— В таком деле размер не имеет значения, — ответил ей Хуул. — Тут важна точность расчета. Видишь, куда он клюнул эту крысу? Прямо между глаз. Финеас всегда был непревзойденным охотником, а смертоносная спираль у него получается точнее и лучше, чем у всех нас!
Смущенный Финеас опустил глаза и взъерошил перья. Он был очень скромной совой и терпеть не мог находиться в центре внимания.
— Это все пустяки, — пробормотал он, отрывая крысе голову.
В чахлых деревьях, росших на открытом всем ветрам мысе Глаукса, не было ни одного дупла, зато среди разбросанных по берегу огромных камней наши путешественники без труда нашли себе надежное укрытие от ветра и случайных ворон.
Когда ночь, побледнев, перетекла в день, трое разведчиков забились под камень и приготовились отойти ко сну. Для Хуула и Финеаса это была первая в жизни ночевка на голой земле, зато Снежная Роза не испытывала никаких неудобств, ведь полярным совам частенько приходится ночевать таким образом. Прежде чем уснуть, все трое глубоко погрузились в свои мысли.
Снежная Роза вспоминала лису, которую она год назад поймала в Серебристой мгле. До сих пор при воспоминании о сочном лисьем мясе у нее начинало приятно урчать в желудке.
Финеас, как всегда, тосковал по родительскому дуплу, маме с папой и младшей сестре, погибшим в лесном пожаре в далеком краю Амбала.
Что касается Хуула, то он размышлял о странностях жизни. Взять хотя бы его, Хуула. Он считал себя сиротой, а потом узнал, что у него есть мать. Правда, его мать умерла прежде, чем он успел как следует узнать ее… Он всегда считал себя самой обычной совой — и вдруг стал королем. Почему он смог достать уголь из пылающего жерла вулкана? Все произошло так быстро, в разгар битвы, в которой была смертельно ранена его мать. Ему тогда почудилось, будто кто-то поманил его, и он не смог противиться этому зову. Он пролетел сквозь стену огня, но языки пламени даже не опалили его перья. Но теперь Хуул припомнил еще кое-что: стены вулкана вдруг стали прозрачными, и он увидел сквозь них уголь. Что же это за уголь и что он несет — проклятие или благословение? Хуул всем желудком чувствовал, что уголь может быть очень опасен. Разве он своими глазами не видел, как меняются совы, очутившись поблизости от него? Он хорошо помнил странное возбуждение Гранка и ненормальное оцепенение Тео, Джосса и Финеаса, которые на последнем совещании из мыслящих сов превратились в безмозглых совуколок. Тем не менее пока беспокоиться было не о чем: Хуул чувствовал, что у него хватит сил справиться с загадочным воздействием угля и защитить от него своих подданных. Но что будет после его смерти? Сама смерть его не пугала, ведь Хуул знал, что в сияющей глауморе его будет ждать мать. Нет, его страшила не смерть, а судьба угля.
Веки Хуула отяжелели. Хватит думать об этом, сейчас ему нужен отдых. Как хорошо было бы снова встретиться с Бервиком! Кажется, он отдал бы все на свете, лишь бы вернуть те далекие, беспечные вечера над Горьким морем, когда они с Бервиком удили рыбу, сидя на ветке ольхи, далеко протянувшейся над водой. Лунный свет серебрил темную воду, рыбы бесшумно скользили в глубине, словно ожидая, когда их выловят… Тогда в его жизни еще не было никакого угля. Тогда он ничего не знал о своей матери и не помышлял ни о каком королевстве. Жизнь была такой простой, такой безоблачной! Хуул зевнул и провалился в сон, словно в туман.
Туман рассеялся, превратившись в легкую дымку, и из этой дымки выпорхнула прелестная пятнистая сова. Казалось, пятнышки на ее оперении сияют в темноте. Она выглядела усталой, но сильной. При виде этой совы желудок Хуула запел от радости. «Ах, какая воительница!» Казалось, она только что вылетела из одной битвы, но уже мчится в другую. «Нужно помочь ей!» — пронеслось в голове у Хуула. Расправив крылья, он поднялся в небо. Где же пятнистая сова? Почему ее нигде не видно? Неужели всему виной вновь сгустившийся туман? Или туман тут ни при чем, а просто наступил Короткий Свет? Как, уже? Так быстро? Но этого не может быть! Еще слишком рано! В чем же дело? Или это опять чары хагсмаров? Неужели их магия настолько усилилась, что они могут влиять на лунные циклы? Всякий раз, когда Хуулу удавалось приблизиться к пятнистой сове, туман сгущался, преграждая ему дорогу. Наконец он потерял сову из виду. Пятнышки на ее перьях, еще недавно сверкавшие, как звезды, растаяли в колеблющейся мгле. Внезапно туман начал темнеть, но это была не привычная тьма ночи, а зловещая воронья чернота! Хуул почувствовал мерзкий запах хагсмаров, и в тот же миг из тьмы хлынуло жуткое желтое сияние. «Великий Глаукс, да это же фингрот, страшное оружие хагсмар! Сейчас я оцепенею и рухну наземь».
