Домой Тадаев отправился пешком, благо жил недалеко от отделения в крепком каменном доме за высоким забором с двумя законными женами и тремя детьми от них, имея еще и пару наложниц для удовлетворения своей звериной страсти. И жажды насилия беззащитных существ, которыми являлись женщины-невольницы, которых он получал в качестве доли с каждой партии рабов. А партии эти, слава Аллаху, поставлялись регулярно. Поток их не иссякал. Желающих заработать на работорговле нелюдей в Чечне и прилегающих территориях было еще предостаточно! И так будет продолжаться еще долго. Пока федеральная власть не установит свой порядок на Кавказе, а она, эта власть, устанавливать что-либо прочное, крепкое не спешила. Или не могла! И это хорошо! Для Тадаева хорошо. Остальные его не интересовали. Особенно рабы. Они делились на товар и жертв. И в равной степени служили удовлетворению потребностей Тадаева!
Во дворе ему встретилась жена. Она хотела о чем-то спросить мужа, но тот приказал всей семье закрыться в доме и ждать, когда он сам явится к ней! А до этого чтобы ни души в усадьбе не было. Женщина убежала в дом передавать требование хозяина. Тадаев, глядя ей вслед, довольно улыбался. Вот она, жизнь! Настоящая жизнь. Хочет, пригреет жену, хочет, запорет до смерти, заменив ее на другую, более молодую и послушную. Главное, чтобы рода была незнатного, а лучше вообще безродная сирота. Из той хоть веревки вей, заступиться некому. Как за тех славянок, которым он, Тадаев, вырывал матки после оргазма и душил окровавленными руками, заливая затем трупы бетоном! Да, это жизнь! Не то что раньше, когда кругом были райкомы, парткомы, профкомы. Тогда была неволя, тюрьма в собственной республике. Сейчас жизнь. Побольше бы ее такой, вседозволенной и безнаказанной! Да продлит Аллах эти годы!
Очнувшись от внезапно захвативших его мыслей, Тадаев прошел в виноградник, где у забора под замаскированной крышкой находился лаз в подвальное помещение, разделенное на три комнаты. Одна служила местом временного обитания рабов, другая камерой пыток. Мужчин Тадаев продавал, женщинам же выхода на поверхность уже не было. Из камеры пыток, где их изощренно насиловал оборотень-майор, несчастным был один путь в третью комнату, где почти никогда не просыхал бетон. Там хоронил свои жертвы Тадаев. Лично хоронил, даже в этом находя какое-то дьявольское наслаждение, особенно когда раствор забивал трупам или просто лишенным сознания женщинам рот, глаза, постепенно скрывая голову, а за ним и растерзанное в клочья тело.
Открыв люк, он спустился в подвал, в комнату, где с вечера находились двое мужчин и двое женщин. Одна совсем молоденькая и дьявольски привлекательная, которую уже сегодня Тадаев хотел увести в камеру пыток. Но... не получилось. Малолетку придется отдать. Жалко. Но ничего. Он отыграется на второй, той, что постарше. Ее ждет поистине кошмарная ночь, ибо избивать женщину Тадаев будет медленно, растягивая сатанинское удовольствие до рассвета. А забетонируют ее мужики. По частям зальют в бетон, ибо он ее будет рвать на куски! Резать и рвать, одновременно удовлетворяя свою сексуальную, звериную страсть! Ничего. Свое он все равно возьмет. А малолетке этой, Лизе, повезло. Жаль.
При виде своего хозяина, невольники, скованные между собой цепями и прикованные к деревянному топчану, отползли в угол. Тадаев вволю насладился ужасом, который светился в их расширенных глазах! Затем достал из кармана ключ, подошел к топчану. Потянул за цепь, которая была прикреплена к ножке девочки, таща ее к себе. Та хотела закричать, но бандит цыкнул:
– Молчать, дура! Моли своего бога! Я должен вернуть тебя! Так что не дергайся!
И переведя взгляд на другую женщину, прошипел:
– А ты, сука, готовься! За двоих ночью «кайфовать» будешь! Клянусь, я тебе доставлю массу «удовольствия». Мужикам смотреть за ней. Сделает что с собой, каждому горло перережу!
