подобных экспонатов обнаружилось в Египетском отделе петербургского Эрмитажа. Все они были в отличной сохранности, позволявшей вполне достоверно установить, какое именно дерево было использовано для того или другого изделия».
Старыгин остановился, оттого что пересохло в горле.
– Что это? – Наталья протянула руку. – Что это за статья? Дайте мне посмотреть!
– Не дам! – рассердился Старыгин. – Я понимаю, что в школе милиции не учат хорошим манерам, но по долгу службы вы должны знать, что нельзя брать чужое! Или на милицию это не распространяется? Врачу – исцелися сам!
– Вы не имеете права скрывать от следствия вещественные доказательства! – она вскочила с дивана и повысила голос.
– Да? – вкрадчиво спросил Старыгин. – А позвольте спросить, где вы тут видите вещественное доказательство? Обычное письмо, про убийство тут не сказано ни слова. Может, оно вообще к делу не относится! Так что если хотите перевести наш разговор на язык милицейского протокола, то пожалуйте на выход! Как у вас говорят – с вещами! И приходите завтра с ордером на обыск, на арест, на конфискацию! Или вызывайте меня повесткой!
Старыгин видел, что ей хочется его убить, и испытывал необъяснимое удовлетворение. Или наподдать как следует и запереть в камеру.
– Так как, мне продолжать, Наталья… Игоревна?
– Просто Наталья, – ответила она, усевшись на место, – продолжайте, я слушаю.
«Таким образом, мы смогли достоверно установить, что часть вещей была сделана из древесины пород, произрастающих до наших дней в Эфиопии и в областях великих африканских озер, откуда берет свое начало Голубой и Белый Нил. Эти породы были, конечно, в Египте привозными. Но довольно большое количество находившихся в коллекции предметов было сделано из пород деревьев, до сих пор растущих в долине Нила. Среди этих видов египетскими столярами наиболее часто были использованы два вида: нильская акация и сикомора. Путем тщательного изучения строения древесины этих видов нам удалось установить, что имеется прямая зависимость ширины годичных древесных колец от разливов Нила».
Кот Василий, успокоенный монотонным чтением, явился в гостиную для инспекции своего законного места проживания. Увидев, что гостья не ушла, а на столе нет ничего интересного, только две пустые чашки, он недовольно фыркнул и устроился на коленях у хозяина, посматривая с презрением на пришлую девицу. Он-то сразу ее разгадал. С одной стороны, пришла она по делу, так что коту совершенно не стоило беспокоиться. С другой стороны, хозяину она очень не нравилась, так что неплохо было бы расцарапать ее как следует, чтобы дорогу в их дом позабыла навсегда.
Старыгин закашлялся от сухости в горле, прервал чтение, положил вырезку на журнальный столик рядом с пустыми чашками, встал, а кота ссадил на свое насиженное место. Василий тут же положил лапу на письмо и застыл, как каменный лев у Академии художеств.
– Он что у вас – сторожевой кот? – поинтересовалась Наталья.
Старыгин не слышал, он пил воду на кухне. Когда он возвратился в комнату, кот Василий без слова дал вытащить из-под себя загадочное письмо и неторопливо перескочил на диван.
«Как известно, от величины этих ежегодных разливов напрямую зависело благополучие египтян и вообще вся жизнь Древнего Египта: когда разлив был обильным, в долине Нила все растения бурно произрастали, на полях собирали богатый урожай, и население страны благоденствовало. Так вот, нам удалось выяснить, что в такие годы и деревья, растущие по берегам Нила, образуют более широкие годовые кольца. В годы же слабых разливов – в стране неурожай и голод, а годовые кольца деревьев становятся узкими, так как вся растительность страдает от недостатка влаги. Когда связь между ежегодными разливами Нила и шириной годичных колец была установлена, мы пришли к следующему выводу: если библейское повествование передает действительно имевшее место в истории Египта событие, то семь лет необычайно высоких урожаев и семь лет сильных неурожаев должны были запечатлеться в годичных кольцах произраставших в то время на берегах Нила деревьев.
Тогда я обратился к помощнице главного хранителя Египетского отдела Эрмитажа госпоже Флитнер с просьбой указать мне, какие именно деревянные предметы эрмитажной коллекции могут быть отнесены ко времени ХIII-ХVIII династий. Именно к этой эпохе исследователи библейской истории относят переселение евреев в Египет и эпизод, описываемый в Книге Бытия».
Не прекращая чтения, Старыгин краем глаза посматривал на свою визави. Она уселась на диване, удобно положив руку на спинку, и слушала очень внимательно, машинально выстукивая пальцами какую-то только ей слышную мелодию. Кот Василий лежал с другой стороны в подушках и усиленно делал вид, что дремлет.
Дмитрий Алексеевич прекрасно знал характер своего кота. Кот, как и почти все особи из его семейства, был своенравен и упрям. Василий же по природе был охотник, то есть обожал подстерегать что-то движущееся, например, осеннюю муху или солнечный зайчик, и бросаться на этот предмет из-за угла. Старыгин был уверен, что кот вовсе и не думает спать, он исподтишка наблюдает за движущимися пальцами и выбирает момент. Тут он перевел глаза на Наталью и заметил на ее лице признаки решительного недоверия к его словам.
Все ясно, пока речь шла о научных открытиях, она прислушивалась, как только дело коснулось Библии, победило недоверие. Ему показалось, что она едва заметно вздохнула и зевнула, не раскрывая рта.
Старыгин собирался приструнить кота, но теперь мстительно решил этого не делать – пускай сами разбираются.
– Осталось немного, – сказал он и снова принялся читать.
«Г-жа Флитнер указала мне несколько таких экспонатов. В числе их оказались: ящичек для хранения благовоний, сделанный из дерева нильской акации, саркофаг одной из царевен, выдолбленный из ствола сикоморы, и некоторые другие предметы. Я произвел тщательное обследование этих изделий, начав с ящичка для благовоний. Это небольшая вещичка, приблизительно десять сантиметров длиной, семь сантиметров шириной и также семь глубиной. Сделан был этот ящичек из одного и того же куска нильской акации. Обрубок был мастером расколот на тонкие дощечки, из которых при помощи растительной смолы и был склеен ящичек. Тождественность рисунка древесных слоев была видна на всех стенках ящичка, причем рисунок этот оказался исключительным: на всех дощечках бросалось в глаза наличие очень широких и очень узких слоев. Это чередование шло таким образом: сначала группа из шести необычайно широких слоев; а за ней непосредственно следовала группа, состоявшая из семи слоев очень узких.