– Господи… – снова выдохнул Кораблев, подумал и снова вскинулся. – Слушай, ну убил Быков брата и выдал себя за него, но семья-то его, семья не могла не почувствовать подмены?! Что-то ты намудрил, мне кажется, Олег.
– А вот надо съездить к этой семье и все узнать. Нет, начинать надо с детского дома. Хотя… – Он неуверенно остановился у двери. – Хотя я думаю, что нет его там.
– Директора? – Кораблев поспешно прятал пистолет в кобуру.
– Нет, того, кто себя за него выдает…
Глава 14
Детский дом встретил оперативников, возглавляемых на этот раз полковником, запертыми воротами.
– Ну вот! – Полковник подергал за кованую воротину. – И как туда попасть?
– Сейчас…
Мишин начал искать в телефоне номера сотрудников, которые успел записать. Ответила лишь повариха Мария, крутые бока которой запомнились ему особенно отчетливо.
– Нам бы попасть к вам, Машенька, – ласково запел он в телефонную трубку. – Это очень, очень важно!
– Я бы рада, – смутилась повариха. – Да ключи только у зама, а он куда-то уехал.
– А директор?
– Какой директор? – удивленно отозвалась Мария.
– Как – какой?
У Мишина задергалось левое веко, он повернулся к оперативникам, нетерпеливо переминающимся с ноги на ногу, покосился на полковника, который проявлял явные признаки беспокойного неудовольствия.
– Андрей Егорович!
– Здравствуйте! – фыркнула раздосадованная повариха. – Да он рассчитался давно.
– Как давно?!
– Так как с женой развелся, так и рассчитался. Почитай, одновременно это у него и случилось.
– Что?! С женой?! Развелся?!
Вот вам и ответ!
Ветер, с утра навевавший слабые надежды на подступающую весну, вдруг сделался неприятным, ледяным, заставил поежиться и повыше поднять воротник куртки.
– А где он теперь, Мария? Как его искать? – спросил Олег, но почему-то был уверен, что сам знает – где именно.
Ее ответ его не разочаровал.
– Вы к Яровой наведайтесь, – отозвалась она после паузы. – Вот шалава так шалава! Не успела одного братца оплакать, как к другому начала на шею вешаться.
И Мария завелась так, что Мишину показалось: конца и краю не будет этим сплетням. Но одно удалось узнать совершенно точно – Яровая Катерина живет теперь с бывшим директором детского дома где-то в дачном поселке. Маша назвала примерно, где это. И добавила, что там у Катьки дом. Добротный, двухэтажный, из красного кирпича.
– Это она тут бедной овцой прикидывалась. И кофты носила с зашитыми локтями. А на самом-то деле… – Мария запыхалась, отдышалась, а потом прошептала, прежде чем проститься: – Нам всем кажется, что она давно с обоими братьями любовь крутила. Иначе-то как? Иначе не смогла бы она так сразу на Андрее-то повиснуть? Не-еет, давно она с ним… Ладно, сырники у меня горят, уж извините. Горелыми-то ребят не накормишь. Все свиньям уйдет. Прощайте…
– Вот все и сошлось, – пробормотал он, убирая телефон в карман.
– Сошлось у него! Опять сошлось? Ну, просвети нас, неразумных.
Кораблев злился, потому что промерз до костей. Он бы с радостью сейчас вернулся в свой кабинет и подумал как следует в его теплой тишине. А разве получится? Мишин, по его интуитивным расчетам, куда-то лыжи навострил. Вон как ходко зашагал к машине.
– Надо ехать в Речное, – не разочаровал Кораблева Олег. – Там у Яровой дача. Он с ней.
– Кто он?! – ядовито осклабился Кораблев и зябко повел плечами. – Холод-то какой! Куда-то ехать…
– В Речное, Иван Георгиевич, – устало отозвался Мишин и со скрежетом отодвинул дверь микроавтобуса. – Там она с ним.