И вернувшись к девочке, сняв оковы, потащил ее наверх, на поверхность. Лиза стала первой из четырнадцати женщин, которой посчастливилось выйти из этого склепа. Первой и уже не последней.
Ровно в 19.20 Казбек подогнал милицейский вездеход к железным воротам усадьбы начальника. Прямо к калитке. Двери открылись, и Тадаев затолкал на заднее сиденье насмерть перепуганную девушку, сам устроился рядом с ней, положив на колени автомат. «АКСом» был вооружен и водитель. «УАЗ» выехал с территории поселка и пошел по трассе. Переехал мост через речушку, что и образовывала в близких горах водоем, увидел рощу, находящуюся слева метрах в трехстах, а в кустах крышу такого же, только цвета хаки, вездехода. Мовлади узнал его. Это была машина, на которой утром обследовала аул Аласхан разведывательная группа, троих бойцов которой он, Тадаев, снабдил милицейской формой. К роще от главной дороги отходила грунтовка. Ею часто пользовалась молодежь поселка. Возле водоема удобное место для отдыха. Можно шашлык пожарить, анаши вдоволь покурить, пострелять по скалам, красуясь друг перед другом. Пацаны. Настреляются еще по-настоящему. Хотя новое поколение, которое незаметно подросло в ходе войны, вопреки всему воевать особо не собирается. Им бы пограбить, поразбойничать, но против федеральных войск – ни-ни! Ничего, никуда эта молодежь не денется. Заставим воевать! Драться за свободную и независимую Ичкерию. Пусть кладут свои пустые головы за то, чтобы он, Тадаев, мог жить так, как хочет, не ограничивая себя ни в чем! По собственным законам.
Казбек указал на рощу, спросив:
– Подъезжаем? Или тормозим на подъезде?
– А чего тормозить?
– Мало ли что?
Тадаев вздохнул:
– Если нас, Казбек, в роще ждут русские, то они не выпустят машину за пределы секторов обстрела, а мы уже вошли в этот сектор. Так что продолжай движение к машине Ахмада.
Главный надзиратель ожидал оборотня майора на тропе, входящей в рощу. Казбек остановил машину хозяина в десяти метрах от чеченца. Тадаев вышел, приведя автомат к бою, по-звериному осмотрелся. Не заметил ничего подозрительного. Ахмад пошел навстречу Тадаеву. Милиционер сделал то же самое. Они встретились. Надсмотрщик произнес:
– Зачем, Мовлади, ты позволил себе грубость в отношении Змеелова? Забыл, что он не прощает обид? Где деньги и девка?
– В машине!
– Давай их сюда!
Тадаев удивленно взглянул на подельника:
– Что? Считаешь, что теперь и ты можешь командовать мной? Не много ли берешь на себя?
– Столько, Мовлади, сколько на меня возложил Змеелов! Принеси деньги и приведи девку!
Тадаев выругался:
– Сука плешивая! Ничего, ты еще вспомнишь эту встречу!
Но подчинился и пошел к «УАЗу».
Вывел из салона девушку, чьи руки были скованы наручниками, придержал возле себя, достав с сиденья пакет. Прикрываясь невольницей, двинулся к Ахмаду.
Гончаров, находившийся в кустах, метрах в тридцати от надзирателя, внимательно следил за обстановкой. Как следили за ней и все бойцы штурмовой группы, взявшие место встречи бандитов в полукольцо, скрываясь на некотором удалении от дороги. Вот сейчас Тадаев передаст девушку Ахмаду, тогда и пойдет захват. Раньше нельзя, велика вероятность поражения невольницы.
Майор-оборотень подошел к девушке. Бросил под ноги надсмотрщика пакет:
– Забери! Пересчитай, чтобы потом лишних вопросов не возникло.
Ахмад кивнул невольнице в сторону своего «УАЗа»:
– Иди к машине! Там ждать меня! И не вздумай бежать! Себе хуже сделаешь, сучка!
Но Тадаев удержал девушку:
– Стой пока!
Ахмад взглянул на милиционера:
– В чем дело?
– В том, что ты получишь бабу, как только я отъеду от рощи!
Надсмотрщик презрительно усмехнулся:
– Прав Змеелов! Ты превратился в барыгу и труса. Чего боишься, Мовлади? Меня? Тебе Али бояться надо. Тот не пощадит, а я лишь послушный исполнитель его воли!
