Марина пропустила его реплику мимо ушей.
– Скажите, Олег Андреевич, почему Аникеев хотел вас убить?
– Я мог бы вам соврать, мог бы сказать, что я застукал его в постели с Калерией. И хотя это недалеко от истины, я этого не скажу. Потому что не могу вам врать!
– Что значит «недалеко от истины»?
– Я нашел его в шкафу в спальной. Калерия делала вид, что спала, а он прятался в шкафу. Возможно, между ними что-то было. Возможно, она помогла ему проникнуть в дом…
– Нет, следствием установлено, что преступник проник в дом через балкон. В балконных дверях обнаружены радиальные вырезы, которые позволили их открыть…
– Ну, может быть. Но факт остается фактом, Калерия лежала в постели, а Вайс находился в шкафу рядом с ее постелью. С нашей постелью.
– Почему Аникеев хотел вас убить?
– Отвечу прямо. Не знаю, с какой дурости, но Аникеев решил, что это я убил его друга Цимбала.
– Это, конечно же, не так?
– Нет, конечно! Да, у меня был конфликт с Цимбалом. Этот бандитский выродок надругался над моей Калерией… Честно вам скажу, я собирался ему отомстить. Но пока я собирался, кто-то меня опередил.
– Как это произошло?
– Не знаю. Слышал, правда, что Цимбала застрелил снайпер. Но я-то не снайпер и никогда им не был. В армии служил в танковых войсках, а в милиции вы знаете, какое оружие…
– Я хотела бы знать, как Цимбал надругался над Калерией.
– Это личное. И я бы не хотел об этом говорить, – с трагическим видом вздохнул Фарадей.
– Я слышала, что вы содержите кафе «Пигаль» на улице Свердлова.
– Я содержу?! Нет, я его не содержал. Просто там работала Калерия, поэтому я иногда и бывал в кафе…
– Кем она работала?
– Скажем так, старшей официанткой.
– И какие блюда подавала?
– Горячие. Очень горячие. Но сама не подавалась. Пока не появился Цимбал… Да, кафе это не простое, с эротическим уклоном. Но я имел к нему весьма опосредованное отношение.
– Но ведь имели.
– Умоляю вас, Марина Германовна, не надо делать из меня чудовище. Поверьте, я совсем не такой! Калерия вам это подтвердит. Если, конечно, вы сможете ее найти и если она будет живой… Бедная женщина, мне даже страшно подумать, что с ней могли сделать эти звери.
– Эти звери не пытались выйти на вас? Не пытались шантажировать Калерией?
– Нет. Они думают, что я такая же тварь, как и они. Думают, что, если Калерия меня предала, мне она больше не нужна. А она мне нужна. И я ее прощу. Ведь Аникеев заставил ее предать меня. Под страхом смерти заставил… Я знаю, этот парень умеет обольщать, может прикинуться невинной овечкой. Но на самом деле это волк, очень опасный волк. И мой вам совет, держите с ним ухо востро. Парень он видный, не попадитесь на его удочку. Ему-то все равно, что вы, Марина, трагически потеряли любимого человека… Кстати, ходят слухи, что Мишина убил Вайс…
– Да, говорят, – с грустью в голосе произнесла Марина, – но это к делу не относится.
– Я бы сказал, это мешает делу. Следователь должен быть беспристрастен к подследственному, иначе он будет не объективен.
– Спасибо за прописную истину. Я обязательно это учту. И обещаю вам, что на чары Аникеева не поддамся. На это у меня иммунитет.
– Вам видней… Мне кажется, что лекарство действует: меня клонит в сон. Давайте оформим опознание, пока я не заснул, – снова изобразил беспомощную улыбку Фарадей.
Он действительно чувствовал себя паршиво, но при этом был полон желания действовать. Он должен переиграть Вайса, и эта женщина ему в том поможет. Хотя, конечно, не стоит забывать и о других способах воздействия. Вайс хоть и в тюрьме, но по-прежнему опасен, и сегодняшний случай – наглядное тому подтверждение.
