Похоже, все население городка собралось возле салуна в предвкушении дарового зрелища. Даже мексиканка, чье заведение располагалось как раз напротив, присоединилась к зевакам вместе со своими посетителями, которые оживленно обсуждали шансы противников на победу в состязании. Никакой заезжий цирк, конечно же, не мог выдержать конкуренции с поединком между шерифом Терманом и братом знаменитого стрелка Билли Мэллоуна. Более того, поняв, что им уже ничего не выгорит, циркачи мигом переориентировались: зазывала и мадам Зара собирали ставки зрителей – кто победит и с каким отрывом. От них не отставали высокий худой человек с белым от театрального грима лицом и его более приземистый коллега с тросточкой и тщательно зализанными усиками. Очевидно, то были рекламировавшиеся ранее фокусник и шпагоглотатель. Для полного комплекта труппе не хватало только русалки, но она, очевидно, уже уплыла в синее море.
Больше всех надрывался зазывала в цилиндре.
– Дамы и господа! Уникальный поединок! Только сегодня! Достопочтенный шериф Терман против знаменитого бандита! Закон против беззакония! Как, сэр, всего двадцать центов? Где это видано – делать такие мизерные ставки?! Благодарю, мадам, серебряный доллар из золотой ручки! Эй вы там, не напирать, ставки еще не приняты до конца! Подходите, подходите! Вы своими глазами увидите нечто совершенно фантастическое!
В чем-чем, а в последнем Амалия была с ним совершенно согласна.
– Как я понял, – сказал Билли деловито, – я должен перещеголять этого шерифа в стрельбе…
– Не то нам не жить, – со вздохом кивнула Амалия.
Билли вынул свой любимый револьвер с перламутровой рукояткой и проверил, заряжен ли он.
– Ладно, – промолвил он беспечно. – Первый раз, что ли!
– Vaya con Dios, amigo, – сказала Амалия, незаметно перекрестив его. Она очень волновалась – очень уж уверенно держался шериф Терман.
Помощники шерифа оттеснили толпу в сторону. На заборе, ограждавшем салун, выставили в ряд шесть жестянок.
– Дрожишь, малыш? – спросил шериф покровительственно у «братца Гарри».
Излишне напоминать, что Билли Пуля если что и ненавидел, так это когда его называли малышом.
– Не шибче вас, шериф, – степенно возразил он.
Толпа загоготала, а шериф лишь укоризненно покачал головой и достал револьвер.
– Кто первый – я или ты? – спросил Терман, лихо крутанув барабан.
– Один хрен, – отозвался Билли беспечно, щурясь на солнце.
Шериф встал в позицию, тщательно прицелился, выстрелил шесть раз и сбил шесть жестянок. Их поставили снова, и Амалия с тревогой заметила, что некоторые из них покорежились от выстрелов и что теперь в них труднее будет попасть. Но Билли тем не менее поразил их все, причем ему понадобилось на это куда меньше времени, чем его противнику. Было такое впечатление, что «братец Гарри» стрелял, вообще не давая себе труда прицелиться.
– Ай да малыш… – раздумчиво сказал шериф. – Ты, я вижу, кое-чему научился у своего братца, а?
Даже веснушки на носу Билли и те загорелись от его слов.
– Тихо, Гарри, – вмешалась Амалия. – Шериф тебя провоцирует, не обращай внимания.
– Скажешь тоже – не обращать внимания на такое! – сердито буркнул Билли, перезаряжая револьвер.
Один из помощников шерифа принес старую шляпу. Сердце у Амалии сжалось: это было потруднее, чем стрелять по неподвижным жестянкам.
– Раз, два, три! – крикнул помощник и швырнул шляпу вверх.
Пока она падала, шериф успел пять раз пробить ее пулями. В этом убедились, подобрав шляпу с земли.
– Теперь вы, мистер Мэллоун, – сказал шериф, ухмыляясь во весь рот.
Билли кивнул. Помощник взял другую шляпу – и то ли случайно, то ли намеренно бросил ее куда выше и дальше, чем предыдущую. Амалия облилась холодным потом.
Билли выстрелил шесть раз, но шляпа упала на пустырь за салуном. Зрители со всех ног бросились бежать за ней – всем не терпелось увидеть, сколько в ней дырок и удалось ли их шерифу обставить чужака. Однако первой до шляпы добралась какая-то рыжая дворняжка с обрубком вместо хвоста. Она примчалась к своему хозяину – мальчику лет двенадцати – и положила шляпу к его ногам, радуясь, что смогла всех опередить.
– Глядите! – пронзительно крикнул мальчик, поднимая шляпу вверх. – А дырок-то тут шесть!
Шериф нахмурился.
– Наверное, это собака оставила своими зубами, – хихикнув, высказал предположение зазывала, собиравший ставки.
