– Ты куда? – хрипло бросила вслед Полина.
– Домой, – пожал плечами остановившийся Павел.
– Не глупи.
– В каком смысле?
– Сам не знаешь, в каком? – разозлилась Полина. – Что мы теперь по отдельности делать будем? А завтра на работу еще… Надо ведь что-то придумать.
Про работу Павел совершенно забыл. А вспомнив, почувствовал себя дурно. Как он заявится на завод в таком обличье? А если не заявится вовсе – что будет?..
Он снова потоптался и неуверенно зашел вслед за Полиной в подъезд.
– Сейчас я поужинать соображу что-нибудь, – сказала «девушка», войдя в родную квартиру. – А потом будем что-то придумывать. Правда, у меня в голове не укладывается, что именно…
– Слушай, – почесал живот Павел. – Может, я все-таки приму душ, пока ты готовишь? А то у меня… у тебя, то есть, все тело уже зудит. – Он торопливо добавил: – Я даже свет зажигать не буду!
– Ладно, – угрюмо буркнула Полина. – Сейчас белье соберу… А свет не включай! Дверь оставишь открытой, хватит с тебя.
Павел встал под теплые упругие струи и даже зажмурился от блаженства. Хорошо-то как! Понежившись под «дождиком» минут пять, он намылил мочалку и стал тереть грудь, живот, бока, спину, постанывая от наслаждения. От простого наслаждения освобождаемой от грязи и пота кожи. Но в голову тут же пришли и другие мысли, от которых Павел, как ни старался, отделаться так и не смог.
Он отложил мочалку и сверху вниз провел ладонями по телу. Он ожидал чего угодно, но только не того, что случилось!.. Павел внезапно почувствовал себя раздвоенным. Большей частью своего сознания он ощущал себя именно Павлом, мужчиной, ласкающим обнаженное женское тело – теплое, упругое, невероятно желанное. С другой же стороны… он почувствовал и отклик этого женского тела – рванувшийся из неведомых ему ранее глубин. Перед глазами возник вдруг облик его, Павла, и его нынешнее тело стремилось к нему, ждало его, хотело его!..
У Павла закружилась голова. Он едва не упал и присел на край ванны. Раздвоенное сознание продолжало бесноваться, но уже тише, глуше, все затихая и затихая. Наконец он снова почувствовал себя прежним Павлом – в новом, разумеется, обличье, к которому уже стал привыкать, осторожно встал и быстро смыл с себя мыльную пену. Продолжать купание расхотелось, поэтому обескураженный Павел вытерся, натянул с неприязненной гримасой женское белье и вышел в комнату.
– Ты чего такой испуганный? – выглянула из кухни Полина.
– Да так… – промямлил Павел. – Ты мне какой-нибудь халатик дай.
Полина прошмыгнула к шкафу и протянула Павлу ситцевый, в розовых ромашках халат.
– Нет, ты мне что-то не нравишься… Не заболел? Или… – она неожиданно ахнула, поднесла ко рту сжатые кулаки, но тут же облегченно выдохнула: – Да нет, рано еще, недели две…
– До чего две недели? – не понял Павел.
– Ни до чего, – фыркнула Полина, вновь скрываясь на кухне. – Телик пока посмотри, я скоро уже.
Павел послушно включил телевизор, но мелькавшие в нем цветные картинки совершенно не занимали его. Из головы никак не хотело убираться воспоминание о недавнем раздвоении… Почему он раздвоился? Ведь сознание Полины находилось теперь в другом теле!.. Но старый шаман говорил, что внутри нас находятся две души, одна из которых, главная, не покидает тело до самой смерти. Значит, там, в ванной, включилась она, основная душа Полины? И эта душа… хотела его… Да что там, она любила его, Павла, она просто рвалась к нему!..
Лоб Павла покрылся вдруг холодным потом… А что если «найти себя» – это как раз и значит услышать эту свою первую, основную душу?! Узнать, что она хочет, пойти ей навстречу, стать самим собой… То есть, он должен стать Полиной, а она – им. И что дальше?..
