В принципе, дополнительных мер обороны Владивостока мы не приняли, кроме раздачи дополнительных патронов каждому вооружённому горожанину. А вооружены были все, от четырнадцати летнего возраста, в том числе многие женщины. С учётом прибывших поселенцев, вызванных из селений вогулов и укрывшихся в городской черте башкир, в городе насчитали полторы тысячи вооружённых людей. Жаль, что профессионально владели оружием не больше полутысячи, но, защищать себя и свой дом будут все. Крестьян из деревень и хуторов мы в город не вызвали, только предупредили о подходе китайцев. В случае опасности селяне просто уйдут в тайгу, кавалеристы их там искать не будут. Сразу мы организовали отряды самообороны, распределив сектора и границы участков. С севера и с моря оборонять город взялись мастеровые, они организовали круглосуточные патрули, чтобы не отвлекаться от основной работы. Сейчас, в ожидании самого худшего варианта — длительной осады, мастера собирали новые станки, ставили к ним паровой привод из числа барнаульских двигателей. На них мы планировали начать производство миномётов и пушек, из первого полученного железа. Мастера работали круглосуточно, понимая, что артиллерия может стать нашим спасением.
На изготовление патронов и снарядов вышли свыше пятисот человек, возможно, пришли бы и больше, но мы физически не смогли так развернуть производство. Зато начали делать простейшие гранаты без осколочной рубашки, вся моя химическая лаборатория перешла на производство взрывателей и капсюлей. Почти сотня охотников отправилась в лес, запасаться мясом, наступившие холода сохранят добычу без дополнительной обработки. Небольшие отряды в два-три десятка стрелков отправились на защиту нашей горной заимки, железного рудника и угольного карьера. Добычу угля мы сразу вели открытым способом, только шахт в сейсмоопасной зоне нам не хватало. С собой отряды несли удвоенные запасы патронов, намереваясь в случае невозможности обороны уходить в леса, на север, к казакам. Но, вряд ли конница пойдёт в горы, потому мы считали, что таких отрядов вполне достаточно для организации действенной обороны с сохранением добычи ресурсов.
Напряжённое ожидание затянулось на три дня, китайцы не спешили, боясь, видимо, отрываться от артиллерийского обоза. На третий день Палыч не выдержал, пришёл ко мне «проситься на фронт».
— Отпусти меня с разведчиками «пощипать» китайцев, — заметив мою едкую ухмылку, Иван выставил руку ладонью вперёд, — погоди, дать договорить. Мы пойдём на лыжах, через лес, к Красной Горке. Устроим там засаду в духе финских «кукушек», три десятка маскировочных костюмов уже готовы, на большее не хватило белого материала. Все парни, кроме меня, будут с помповиками и револьверами, конница в Красную Горку не поднимется. Думаю, расстрелять из «Сайги» генералитет, если получится, пушкарей, и отступить незаметно, без шума и пыли.
— Как, без шума? — я взглянул на хитрое лицо Ивана, — так вы, умельцы, глушитель сделали?
— Сделали, и не один, — не скрывал радости Палыч, — так, что, давай мне свою «Сайгу», найдутся у нас снайперы. Между прочим, мы немного усилили заряды в патронах для карабина, думаю, нашим китайским друзьям очень понравится.
— На такое не жалко, — я вынес карабин с оптически прицелом, отдал его другу, — осторожнее с оптикой. Да, возьми с собой рацию, мне спокойнее будет. С большого расстояния наши переговоры всё равно не услышат.
— Не учи учёного, — буркнул Иван, закрывая двери.
После ухода наших диверсантов, я ещё раз обошёл все оборонительные укрепления, проверил караулы, но, напряжение не отпускало. Мало нам подхода огромной армии, тут ещё за Палыча волнуйся, ругал я себя, что отпустил Ивана. Лучше бы сам пошёл на Красную Горку, стреляю я не хуже, теперь бы забот не знал. Лежи себе, да выбирай мишень, никакая конница по тамошней тайге не проберётся. А тропу отхода, полагаю, разведчики не преминут заминировать. Ставить растяжки мы научили ребят ещё год назад, правда, умение это не пришлось применять, никто за нами до сих пор не гонялся. Обойдя все укрепления и караулы, я продрог да костей и быстрым шагом вернулся домой. Дома меня ждал приготовленный Валентиной обед, неугомонный Васька, едва дождавшийся, пока я поем. Играя с сыном в кубики, я не мог выбросить из головы мысли о приближении китайской армии. Но, когда к нам присоединилась Валя, и мы с Васькой наперегонки принялись рассказывать детские стихи, которых я знал неимоверное количество, тревога ушла.