Ему не следовало так говорить, потому что Билли с быстротой молнии повернулся в его сторону и выстрелом сбил с его головы высокий цилиндр. Толпа захохотала, зазывала же посерел лицом и упал в обморок.
– Это так, вне программы, – объявил Билли, весело улыбаясь. – Можете бросить еще одну шляпу, если не верите своим глазам. Только не забудьте забросить ее на луну, а то больно близко получается.
Зрители зааплодировали, и громче всех хлопала мексиканка из салуна напротив. Противник шерифа, такой непосредственный, живой и юный, всем пришелся по сердцу. Он совсем не походил на своего мрачного брата-бандита, который стоял тут же, кусая губы.
– Ну что, шериф, – довольно невежливо спросил последний у Термана, – закончим на этом или у вас есть что-то еще?
Шериф шевельнул усами и повернулся к помощнику. Тот кивнул и быстрым шагом удалился.
– И куда ты спешишь, Билли? – сказал Терман добродушно, оборачиваясь к Амалии и обдавая ее запахом дешевого табака. – Город у нас отличный, живи – не хочу, народ тоже не самого худшего разбора. А вот и Анхелика! Здравствуй, радость моя.
В сопровождении помощника шерифа показалась смуглая, очень красивая молодая мексиканка с горящими черными глазами и волнистыми волосами, которые доходили почти до пояса. Шериф заговорил с ней по-испански. Амалии показалось, что сначала девушка упиралась, но после того, как Терман взял ее за руку, она смягчилась. Шериф достал из кармана игральную карту и протянул ей.
– Это что такое, это еще зачем? – заволновался Билли.
Девушка отошла на середину улицы и остановилась. Грудь ее под розовой кофтой высоко вздымалась, щеки полыхали. Гордость и упрямство были написаны на ее лице, но Амалия прочитала в нем и кое-что другое – страх.
– У нее в руке – десятка червей, – пояснил шериф. – Десять целей, стрелять двенадцать раз. Ясно?
На этот раз Амалия переполошилась по-настоящему. С места, на котором они стояли, еле-еле была видна даже сама карта, не говоря уже о значках на ней.
Анхелика подняла вверх руку с картой, вызывающе улыбаясь. В полном молчании толпы шериф вышел напротив нее, сосредоточенно прицелился и открыл огонь. Потом перезарядил револьвер и выстрелил еще шесть раз.
Принесли карту. Семь сердечек из десяти было пробито. Шериф вытащил из кармана другую десятку и отдал Анхелике. Легкой, упругой походкой она вернулась на место и вновь подняла руку.
– Твоя очередь, Гарри, – сказал шериф.
Билли вышел вперед, вздохнул и прицелился. Стало тихо. Так тихо, что Амалия с легкостью могла расслышать, как жужжит муха возле бледного не только от пудры лица фокусника.
Билли помедлил, опустил руку и повернулся к Амалии.
– В чем дело? – спросила она с раздражением и краем глаза заметила, как расслабился шериф Терман. Оба его помощника улыбались с облегчением.
– Эм… Билли, – тихо сказал Мэллоун. – Я не могу стрелять в женщину, понимаешь?
Ясное дело, она понимала. Но хуже всего было то, что и шериф Терман тоже понимал это.
Амалия вздохнула, приподняла шляпу и вытерла взмокший лоб под ней. Опустив случайно глаза, она увидела кое-что… и поняла, как можно переубедить Билли.
– Ну что, этот щенок отказывается от состязания? – прогудел один из помощников шерифа.
– Погодите! – остановила его Амалия. Затем сняла с шеи платок и махнула им в воздухе. Как зачарованный, Билли смотрел на сиреневый лоскут. – Вот что, братец. Если ты сделаешь то, что должен сделать, я отдам тебе платок. Навсегда.
Билли сглотнул.
– Правда, что ли? – недоверчиво спросил он. – И что, он будет совсем мой?
– Да, – подтвердила Амалия. – Но для этого надо прострелить все десять сердечек.
– Да пожалуйста, – легко согласился Билли.
Он повернулся и почти не целясь разрядил весь барабан. Анхелика вздрагивала при каждом выстреле. Билли перезарядил свой револьвер и выстрелил еще четыре раза.
– Готово, – весело сказал он. – Десять из десяти, и запасных двух пуль не понадобилось. – Он подошел к Амалии и поглядел на нее. – Ну, теперь отдавай мой платок, братец.
– Пожалуйста, – отозвалась Амалия и сама повязала платок парню на шею.
Меж тем опешившие зрители подошли к Анхелике и, взяв у нее игральную карту с десятью ровными отверстиями, стали вертеть ее и так, и этак – даже на свет смотрели. До Амалии долетали их голоса:
– Немыслимо!
– А ведь это только его брат! Представляете, как он сам стреляет?