Майор резко толкнул девушку к надсмотрщику:
– Держи! Тадаев никого никогда не боялся!
И тут Гончаров подал команду:
– Внимание, группа, захват по варианту 2!
Вариант 2 подразумевал освобождение заложницы, уничтожение при невозможности пленения сержанта —подельника майора и обязательный захват Тадаева живым. Возможности взять сержанта у спецназа не было. Тот так и не вышел из «УАЗа», держа автомат на руле вездехода, а вот с Тадаевым дело обстояло иначе. Его можно было взять в плен без проблем. Но не всегда простой, казалось бы, вариант захвата является на деле таковым.
Майор-оборотень услышал хлопок снайперского «винтореза», услышал удар пули в стекло, увидел окровавленное лицо своего водителя. Это и предрешило его дальнейшие действия. Он оттолкнул в сторону, откуда прозвучал снайперский выстрел, девушку, навел ствол автомата на Ахмада, короткой очередью вспоров тому грудь, в два прыжка нырнул в ближайшую балку. Небольшой и неглубокий овраг, скрывающий человека, если тот встанет в полный рост. И получилось так, что эта балка или отдаленный кювет оказался между позициями левого от рощи фланга снайперов Гончарова и бойцами, обосновавшимися справа, откуда и произвел выстрел по Казбеку прапорщик Тараскин. Действия Тадаева оказались стремительными. Первым сориентировался капитан Шарипов.
И тут Гончаров подал команду:
– Внимание, группа, захват по варианту 2!
Вариант 2 подразумевал освобождение заложницы, уничтожение при невозможности пленения сержанта —подельника майора и обязательный захват Тадаева живым. Возможности взять сержанта у спецназа не было. Тот так и не вышел из «УАЗа», держа автомат на руле вездехода, а вот с Тадаевым дело обстояло иначе. Его можно было взять в плен без проблем. Но не всегда простой, казалось бы, вариант захвата является на деле таковым.
Майор-оборотень услышал хлопок снайперского «винтореза», услышал удар пули в стекло, увидел окровавленное лицо своего водителя. Это и предрешило его дальнейшие действия. Он оттолкнул в сторону, откуда прозвучал снайперский выстрел, девушку, навел ствол автомата на Ахмада, короткой очередью вспоров тому грудь, в два прыжка нырнул в ближайшую балку. Небольшой и неглубокий овраг, скрывающий человека, если тот встанет в полный рост. И получилось так, что эта балка или отдаленный кювет оказался между позициями левого от рощи фланга снайперов Гончарова и бойцами, обосновавшимися справа, откуда и произвел выстрел по Казбеку прапорщик Тараскин. Действия Тадаева оказались стремительными. Первым сориентировался капитан Шарипов.
Он вскочил из травы и, крикнув:
– Чечен мой! – бросился в балку.
Гончаров приказал находившимся рядом с собой Власенко и Серегину:
– Влас! Корнет! В обход балки, следом за Баскаком, вперед!
Прапорщики рванулись вдоль дороги, обойдя небольшой овраг с обеих вершин.
Гончаров вышел из леса. К нему присоединились Дробышев, Гусаров и Карпушин. Последнему командир группы приказал заняться невольницей, при необходимости оказав ей медицинскую помощь и в первую очередь успокоить перенесшего смертельный ужас подростка. Для этого в боевой аптечке имелись необходимые препараты. Сам же майор подошел к еще дышавшему надсмотрщику лагеря рабов.
– Ну что, Ахмад? Не ожидал получить пулю от своего товарища, которого братом называл?
Но чеченец уже ничего не мог ответить. Он хрипел, глаза его были закрыты, в уголках рта появилась желтая пена. Окровавленная грудь высоко вздымалась. На какое-то мгновение, как показалось Гончарову, к чеченцу вернулась способность мыслить. Так бывает перед самой смертью. Он взглянул мимо русского офицера в голубое небо и, дернувшись несколько раз, затих. Только едва заметные судороги сотрясали тело Ахмада.
Майор отошел от него. Посмотрел в сторону, куда побежал Тадаев, а за ним и бойцы спецназа. Услышал короткую очередь, затем вторую. Дробышев предложил:
– Может, воспользуемся «УАЗом» и перережем путь этому архару?