Ещё бы, декламируя своё любимое стихотворение Маршака, «Балладу о королевском бутерброде», я не мог думать ни о чём постороннем. Крылатая фраза, «Ах, да, мой друг, по поводу обещанного масла. Хотите ли попробовать на завтрак мармелад?» нравится мне до сих пор. В то вечер мой сынишка впервые спросил меня, что такое мармелад? Пришлось напрягать немногочисленные извилины головного мозга, чтобы вспомнить примерную рецептуру желатина. Именно тогда я обратил своё внимание на водоросли, в изобилии лежавшие на берегу бухты. Не из говяжьих же мослов вырабатывать желатин. Нет, холодец наши переселенцы делали с завидной регулярностью, начиная с осеннего похолодания. Рассуждая о других возможных способах получения желатина, входящего в состав мармелада, я вспомнил загадочное слово «агар-агар». В школе на него всегда ссылались учителя, рассказывая о несметных сокровищах и полезных растениях океана. Знал, конечно, что это вещество получают из морских водорослей и используют его в пищевой промышленности. Но, сама технология мне не была тогда известна.
С того самого дня и началась наша морская промышленность. Уже утром я отправился собирать водоросли, чтобы попытаться выделить из них йод, о спиртовом растворе которого совсем забыл. Здесь же, в неминуемом наступлении боевых действия, пришлось выполнить давнее обещание о добыче йода. Мысленно выстраивая цепочку реакций, я нагрузил в тачку кипу полусырого материала и развернулся домой. Вдруг красное пятно мелькнуло за южным мысом у входа в бухту. Я присмотрелся, точно, красный лоскут паруса показался на несколько минут и скрылся. Словно кто-то выглянул, посмотрел на город и спрятался. Учитывая наше полу осадное состояние, любые непонятные вещи пугали меня. По дороге в лабораторию, толкая тяжёлую тачку, я решил направить к выходу из бухты оба наших парохода. Но, перед этим их предстояло вооружить, а свободных пушек у нас не было. Их и без того не хватало для обороны города.
Китайцы же, учитывая опыт сражения в устье Сунгари, мелочиться, не станут. Если тогда, на реке, они привели флотилию почти в сотню кораблей, речных, небольших, но, семь десятков! То, на море двести кораблей будут самым минимальным приближением. Для сражения с такой армадой у нас имелись всего два паровых катера и три шлюпа, способные взять на борт до двадцати человек. Остальные корабли разошлись. Парусники торгуют на юге с корейцами, пароходы поднимаются вверх по Амуру. Трофейные речные кораблики можно не считать, на них у нас даже команды нет, не говоря о недостатке стрелков. Отправлять же в качестве парусной команды китайцев, как мы делали в мирное время, непроходимая глупость. Пусть они трижды наши работники, риск предательства нельзя исключать. Забросив груз водорослей в сарай возле лаборатории, я отправился к кузнецам. Там уже обрабатывали заготовки для пушечных стволов, сразу два десятка, всё, на что хватило первых поступлений железа.
В механических цехах я договорился с мастерами о подготовке платформы для установки пушек на пароходы и катера. Часть деталей вполне можно изготовить из трофейной бронзы, у нас её предостаточно. Обговорив с мастерами размеры и конструкцию, я отправился в оружейную мастерскую. Нужны были фугасные снаряды, которых мы для сухопутных пушек вообще не делали. Пушки наши стреляли исключительно картечью, на расстояние не больше двухсот метров, при обороне крепостей этого вполне хватало. Сейчас пришлось буквально на коленке отливать бронзовые пустотелые болванки, начинять их пироксилином и устанавливать взрыватели. К счастью, все составляющие имелись в изобилии. На второй день, когда мы укомплектовали, таким образом, семьдесят два снаряда, до меня дошла, упущенная в спешке, необходимость испытаний. Не пускать же в море пароходы с неиспытанными снарядами, так мы парней подставим по полной программе.
