Стив заговорил с ней по-испански, выслушал ее жалобы на сдохшую клячу, на высокие налоги и никчемного мужа. Его звали Луис, и он постоянно изменял жене. Окинув ее взглядом, Стив решил, что в этом нет ничего удивительного.
– Я ищу сеньориту, – сказал он, – со светлыми волосами.
Мария пожала худыми плечами. Ее хорошенькая племянница Изабель складывала грязное белье в корзину. Она подняла голову и улыбнулась Стиву.
– Она что-то украла у вас, сеньор гринго? – спросила Изабелль.
– Мое сердце, – серьезно ответил Стив.
– Я никогда не слышала о такой, – покачала головой Мария.
– И вы ее не видели?
– Нет, сеньор Эстебан.
– Что ж, – сказал он, поднимаясь с места, – извините за беспокойство.
В дверях он столкнулся с Луисом. Тот был грузный, потный, с отекшим лицом. Он смерил Стива насмешливым взглядом.
Гробовщик вышел, рука его автоматически потянулась к двери, чтобы закрыть ее за собой, – и замерла.
На ручке висел длинный белый волосок.
Гробовщик оглянулся, незаметно снял его и отошел к своей лошади. Он намотал волосок на палец, чтобы легче было разглядеть его. Этот волосок был не седой и жесткий, а действительно светлый и мягкий. Стив опустил его в карман.
В хижине Луис спросил жену:
– О чем он хотел знать?
Мария поджала губы.
– О беловолосой сеньорите.
– Ха, ха, – засмеялся Луис. Его живот заколыхался.
– Так где же она? – спокойно спросил Стив от порога.
Муж и жена вздрогнули и отступили. Никто из них не заметил, как он вернулся.
– О чем вы, сеньор? – спросил Луис, облизывая губы кончиком языка.
Стив протянул руку, поймал Изабель за косу и рванул девушку к себе.
– Луис! – завизжала Мария.
Прежде чем Луис успел схватить со стены ружье, Стив закрутил косу Изабель вокруг ее шеи, прижал ее к себе так, что она не могла пошевелиться, и хладнокровно приставил к ее голове «кольт».
– Давайте упростим жизнь Изабель, – сказал он. – Амалия была здесь, и вы все знаете это. Где она?
Луис и Мария переглянулись в нерешительности. Глаза Стива стали холодными, как лед. Он понял, кого не хватало в этой хижине, и спросил:
– Где твой брат Педро, Мария? А ты, толстяк, не трогай ружье!
Луис колебался. Стив повернул «кольт» и прострелил ему руку. Тот завизжал и запрыгал на месте, кроя Стива последними словами.
– Мы бедные люди! – закричала Мария. – Чего вы хотите от нас?
– Даже если вы бедные, это не значит, что вам позволено быть подлецами. Так где твой брат, Мария? Где его жена? Где их приятель со шрамом, которого я видел как-то в салуне? Что они сделали с Амалией?
– Я не знаю, сеньор! Богом клянусь!
Стив пожал плечами.
– Ну все, у тебя больше нет племянницы, – сказал он мягко и отвел курок. По глазам его было видно, что он выстрелит, не колеблясь.
– Они увезли ее! – прохрипела Изабель.
Мария разразилась визгливой бранью и закрыла лицо руками. Луис кое-как доковылял до кровати и плюхнулся на нее, таращась на свою простреленную руку, из которой текла кровь.
– Куда они ее увезли?
Стив сжал косу чуть покрепче. Изабель начала задыхаться.
– В Ларедо!
– Зачем?
– Они хотят… Ох, сеньор, я больше не могу! Они хотят продать ее Санчесу.
Лицо Стива окаменело.
– В бордель?
– Да, сеньор.
– Это они убили вакеро, который сопровождал ее?
– Не знаю! – крикнула Мария. – Оставьте нас в покое!
– Они или нет?
