Леонтий особенно страдал, когда мать надолго забрала Феликса на каникулы и даже увозила из Петербурга погостить в дом дяди. Однажды с ним даже сделалась горячка на почве ревности, когда Феликс вдруг увлекся сестрой однокурсника. Между товарищами произошла ссора, которая, правда, быстро завершилась примирением, но оставила в душах первую глубокую рану, и молодые люди поняли, что самые тяжелые душевные страдания иногда доставляют именно самые близкие люди, а вовсе не лютые враги.
Однако судьба продолжала испытывать Феликса, уготовив настоящее мучение для юной души. Он осиротел, лишился матушки, и опекуном над молодым человеком стал его дядя, брат матери. Дядюшка не имел семьи, жил одиноко в свое удовольствие, не обременяя себя заботами о жене и детях. Его семьей были книги. Он много путешествовал, многое видел и знал. Для юного Феликса этот человек имел особую притягательность. Посещение дядюшкиного дома всегда ожидалось с величайшим нетерпением и приносило обоюдную радость. Племянник, особенно если его видеть редко, не воспитывать каждый день и не расстраиваться из-за его успехов в учении и шалостей, казался дяде просто ангелом. И он баловал его, журил сестру, что слишком строга к мальчику. И вот теперь он мог сам влиять на судьбу единственного родственника и наследника.
Оставшись без матери, Феликс тотчас же покинул стены ненавистного храма правоведения и поступил в университет. Наконец он смог со всей страстностью своей души окунуться в любимый мир литературы. Дядя весьма либерально отнесся к этому проявлению юношеского своеволия. Пускай занимается чем душа пожелает. Теперь Феликс все чаще бывал в доме дяди. Поместье Грушевка находилось в ужасной глуши. Приходилось ехать три дня из Петербурга, сначала на поезде, а потом на лошади от станции. Безлюдное место, неподалеку небольшая деревенька да убогий городишко, как бишь его, Энск. Сам же дом, просторный, старый, заполненный книгами, рукописями, альбомами, казался юноше таинственной кладовой с несметными сокровищами. И он проводил в Грушевке неделю за неделей, что повергало нервного и чувствительного Леонтия в величайшее уныние и беспокойство. Однажды, по возвращении в Петербург, между товарищами снова вспыхнула ссора, и теперь они уж расстались надолго. Когда Феликс вернулся к дяде, тому бросилась в глаза печаль и грусть племянника. Пришлось пожаловаться.
— Вот что, мой милый. Все это крайне неприятно, да и ни к чему тебе. Ты вон даже с лица спал. Сдается мне, что надо тебе переменить обстановку. Поезжай-ка ты в Германию. Я дам рекомендательные письма к моим тамошним приятелям, профессорам из университета. Поучишься, познакомишься со страной. Глядишь, и литературой займешься уже основательно. Езжай, мой мальчик!
Так Нелидов по воле дяди и на его деньги оказался в Германии. Теперь его домом стали университетские библиотеки, в которых он проводил целые дни. Гуляя по старинным улицам, он неизменно сворачивал в книжные лавки, где рылся часами. Именно в это время ему неожиданно открылся незнакомый мир европейской сказки, народной мудрости и поэзии. Все его сознание заполонили неведомые существа и образы. Феликс принялся с жадностью голодного изучать немецкие, французские, скандинавские сказки, и реальный мир совершенно перестал для него существовать. Вернее, Феликс перестал его замечать, но окружающий мир не мог не видеть славного молодого человека с огромными блестящими глазами и ясной улыбкой на лице. Именно таким видела его дочь квартирных хозяев Грета. Нелидов снимал скромную комнату на втором этаже небольшого аккуратного домика. Бюргерское семейство, которое сдало ему жилище, было очень довольно своим скромным, аккуратным и непьющим русским постояльцем. Вежливый молодой человек всегда вовремя вносил квартирную плату. Никогда не буянил по ночам, всегда неизменно любезно беседовал с хозяевами, насколько ему позволял пока еще несовершенный немецкий язык. Хозяйская дочь, маленькая, тоненькая, как тростиночка, веселенькая, как котеночек, с кудряшечками, вызвалась помочь постояльцу в совершенствовании языка. И каков итог? Конечно, говорить Феликс стал намного свободней, но несвободна оказалась его душа. Там поселилась любовь, там теперь царила малышка Грета. И тут произошло еще одно чудо. Вдохновляемый любовью, Феликс вдруг ясно понял, как ему надо писать. Один за другим стали появляться рассказы, а затем он приступил и к пьесе. Сказки, которые будоражили его воображение, порождали у него мистические и таинственные образы, в его произведениях реальность переплеталась с вымыслом. Творчество и любовь совершенно овладели существом молодого человека. Он не ходил, летал, парил над землей, и жизнь казалась воплощением райской мечты.
