Лёнчик передал Артему три снимка, и тот разглядывал их с изменившимся лицом.
— Ничего себе, она такая красивая.
— На самом деле она еще красивее. Только, Артем, отнесись к моим словам внимательно. Ее необходимо вырубить в первую же минуту знакомства, с ней нельзя разговаривать, она просчитает ситуацию. То есть бей сразу, иначе сбежит.
— Ну, это ты зря, от меня… — начал было бахвалиться Артем, встав в «гордую» позу и подтянув живот, но Лёнчик его небрежно перебил:
— Убежит. Она особенная. Если видит, что ей угрожает опасность, может сломать шею или ослепить, так что придется нейтрализовать.
Подтянув отставленную в сторону ногу, Артем заволновался.
— Как это, ослепить?
— Точно не понимаю как, — наклонившись к боковому зеркалу автомобиля, Лёнчик поправил волосы. — Но знаю, что больно.
— Подожди, Леонид, а как же я ее транспортировать буду? Я могу наркотики вкатить и на дачу отвезти, но как же без собственной машины?
— Вот именно. — Леонид остановился у синей «Мазды», хлопнул по капоту так, что немедленно рядом возник продавец. — Эта тебя устраивает?
Продавец, Жора и Артем одновременно согласно кивнули.
Вторую машину оформили быстрее первой.
В ГАИ с регистрацией проблем не возникло, благо оба владельца жили в соседних домах, и оформлял их один чиновник.
На площадке перед домом Жора и Артем фотографировались на фоне собственных автомобилей.
— Ну, Леонид, ты силен. — Артем протянул руку для пожатия и даже постарался улыбнуться. Улыбка вышла тухлой, завистливой. — Я тебе эту девку в лучшем виде доставлю. Прятать ее буду у себя на даче, в подвале. А бить ее можно?
— Зачем? — Жора и Лёнчик недоуменно смотрели на возбужденного Артема.
Облизнувшись, Артем сделал большой мечтательный глоток пива.
— Ну, так, в воспитательных целях.
Лёнчик отобрал у Артема пиво.
— Ты чем слушаешь, чудило? Ударить ее получится только один раз, больше она этого никогда не позволит. И все, заканчиваем пить.
Лёнчик поставил бутылку пива в мусорный бак. Не хотелось говорить, что сам он к Анне не сможет даже близко подойти, она его метров за сто почувствует.
Глава 3
Проснувшись утром, я первым делом скосила глаза сначала вправо, затем влево. Ну, точно, я опять сплю одна. А такой снился сон! Мой пессимистический третий зеленый голос покраснел от стыда и зависти.
В душе, включив воду, я смотрела на падающую сверху теплую капель… Что-то не то… не в д?ше, а в душ?. Что-то не так. Странно, почему мне неспокойно? Почему, спрашивается, я нервничаю… Неужели с Данилой что-то случилось?
Вместо того чтобы залезть в ванную, я развернулась и нагишом побежала в комнату, набирать телефон мамы.
— Алло, мам? Вы как? Как Данила? Как дядя Боря?
— Что случилось, Манечка? — Я, не отвечая, нервно вздохнула, и мама, испугавшись, перешла на истеричный тон: — С тобой или с Толиком? Скажи мне честно! У тебя такой голос, что мне страшно.
— У меня голос? — Я сглотнула подступившие слезы паники. — У нас все отлично, даже прекрасно. Я думала, у вас…
— Фу-ты, взбалмошная, напугала. — Голос мамы постепенно успокаивался. — Данила еще спит, Боря, как всегда, на работу поехал, я вешаю выстиранное белье. Все путем.
Если мама говорит: «Все путем», значит, так оно и сеть. Я велела разделить мои сто тысяч поцелуев на троих и отключила трубку.
Так, тылы чувствуют себя хорошо, что же меня тревожит?
Приняв душ, я спустилась в столовую. На обеденном столе лежала записка, извещавшая, что Толик пошел наводить порядок в магазине. Это хорошо. А мне предстоит выгружать наши трофеи.
Решила, что начну сразу, не завтракая, и Кирилла будить не стану. Лучший способ похудеть — поменьше кушать и быть влюбленной.
Я сделала четыре «ходки» от машины в столовую, загружая по двадцать килограммов в сумку на колесиках. В гостиной я сортировала «добычу» по цвету, сохранности и весу и раскладывала по разным углам; самые удачные образцы оставляла на столе.
Со второго этажа спустилась Анна. Красные шорты Кирилла были ей до колена, но смотрелись прекрасно. Когда я похудею?