– Его убил отец, – всхлипнула Изабель в изнеможении. – И тебя он тоже убьет.
Стив хмыкнул.
– Ну, мы еще посмотрим, кто кого. Еще вопрос: кто велел ему сделать это?
Изабель в ужасе затрясла головой.
– Он не говорил! Кто-то в городе дал ему деньги…
– Мексиканец?
– Нет. Гринго.
– Кто? – Стив снова отвел курок.
– Я не знаю! – Изабель тяжело дышала. – Я правда не знаю, сеньор!
– Твоя мать с ними заодно? Отвечай!
– Она помогает выхаживать сеньориту. Если она умрет, мы не получим денег.
– Ясно. Значит, они сначала привезли ее сюда. А когда они уехали?
– Два дня назад.
Кожа на скулах Стива натянулась, под ней запрыгали желваки.
– Любопытно. – Гробовщик наконец-то отпустил девушку и опустил руку с «кольтом». Мария тихо всхлипывала. – Зачем кто-то хотел убить Ричардсона?
– Мы не знаем, сеньор… – простонала Мария. – Умоляю вас, оставьте нас!
Она раскачивалась всем телом взад и вперед, но слез больше не было.
– А почему вы решили ее продать?
Вопрос упал в пустоту. Стив нахмурил брови.
– Деньги, сеньор, – проблеял Луис. – Сеньор Санчес – очень щедрый человек… А Изабель собирается замуж, ей нужно приданое.
– Да? – Стив неприятно прищелкнул о зуб языком и смерил девушку таким взглядом, что она, дрожа, отступила в угол. – Приданое, значит? Ну-ну…
Он подошел к двери, но на пороге обернулся.
– Надеюсь, что твой муж будет обманывать тебя со всеми встречными, – сказал он Изабель. – Большего ты все равно не заслужила.
Стив поправил шляпу и повернулся к ней спиной.
Изабель издала дикий вопль и, схватив нож для резки тростника, бросилась на него. Ох, не следовало ей этого делать. Стив повернулся и выстрелил в нее в упор.
Изабель осела на пол, выронив нож. В ее прекрасных темных глазах застыла немая укоризна, губы дрожали. Из простреленного плеча хлестала кровь.
Мария бросилась к раненой племяннице и начала голосить.
– Ты продешевила, – сказал Стив со вздохом, глядя на красивую девушку, распростертую на земле. Он ни капельки не жалел о том, что нажал на спуск. Стив вспоминал Амалию. И, вспоминая ее, начал презирать всех, находящихся в этом доме. От неприязни к этим людям у него начало сводить скулы.
Стив Холидей вышел на солнечный свет и поправил шляпу. У ног его с квохтаньем клевали зерно куры.
– Черт, если я скажу полковнику, что его гостью продали в бордель, он с меня шкуру живьем сдерет… – задумчиво проговорил Стив, сев в седло. – Значит, Ларедо?
Конец второй части
Часть III Братец Билл и братец Гарри
1
Приключения – это когда ты сталкиваешься с людьми, с которыми не хотел сталкиваться, и делаешь с ними то, чего никогда не собирался делать.
Пегий конь несся как стрела, и его даже не надо было подгонять. Мелкие камешки взлетали из-под копыт, грива развевалась волнами. Ветер бил Амалии в спину, и она то и дело отводила волосы с лица.
Главное же заключалось в том, что она была свободна. Ни один человек, никакая сила в мире не могли ее вернуть в дом с красными ставнями. Разумеется, для этого пришлось погибнуть Франсиско, но, если говорить начистоту, Амалии было не слишком жаль его. Она ведь не собиралась убивать его, и если бы он не попытался вывернуть ей руку, то отделался бы пустячным ранением. Она поежилась, вспоминая взгляд раненого, когда он лежал на полу. Это была смесь страдания и безграничного презрения. Нет, не презрения, а ненависти. Да, именно ненависти. Амалия усмехнулась. Действительно, Франсиско есть за что ее ненавидеть. И его отцу, конечно, тоже, – ведь это она отняла у него единственного сына.