Родители Греты не отличались слепотой и через некоторое время стали справедливо ожидать счастливых перемен в семье. Феликс действительно решил, что Грета, милая, нежная девочка, должна стать его возлюбленной женой. Он написал дяде письмо, прося разрешения на брак с лютеранкой. Дядюшка и тут не отступил от своих либеральных воззрений. Женись, коли любишь. А лютеранка или православная, какая разница! Красивая женщина может и негритянской язычницей быть, от этого ее женская сущность не меняется! Тем не менее, невеста решила принять православную веру, так как все равно через некоторое время молодые, так или иначе, должны были вернуться на родину мужа. Сыграли скромную свадьбу, и жизнь потекла дальше размеренным чередом. Феликс по-прежнему проводил много времени над книгами и еще больше за письменным столом.
Грета читала произведения мужа, они немного пугали ее своей непонятностью. Некоторые сказки, сочиненные мужем, страшили молодую женщину. Но она не осмеливалась высказать вслух свои страхи и только хлопала глазами и ахала. Ничто не омрачало счастье молодых, а тут еще стало известно о прибавлении в семействе. Феликс упивался радостью жизни.
И надо же было такому случиться, что именно теперь вдруг перед его взором, вернее перед калиткой их дома, появился высокий молодой человек в изящном светлом костюме. Одного взгляда из окошка было достаточно, чтобы узнать любезного друга Леонтия Рандлевского. Феликс находился в таком приподнятом настроении, что приезд друга юности он воспринял как еще один подарок судьбы. Забыты были прежние ссоры и детские обиды. Молодые люди говорили всю ночь и не могли наговориться. Рандлевский кое-как доучился в училище, но не пошел по стезе адвоката, а принялся осуществлять свою мечту. Семья воспротивилась его выбору и отринула непокорного. Он бедствовал, но не отказался от сцены. Театральные мытарства никоим образом не убили в нем дух творчества, но он понял, что призвание его скорее не в лицедействе, а в создании храма искусства. И эта мысль стала смыслом его жизни.
И Грета, и ее родители оказались совершенно околдованы новым знакомым. Рандлевский имел особое очарование, его мягкие изысканные манеры, его речь окутывали собеседника, как благовониями, фимиамом. Грета уже на второй день знакомства не чаяла в нем души. Так как Феликс по-прежнему много времени проводил за письменным столом, боясь потерять образ или сюжет, то Леонтий взялся каждый день совершать прогулки с женой товарища, так полезные в ее положении. Однако Грета чувствовала себя неважно, и даже свежий воздух и интересное общение не улучшали ее состояния.
Доктор озабоченно качал головой и всякий раз настоятельно рекомендовал пациентке есть побольше мяса, колбас, масла, творога и пить молока. Но в том-то и дело, что бедняжку мутило даже при одном упоминании этой провизии. Частенько она убегала из-за стола, мучимая приступами рвоты. Постепенно Грета стала совсем плохо есть, побледнела и ослабла. Прогулки прекратились.
— Ваша супруга очень худенькая и слабенькая, — сердился доктор. — Кормите ее хоть насильно. Иначе я не берусь предсказать исход.
Мать Греты с ног сбилась, пытаясь готовить повкусней для своей бедной девочки, но ничего не помогало. Грета не могла есть.
Между тем, Леонтий засобирался в Петербург. Он получил письмо от одного богатого человека, на которого возлагал большие надежды, и, окрыленный, уехал, оставив семью товарища в тоскливом ожидании беды. Доктор, к несчастью, оказался прав. Бедная Грета не перенесла родов и скончалась в ужасных мучениях. Ребенку тоже не суждено было явиться на свет.
Если бы небо упало на голову Феликса, это потрясло бы его в меньшей степени. Смерть Греты на некоторое время совершенно затмила его разум. Он сутками не выходил из своей комнаты, не прикасался к книгам и рукописям.
Как-то раз Феликс, наконец, вышел из дома и побрел куда глаза глядят. Вдруг он остановился как вкопанный. Словно увидел нечто, резко развернулся и побежал обратно, распугивая своим видом безумца степенных бюргеров. Он ворвался к себе в комнату, бросился к письменному столу и принялся писать. Он не вставал день и ночь. Под утро рука онемела. Сердце колотилось, перед глазами стоял туман. Нелидов хотел встать и потерял сознание. Его нашла теща и вместе с мужем перетащила на кровать. Когда он пришел в себя и перечитал написанное, забытое чувство восторга охватило его. Он написал настоящую пьесу. Да, смерть любимого существа стала центром произведения, но это не грех, ведь тем самым он воспел свою любовь к ней и сделал Грету бессмертной.