– С кем – с ним-то? – не унимаясь, ворчал Кораблев и когда в автобус лез, и когда на сиденье рядом с Олегом устраивался. – Кого хоть едем ловить?
– Убийцу. Убийцу собственного брата, Юрия Стахова и двух его охранников. А плюс к тому еще и бывшего подельника. Пять смертей на этом чудовище.
– Хм-мм, хочешь сказать, что милая женщина, воспитывающая бедных сироток в детском доме, преспокойно может жить с таким монстром?! – гневно отозвался Иван Георгиевич и попробовал шевельнуть пальцами ног. Они онемели от холода настолько, что теплые зимние ботинки казались железными кандалами, специально кем-то выстуженными. – Что-то закрутил ты, Олег. А ну как ошибаешься?! Как она могла? И не догадывался никто, и не понимал, что происходит?
– Чужая душа – потемки, Иван Георгиевич, – пожал плечами Мишин и поежился. – Холод-то какой! Степ, включи печку на полную, а!
Через десять минут в автобусе сделалось жарко, народ расслабленно стал расстегивать куртки, разговорился. Кто-то вспомнил чудовищную историю о том, что одна потерпевшая прожила всю жизнь с человеком, который жил под чужой фамилией и двадцать лет находился в федеральном розыске.
– И не узнала бы она никогда, если бы случайно не попалась ей его фотография на стенде. Приехала на личном автомобиле проходить техосмотр, а тут сюрприз. Фото нежно любимого смотрит на нее из-под заголовка: «Разыскивается особо опасный преступник». В жизни всякое бывает. Может, и эта, как ее там…
– Яровая, – подсказал Мишин, поиграв выразительно бровями в сторону внимательно слушающего полковника. – Катерина Яровая.
– Вот-вот! Может, и она тоже ни о чем не догадывается?
Яровая догадывалась. Более того, она наверняка знала все о любимом. Обо всех его подвигах как прошлых, так и настоящих. Иначе почему она тогда встретила их в штыки и пускать на порог собственного дома отказалась? То-то же!
– Нам все известно, Катерина Ивановна, – шагнул вперед Кораблев, когда, кутаясь в дорогую пуховую шаль, женщина преградила им дорогу и встала щитом у дверей. – Вынужден вас огорчить, но в дом вам придется нас впустить.
– А ордер?! – взвизгнула она беспомощно и завертела головой, будто ища поддержки.
Помощь не пришла. Соседний дом слева стоял заколоченный. Тот, что справа, был только возведен под крышу, и, судя по отсутствию следов в снегу, там давно никто не хаживал.
– А зачем ордер? – удивился Кораблев и пошел на нее. – Мы же ничего искать у вас не собираемся.
– Зачем тогда приперлись??? – не захотела она сдаваться и уперлась Кораблеву в грудь руками.
Шаль упала на пол, обнажив бледную кожу голых рук. Чуть выше локтей обнаружились две татуировки с живописным орнаментом.
– Ничего себе воспитательница! – присвистнул неодобрительно старомодный Кораблев. – Не удивлюсь, если выяснится, что вы и наркотики употребляете.
– Это еще почему? – воскликнула Яровая все еще зло, но уже без напора.
– Ну… С рецидивистом решились свою судьбу связать… Он мог вас многому научить.
Кораблев пошел впереди нее в дом, будто не разбирая дороги. На самом деле очень внимательно все оглядывал.
Его сотрудники, вооружившись, тихо следовали, кто впереди, кто сбоку.
В просторной прихожей, еще не до конца обустроенной, в углу валялся строительный мусор, не было мужских ботинок и верхней одежды, но домашняя вельветовая куртка, явно не с женского плеча, на вешалке висела. В кухне стол был накрыт на двоих, но вторая грязная тарелка уже стояла в раковине. И чашка с кофейной гущей была там же.
Кораблев осмотрел три другие комнаты – никого. Кивком отправил ребят на верхний этаж, повернулся к Яровой.
– Сам-то где, Катерина?