– Даже и представлять не хочу.
– Даже и представлять не хочу.
– Фантастика! Ей-богу, этот парень второй Дэви Крокетт.[31]
– По-моему, он будет еще похлеще Дэви Крокетта.
Билли поправил концы платка и заправил их под куртку. Он мог ничего не говорить – по всему было видно, что его так и распирало от гордости.
Красавица Анхелика сорвалась с места и подскочила к стрелкам. Амалии показалось, что она вот-вот вцепится шерифу ногтями в физиономию, но она только посмотрела на него, и взгляд ее был хуже удара бичом. Шериф Терман побледнел и смешался. Затем, не говоря ни слова, Анхелика взяла лицо Билли, демонстративно поцеловала его в губы и, обернувшись к шерифу, выкрикнула что-то по-испански. И, судя по всему, не слишком лестное, потому что шериф побледнел еще больше. Анхелика же, передернув плечами, удалилась с гордо поднятой головой.
– Что она сказала? – спросила Амалия вполголоса у Билли, который все еще смотрел вслед красавице, исчезнувшей, как вихрь.
– Она сказала, – с удовольствием перевел Билли, – что у шерифа сердце шакала и что он не кабальеро, зато я – настоящий кабальеро и вел себя, как мужчина, а настоящий мужчина никогда не станет использовать женщину в качестве мишени.
– Ах вот как, – вежливо уронила Амалия. Честно говоря, она подозревала нечто подобное.
Шериф Терман тяжелым шагом приблизился к Амалии. Казалось, он постарел лет на десять. Губы его были плотно сжаты.
– Хороший у тебя брательник, Билли, – сказал он.
– Что есть, то есть, – согласилась Амалия. – Мы можем ехать?
Шериф с ненавистью взглянул ей в лицо и плюнул в пыль у своих ног.
– Можете, – процедил он. – Только покиньте город как можно быстрее, не то я могу и пожалеть о своем решении.
Он круто повернулся на каблуках и удалился прочь. Билли потянул Амалию за рукав.
– Поехали отсюда, – сказал он.
Зрители, ставившие на «братца Гарри», подсчитывали, кто на сколько обогатился. Амалия повернулась и бок о бок с Билли зашагала к конюшне.
– По крайней мере, – сказала она, – этот день не прошел зря.
– Ага, – согласился Билли и поправил платок.
После случившегося Амалия дала себе зарок нигде не задерживаться, пока они не доберутся до Арчера. Но так как им пришлось удирать налегке, а мясо койотов не слишком полезно для желудка, на следующий день Амалия скрепя сердце согласилась остановиться в крошечном городке, состоявшем из трех десятков домишек. Погони за ними не было, и Амалия решила, что они с Билли имеют право перевести дух.
Они перекусили в салуне, после чего Билли, который обладал способностью легко завязывать знакомства, сел играть с мексиканцами в покер, а Амалия, завидев у стены старенькое раздолбанное пианино, вдруг ощутила непонятный зуд в пальцах. Это было странно – после одного случая, который едва не стоил ей жизни, она была уверена, что никогда больше не будет играть.[32]
– Пианиста нет, сэр, – объяснил хозяин. – Он еще в церкви на органе играл, да жаль – уже год как допился до белой горячки и помер.
Амалия подняла крышку и села за инструмент. Ее пальцы, в последнее время не касавшиеся ничего, кроме оружия, легко вспорхнули над клавишами, и последние исторгли давно забытую грустную мелодию.
– Эк как вы хорошо играете, сэр, – уважительно заметил кабатчик. – Наш-то пианист знай себе лупил по клавишам, так что они чуть ли не в разные стороны летели.
Амалия улыбнулась комплименту и стала наигрывать какой-то этюд Шопена. Краем глаза она заметила, что в салуне тем временем появилось новое лицо. Оно принадлежало к той редкой породе мужчин, у которых все на месте и которые именно поэтому ценятся женщинами на вес золота, а то и выше. Незнакомец снял шляпу, под которой оказались темные с красивой сединой волосы – то, что французы называют poivre et sel[33], после чего подсел к Билли, заменив ушедшего игрока. Амалия и сама не смогла бы объяснить, почему это вдруг показалось ей подозрительным.
«Почему именно к Билли? – замелькали в ее голове мысли. – Да потому, что игра идет только за его столом. А этот парень, похоже, профессиональный игрок – одет с иголочки и носит роскошные лакированные туфли. Совсем как Фрезер. Фрезер! Черт возьми…»
И в следующее мгновение Билли ножом прибил руку седовласого партнера к столу. Амалия схватила свой «винчестер», лежавший на пианино, и выстрелила в пригвожденного, после чего число привлекательных мужчин на земле неминуемо должно было уменьшиться на одну единицу. Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Амалия рванула на улицу, куда до нее уже успел выскочить Билли.