Как-то раз Феликс, наконец, вышел из дома и побрел куда глаза глядят. Вдруг он остановился как вкопанный. Словно увидел нечто, резко развернулся и побежал обратно, распугивая своим видом безумца степенных бюргеров. Он ворвался к себе в комнату, бросился к письменному столу и принялся писать. Он не вставал день и ночь. Под утро рука онемела. Сердце колотилось, перед глазами стоял туман. Нелидов хотел встать и потерял сознание. Его нашла теща и вместе с мужем перетащила на кровать. Когда он пришел в себя и перечитал написанное, забытое чувство восторга охватило его. Он написал настоящую пьесу. Да, смерть любимого существа стала центром произведения, но это не грех, ведь тем самым он воспел свою любовь к ней и сделал Грету бессмертной.
Из Петербурга пришло письмо обеспокоенного Рандлевского. Вместо жалобного повествования с описанием трагического события Феликс послал другу свое произведение. Ответ последовал незамедлительно. Леонтий прочитал пьесу за сутки, рыдал над нею, не переставая, и просил дозволения ставить ее на сцене. Так родился Феликс Нелидов, литератор.
Глава 12
Прошло больше года после смерти Греты, а Феликс по-прежнему жил в доме ее родителей. Раньше они были счастливы все вместе. Теперь их сближало общее горе, общие воспоминания о бедной девочке. Старики относились к зятю как к родному сыну. Оставшись без дочери и не дождавшись внуков, они на него перенесли всю свою любовь и заботу. Нелидов понимал, что он не может вечно оставаться в этом доме, но мысли о переезде всякий раз гнал прочь.
В наследство от покойной жены ему остались не только ее милые безделушки и платья, но также и ее подруги. Они по-прежнему приходили в дом Греты, и чаще других навещала осиротевших стариков и вдовца девушка по имени Фрида. Высокая, крепкая, полная, живая и жизнерадостная, она составляла при жизни Греты полную ее противоположность. Теперь же всякий раз ее появление приносило немного оживления, чуть-чуть радости, хотя она приходила так же, как и прочие, вспоминать и скорбеть о любимой подруге. Именно Фриду чаще всего встречал Феликс по пути на кладбище и у могилы супруги. Выполнив печальную миссию и возвращаясь в город вместе, молодые люди все чаще теперь говорили не только о покойной. Однажды Фрида позвала Феликса на прогулку за город на велосипедах, и он не сразу смог догнать девушку, так резво она крутила педали. Фрида часто и заразительно смеялась, и Феликс не мог оставаться угрюмым и равнодушным рядом с нею. Ее жизнелюбие, живительная энергия переливались через край, и она щедро одаривала ими окружающих. Нелидов не мог не понимать, что Фрида неспроста частенько появляется на его пути. Однажды он подумал, что это, наверное, и к лучшему.
Как-то раз отец Греты после обеда сказал:
— Фрида славная девушка, герр Феликс. Вы молодой человек, вы не можете всю жизнь оплакивать нашу бедную Грету. Мы не будем чинить вам препятствий и только порадуемся за вас обоих.
Вскорости Нелидов нанял новую квартиру, покинул уютный и ставший родным домик и через месяц женился на Фриде. Конечно, предварительно он написал дяде, и тот, не изменяя себе, благословил племянника на вторичный брак. Молодому человеку нельзя оставаться вдовцом и длительное время предаваться унынию и меланхолии. Женитьба во второй раз — самое верное средство от дурного состояния души и тела, рассуждал старый холостяк.
Нелидов написал письмо и Рандлевскому, который до этого бомбардировал друга призывами поскорее вернуться в Петербург и заняться постановкой пьесы. Нелидов писал о творческих планах, о новых замыслах. Касаемо пьесы, он целиком и полностью полагается на талант и энергию своего верного друга. В конце письма, чуть ли не вскользь, мимоходом, он упомянул о своей женитьбе. Ответа не последовало, что Феликса на сей раз не особенно и огорчило.
Жизнь с Фридой оказалась еще более сказочной, чем с первой женой. До этого брака Феликс не представлял, что женщина может приносить столько телесных радостей. Он, бывало, не мог разомкнуть объятий, оторваться от пышного тела жены, чувствуя себя совершенно ненасытным. К этим радостям прибавлялись и прочие плотские утехи. Фрида оказалась славной хозяйкой и большой любительницей вкусной еды. Нелидов и не заметил, как прежний сюртук перестал на нем сходиться, а брюки стали подпирать образовавшееся брюшко.