В следующий миг между ним и желтым светом возникла тень какой-то совы с изуродованным крылом. Мама!
— Мама, ты где?
— Держись, мой принц. Держись.
— Я не могу! Не могу…
— Хуул, проснись! Проснись! — Снежная Роза трясла его с такой силой, что ее перья дождем посыпались прямо на голову Хуула. «Опять туман?» — подумал он и окончательно проснулся. Перепуганный Финеас тоже стоял над ним. — Похоже, тебе приснился кошмар. Извини за перья, — смущенно добавила Снежная Роза. — У меня как раз настала пора межсезонной линьки.
— Ты в порядке? — склонился над Хуулом Финеас. — Что это было?
— К-кажется, приснился кошмар, — выдавил Хуул.
— О чем? — не унимался друг.
— Не помню. Наверное, что-то, связанное с туманом, потому что когда я увидел перья Розы, то подумал, будто лечу сквозь туман. — Помолчав, Хуул поскреб когтем голову, а потом легонько ткнул себя в живот рядом с желудком, словно пытаясь вытряхнуть оттуда воспоминания. — Честное слово, никак не могу вспомнить, что же это было! Но я точно знаю, что сон не все время был плохой, — задумчиво добавил он, тщетно пытаясь поймать ускользающую тень чего-то светлого и милого, промелькнувшую сквозь его сновидение. — Уже смеркается? — спросил он.
— Почти, — ответила Снежная Роза. Трое сов высунули головы из своего убежища. Небо на западе окрасилось тусклым багрянцем, по которому ползли длинные оранжевые облака. Луна появлялась из-за них, заливая землю призрачным желтым светом. Странная дрожь пробежала по перьям Хуула, а в желудке что-то тревожно дрогнуло. Финеас внимательно посмотрел на него.
— Что с тобой? Никак скрум пролетел над местом твоей смерти?
— Ч-что? — захлопал глазами Хуул.
— Великий Глаукс, прекрати его пугать, он и так сам не свой! — рассердилась Снежная Роза.
— Я не хотел, — смутился Финеас и виновато добавил: — Это просто такая старая поговорка у нас в Амбале.
— Хотел бы я, чтобы это был всего лишь скрум, — загадочно пробормотал Хуул.
— Что это значит? — не понял Финеас. Тихонько усмехнувшись, Хуул ответил:
— Сам не знаю. Ладно, пора браться за дело!
Они подождали, пока оранжевые облака утонут в пурпуре заката, а пурпур потемнеет до густой синевы. Когда первые звезды засияли в вечернем небе, три совы бесшумно поднялись в воздух.
Глава XI Ветераны свиста
— Так вот, значит… Подхожу я к этому лейтенантику, который маховое перо от хвостового с трех шагов не отличит, и прямо ему говорю: «Прошу прощения, но так дела не делаются. Эдаким манером нам с такими тварями нипочем не справиться». Представляете? Так прямо и режу, начистоту. «Когда имеете дело с хагсмарами и их желтым светом, то первым делом заманите их в открытое море!» И что вы думаете? Так мы и сделали. Разумеется, я лично возглавил операцию и…
Хуул, Снежная Роза и Финеас опустились на пьяное дерево как раз в тот момент, когда виргинский филин приступил к самой драматической части своего повествования. Закончив, он повернулся к новоприбывшим и заухал:
— Лопни мой желудок, кого я вижу! Трое пестроперых! Как я смотрю, вы прилетели с севера?
— Как там дела? Неужели не порадуете нас известиями о добрых битвах? — спросила сидевшая рядом огромная бородатая неясыть. Хуул сразу узнал ее. Эта сова была в числе наемников, которых Сив привела на помощь перед последней битвой, поэтому Хуул всем желудком надеялся, что неясыть не узнает его в облике пестроперого скитальца.
— Да-да, нынче все добрые битвы идут на севере! — перебила пестрая неясыть.