Глава 8
Грин заметно сдал. Похудел, осунулся, и взгляд стал какой-то пришибленный, и это при том, что он бодрился, хорохорился.
Вайс встретился с ним в прогулочном дворике. Пришлось заплатить ментам, чтобы по расписанию их камеры выходили на прогулку в одно и то же время. Финансовый канал действовал пока что безотказно, хотя все могло закончиться в любой момент. Высокопоставленные покровители Фарадея все видят, все замечают, делают выводы и могут принять меры.
– Ну вот и свиделись, брат! – Вайс подал ему руку, они приобнялись, как водится в таких случаях.
– Да надо было увидеться, – как-то вымученно улыбнулся Грин. И опасливо оглянулся, словно боялся, что их заметят надзиратели.
Вот уж чего не стоило бояться, так этого… Не нравилось Вайсу поведение друга. Что-то не то с Грином. Может, менты его сломали?
– Хреновы наши дела, брат, – сказал Вайс.
– Знаю, со всех сторон обложили… Тебе мокруху шьют, мне – наркоту…
– Ты же никогда не баловался дурью.
– Ты что, шутишь? Ясно же, что менты подбросили…
– Я видел, как тебя повязали. Не было там понятых. И адвокат у тебя вроде бы толковый, почему не может тебя вытащить?
Адвокаты работали неважно, но все-таки задержанные в облавах пацаны мало-помалу выходили на свободу. Правда, при этом они растворялись на просторах города, даже не пытаясь влиться в струю. Но это уже другой вопрос, хотя, судя по всему, из одной серии с тем, который он собирался сейчас выяснить.
– Да как-то не получается у него. Может, поменять на другого? – не глядя Вайсу в глаза, пожал плечами Грин.
– Так в чем же дело? Время-то идет. И дело на месте стоит. Тебе на волю выходить надо, братву собирать, охрану обратно выставить. А то барыги нас уже забывать начали, как бы на другую охрану не переключились…
– Так уже переключаются. Менты нашу тему на себя перебили.
– Ты в этом уверен?
– Да. Они сказали…
– Кто конкретно тебе сказал? – насел на Грина Вайс. И тон его изменился, и взгляд заледенел.
– Ну, сказали…
– Давай, Грин, колись. Я все равно узнаю, что там у тебя за жижа внутри. Но если сам не скажешь, я эту жижу через нож выпущу. А так хоть жить будешь… Ну, колись!
Грин в страхе подался назад, спиной вжался в стену.
– Ты же сам все знаешь!
– Что я знаю?
– Ну, менты и тебе предложение сделали. И ты не отказался.
– Какое предложение? Чем они тебя купили?
– Они… Они сказали, что мы с тобой можем выйти из дела, что денег у нас много, есть еще бизнес в Москве. Сказали, что выпустят на свободу и тебя, и меня, если будем сидеть тихо и не рыпаться. Когда все уляжется, тогда они нас выпустят. И мы сможем спокойно уехать в Москву. Главное, чтобы нас здесь не было, в Краснополе. А в Москве, пожалуйста, что хотите, говорят, то и делайте…
– Кто конкретно с тобой разговаривал?
– Ну, из ГУВД мужик был. Он не представился, но я его знаю. Подполковник Батаров, зам. начальника ГУВД, он там всем рулит…
– Рулит, – кивнул Вайс. – Танком рулит. Фарадей с Пугачом дорогу ему расчищают, а он рулит…
– Он же с тобой тоже разговаривал! – выпученными глазами смотрел на него Грин.
– Нет, не разговаривал. Со мной бесполезно разговаривать. Меня на такой дешевке не развести… А тебя развели, Грин. И сломали, как последнего… Ты же правильным пацаном был. Звезд с неба не хватал, но я всегда мог на тебя положиться…
– Но я тебя не предавал, Вайс! Я думал, что мы вместе выходим из дела…
– А ты со мной пытался связаться? Нет. То-то же. Если я хотел с тобой связаться, то я с тобой связался. А ты этого не хотел, поэтому мне самому пришлось тебя искать. И кого я нашел, Грин? Предателя?