При мысли о Санчесе Амалии стало неуютно. От тех, кто продал ее ему, она знала, что он человек безжалостный и могущественный, не останавливающийся ни перед чем. Пока это были всего лишь слова, но как знать – вдруг он и впрямь таков, каким его расписывают? Тогда он наверняка попытается рассчитаться с нею. Во всяком случае, на его месте Амалия именно так бы и поступила.
Получается, что все ее неприятности только начинались, а она-то, выбравшись из дома Санчеса, наивно полагала, что с ее бегством из Ларедо им точно пришел конец. Она всегда знала, с того самого мгновения, как ее захватили, знала, что убежит, была уверена в этом. Ибо по натуре Амалия была не из тех людей, что склонны к смирению.
Как только она пришла в себя и из насмешливых намеков гринго поняла, что за судьба ей уготована, ею владела только одна мысль – скрыться, оставить своих похитителей с носом. Ее везли на повозке, и Роза не отходила от пленницы ни на мгновение. Муж Розы, Педро, ехал на хорошем гнедом коньке, и как-то раз, когда они остановились перекусить, Амалии было позволено выйти из повозки. Она едва держалась на ногах и упала, когда Педро подъехал к ней.
Мужчины подняли ее на смех, и Амалия тотчас сообразила, как обратить это в свою пользу.
– Уберите лошадь! Ой, не надо! Я боюсь лошадей! Ой!
Педро и американец хохотали. С тех пор для них превратилось в любимую забаву дразнить Амалию. Глупая блондинка, которая боится лошадей, – что может быть смешнее? С каждым днем Амалия чувствовала себя все лучше и лучше. Она глотала насмешки, терпеливо ожидая своего часа, и как-то раз американец предложил ей прокатиться на лошади. Амалия сделала вид, что очень испугалась. Американец настаивал, Педро спешился и схватил ее за руки. Она завизжала и стала упираться.
– Пустите меня! Оставьте! Я боюсь ездить на лошади!
– Пустите меня! Оставьте! Я боюсь ездить на лошади!
Педро все же усадил ее в седло. Амалия закачалась. Она выглядела такой несчастной, с таким испуганным видом вцепилась в поводья, что никто не смог удержаться от улыбки.
Лошадь затанцевала на месте, недовольно мотая головой. Амалия заверещала. Педро согнулся надвое от хохота. В следующее мгновение удар ногой в лицо отшвырнул его в сторону, а Амалия ловко развернула лошадь и поскакала прочь. Ибо, конечно же, все ее слова о том, что она боится лошадей и не умеет ездить верхом, были чистейшей воды притворством, рассчитанным на подлость человеческой натуры. Если вы кого-то попросите не делать того, что может вам навредить, то можете быть уверены, что это непременно будет сделано.
Однако Амалия рано торжествовала. Лошадь неожиданно прыгнула куда-то вбок, сделала несколько неловких скачков и упала. Из ее шеи хлестала кровь. Это Педро, увидев, что пленница, которая должна была принести немалые деньги, ускользает из рук, вытащил револьвер и застрелил бедное животное.
Подбежали Педро и американец, подняли Амалию. Первый хотел ее избить, но вмешалась Роза.
– Если ты ее изувечишь, то Санчес сбавит цену… Перестань!
Нехотя Педро опустил руку. Он понял, что Амалия провела его, как мальчишку, и теперь это грызло его больше всего.
– Следи за ней, – приказал он жене. – Эта ramera[24] – очень хитрая особа!
– Не волнуйся, – сказала Роза, – от меня она никуда не денется. А ты лучше держись от нее подальше!
Педро злобно посмотрел на Амалию, потом на несчастную лошадь, которая издыхала в пыли, и отошел, махнув рукой.