Майор отрицательно покачал головой, уверенно сказав:
– Никуда он не денется! Баскак сумеет его стреножить!
Тадаев бежал настолько быстро, насколько хватало сил. Смертельный, холодный страх подгонял его. Он почти ни о чем не думал, лишь бы убежать подальше от этой проклятой рощи, от этого проклятого русского спецназа, все же сумевшего переиграть банду Змеелова. Добежать до трассы и прыгнуть в камыши. Там, в зарослях, пусть и слабенький, но реально существующий шанс на спасение. Лишь бы проклятые гяуры не начали стрелять. Лишь бы они не догнали его. Тадаев бежал изо всех сил, держа автомат в руке. Надежда на спасение с каждым шагом крепла в нем, бандит пробежал более половины пути до трассы, а по нему не стреляли. Может, спецназ потерял его? Это возможно, но все же? Мало ли что могло произойти? И была ли группа захвата столь многочисленной, чтобы организовать преследование? Может, на его захват в рощу прибыло всего несколько человек, а основные силы брошены к дому? Но он не вернется туда. Почему же по нему не стреляли? Мысли лихорадочно метались в голове бандита. Он пробежал еще пятьдесят метров. Уже близко насыпь трассы. Еще немного. И вдруг сзади:
– Стоять!
Все оборвалось внутри у оборотня. Нет, спецназ русских не оставил его, а не стрелял потому, что решил взять живым. Шакалье отродье, будь проклято ваше племя. Тадаев развернулся на бегу, увидел приближающуюся фигуру в камуфлированном комбинезоне. Дал по нему очередь.
Капитан Шарипов ожидал подобного маневра бандита, резко рванувшись на склон балки за мгновение до того, как Тадаев нажал на спусковой крючок. Оборотень выстрелил еще раз. И на эту короткую очередь успел среагировать капитан, метнувшись на противоположный склон. И уже оттуда он сам ударил из «ВАЛа». 9-мм пули прошили ноги бандита, заставив того упасть. Лежа, превозмогая боль, Тадаев попытался вновь оказать сопротивление. Но сверху показался прапорщик Власенко. Двумя выстрелами он выбил автомат из рук бандита. И тут же спрыгнул к нему, приставив глушитель своего оружия ко лбу оборотня:
– Допрыгался, архар? Сбежать хотел? От кого сбежать?
Прапорщик нагнулся и сорвал с рубахи Тадаева майорские погоны, пообещав:
– Теперь ты, мразь, вволю параши нажрешься в камере. Если только не порвут тебя раньше времени сокамерники, что очень даже может быть!
Подошел Шарипов, с другого склона спустился Серегин.
– Вот и все! Тебе конец, урод!
И приказал Власенко с Серегиным тащить бандита к дороге. Влас возмутился:
– Да че мы их таскаем? То Змеелова гребаного, теперь это чмо? А не пошел бы он на хер? Пусть сам ползет, руки-то целы!
– Влас! Хватит разговоров, а? И сделай ему укол, а то воем своим всю округу на уши поднимет.
– Бля! Как надоела эта порнуха! Сами их стреляем, сами же и помощь оказываем! Такое только здесь, в Чечне, возможно! И вообще, на какой черт этот-то козел нам сдался? Одного Змеелова по горло хватит.
Капитан повысил голос:
– Влас!
Прапорщик сплюнул на землю, взглянул на Серегина:
– Ну что, Корнет? Потащили этот мешок с говном?
– Потащили!
Серегин не привык пререкаться и выполнял свою работу молча, точно исполняя приказы. Скажут подстрелить, подстрелит, прикажут тащить раненого на себе, потащит.
Шарипов же вызвал Гончарова:
– Командир! С Тадаевым порядок. Ноги перебиты, в остальном жизни ничего не угрожает, – и, посмотрев в сторону Власенко, добавил: – Разве что Влас, очень уж он злой на этого оборотня.
– Тебя понял, Рустам, выходите на дорогу, мы подберем вас.
Получив доклад от заместителя командира первой штурмовой группы, вызвал командира парашютно-десантной роты:
– Берет – 4! Я Таран!
– Слушаю, майор!
– Начинай блокирование поселка!