– А?! – Она нервно теребила концы шали, которую успела поднять с пола, когда помчалась следом за полковником. – К-какой сам?!
– Полно вам, Катенька! Полно! – Он иронично ухмыльнулся, сел на стул напротив ее места, откуда она еще не убрала тарелку с макаронами и застывшим мясом. – Тут вот, на этом месте, сиживает ваш суженый, а? Тарелочка его в раковине.
– Это соседка! – выпалила она и покраснела, опустив глаза. – Соседка заходила.
– Что за соседка? Как зовут? Фамилия? Где живет? Мы же должны проверить. Олег! – громко позвал полковник, хотя Олег все это время торчал у него за спиной. – Запиши данные. Мы должны будем проверить. Чтобы… Чтобы Катерина Ивановна Яровая не проходила у нас по делу соучастницей страшных преступлений, а была всего лишь свидетелем. А? Катенька? Готовы диктовать?
Она вдруг как-то надломилась, будто ей вдарили под дых, сползла на свой стул, поставила с грохотом локти на стол, уткнулась лицом в крепко сжатые кулаки и застонала громко и протяжно:
– Ненавижу-ууу!!! Господи, как же я вас, мусоров, ненавижу-ууу!!! Всю жизнь вы мне поперек горла!!! Всю мою жизнь!!! Только жить начинаю, тут вы!!! Только все пошло как по маслу, тут вы, суки!!!
– О, Олежка, дама-то, видать, у нас не безупречна. Не пробивали ее по базе, нет?
Стыдно признаться, но Мишину даже в голову не пришло проверять по базе преступных элементов воспитательницу детского дома!!! Это все равно…
Все равно что Кораблева проверить!!!
Но об этом он, конечно, говорить вслух не стал. Просто головой отрицательно мотнул. Его сейчас занимало больше не прошлое Яровой, а то, куда подался ее благоверный. Хорошо, если за продуктами вышел, а если нет? Если он к дому Кати двинул?
– Где он?! – почти крикнул Олег, воспользовавшись паузой, в течение которой Кораблев слишком уж пристально рассматривал татуировки воспитательницы. – Говори, гадина, или я тебя!..
– Олег Николаевич! – прикрикнул на него полковник, едко улыбнувшись воспитательнице. – Дама не глупа. Она сейчас нам все расскажет. Так ведь, Катерина?
Она сидела недвижимо, не открывая лица, так и пряча его за сжатыми кулаками.
– Расскажет, конечно. И мы тут же оставим ее в покое и пойдем по указанному Катериной адресу. А она тем временем… Она… – Кораблев завертел головой, оглядывая неряшливую кухню. – Да хоть посуду пока за своим Алексеем Быковым помоет. Хотя погоди, погоди… Ребятки, а ну-ка упакуйте-ка мне чашечку на предмет отпечатков. Должны же мы знать доподлинно, кто из братьев-близнецов остался в живых!
– Не надо, – вяло махнула рукой Катерина, открывая Кораблеву злое сморщенное лицо. – Лешка тут был. Живет он со мной. А что? Это незаконно, что ли?
– Почему же! Помилуйте, гражданочка Яровая! Вы же ведь были не в курсе его злодеяний, нет?
– Смотря каких, – промямлила она и вжала голову в плечи. – В убийствах не участвовала, подробностей не знаю, но кое о чем догадывалась.
– О том, что он брата убил и себя за него выдал, когда догадались?
– Не догадывалась я, а знала. – Она шмыгнула носом. – Андрей сволочью был порядочной… Упокой, господи… Он ведь всю жизнь Лешку на крючке держал из-за пацана.
– Из-за сына?! – не выдержал, встрял в допрос Мишин.
– Ну да, – не удивилась она тому, что им известно про сына Быкова. – Когда их накрыли мусора… Простите…
– Да валяй, чего уж! – осклабился ободряюще, но в то же время зло Кораблев. – Я не такого наслушался за свою многолетнюю практику. Если сложно называть нас полицейскими, зови мусорами. Но, предупреждаю, грубость не в твою пользу.