Роза сдержала свое слово: теперь Амалии было нечего и думать о побеге. Ей не позволялось даже покидать повозку – разве только для того, чтобы удовлетворить естественную потребность, но и тогда Роза не оставляла ее одну.
Последний шанс представился в Ларедо. Санчес и продавцы ушли в соседнюю комнату – пересчитывать деньги. Амалия осталась одна под присмотром Франсиско, омерзительного тучного малого, который облизывал губы кончиком языка и не отводил от нее глаз. По выражению его лица она догадалась, что ему не терпится стать ее первым клиентом.
Но Амалия решила иначе, и теперь пегий конь уносил ее на север, а Франсиско лежал в доме с красными ставнями и со стонами ловил руку священника, говорившего ему о встрече с Вечным отцом.
«Да, этого мне Санчес никогда не простит», – мелькнуло у Амалии в голове.
Стало быть, ей надо исчезнуть, раствориться среди местного населения. Легко сказать! Амалия со своими светлыми волосами, бледной кожей и полным незнанием испанского языка имела столько же шансов остаться незамеченной, как арап Петра Великого в Московском царстве.
Правда, у нее была лошадь, непревзойденная по своей скорости, но больше ничего ведь не было. Даже патроны и те кончились.
Надо было срочно что-то придумать. Впереди дорога расходилась в разные стороны. Левая колея была шире, чем правая.
Амалия подумала и выбрала правую дорогу. В ее теперешнем состоянии было неразумно с кем-то встречаться.
Амалии не повезло. Она попала в густые заросли мескита и заблудилась. Лошадь шла шагом, понурив голову, и Амалии ежеминутно приходилось сворачивать, чтобы не напороться на острые сучья. Наконец она почувствовала, что совершенно вымоталась. Левая рука одеревенела, перед глазами все плыло. Амалия даже не заметила, как потеряла сознание.
Очнувшись, она поняла, что лежит на земле. Ужасная мысль пронзила ее мозг. Она приподнялась и стала оглядываться, но нигде не увидела своей лошади.
Это был удар, да еще какой! Амалия растерялась. Она никогда не думала, что ей придется умереть вот так, среди неприветливых колючих кустарников, без воды и пищи, с незажившей раной в руке. Девушка заплакала, и слезы, скатываясь по ее щекам, падали на землю.
В чаще послышалось фырканье, и Амалия насторожилась. Она выхватила «кольт», но тотчас же вспомнила, что в нем нет ни единой пули. А ведь в этих местах водятся пумы, койоты и прочие животные, про которых хорошо читать в книжках, но в реальности встреча с ними не сулит ничего хорошего… Тем не менее Амалия села на земле и взяла в руку камень, приготовившись защищаться до последнего.
Пегая лошадь, фыркая, вышла из кустов и посмотрела на Амалию умными глазами. Беглянка почувствовала, как слезы снова закипают у нее на глазах, но на сей раз – слезы радости.
Лошадь лениво жевала траву. Амалия отбросила камень, поднялась и пошла за ней. Вместе они вернулись на дорогу, которую Амалия уже отчаялась найти.
– Какая же ты умная! Какая хорошая! Самая лучшая лошадь на свете! – сказала Амалия и поцеловала лошадиную морду.
Солнце уже садилось. Амалия вспомнила, что давно не ела, и голод тут же дал о себе знать. Ей пришло в голову, что тот человек, у которого она увела лошадь, мог что-нибудь с собой захватить. Сбоку от седла и впрямь обнаружилась небольшая кожаная сумка, а в ней ломоть почти черствого хлеба, одеяло, спички, фляжка с жидкостью, которая, судя по запаху, никак не могла быть водой, около трех долларов мелкой монетой и дешевая книжка из тех, что продаются в магазинчиках всего за дайм.[25]
Амалия съела половину хлеба и запила его глотком виски. Больше она пить не стала из боязни захмелеть.