– Едем! – крикнула она и хлестнула Пегаса.
Билли сел на своего серого в яблоках, и они понеслись, как ветер, по дороге, идущей под уклон. Оглянувшись через некоторое время, Амалия заметила, что за ними следует погоня.
– Быстрее, быстрее, Эмилио! – кричал Билли.
Легко сказать: быстрее! Лошади не успели отдохнуть. Несмотря на это, пегий неустанно продвигался вперед, но серый, на котором ехал Билли, начал отставать. Билли и Амалия выстрелили несколько раз по своим преследователям, но – увы! – после той заварушки в Остине и памятного состязания с шерифом Терманом у них оставалось совсем мало патронов. Можно сказать, всего ничего. Внезапно грянул выстрел, серый запрыгал на месте и повалился на бок.
Амалия рванула поводья, так что возмущенный Пегас взлетел на дыбы, и, сделав полукруг, подъехала к Билли. Лошадь придавила ему ногу, и он никак не мог выбраться из-под убитого животного. Амалия выстрелила по приближающимся врагам, чтобы хоть на несколько секунд задержать их, наклонилась с седла и протянула своему другу руку.
– Скорее, Билли!
Бандит поднял голову, и Амалия поразилась мелькнувшей в его взгляде решимости.
– Нет, Эмилио! Если мы будем вдвоем на одной лошади, они нас точно нагонят. Уезжай!
– Ты что, спятил? – крикнула Амалия. – Как я могу тебя бросить! Давай вылезай, не томи меня!
– Не нужно. – Билли мотнул головой и выплюнул настоящий кровавый сгусток. – Полно, Эмилио. Я отбегался. Не пуля, так чахотка меня точно доконают. Старуха сказала, что лежать мне в гробу в этом месяце, и, значит, так тому и быть. Ты хороший товарищ, но уезжай, ради бога! А я задержу их.
– Ты сумасшедший, – только и смогла вымолвить Амалия. – Билли, ведь еще есть время!
– Только не у меня. – Билли достал револьвер. – Уезжай, черт бы тебя побрал! – с детской яростью в голосе закричал он. – Ну? Чего ты ждешь?
Преследователи были совсем близко. Амалия поглядела на них и решилась.
– Ладно, – сказала она. – Только не делай глупостей, ясно? Скажи им, что ты – Гарри Мэллоун. В случае чего сошлись на шерифа Термана. – Она развернула лошадь. – Я приеду за тобой! Ясно? Жди меня, и я вытащу тебя! Ты мне веришь?
– Уезжай! – крикнул в ответ Билли и махнул рукой с револьвером.
– Ты мне веришь? – настойчиво повторила Амалия.
– Да, я тебе верю! Только уезжай, ради бога, не мешкай!
Амалия хлестнула Пегаса и помчалась прочь. Ветер свистел у нее в ушах, сердце бешено колотилось в груди. Она ненавидела себя, как не ненавидела никого на свете. В ее шкале ценностей одним из самых страшных грехов было предательство, а она сама ведь только что стала предательницей. И, когда Пегас уносил ее прочь, она поклялась себе, что сделает все, чтобы вырвать Билли из рук тех, кто взял его в плен.
Конец третьей части
Часть IV Преступный синдикат
1
Рассказывает Риджуэй Стил.
Итак, день притворялся, что клонится к вечеру, а мы в свою очередь притворялись, что нам нет до этого никакого дела. Гарри Мэллоун, весь в цепях, сидел на шатком хромоногом стульчике, перед которым мы провели меловую черту, и не делал попыток пересечь ее. Куда больше, по правде говоря, меня беспокоил шериф Родригес. То и дело он водил в дом, где находился пленник, каких-то посторонних людей, и я сам, своими глазами видел, как эти люди совали ему в руку деньги. Уразумев наконец, что к чему, я отправился прямиком к Стиву. Он сидел с ружьем в засаде на чердаке дома напротив и напевал себе под нос песенку «Ах, какая красотка моя Джинни была».
– Стив, – начал я, – должен тебя предупредить, что Родригес берет деньги за показ Гарри и водит гостей прямо в комнату, где тот находится. Мне это не нравится.
Стив обернулся ко мне и тихо присвистнул.
– Вот оно, значит, что! Ладно, пошли поговорим с шерифом.
– Я сразу же понял, что он не зря предложил, чтобы мы использовали его дом вместо тюрьмы, – говорил я, пока мы шли по песчаной дорожке к дому Родригеса. – Любой нормальный человек подумал бы два раза, даже если бы его очень попросили, а он сам…
– Ладно, Ридж, – оборвал меня Стив. – По-своему ты прав, но не забывай, что сребролюбие сеньора Родригеса открывает перед нами новые возможности, о которых мы даже не подумали.