Взяли дюжину снарядов и отправились на артиллерийскую позицию. Караулы откровенно скучали, со дня известий о движении армии китайцев прошли пять дней, но, даже передовые отряды врага не появились до сих пор. Прикинув, что не сегодня-завтра будет снегопад, который укроет все следы разрывов, я рискнул провести испытания прямо на позициях. Заодно и прицелы проверим. Мы выбрали место на самой опушке леса, где не было никаких сюрпризов для врага, ни мин, ни волчьих ям. Зарядили все три орудия и выстрелили, по очереди, понятно. В первом приближении, проверка удалась, все три снаряда взорвались, поднимая чёрные фонтаны земли. Два конных бойца отправились на место разрывов, чтобы измерять глубину и ширину воронок. А на фоне чёрных ям появилась фигурка в белом маскхалате, с винтовкой в руках, изображавшая совершенно неприличные жесты в нашу сторону. Я не выдержал и ссадил одного из бойцов с коня, вскочил в седло, пришпоривая мерина. Ошибки не могло быть даже на таком расстоянии, это вернулся Палыч!
К счастью, всё обошлось, никто из разведчиков не пострадал, двоих забрызгало землёй и одного откинуло на кустарник. Что не мешало Ивану материться всю дорогу до дома. Мы же с ним выстроили дома рядом, практически в центре селения. Между нашими двухэтажными избами втиснулся только склад оружия, узкое вытянутое здание без окон, с небольшими бойницами. Пока оно было деревянным, но, в ближайшее время придётся отстраивать оружейный склад из кирпича или камня. Делать его большим, красивым, назвать арсеналом, чтобы остался памятником освоения Дальнего Востока. Так вот, не успели мы добраться домой, мальчишки уже разнесли весть о возвращении разведчиков. Жена Палыча и соседи встречали нас возле дома, мой Васька тут же пристал к Палычу со словами,
— Дядя Ваня, ты Дедом Морозом стал, да? — так его поразили маскхалаты.
— Нет, Быстрик, до Деда Мороза мне далеко, — подхватил Иван на руки Ваську, — он только в Новый Год к нам приедет. Как там мама, пироги напекла?
— Да, пироги напекла и легла мне братика выражовывать!
— Господи, у неё до срока две недели, — я бросился в дом.
Меня тут же оттеснила Марфа, к ней присоединились соседки, сунули нам пару вёдер из сеней и послали за горячей водой, наглухо захлопнув двери.
— Агафью Селину зови, Андрей, — успел я расслышать приказ Марфы и потрусил к дому нашей повивальной бабки. Агафья славилась лёгкой рукой, лучшего акушера на Дальнем Востоке не было, хотя возраст у неё абсолютно на «бабкин», женщине едва тридцать лет. Привычная к внезапным вызовам, уже через пятнадцать минут вошла в мой дом, а я присоединился к Палычу, кипятившему у себя на плите воду. Он принялся рассказывать мне свои террористические похождения.
— Даже неудобно себя почувствовал, не поверишь, — разливал настойку лимонника Иван, — режь пока буженину, ножик слева. Так вот, ребята отследили порядок движения китайцев и разложили нам с Бынькой по полочкам. Он ближе у дороги устроился, я на сосну забрался и канат от неё протянул через поляну, чтобы на виду китайцев не слазить, а по канату перебраться вглубь леса. Прикинь, я даже ролики себе сварганил под это дело, давно хотел испробовать.
— Цели мы согласовали, порядок работы тоже, лежим, ждём. А китайцы, словно на параде, вышагивают медленно, руками машут, на красоты окружающие смотрят, чувствуется, обсуждают природу. Таким я себя варваром почувствовал, не поверишь, захотелось снять засаду и в честном бою с ними встретиться. — Палыч чокнулся со мной и опрокинул стопку, не поморщившись, — И тут к генералу китайскому двух аборигенов приволакивают, судя по одежде, дауров, мужика бородатого и бабу. Остановились они, прямо напротив нас и допрашивают дауров, через переводчиков, конечно. Минуты две всего разговаривали, и, вижу, генерал рукой махнул, а обоим пленным тут же головы и смахнули. Это гражданским людям, которые просто живут неподалёку! Тут меня всякие интеллигентские сомнения мучить и перестали. Начали мы с Афоней работать. Две обоймы я высадил, смотрю, все залегли, живых офицеров и советников не видно. У Быкова тоже полный порядок, артиллерийское начальство истреблено. Лучшее враг хорошего, снялись мы по-тихому и ушли спокойно. Пять ребят я оставил приглядывать за китайцами, коли, те вперёд двинутся, мы узнаем, рацию им я оставил.