Павел уже догадывался, что, но ему стало страшно. Нет, это даже в мыслях выглядело нелепо, неестественно, дико!
И потом, он же не знает, что хочет его первая душа!.. Хотя, можно вполне предположить, что того же. Во всяком случае, его второй душе Полина определенно нравилась. И внешне – Павел подошел к дверце шкафа и заглянул в зеркало, – и внутренне. Порой он даже переставал замечать, что девушка находится в чужом теле, он словно ненароком проскальзывал взглядом глубже, непосредственно в душу, словно нойд Николай Викентьевич…
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста! – донеслось из кухни, прерывая злободневные размышления Павла. Но он уже понимал, что вернется к ним еще не раз. И что развязка, возможно, очень близка.
После ужина стали решать, как быть с работой.
– У меня вообще-то пара отгулов заработанных есть, – почесал затылок Павел. – Попробую позвонить начальнику, может, даст так, без заявления…
– Как это «так»? – удивилась Полина. – У нас вот с этим строго…
– Ну, у вас, может проверяют… А у нас – проще. Если очень надо, то могут и так отпустить, в долг. И заявления не всегда пишем. Начальник ставит рабочий день, и все. Единственное, наглеть не надо. Ну, и отработать, если в долг берешь. А заявления пишем, если ехать куда нужно. Мало ли, что с тобой случится в пути, а начальнику отвечать.
– Так позвони, конечно, – протянула Павлу трубку Полина.
– Ты чего? – хмыкнул Павел. – Забыла?..
– О чем?
– Ну, голос-то мой теперь тоже у тебя.
– Ах, да… А что же мне говорить?
– Сейчас отрепетируем.
Следующие минут десять Павел давал Полине наставления, что и как нужно говорить, что отвечать на возможные вопросы начальника. С причиной решили особо не мудрить – мол, простудился, ездил вчера за грибами, промочил ноги… Этот повод тем еще был хорош, что и начальству давал определенную выгоду – если Павел сядет на больничный, то на работе будет отсутствовать минимум неделю. Так что, отказав, начальник может нарваться именно на такой вариант. А специалистом Павел считался неплохим. Незаменимых, конечно, не бывает, но все же…
Вариант сработал. Игорь Сергеевич, начальник отдела, в котором трудился Павел, разрешил подлечиться пару дней без разговоров. Единственное, его заинтересовала вчерашняя грибная эпопея Павла: куда ездил, много ли грибов, каких именно? Но на эти вопросы Полина ответила без запинки, благо что и сама побывала в том же самом лесу.
Труднее оказался вопрос с отгулами Полины.
– У нас вообще без особо веской причины не стоит по этому поводу соваться, – состроила она печальную мину. – И без официального заявления тут уж никак не обойтись.
– Что же придумать?.. Какие причины у вас «котируются»?
– Та же болезнь… Но не со слов, только по предъявлению больничного.
– Погоди, но больничный и так дает право не ходить на работу!..
– Ха! Не работал ты в коммерческих банках!.. Так тебе и дадут поболеть вволю! С какой-нибудь легкой простудой и температурой ниже тридцати восьми никто тебя больной не посчитает. Это уж надо совсем с ног свалиться, тогда дадут дня два-три. Отгулов. Которые еще и отработать придется.
– Но это же нарушение трудового законодательства! – возмутился Павел.
– Иди пожалуйся, – усмехнулась Полина. – И сразу на улице окажешься. Как любит говорить наш председатель Правления, «у меня таких как ты за забором – очередь». И в общем-то он прав.
– Но почему, если, как ты говоришь, платят вам немного, и работа тяжелая?..
– Ну, банк – это вообще престижно. Особенно для тех, кто «за забором». И потом, куда в нашем городе еще идти? Завод твой – и все. Остальное – мелочевка, где и таких денег не заработаешь.