— А я о чем? Мой двоюродный брат рассказывал, будто Ледяной дворец захвачен армией хагсмаров под предводительством какого-то юного сорвиголовы. Кое-кто говорит, будто он сумасшедший.
У Хуула похолодело в желудке.
К счастью, бородатая неясыть уже утратила к нему интерес и повернулась к Снежной Розе и Финеасу:
— Эх, друзья, какую вы битву здесь пропустили! Вот это, я вам доложу, было зрелище! Никогда не забуду, как молодой король промчался прямо сквозь стену огня с углем в клюве! — Хуул слегка вздрогнул и еще сильнее втянул голову в плечи. — Не хотите отведать здешнего соку? И моим друзьям поднесите по стаканчику! — Он сделал знак содержателю дерева, малой ушастой совке весьма подозрительного вида, и вскоре та вернулась с несколькими ореховыми скорлупками, до краев наполненными крепким питьем. Разведчикам предстояло сделать вид, будто они вовсю накачиваются забродившим соком и при этом оставаться совершенно трезвыми.
Затем на дерево, пошатываясь, опустилась изрядно потрепанная короткоухая сова и сипло крикнула:
— Еще один стаканчик, Гарри! Ты же знаешь, я употребляю только в медицинских целях.
— Она была ранена над Хратгаром. Потеряла половину лапы, шутка ли! — понизив голос, пояснила бородатая неясыть Хуулу и Финеасу. Украдкой покосившись на короткоухую сову, друзья невольно поежились: в самом деле, на ее правой лапе осталось всего два пальца с когтями.
— Должно быть, ей теперь нелегко охотиться, — сочувственно прошептал Хуул.
— А мы на что? — даже слегка обиделась неясыть. — Мы о ней заботимся. Хотя, скажу вам откровенно, с выпивкой ей пора завязывать.
— Что ты там болтаешь обо мне, Аластар? — крикнула короткоухая сова, поворачивая голову. Капли забродившего сока фонтаном брызнули из ее клюва.
— Ничего, дорогуша. Молчу как рыба.
— Это в медицинских целях, ясно? Тот брат, что выхаживал меня, когда я приходила в себя после ранения, так прямо и сказал… Вот так и сказал, слово в слово: «Лолли, дорогая, никого не слушай, а делай, как я тебе скажу! Принимай по стаканчику хмельного сока, чтобы облегчить боль, особенно в зимнее время!» Так и сказал…
— Брат? Вы говорите об одном из Глауксовых Братьев? — не удержался от вопроса Хуул.
— Да уж не о своем брате, это точно! Я тебе так скажу — мой брат и чайкиного помета не стоит! — Сидевшие на ветках пьяного дерева совы дружно загоготали, так что листья зашуршали. Несколько мелких сов, которые были уже не в силах удерживать в лапах стаканы, опрокинулись с дерева, однако в последний момент все-таки ухитрились расправить крылья, избежав позорного падения на землю.
— А вы случайно не помните его имени? — спросил Хуул.
— Имя? Да, как его… как же его… — Сова несколько раз коротко дернула головой, словно пыталась поставить мозги на место. — Викбер, кажется. Да, точно! Викбер. Или Бервик.
— Бервик! — ахнул Хуул. — Мохноногий сыч?
— Ага, кажется. Типа того. Мохноногий… Сыч.
— Вы случайно не знаете, где его можно найти?
— Найти? Ну это… это вопрос сложный. — Короткоухая сова снова затрясла головой. — Дайте-ка подумать. Я была еле жива, когда вырвалась из Ниртгара, но мне повезло с ветром. Хвостовой был ветер, это я точно помню. И кажется, я… Да, наверное, я полетела в Серебристую мглу. Потому что мне не хотелось долго торчать на мысе. Сами знаете, что это за дрянное место — ни деревьев, ни травы. О, кажется вспомнила! — Янтарные глаза Лолли радостно заблестели, и Хуулу показалось, будто она даже слегка протрезвела. — Это было возле того места, где когда-то жили Другие. Как раз рядом с ихней цирковью.
— Церковью? — пришел ей на помощь Аластар.
— Точно!
— Прелестное романтическое местечко.
— В Серебристой мгле вообще много развалин, оставшихся от Других, — заметил Аластар.
Когда Хуул впервые попал в Сиртгар, у него не было времени как следует осмотреться, но ему уже тогда очень хотелось побольше узнать о загадочных каменных дуплах, некогда построенных Другими.
— Тогда нам лучше поторопиться, пока Бервик не отправился еще куда-нибудь, — сказала Снежная Роза.