— Работа кипит. — Анна показала на стол и углы. — Тебе помочь с разгрузкой?
— Спасибо, осталось немного. — Я с удовольствием провела ладонями по своим предплечьям, ощущая приятную натруженность мышц.
Анна села за стол, положила руки на бивни.
— Какие они приятные, успокаивают. — Ее пальцы пробежались по загнутым «брускам». — Машуня, тебе не обязательно везти меня в Москву, я доберусь сама.
Я села за стол напротив Анны.
— С дуба рухнула? — обиделась я. — Знаешь, что я подумала? Толя вполне справится с магазином в ближайшие два дня, желающих там работать больше чем достаточно. Сегодня я поеду с Кириллом в Москву, и тебя довезем. Денечек даю тебе для акклиматизации в семье, мы пока сдадим бивни. А на следующий день нагрянем к тебе в гости. На обратном пути из Москвы заберем Данилу. Правда, хороший план?
Взгляд Анны стал серьезным.
— Хороший, правда.
Наше лирическое настроение перебил приход Кирилла. Он держал в охапке, как дрова, тяжеленные бивни. С одного взгляда оценив обстановку, подошел к столу и сложил их у моих ног.
— Подвинь тапки, толстая.
Опять испортил настроение, поганец. Меня током пробило от его слов, до слез. Я сверху вниз посмотрела на Кирилла. Он удивился, заметив слезы.
— Ты чего, Маня? Я пошутил. У тебя очень даже приличные ноги.
Я встала и вышла на крыльцо, чтобы не разреветься. Анна пошла за мной. Так хотелось сдержаться, но слезы потекли сами собой. Аня обняла меня.
— Перестань, успокойся, ты ему нравишься…
— Вот только этого не надо! — Я отстранила от себя Анну. — Знаешь, Анна, я даже в зеркало стараюсь лишний раз не смотреть, чтобы не расстраиваться. Хорошо тебе с такой внешностью. А во мне восемьдесят килограммов, нет, сейчас семьдесят шесть.
Анна смотрела на меня с удивлением.
— Да ты что, Маня? Откуда эти дурацкие комплексы? Ты очень… обаятельная.
— Ой, не надо, не утешай.
И я сбежала в магазин.
Толя принимал дела у продавцов, умудрившихся за неделю нашего отсутствия «проглядеть» два мангала и комплект дверных ручек.
Официально мы с братом еще не стали владельцами магазина, поэтому пока меня это только забавляло. При мне номера с недостачей просто так не проходят. Продавцов ждет не только возмещение убытков, но и штраф. А если станут сильно возмущаться, то перед увольнением могут получить в глаз. Из старого персонала бухгалтеров и продавцов я не оставила ни одного.
Земля слухами полнится, и к моему приходу в магазине стояли десять мужчин, желающих у нас работать.
Мы отобрали четверых человек: бухгалтера, товароведа и продавцов. Бухгалтера взяли по знакомству, товароведа по рекомендации, а продавцов после личного собеседования. Что там у них в трудовых книжках написано, меня мало волновало, главное, увидеть в продавце желание стать директором магазина и при этом не провороваться.
Вернулись мы с Толей только к обеду, но, видя нервную напряженность Анны, я предложила отправиться в Москву немедленно. Я села за руль, Анна рядом, Кирилл на заднем сиденье. Машина была уже загружена. Кирилл «на всякий бякий случай» оставил в доме пятьдесят килограммов бивней.
Мне очень хотелось есть, но я сделала над собой героическое усилие и вывела автомобиль с территории нашего поселка. На федеральной трассе Анна положила свою идеальную руку на руль:
— Маша, давай я поведу, а ты перекуси. Пока ты с Толиком руководила магазином, я тебе бутербродов с мясом наделала.
Насчет покушать меня уговаривать долго не надо, я всегда готова. Моментально обежав машину, я села с другой стороны от Анны, и, надкусив кусок теплого хлеба с идеально прожаренным антрекотом, я благодарно посмотрела на Анну.
— Вкусно очень. Спасибо… Слушай, нам ехать триста с лишним километров, расскажи, что же это за место, куда ты попала?
Анна уверенно вела машину, скосив на меня глаза, улыбнулась и без предисловий начала…
— Зона Топь занимает площадь в двадцать квадратных километров. Отдельно — Зона с рудодобывающими разработками, отдельно — жилой поселок Топь…
* * *Зона Топь занимает площадь в двадцать квадратных километров. Отдельно — Зона с рудодобывающими разработками, отдельно — жилой поселок Топь…
В Зоне добывают ту самую руду, которую затем частично здесь же перерабатывают, а полученный продукт может использоваться и в космосе, и в медицине, и в бомбах. Как фишка ляжет, как совесть подскажет, за что больше заплатят.