– Ладно, поняла, не дура. По малолетке пятак отмотала, – криво ухмыльнулась Яровая, сделавшись совершенно не похожей на ту кроткую, спокойную женщину, с которой беседовал Мишин. – Короче, когда Леша с подельниками хату коллекционера бомбанули, их кто-то сдал. Не успели они добро в машину покидать, как тут облава. Короче, их всех взяли, а баба его с добром свалила. Лешкины подельники ему предъяву кинули. Так, мол, и так, баба твоя нас сдала, все прикарманила – тебе и отвечать за нее. Короче… Он сначала пытался из зоны с ней переговоры вести. Отдай, мол, все или подели по совести, тебе все простят. Она в отказ. Короче, отдал он ее на самосуд. Пришлось ему, по их закону воровскому. Иначе бы и его, и ее на перо. Ее уже к тому времени закрыли по подозрению в соучастии. Но и там достали. Веру убили. А пацана ее подруга спрятала.
– Василиса Степановна Грузнова?
– Фамилию не знаю, врать не стану. Но Василисой ее звали точно. Короче, она пацана где-то прятала долго. Но и свой на шее, особенно не разбежишься. Тогда она из архива – она в зоне контролершей была – достала адрес Лешкиного брата. Узнав, что он очень удачно заведует детским домом, она сюда и приехала из дальних краев. В общем… Отдала мальчика Андрею Егоровичу. Он его под другими именем и фамилией в свой детский дом оформил, как подкидыша. Кто их когда считал-то! Он же знал точно, что родители за ним не придут.
– И не пришли?
– Нет. Лешке все время было не до него. Мальчик так и вырос без его участия. Василиса ему помогала. Совесть ее, наверное, мучила.
– То есть?
– Так добро-то все у нее осталось! – фыркнула Яровая, широко расставила локти на столе, раздвинула пальцы и начала сгребать ими скатерть в кучу. – Она с этим добром так за всю жизнь и не рассталась. Замуровала, идиотка, под своим домом. Думала, никто и никогда не найдет! Но люди-то не дураки! Лешкин подельник – Генка Васюков – всю жизнь думал над тем, куда могли добро и пацан подеваться. Искал, очень активно искал и через своих, и через ваших. И нашел, где обитает Василиса. Приехал сюда. А тут – бац – сюрприз – тут и Лешка в городе. Он с ним созвонился, встретился и все доводы ему изложил. Так, мол, и так, давай бабку трясти, она по жизни нам должна, и все такое. Лешка покивал и отчалил. А потом…
– Что?!
Мишин, Кораблев и еще трое оперативников, обыскавших к тому времени весь дом от подвала до чердака, вытянули шеи.
– А потом этот лже-Лешка начал настоящего Лешку доставать насчет этого добра.
– Так Васюков встретился по ошибке с братом Алексея?!
– Именно! Увидел его как-то в телогрейке – директор любил в пролетария поиграть – и давай с ним базарить. А это не Лешка был, а Андрей. Ох, что потом началось!!!
– Что?! – снова в один голос спросили Мишин и Кораблев.
– Андрей просто достал Лешку, он ему жизни не давал. Ты, мол, мне за пацана должен. За то, что тебя пригрел и документами чистыми снабдил. Давай денег и давай! Давай и давай!!! Каждый день начинался попреками и ими же и заканчивался. Лешка терпел долго-оо. Не хотел он это добро трогать. Но когда Андрей Василису убил…
– Как Андрей?! Как убил?! – вытаращился Мишин. – Она вроде поскользнулась и ударилась о рельсы головой.
– Ага! И так семь раз! Я вас умоляю!!! – Катерина ухмыльнулась и закатила глаза. – Андрей с ней встретился в укромном месте и начал шантажировать. Ты, мол, старая кляча, пацана на меня свалила, а сама всю жизнь прожила, как Кощей, на злате. Пора пришла делиться и все такое.
– А Василиса Степановна?