– А на завод тоже не просто попасть, – сказал Павел.
– Вот именно, – кивнула Полина. – Так что…
– Ну, хорошо, – не стал спорить Павел. – То есть, плохо, конечно, но вариант с болезнью отпадает. Знакомого врача, который мог бы выписать липовый больничный, у нас нет. Что еще?
– Смерть близких родственников.
– Типун тебе на язык!
– Собственная смерть.
– Я ценю твой юмор. Простенько, но со вкусом.
– Спасибо. Еще – противоположное событие.
– Это как? – не въехал Павел.
– Ну, рождение… – потупила глаза Полина.
– Чье?
– Ну, не собственное же!.. Ребенка, конечно. И то, мужику могут и не дать.
– Ты ж не мужик, – заметил Павел и зарделся. – То есть, я хотел сказать…
– Спасибо, я поняла, – ехидно прокомментировала Полина. – Но, даже будучи женщиной, я, как ты, наверное успел заметить, рожать в ближайшие сутки не собираюсь.
– Что-нибудь еще осталось? – с тающей надеждой спросил Павел.
– Еще – свадьба. Предвосхищая твой встречный вопрос, сразу поясняю: собственная. Причем, дают аж целых три дня! Даже на похороны меньше…
– На собственные? – попытался сострить Павел.
– Ага, – без улыбки ответила Полина. – Смешно – очень.
– То есть, – тяжело вздохнул Павел, – как я понял, на работу к тебе мне завтра идти все же придется…
– Боюсь, что так.
– Но я же ни черта не понимаю в банковском деле! Что я там наработаю?..
– Но я же ни черта не понимаю в банковском деле! Что я там наработаю?..
– Вот и я о том же… – покачиваясь из стороны в сторону, обхватила руками голову Полина. – Как же быть?
Павел поднялся с дивана и принялся нарезать по комнате круги. При этом он бормотал себе под нос: «Рождение отпадает… Похороны… тьфу-тьфу-тьфу!.. Болезнь – нету справки… Свадьба – нет жениха… Жениха. Ха-ха-ха. Я купила петуха…»
– Что ты там бормочешь? – не выдержала Полина.
– Не мешай, – отмахнулся Павел. – Я думаю.
– Ну-ну, – вздохнула Полина. – А я вот думаю, что выход у меня только один…
– Это какой же? – воспрянул духом Павел.
– Уволиться. То есть – вообще не ходить на работу, чтобы уволили за прогулы… Иначе все равно заставят две недели отрабатывать…
– Ну, это уже крайняя мера!.. – замотал головой Павел. – Такие жертвы ни к чему.
– Да? – Полина тоже вскочила на ноги. – Ты можешь предложить что-то получше?.. – В голосе ее было столько неприкрытой издевки, что Павел, сам того не ожидая, выпалил:
– Да, есть! Выйти замуж!..
– За кого?..
Павел даже опешил.
– За меня, конечно… А что, есть другие кандидатуры?..
Полина вспыхнула, как в том избитом выражении, – до корней волос.
– Ну, знаешь!.. Твои шуточки меня начинают раздражать!
– Да никакие это не шуточки, – остановился напротив Полины Павел. – Я делаю тебе официальное предложение: выходи за меня замуж.
Еще минуту назад Павел не помышлял ни о чем подобном. Подобная мысль и ему самому показалась бы не менее смешной. Теперь же, словно вдруг что-то щелкнуло в нем. Он понимал, он знал твердо, обоими душами – второй собственной и первой Полининой – чувствовал, что им нужно, им необходимо, просто-напросто суждено быть вместе до конца их жизней. И он был этому сказочно рад. Он был почти счастлив. И ему даже не надо было спрашивать у первой своей души, находящейся сейчас в другом теле, что чувствует она по этому поводу. Ответ он и так уже знал…
Видимо, этот пресловутый ответ услышала сейчас и Полина. Ее возмущенный румянец внезапно сменился отчаянной бледностью. Она шумно, со всхлипом, вздохнула и прошептала:
– Но… как же?..