Рабочая сила — двести человек, зэки, осужденные на пожизненное заключение. Охрана — четыреста военных, призванных служить в конвойные войска и оставшихся на сверхсрочную службу. Начальники — кадровые военные, обученные специфике охраны спецобъекта. Еще семь человек числились за научными геологическими лабораториями, а пятнадцать — за медицинским отделом. На бытовом обслуживании зэков, охранников и самих себя трудилось пятьдесят человек.
Рабочая сила — двести человек, зэки, осужденные на пожизненное заключение. Охрана — четыреста военных, призванных служить в конвойные войска и оставшихся на сверхсрочную службу. Начальники — кадровые военные, обученные специфике охраны спецобъекта. Еще семь человек числились за научными геологическими лабораториями, а пятнадцать — за медицинским отделом. На бытовом обслуживании зэков, охранников и самих себя трудилось пятьдесят человек.
Точное количество людей, находящихся на территории Зоны, знали только три человека. Первый — начальник всех подразделений Зоны и ее фактический владелец, генерал-лейтенант военно-медицинской службы Аристарх Кириллович Лоретов. Второй — начальник медицинской службы, он же главврач полковник Геннадий Лебедев и третий человек — начальник охраны, подполковник Григорий Арцибашев.
В поселке жили жены охранников и врачей, вольнонаемные для работы на фабрике-кухне и в прачечной и те, кто остался здесь после окончания службы.
Причины для того, чтобы остаться здесь жить, у каждого были свои, но доминировали две — медицинские показатели и очень высокий уровень заработков. Такую бытовую устроенность и великолепные дома в азиатской части России мало кто мог себе позволить.
Поселок и Зону Топь Аристарх Кириллович в течение двадцати лет методично подминал под себя. Он давно понял, какой потенциал содержит в себе местность с редчайшими данными, особенно в медицинском смысле.
О разработках месторождения, которое за семь последних лет сильно истощилось, начальство в Москве постепенно стало забывать. Генерал сознательно занижал показатели, а прилетающие контролирующие комиссии он скупал на корню, предлагая такие деньги, что «не взять» мог только отчаянно правильный военный. Один раз, правда, полоумный полковник взятку не взял, и вертолет, на котором он летел до ближайшего крупного аэропорта, случайно взорвался в воздухе.
Зону генерал и Геннадий постепенно перепрофилировали в Медицинский центр по изучению влияния радиации на человеческий организм. Проверяли действие различных медикаментов, составляли новые. Результаты исследований впечатляли. Биоматериалы продавались в основном в Японию, фантастическая цена покупателей не смущала.
Геннадию не давал покоя тот факт, что на основе вытяжек, сделанных в его лаборатории, один из японских медицинских центров делал лекарство, которое сначала стабилизировало работу больного органа — например печени, легкого или сердца, — а затем начинало «вычищать» больные или злокачественные клетки. В конечном итоге, дальнейший прием лекарства приводил к омоложению всего организма. Но как?
Аристарх закупил партию лекарства, и в его Центре провели десятки анализов. Но что-то не состыковывалось. Оставалось непонятным, откуда бралась одна из составляющих.
Анна узнавала все это постепенно, не особенно вникая в поселковые новости. Центром ее внимания стал муж Григорий, которого она любила, как могут любить закомплексованные женщины с физическим недостатком своего соседа-красавца, бабника и выпивоху.
Но чем больше Аня старалась быть идеальной женой, тем больше… спала. Сонливость стала наваждением. Ночью сон Анны занимал, как и положено в медицинских учебниках, восемь часов, но дневной сон увеличивался каждый день на четрые-пять минут. Скоро Анна засыпала на ходу в прямом смысле слова.
В Зоне сложно было удивить отклонениями, но случай Анны был нетипичен. Геннадий, обследовав Анну три раза, забрал ее в медблок для наблюдений.
Аня переезд в Зону восприняла спокойно. Закрыла глаза в своей кровати, заметив пятно на обоях в неяркую полоску, а открыла в незнакомом помещении с зелеными крашеными стенами, без единого пятнышка.
Одна из стен блока, куда ее поместили, была натянутой толстой пленкой, и за нею виднелась пустая кровать, застеленная по всем больничным правилам. Сквозь соседний отсек был смутно виден следующий.