— Мы вас не отпустим, пока вы нам не споете! — заухал виргинский филин, совсем недавно красочно живописавший свои боевые подвиги в Ниртгаре. — Знаете, перед битвой наш славный король Храт всегда призывал пестроперых, чтобы те спели нам воодушевляющую песню!
— Стая безмозглых пропойц! — процедила Снежная Роза.
— Что будем делать? — в отчаянии прошептал Финеас.
— Положитесь на меня, — так же тихо ответила Снежная Роза, выступая вперед. — Мои друзья сегодня не в голосе, у них сейчас межсезонная линька, а в это время у певцов часто першит в горле. — Совы понимающе закивали и захлопали крыльями. На самом деле это была чушь чаячья, но захмелевшие совы были готовы и не в такое поверить. — Но я знаю несколько старинных боевых песен и с радостью исполню для вас балладу неба и льда!
Разумеется, это предложение было встречено с восторгом, и ночь взорвалась радостными воплями, визгом, уханьем и хлопаньем крыльев.
Снежная Роза запела. Ее чарующий голос жидким лунным светом поплыл по ночному небу, вплетаясь в ветви пьяного дерева и заливая все вокруг волшебным мерцанием красоты.
Последние слова песни еще дрожали в небе, когда совы бесшумно взлетели с дерева.
— Ух-ху! Чуть не влипли, — выдохнул Финеас, с радостью поймав крыльями теплое термальное течение.
Глава XII Тео спешит
Сидя на задних лапах, Свенка пристально смотрела на Тео. Она была честной медведицей, и, хотя ей было совсем не по душе шпионить, она понимала, что это нужно ради доброго дела. В память о погибшей Сив она должна была сделать все возможное ради ее сына, юного короля, который, похоже, был славным малым.
— Вот что, Тео, — сказала она наконец. — Так и быть, я буду твоими глазами и ушами здесь. Но лучше всего тебе потолковать со Сварром, отцом моих медвежат. Он живет как раз неподалеку от крепости лорда Аррина, на востоке залива Клыков. Сварр много знает. Возможно, он даже видел ту пятнистую сову, которую ты ищешь.
— А где находится крепость лорда Аррина?
— Как вылетишь из этого залива, сразу бери курс на север и лети, никуда не сворачивая, до самого залива Клыков. Залив будет постепенно сужаться, потом снова расширится, а перед началом большой лагуны опять станет узким, как коготь. Вот как доберешься до этого второго сужения, лети на восток, вдоль щекотки.
— Вдоль щекотки?
— Как бы тебе объяснить? Смотри, заливчик — это маленький залив, так? А щекотка — это совсем крошечный заливчик. Мы, белые медведи, прозвали его так потому, что когда через него проплываешь, то иногда скребешь боками о берега, и это ужасно щекотно.
Тео моргнул. Кто бы мог подумать, что такие огромные создания с густой шерстью и толстенной шкурой могут чувствовать щекотку!
— В самом конце залива, где высятся груды льда, есть пещера. В ней ты и найдешь Сварра.
— Так ты говоришь, это рядом с крепостью лорда Аррина?
— Да, но это не важно. Паровые дыры — вот что главное.
— Паровые дыры? Ты говоришь о струях теплого воздуха, которые вырываются из земли? И что в них такого важного?
— А то, что мы их любим! Нам нравится горячий пар, мы любим нежиться в лужах с теплой водой, которых всегда много вокруг таких мест. Сварра за хвост оттуда не вытащишь! Видишь ли, годы берут свое, он стареет, и у него все чаще ломит плечи. Всем известно, что горячие ванны отлично помогают от этой напасти. Но речь сейчас не об этом, а о том, что белые медведи давным-давно сделали одно важное открытие: оказывается, паровые дыры отлично проводят звук. Сварр ужасно любопытен и обожает подслушивать всякие разговоры, пока принимает ванну. Несколько лунных циклов назад я навещала его по просьбе Сив. Моя бедная подруга хотела узнать, что затевает лорд Аррин. Между прочим, Сварр тогда рассказал мне много интересного! Короче, он тебе поможет. — Помолчав немного, Свенка задумчиво добавила: — И кстати, передай ему мой привет и скажи, что годика через два мы, может, свидимся снова. Где-нибудь, когда-нибудь.
Поблагодарив добрую медведицу, Тео распрощался с медвежатами и расправил крылья. Он уже готов был подняться в воздух, как вдруг Рольф умоляюще попросил:
— Мама, а можно мы поплывем за ним до конца залива?