При всем этом сытая домашняя жизнь совершенно не отвратила Феликса от писательского труда. Наоборот, Фрида вдохнула в него новую жизнь. В его произведениях зазвучала не только душа, но и тело, с его страстями и желаниями. Жена иногда смущенно качала головой, читая некоторые страницы.
За окном стояло лето, когда в доме Нелидова снова появился Рандлевский.
— Боже! Леонтий! Ты словно призрак являешься ниоткуда! — воскликнул Нелидов.
— Помилуй, братец, как же ниоткуда? — возразил тот. — С вокзала я, братец, с вокзала! Устал чертовски, и очень хочется есть!
Последние слова гость адресовал хозяйке дома, которая появилась на пороге. Через полчаса на столе дымилась супница, из кухни доносились головокружительные ароматы, а Фрида хлопотала, как бы поудобней устроить гостя. Рандлевский привез хорошие новости. Ему удалось найти мецената, и в скором будущем он надеется, что его детище, его театр, наконец, родится на свет. А пока он ждет от своего друга новых творений, ведь надобно особый, необычный репертуар, чтобы публика выделяла именно этот театр. Надо иметь свое лицо, свой творческий характер. Он сам будет режиссером и, может быть, на первых порах станет играть небольшие роли. На примете есть и актеры, которые уже дали согласие войти в состав труппы. Все будет очень славно. Очень необычно, чрезвычайно интересно.
Фрида с любопытством прислушивалась к речам гостя, но плохо понимала по-русски. Учить язык ей не хотелось, так же как и ехать в далекую холодную страну. Но мужу она об этом пока не говорила.
Рандлевский жил в доме друга уже две недели. На улице стояла ужасная жара, и по этому случаю приняли решение отправиться на природу и искупаться в реке. День выдался замечательный. Компания двинулась в путь на велосипедах, запаслись большой корзинкой с провизией и вином. Выбрали прекрасное живописное место на берегу и предались радости блаженного отдыха и неги. Первым пошел купаться Леонтий. Он так устал крутить педали, что не мог остыть и долго плавал. Когда он выбрался на берег, его кожа покрылась пупырышками, и Фрида со смехом принялась растирать его полотенцем. Феликс немного поплескался у берега и лег в тень, а Фрида, которая плавала хорошо, намного лучше мужа, отошла немного в сторону, чтобы не смущать взора мужчин и купаться без помех. Ее не было больше получаса, но Феликс не беспокоился. Он знал, что жена плавает отлично и всегда далеко. Но когда и Леонтий уже стал беспокоиться, Феликс встал и подошел ближе к реке. Он всматривался в даль, но не видел на поверхности головы жены. Нелидов не на шутку испугался. Может, она устала и выбралась на берег в другом месте и сейчас идет пешком? Леонтий вызвался пробежать вдоль берега и поискать женщину. Феликс же поплыл и стал нырять. Внутри его нарастало тошнотворное чувство ужаса и неизбежности беды.
Поиски не дали результатов. Пришлось бежать за помощью в ближайшую деревню и сообщать в полицию.
Фриду нашли через два дня. Она странным образом запуталась в длинных водорослях, которые как лианы обвивали ее шею и ноги. Ее тело мерно покачивалось под водой среди бледно-зеленых стеблей, волосы плавали на поверхности. Точно русалка, сказал один из крестьян, который и нашел утопленницу.
Полиция так и не смогла понять, как молодая крепкая женщина, которая к тому же прекрасно плавала, так нелепо погибла?
Феликс похоронил жену и погрузился в мрачную меланхолию. На этот раз Рандлевский оставался с другом, он не мог покинуть его в таком состоянии. Мыслимое ли дело, молодой человек двадцати пяти лет и уже дважды вдовец!
Нелидов почти забросил работу, иногда читал что-то у себя в кабинете, Леонтий же в гостиной изучал рукописи друга.
— Феликс, можно к тебе? — он тихо постучал и вошел. — Послушай, Феликс, не сочти меня за ненормального, но мне пришла в голову одна дикая мысль. Прости, я буду топтаться по живым ранам, но без этого я не смогу выразить свое подозрение. Скажи, о чем твоя последняя повесть?
— О русалке, — без всякого интереса ответил Нелидов.
— И каков ее конец? — осторожно поинтересовался друг.
Нелидов вздрогнул и подскочил с места. Схватил рукопись, лихорадочно пролистал. Последние страницы повести почти полностью совпадали со страшной картиной гибели жены.
— Ты что хочешь сказать, Леонтий? Ты что хочешь сказать, что это я ее убил? — завопил Нелидов не своим голосом.
— Ты не хотел ее убивать, но ты невольно сделал это, — прошептал Леонтий. — Ты описал ее смерть, да так талантливо, так ярко, что все, что ты нафантазировал, материализовалось.