– Она его послала, и все. Сказала, что пацан ему был не чужой, племянник все-таки. Парень, кстати, уже к тому времени снова приехал в город. Скитался где-то долго, а тут вернулся. Хотя Лешка его и не звал. И даже встречался неохотно… Время прошло, чего уж, чужими были, чужими и остались… А что касается злата-серебра, то Василиса Андрею прямо в нос кукиш сунула. Кровищи, говорит, на том награбленном страшное количество. Пускай, говорит, покоится с миром. Ну, он ее и упокоил… с миром. А потом начал пути-дороги к дому искать. Лешка озверел! Честно озверел! Он и за Василису обиделся. Хоть она его с Верой и кинула, но сохранила же все: и золото, и сына. И честно ему все рассказала, когда он приехал в город. Он ее даже зауважал. И тоже решил, что ни к чему добро-то доставать. Оно, мол, там, что в могиле. А могилы разорять не надо. Но Андрей думал иначе. Он начал к дому подбираться, покупателей засылать.
– Стахова?! – растерянно заморгал Мишин.
Стахов-то вроде Васюкову прислуживал.
– Нет, других каких-то, левых. Стахова этого жирного Васюков нанял. Он сам все рассказал Лешке, когда он его… – Яровая запнулась, пытаясь подыскать нужное слово.
Подсказал Кораблев.
– Пытал, – обронил он коротко, и она со вздохом кивнула.
– Да, он пытал его. Потому что… Потому что ни хрена не понимал уже. Он думал, что убил брата и все – все угомонится. Что никто теперь не станет ему жизнь отравлять. И он заживет со мной тихо и спокойно до самой смерти. Он же не знал, что Васюков в городе, Андрей ему ничего не рассказал об их встрече. Просто начал тянуть с него деньги. А про Генку ни слова. И тот больше не объявился ни разу. И тоже затеял возню с покупкой дома. Господи… Как же сложно-то все… – Она сжала губы и замотала головой. – Он же не хотел! Лешка ничего этого не хотел: ни золота, ни убивать никого. Он угомонил братца своего сволочного и думал, что на этом все закончилось. А тут пацан его является и говорит: так, мол, и так, внучку Василисы достают какие-то люди. Угрожают и все такое.
– А он откуда знал?! – Кораблев с неудовольствием оглянулся на подопечных. – Вот у людей агентура, а вы… Так откуда сын Быкова узнал?
– Так он там живет по соседству и дружит даже с этой внучкой. Говорит, красивая, нравится ему.
У Мишина свело желудок.
Вот он достанет этого ублюдка!!! Вот он ему… Он ему так понравится!!!
– Как зовут этого умника? – процедил он сквозь зубы. – Имя у него есть?
– Димка. Димкой его зовут. Но Василиса его всегда Митькой звала.
– Ладно, разберемся, – скрипнул зубами Олег, и, кажется, все это услышали.
Но мало кто знал, что Митьку этого он видел и даже говорил с ним, как с Яровой теперь. Красивый, сволочь! Наглый и самоуверенный.
– Что дальше? Пришел он к папе, доложился и?..
– Он уже от кого-то узнал, кто именно домом настойчиво интересуется. Снабдил папу координатами. А там потом пошло-поехало. – Катя вдруг снова стала разглаживать скатерть, передвигая с места на место тарелку с макаронами. – Сначала Лешка убил охранников, которые ночью лезли в дом Василисы. Потом поймал этого толстяка и вместе с кишками все из него вытянул. Всю правду. Бросил его в лесочке, добежал до дворика одного, где один дальнобой – ухажер Василискиной внучки – фуру свою оставлял. И в ней свалил, наследил специально. Чтобы отвалили менты, пардон. Чтобы взяли парня и затихли. На фуру его Митька навел. Он глазастый, Митька-то у него! Еще бы, гены какие!.. А потом он отправился по адресу, который ему толстяк нашептал, а там – бац – Гена! Он с ним не церемонился. По роже надавал и повесил.