– Вайс, я не предатель! Я никого не предавал! Просто подумал, что мы можем вместе выйти из дела. У нас в Москве бизнес, мы бы могли жить как короли…
– У кого в Москве бизнес? У братвы в Москве бизнес! Это наш общий бизнес!
– Но Цимбала больше нет. Плата тоже. И братва разбежалась…
– Разбегается братва, – кивнул Вайс, – есть такое дело. Потому что прессуют братву. Тебя сломали и других ломают… Ты прав: кто разбежался, тому в Москве ловить нечего. И ты сломался, Грин. Так что про Москву забудь…
– Я же не знал, что меня разводят, – жалко пробормотал Грин.
– Но ведь развели…
– Да я на Москву, в общем-то, и не претендую. У меня есть деньги… Мне хватит, чтобы выйти из дела.
– Ты уже вышел из дела, Грин. Ты мне больше не брат!
Вайс доверял ему в прошлом, но при этом считал его недалеким человеком. Отличный боец, хороший, исполнительный, но управлять он мог только собой, людьми – нет. И Плат такой же. Потому Вайс держал их для противовеса Цимбалу, чтобы тот вдруг не пошел вразнос от своих амбиций.
Цимбалу он доверял меньше, чем Грину. Но вот ведь как оказалось: Цимбал ни разу не подвел Вайса и умер достойно. А Грин сломался… Хорошо, что Вайс не посвящал его в свои коммерческие дела. Грину и Плату это было неинтересно. А вот Цимбал, тот держал руку на пульсе событий, он знал о московских делах во всех тонкостях и подробностях, потому что всегда и во всем требовал отчета. А Грин с Платом занимались своим делом и ни во что больше не хотели вникать.
Грин знал только казино «Мос-Вегас» и «Багама-Мама», которыми распоряжался Вайс на правах представителя от братвы. Он бывал там, поэтому мог поведать ментам, какую ценность они представляют.
Грин знал только казино «Мос-Вегас» и «Багама-Мама», которыми распоряжался Вайс на правах представителя от братвы. Он бывал там, поэтому мог поведать ментам, какую ценность они представляют.
– Что конкретно этот Батаров знает о нашем московском бизнесе? – напористо спросил Вайс, пристально глядя Грину в глаза.
– Не знаю. Он не говорил.
– А у тебя что про Москву спрашивал?
– Ничего… Его наш московский бизнес не интересует.
– А краснопольский?
– Его интересовали только охранные фирмы, с кем у нас договоры, как устроена система…
– И ты ему все рассказал?
– Нет, – опустив глаза, дрогнувшим голосом сказал Грин.
Вот здесь он соврал. Но насчет бизнеса в Москве и Краснополе он, похоже, говорил правду. Ментам сейчас не до этого. Им сначала нужно взять город под свою крышу, а потом уже они будут решать, как прибрать к рукам «Ночную фею», другие клубы и рестораны, которые принадлежат братве на законных, в общем-то, основаниях.
Есть казначей общака, у него все сведения о схронах, банковских счетах, о подставных владельцах коммерческих объектов как в Краснополе, так и в Москве. Об этом товарище знали только двое – Вайс и Цимбал. Теперь про него знает один Вайс, но и под пытками о нем не расскажет. И сам Широков, если вдруг что, ни в чем не признается.