– Что – «как»? Ты согласна?
– Погоди, но ты же… Разве ты…
– Ты хочешь спросить: люблю ли я тебя? Ты разве не помнишь, что сказала саамка?
– Помню, – шепнула Полина. – Слово в слово… Она сказала: «Пусть ищут в себе, пусть слушают свое глупое сердце!.. Они уже любят, но не могут это понять…»
– Вот видишь!.. Стоит ли спорить с духами? Да, я послушал сердце! Твое сердце… Оно сказало… Оно ответило мне, что любит… меня. А что говорит мое сердце?..
– Оно меня… тоже любит.
– Вот видишь, видишь?! – вскричал Павел. – А моя вторая душа… она любит тебя. Я люблю тебя!.. Люблю твою душу, ее красоту. Мне не важно, в какой она заключена оболочке! Так ты согласна стать моей женой?! Или… мужем… Мне это уже без разницы.
– Конечно… Конечно, да… – обняла Павла Полина. По щекам текли слезы, в глазах сияло настоящее счастье, которое она хотела попросить у сейдов. – Только…
– Что? Что?! – закричал Павел. – Что может нам помешать?.. Наши перепутанные тела? Да какая разница, если мы с тобой все равно половинки единого целого! Мы нашли себя, и мы остались самими собой!..
– Да, да, конечно, да!.. – горячо зашептала Полина. – Все так, но я не об этом. Наша свадьба… Ведь нас никто не распишет завтра. Заявление подают месяца за три, по-моему… Работу мне так или иначе придется бросать…
– А тебе этого очень не хочется?
– Не хочется, – вздохнула Полина. – Дело даже не в деньгах, хотя и в них, разумеется, тоже… Но еще… Видишь ли, я люблю свою работу, как ни странно это звучит. Но, видимо, ничего не поделать…
– А отпуск? – пришла к Павлу неожиданная мысль. – Что, если тебе взять отпуск? Ведь отпуска-то у вас бывают?..
– Бывают, – улыбнулась Полина, прижавшись щекой к… собственному затылку. От осознания этой нелепости ей стало вдруг очень смешно, и закончила она фразу, давясь от хохота: – Но я… свой отпуск… уже отгуляла!..
– Что же в этом смешного? – не понял Павел.
– Извини… мне смешно, что я… обнимаю себя, – продолжала смеяться Полина.
Павел тоже засмеялся – так ему легко сейчас было на душе. «Вот ты и достиг «легкой жизни»!» – неожиданно подумал он. А еще ему захотелось вдруг, чтобы на них посмотрели сейчас, порадовались за них и вместе с ними старый шаман Николай Викентьевич и заведующая музеем Евгения Владимировна. «Как хорошо, если бы они стали свидетелями нашего счастья!» – мысленно воскликнул Павел и замер, сраженный внезапной идеей.
– Ты что? – испугалась Полина. – Ты так побледнел… Что с тобой?
– Полина… Полина, Полина… – забормотал Павел, стараясь не спугнуть пришедшую в голову мысль. – Ты записала телефон Исаковой?..
– Да, в куртке листок с номерами Евгении Владимировны и Николая Викентьевича…
– Дай его сюда!
– Что ты задумал? Уже поздно.
– Ничего… Дело не терпит. И не так уж поздно. Давай скорей номер!
Недоумевающая Полина отправилась в прихожую, где висела джинсовка, и вскоре вернулась со сложенным вчетверо тетрадным листом.
Павел дрожащими пальцами стал набирать номер музейной работницы. Та ответила сразу, будто ждала звонка:
– Павел?
– Да, это я.
– Что-то случилось?
– У меня такое дело… Такой вопрос… Необычный. Вы извините, что я поздно…
– Ничего страшного, я еще не ложилась. Так что у вас за вопрос?
– В Кулозере есть ЗАГС?
– Конечно, есть… Мы ведь – районный центр.