Над Аней склонилось лицо Гены во врачебной шапочке.
— Теперь будешь спать под моим чутким руководством.
— Угу, — согласилась Аня и закрыла глаза. На неделю.
Из окна кабинета Григория просматривалась капитальная каменная вышка с лазерной и пулеметной установками, часть дальнего бетонного забора и бок полукруглого ангара.
В самом кабинете на ободранных желтых столах стояла современная офисная аппаратура, на стене висел телевизор. В углу красовался высокий оружейный сейф, на нем синяя вазочка с синтетическим букетиком.
Григорий, подперев кулаком подбородок, смотрел телевизор. Ему не хотелось ехать в пустой дом. За полгода, прошедшие после приезда Анны, он так привык к жене, ставшей близким другом, что теперь просто жил в Зоне, и каждые три часа заходил в медицинский блок, где спала Анна.
Григорий видел, что с первого дня пребывания в Топи Анна менялась. Сначала это было видно только ему, а через полгода и всем в поселке. Кожа Анны стала бархатной, увеличилась грудь. Анна прибавила в весе и выросла на четыре сантиметра. Гена, укладывая ее в медблок, обещал еще большие изменения.
Григорий переключил телеканал и, не видя, смотрел очередной криминальный сериал. На столе зазвонил телефон.
— Алло.
— Григорий Анатольевич, у нас драка в шахте. Серьезная.
— Выхожу.
Проходя по длинному сферическому коридору, Григорий застегивал серебристый скафандр и слушал шаги охранников за собой. Влево отходил рукав коридора в научный отсек геологов, оттуда донесся тонкий женский крик, но Григорий его не услышал, при входе в лифт скафандр автоматически заблокировался и на несколько секунд отключился от связи.
В научной лаборатории геологов горел беззвучный ровный свет. За десятиметровой прозрачной стеной пустого бункера в огромный конвейер сыпались измельченные куски руды из подведенных шахтосборников.
Ольга смотрела на серо-бордовый песок, бесконечными горками плывущий перед ее глазами в желобе конвейера. Не хотелось видеть мониторы компьютера, не хотелось общаться с ассистентами. Хотелось заснуть и забыться, провалиться в беспроблемную муть. Ровный гул работающих компьютеров раздражал позвоночник. Ольга терпела, сцепив руки. Защитное стекло скафандра искрилось бликами, датчики мигали в норме. Ольга почувствовала сводящее с ума щекотание по позвоночнику.
Охранник вздрогнул от женского крика, быстро отложил учебник английского, подскочил к Ольге, та кричала на одной ноте, зажав шлем руками. Охранник несильно, скользящим движением, ударил ее в солнечное сплетение. Ольга обмякла.
Охранник нажал на кнопку рации.
— Медблок? У старшего инженера приступ, пришлите санитаров… Нет, ничего не разгромила, не успела, я ее вырубил.
Охранник сел около Ольги и на всякий случай держал за руки. Ассистенты Ольги остались на своих местах за компьютерами, не отвлекаясь от работы.
Григорий спускался в лифте. Трое охранников в серебристых скафандрах напряженно сопели за его спиной. Лифт остановился, и охранники рассредоточились.
Шахта, метров пять в диаметре, уходила вдаль на многие сотни метров. Светящиеся ожерелья фонарей сверкали на потолке, разветвляясь и пересекаясь. Снизу серебристые рельсы сходились в темноте в точку перспективы.
Вагонетки в шахте были остановлены, около крайнего вагончика лежал рабочий в сером скафандре. Два охранника прижали пятерых рабочих-зэков к стене выработки.
Григорий оценил обстановку как спокойную.
— Двадцать второй, доложите о происшествии.
— …А это… Вон этот вон того куском породы по шее съездил. Кусок был килограммов на тридцать.
— Разгерметизация была?
— Вроде нет, но шлем треснул.
Григорий хотел плюнуть, но вспомнил, что в скафандре.
— Тогда какого… панику подняли. Согласно инструкции, надо было и раненого, и напавшего поднять наверх, чего нас-то вызвали?
Второй охранник вздохнул и флегматично объяснил:
— Григорий Анатольевич, двадцать второй у нас новенький. Значит, тот, что лежит, это Лёнчик Бессмертный, а долбанул его вон тот, который у стены, не помню, как зовут. Бессмертный всех рабочих постоянно шпыняет, издевается. Ну, я вам докладывал… Короче, у одного нервы сдали, и он Лёнчика огрел от души.