Павел Григорьевич Широков далеко не самый умный человек, в банковском деле – полный ноль, как и в юриспруденции. Но у него одна замечательная черта, благодаря которой он был уникальным в своем роде человеком. Он – тихо помешанный шизофреник, и этот сдвиг по фазе делал его бесценным хранителем чужих тайн. Цимбал прогнал его через проверку, так Широкова каленым железом собрались жечь, а он только улыбался, упиваясь своей преданностью доверенному делу. Да и не будет его никто пытать, если Вайс вдруг сам не покажет на него. А это исключено…
Менты, конечно, могут просто поставить на тот же «Мос-Вегас» своих людей. И если Вайс будет за решеткой или даже под землей, некому помешать им выкачивать через казино деньги. И «Ночную фею» они могут прибрать к рукам таким же манером. Если нет претензий со стороны владельца, то плевать, кому принадлежит право собственности. К тому же всегда можно провернуть фиктивную сделку… Короче говоря, есть масса способов отбить под себя чужой бизнес, и все они доступны ментам, с их возможностями творить темные дела под ширмой закона…
– Предал ты наше дело, Грин, – сквозь зубы процедил Вайс. – И я должен тебя за это убить. Но я не могу этого сделать, хотя бы в память о Цимбале и Плате. Если бы они смогли вынести тебе приговор, я бы его исполнил прямо здесь. Но их нет, они ничего не могут мне сказать. Поэтому ты будешь жить. Тебя выпустят из изолятора, ты заберешь свои деньги и можешь мотать на все четыре стороны. Но запомни: если сдашь ментам наш бизнес, я тебя, падлу, из-под земли достану!
– Я не предатель, – едва сдерживая истерику, мотнул головой Грин. – И никому ничего не скажу… Я просто выхожу из дела, Вайс. Я устал от этих бесконечных передряг, хочу жить как нормальный человек.
– Я тебе все сказал, Грин.
Вайс презрительно сплюнул ему под ноги и ушел. Все, этот человек умер для него. Хотя, конечно, было бы лучше, если бы он умер для всех. Но Вайс не мог его убить. Иначе братва решит, что и Цимбала с Платом порешил тоже он, ради единоличной власти. Пока еще никто не выдвигал против него таких обвинений. Но еще не вечер и может случиться все.
– Что-то ты с ним не очень мягко, – заметил громила Клен.
Он сам назначил себя телохранителем Вайса, и Кощей не стал против этого возражать. Да и Вайс ничего не имел против такой охраны. Может, он и сам с усам, но ситуация очень напряженная. Менты могут банально заказать его, тогда ему не избежать встречи с «торпедой». И он обязан был думать о том, как от нее отбиваться…
– Тюрьма сломала его. Тюрьма будет ломать и меня.
– Если менты возьмутся за тебя всерьез, кости точно затрещат.
– Ничего, прорвемся, – горько усмехнулся Вайс.
Он смог поставить свой авторитет на тюрьме. Его поддерживали воры, ему помогали надзиратели, у него была связь с волей, но все это пойдет прахом, если менты возьмут над ним верх, пропустив его через пресс-камеру. Если он не сможет отбиться от лохмачей, то все арестанты отвернутся от него. Он станет здесь изгоем, и ему ничего не останется, как наложить на себя руки.
Он уже понял, что менты способны на любую пакость, но все-таки в нем теплилась надежда на счастливый исход…
Патриция в своем репертуаре. Развратный огонек в глазах, блудная улыбка, походка призывная, виляющая. Надо было видеть, какими глазами смотрели на нее омоновцы за дверью. Красивая она девка и жутко сексуальная в медицинском халатике, настолько коротком, что порой виден был верхний срез ее белых, с узором, чулок. Ноги у нее длинные от природы, еще и туфли на высоком каблуке…
В таком наряде Патриция развлекала в номерах своих клиентов. Фельдшер по образованию, она даже одно время работала на «Скорой помощи», пока панель окончательно не затянула ее. Но в данный момент она реально была медсестрой.
После случая с Леной Фарадей больше не доверял обычным медсестрам, поэтому по его просьбе Пугач устроил Патрицию на работу в больницу. Надо сказать, она отлично справлялась с обязанностями персональной медсестры и санитарки. И «утку» из-под Фарадея вынесет, и укольчик легко рукой поставит. А если вдруг он затоскует, ей ничего не стоило его утешить – нежно и очень осторожно, чтобы ненароком не нарушить покой и относительную стабильность пациента.