– А… вы его заведующую, случайно, не знаете?..
– Разумеется, знаю. Мы все здесь друг друга знаем. Анна Владимировна, к тому же, моя родная сестра. А что? Погодите… я кажется догадываюсь… Вы с Полиночкой решили…
– Да, Евгения Владимировна, да!.. Мы хотим пожениться. Но нам нужно сделать это… завтра!
– Погоди, Павел… А вы что, уже?.. Стали самими собой?
– Пока нет, но это не имеет значения! А расписаться нам нужно именно завтра, потому что нам нужен официальный повод для Полининого отгула.
– Ах, вот как… – Голос Евгении Владимировны дрогнул, стал официальным и холодным. – Не думаю, что моя сестра сможет вам помочь. Во-первых, вы не прописаны в Кулозере, во-вторых, после подачи заявления должно пройти время… И вообще, я резко отрицательно отношусь к фиктивным бракам.
– Да вы не поняли меня! – закричал в трубку Павел. – Мы не фиктивный брак хотим заключить, а самый настоящий! Мы любим друг друга, Евгения Владимировна!..
– Фу ты, от сердца отлегло!.. – Павел буквально увидел, как заулыбалась Исакова, как заблестели ее глаза. – Я так рада за вас! Но как же быть с бюрократическими заморочками?
– А разве так важна прописка? По-моему, нет. Один мой бывший одноклассник, помнится, расписался на родине невесты, не будучи там прописанным.
– Но невеста-то была. Насколько я знаю, можно расписаться даже по месту жительства близких родственников жениха или невесты… Подождите-ка, я позвоню Ане и все у нее узнаю. А вы перезвоните минут через десять…
– Евгения Владимировна! – пришла в голову Павла новая идея. – А вы спросите у сестры, можно ли зарегистрировать брак по месту жительства… свидетелей? Ведь вы согласитесь стать нашей свидетельницей?
– А кто будет свидетелем?
– Николай Викентьевич. Думаю, он не станет возражать?..
– А вот это вы у него сами и спросите, пока я звоню Ане. Есть у вас его телефон?
– Да, есть, спасибо, – ответил Павел, дал «отбой» и принялся набирать номер шамана.
– Я согласен, – ответил тот, еще даже не выслушав вопроса.
– Вы уже догадались?
– Нечего тут и догадываться. Сразу было понятно. Это до вас все очень медленно доходит, – усмехнулся старик.
– Мы бы хотели… завтра.
– Вот как? – удивился нойд. – Где-то вы медлите, а где-то ветер обогнать хотите!..
– Нам очень нужно завтра! – взмолился Павел. – Обстоятельства…
– А чего вы меня-то упрашиваете, будто я вам не даю? – засмеялся нойд. – Мое дело маленькое, вам решать. Духи к вам благосклонны, сами знаете.
– Да уж… – выдохнул Павел.
– И нечего вздыхать! – неожиданно рассердился старик. – Если бы не духи, кто знает, нашли бы ваши половинки друг друга?..
– Нет, нет, – испугался Павел, – спасибо им! Это я так. Волнуюсь.
– Не надо волноваться, – смягчился нойд. – Все будет хорошо. Я попрошу духов, чтобы они не чинили вам препятствий.
– Но они же не разговаривают с вами!
– Не разговаривают, да. Но слышать-то они меня все равно слышат!
Поговорив с нойдом, Павел снова позвонил Исаковой.
– Анна Владимировна согласилась вам помочь, – сразу обрадовала та. – Прямо насчет свидетелей нигде ничего не написано, но ведь что не запрещено, то разрешено, – заговорщицким шепотом сказала женщина. – А насчет срока… Анна согласилась пойти на маленький должностной подлог… Только – тс-с-с! – чур, никому! Вы напишете заявление задним числом, а она его зарегистрирует в книге двумя месяцами раньше. К счастью, наш поселок небольшой, и последнее заявление подавали как раз в июне.