– Понял! Начал!
Группа спецназа с освобожденной девушкой и раненым бывшим майором, запихнутым в задний отсек милицейского «УАЗа», рядом с трупом сержанта, на двух машинах начала движение в Хатани. Въезжали в поселок, когда он уже был полностью взят под контроль десантным подразделением. На въезде спецназ встречал командир роты.
Гончаров приказал остановить переднюю машину возле бравого десантника. Открыл дверцу, протянул капитану руку:
– Рад лично познакомиться, десант!
– Взаимно, спецназ! Как понимаю, и в поселке вам работа предстоит?
– Небольшая, но неприятная.
– Могу прикрыть. У меня два отделения на «БМД» в резерве.
– Да? Ну, что ж, неплохая мысль! Пусть следуют за мной, в поселке обстановка как?
– Нормально! Если и есть где боевики, то попрятались глубоко в подвалы. Они не очень-то стремятся к знакомству с нами!
– Это и понятно. Все же десант! Ладно, поехал я. Мы еще встретимся!
– Да я за тобой с резервом.
– Смотри, тебе видней.
Колонна из двух «УАЗов» в сопровождении боевых машин десанта с крепкими парнями в тельняшках и беретах на броне подошла к дому Тадаева. Вывели всю семью оборотня-майора. Женщины и указали место схрона, где держал, насиловал, убивал и хоронил свои жертвы Мовлади Тадаев. Освобожденные невольники находились в шоке, не понимая, что спасены. Ими занялся Шарипов. Обследовали и дом сержанта Казбека. Ко всеобщему удивлению, и в его саду обнаружили тайник, где томились два раненых офицера-связиста. Командир роты решил вызвать подразделение внутренних войск для тотальной зачистки села.
Но это уже не касалось Гончарова.
Вызванный им вертолет приземлился на окраине поселка. Туда доставили невольников, раненого Тадаева, а также пакеты с довольно крупной суммой денег в североамериканской валюте. Майор тепло попрощался с капитаном-десантником, поблагодарив того за помощь. И «Ми-8», поднявшись над Хатани, взял курс на базу отряда. Операция «Гюрза» была полностью и успешно завершена, о чем в полете Гончаров доложил полковнику Морозову.
Глава 5
Центр России, районный центр Переславль. Суббота, девятнадцатое июня. Новый микрорайон. Встав пораньше, пока дочь Вика еще спала, Ольга Шарипова, взяв сумки, отправилась на ближайший продуктовый рынок, что расположился через два квартала от дома, где жила мама мужа, к которой каждое лето приезжала Ольга с дочерью. Очень уж любила Зульфия Ринатовна единственную внучку. Внуки, Ибрагим и Тимур, ребята постарше Вики соответственно на четыре года и шесть лет, сыновья брата мужа и его прелестной восточной красавицы Гули также радовали бабушку, но они жили рядом, в одном городе, а вот Вика приезжала из Подмосковья только раз в году. Может, поэтому бабушка и любила ее больше всех. На рынке Ольге надо было купить мяса – баранины, зелени и специальной приправы, которой торговали мужчины с Кавказа. Дело в том, что вся семья собралась завтра на природу, на пруд курортной зоны недалеко от города, а какой отдых без шашлыка? Вообще, выбирать мясо дело сугубо мужское, но Марат, брат Рустама, начальник РОВД Промысловского района города, как всегда, был занят! Странно еще, как подполковник сумел на завтра выкроить время для семьи. Гуля работала в поликлинике, и у нее сегодня была смена, так что за мясом и остальными пищевыми атрибутами шашлыка пришлось идти ей, Ольге. Да она и не против. А рано пошла, чтобы успеть выбрать хорошие куски. Мясо на рынке расходилось быстро. В 9.10 Ольга прошла главные ворота и сразу направилась в мясной павильон. Пришла она вовремя и уже через полчаса вышла из торгового здания с пятью килограммами свежей баранины. Сама она предпочитала свинину, да и Вика тоже, но вот семья Марата и свекровь, как истинные мусульмане, хотя практически не соблюдавшие обычаи и давно, можно сказать, обрусевшие, употребляли только баранину. Приходилось подчиниться большинству, что не тяготило ни молодую женщину, ни ее дочь.