При свете заходящего солнца Амалия как следует рассмотрела книжку. Это был роман о приключениях – один из тех невыносимых романов, где у героя неотразимая внешность, отзывчивое сердце и пудовые кулаки, а у героини, помимо золотых волос и нежного голоса, имеются в запасе непроходимая глупость, заставляющая ее попадать во всевозможные переделки, и наводящая тоску уверенность в том, что не она в них виновата. Герой, ясное дело, всякий раз спасает героиню от гибели, бесчестья и позора, и под конец им не остается ничего, кроме как пожениться и жить в любви и счастии до конца своих дней.
«Господи, каким надо быть идиотом, чтобы читать такие книжки! – подумала Амалия. – И каким циничным мерзавцем, чтобы их писать!»
Она сунула книжку назад в сумку, расстелила на земле одеяло и решила, что теперь можно и вздремнуть. Но не тут-то было. Над головой ухали и верещали какие-то птицы, и вдобавок Амалии постоянно мерещились в кустарнике желтые глаза пумы. Прежде чем наступило утро, она пережила все мыслимые и немыслимые страхи.
Утром Амалия села в седло и снова тронулась в путь. Глаза слипались, рот раздирала зевота. Пегая лошадь, благодаря которой она еще вчера мчалась быстрее ветра, как на крыльях, еле перебирала ногами.
«Боже мой, – ужаснулась Амалия, – да я же целый день не поила животное! Надо поскорее найти хоть какую-нибудь реку, не то бедняга умрет от жажды».
Ей пришлось прилично проплутать, прежде чем она в конце концов выехала на берег реки. Вода весело плескалась по черным камням, и, завидев ее, пегий радостно зафыркал и затряс гривой.
Амалия спрыгнула на песок и повела его к реке. Наклонив голову, животное стало пить, а Амалия вымыла лицо и руки и тоже напилась всласть, после чего опорожнила фляжку и налила туда воды. Теперь можно было подумать и о себе. Сев на берегу, Амалия стянула рубашку, сняла бинт, сделанный Розой из какого-то старого платья, осмотрела рану и перевязала ее куском чистой ткани от подкладки своей куртки. Окровавленный лоскут она выбросила в реку, чтобы не оставлять следов своего присутствия. Лошадь затрясла головой и тихонько заржала. Она стояла в воде почти по колено и глядела на свою хозяйку. Амалия поняла, стала пригоршнями черпать воду и лить ее на круп лошади.
– Хорошая, хорошая, хорошая… – твердила она, растирая шкуру благородного животного. – Как же мне тебя назвать? Знаешь, ты такая смешная… Наверное, бог сначала хотел тебя сделать зеброй, но потом передумал…
Пегий слушал внимательно и, казалось, понимал каждое слово.
– Назову-ка я тебя Пегасом, – решила Амалия. – Ты просто чудо, мой Пегас!
Пегий довольно заржал и сделал круг в воде. Амалия засмеялась и забила в ладоши. Неожиданно Пегас испуганно захрипел и сделал скачок в сторону.
Что-то темное плыло по реке, переворачиваясь и колыхаясь в такт струям воды. Амалии понадобился всего один взгляд, чтобы понять, что это такое.
– О боже… – только и вымолвила она.
Река несла человеческое тело. Судя по одежде, тело мужчины. Вода делала его легче, и все же Амалии пришлось потрудиться, прежде чем она смогла вытащить тело на мелководье. Ее передернуло – мужчина был мертв. И теперь она пожалела, что вылила виски из фляжки и вместо него налила воду, сейчас глоток бодрящего ей не помешал бы.
Однако настоящее потрясение ждало Амалию, когда она повернула труп лицом вверх и разглядела его. Она знала этого человека – видела его на вечере у Хэрмони, потом в салуне, где он играл в карты. Больше Джо Фрезер никогда не будет держать банк.
Хуже всего, впрочем, было то, что его горло было перерезано от уха до уха – точь-в-точь, как у Перси Белла. Кровь давно вытекла, и разрез на шее странным образом походил на второй рот.