Но скучать особо Фарадею не приходилось. Булгарь постоянно на связи, а он его глаза и уши. Дела на месте не стояли, в охранных фирмах восточной братвы уже ввели новые штаты, Пугач лично ездил перезаключать контракты с бизнесменами, некогда подконтрольными бандитам. Булгарь обо всем информировал Фарадея, и он в курсе всех этих дел, что так лихо закрутились с его подачи. Еще у него в палате был телевизор, видеомагнитофон и куча кассет – боевики, комедии, фантастика. Сейчас на экране крутились местные новости, наводящие сонливость. Ведь время послеобеденное, в больнице тихий час. И хотя раны дают о себе знать ноющей болью, Патриция сделает укол, и скоро все пройдет.
Рука у нее действительно легкая, Фарадей даже не почувствовал, как иголка вошла в бедро.
– Ты, это, с ребятами за дверью не шалишь? – спросил он.
– Ну что вы! Я же не шлюха какая-то! – искренне возмутилась девушка.
– Ну да, ты честная проститутка.
– Да, честная…
– Но я же тебе не плачу за твою… э-э… внештатную работу.
– Вы мой босс, как я могу вам отказать? – кокетливо улыбнулась Патриция.
Она села на стул, плотно сомкнув ноги. Вроде бы и целомудренная поза, но в ней все равно проявлялась блядская суть Патриции.
Лера тоже в свое время была проституткой, но при всей постыдности профессии она была лишена дешевой вульгарности и прекрасно знала, чем взять Фарадея. Ему было очень хорошо с ней, он даже по-своему ее любил. Но все-таки она оказалась дрянью и предала его…
Лера – умная женщина, понимает, что ждет ее, если она попадет к нему в руки. Поэтому и сбежала. Где она сейчас, неизвестно, а у Фарадея много других дел, так что пока некогда заниматься ее розыском. А искать надо, потому что она слишком много знает. Зря он доверял ей, зря…
– Мне отказывать не надо, Патриция. Меня любить надо. И тогда у тебя все в этой жизни будет хорошо.
– Я люблю вас, Олег Андреевич, – зажеманилась она.
– Ну да, любишь… Хочешь на место Калерии?
– Ну нет, что вы!
– Да ладно, нет… Я бы мог поговорить с Пугачом…
Да, он мог бы поговорить с ним. Только станет ли Пугач слушать его? Сейчас ему явно не до «Пигаля» с его девочками. Более того, заведение закрыто и клиентов больше не обслуживает. Пугач сделал это, чтобы не бросать тень на свою сиятельную особу. Батарову не нравится это дело, а генералу Вьюгину – тем более.
Генерал Вьюгин заправлял всей краснопольской милицией, и Пугач входит в круг его близких знакомых. А если точней, особо ценных знакомых. Ведь он уже назначил себя генеральным директором агентства «Закон и порядок», куда со временем должны будут войти охранные фирмы всего города. Он будет держать Краснополь, а его друзья, генералы и полковники – кормиться с этого.
А ведь Пугач не хотел ввязываться в это дело, Фарадей чуть ли не силой заставил его впрячься в телегу, что должна была вывезти их всех в земной рай. Он столько сделал, чтобы стронуть этот неподъемный груз с мертвой точки, и теперь, когда телега разогналась, лежит в больнице, не у дел. Зато Пугач на белом коне. Обидно. Очень обидно…
– Знаешь, а ведь «Пигаль» не работает, – отвлекся Фарадей от своих мыслей.
– Да. Но когда-нибудь он откроется снова.
– Вряд ли.
– Плохо, если не откроется, – взгрустнула Патриция.
– Девчонки скучают без работы?
– Кто-то – да, кто-то – нет… Павел Александрович платит нам деньги, даже когда нет работы, но так неинтересно.