— А у нас тут вот, какой, сюрприз, — я подробно рассказал о кораблях за мысом. Как раз сегодня вернулись разведчики, обнаружившие огромный лагерь вооружённых китайцев неподалёку от нашей гавани. Не меньше десяти тысяч, правда, без пушек и кавалерии, но, самого количества хватит, чтобы нас задавить.
— Тут, Викторыч, надо спешить, — Иван задумался, — если они лагерь разбили, значит, скоро атакуют, как бы не сегодня ночью. До темноты ещё часов пять, не меньше? Час на сборы, час туда добираться, успеем! Всё, начальник, командовать парадом буду я. Слушай мою идею, берём все миномёты, перевозим к лагерю этих моряков. Сотню бойцов с помповиками и неосколочными гранатами садим на все наши кораблики. Они выходят к лагерю моряков, а мы с берега начинаем глушить тех осколочными минами. Для того, чтобы те не разбежались, с миномётчиками отправим три сотни стрелков с ротой ветеранов. Если, кто и убежит, утром, не спеша, зачистим. Зимой в тайге не сахар, особенно, для нескольких тысяч моряков, сами приползут сдаваться.
— Как-то рискованно это, может, дождёмся пушек?
— Рискованно, как раз, пушек ждать, вдруг эти моряки сегодня ночью нападут? В темноте мы немного своими ружьями навоюем, нас просто вырежут и всё. Подумай, на каждого нашего мужика, не меньше десяти китайцев выйдут, с мечами и пиками. Тут даже помповики не спасут. Нет, Андрюха, надо рисковать, иначе погибнем. Чёрт, вода закипела!
Мы быстро отнесли горячую воду в мой дом и отправились в городскую управу.
— Андрей, когда телефоны установишь, хотя бы нашим командирам, смотри, как неудобно людей по тревоге поднимать, — возмущался Палыч, рассылая бойцов с записками.
— Да, — согласился я, — забросили мы это дело. Нынче зимой всё наверстаем.
Глава десятая
Пока разводили пары наши пароходы, Палыч комплектовал отряды и инструктировал. Я занимался выдачей гранат и патронов, да следил, чтобы не все бойцы убежали с Палычем. Оборону города никто не собирался ослаблять. Сформированные отряды с санями, гружёными миномётами и снарядами, выходили на юг в самый полдень. Одновременно с ними отчаливали два парохода и оба паровых катера, заполненные нашими бойцами. Один из прибывших с последними переселенцами батюшка, отец Гермоген, глядя на них, посоветовал вывести в море десятка два наших корабликов и парусную яхту.
— Зачем? — удивился я, — нас не найдётся столько стрелков.
— Собирать тонущих моряков, ты же не бросишь людей в ледяной воде? А пароходы переполнены, на спасательные корабли достаточно китайцев, да пары человек с оружием.
— Верно, говоришь, — я отправился давать необходимые распоряжения, что-то слишком много хожу пешком, пора телефонизировать Владивосток.
Гермоген приходил на берег благословить наших бойцов перед сражением, только здесь я заметил, что благословляет он всех двумя перстами. Оказывается, оба попа у нас раскольники, вот так номер. Но, заботы скоро вытеснили из головы староверов.
Одновременно с отправкой спасательных кораблей, пришлось заняться подготовкой тюрем для пленников, зима всё-таки, на улице держать людей нельзя. Распорядившись и указав место для быстрой постройки сараев, я заметил, что китайцы строят новые жилища для пленных с нескрываемой радостью. Ма Вань, давно ставший старшим над китайскими рабочими, на моё замечание, охотно пояснил.
— Новые пленные будут делать тязолую лаботу, а сталые пленные пелейдут на лёгкую лаботу. Потому и лады наши лабочие, что зимой уйдут из угольных кальелов в тёплые мастелские.
— Ну, это мы ещё посмотрим, попов наших видел? Креститься будешь?
— Мы все будем клеститься, станем лусскими и дома постлоим, из блёвен, — поклонился Ма Вань.
— Как же с императорскими войсками воевать станете, они тоже китайцы?
— Но мы лусскими узе будем, потому и воевать смозем, не хузе васых людей. С такими лузьями воевать холосо, никто нас не победит.
— Интересная точка зрения, все сразу креститесь?
— Не все, только самые умные, — поклонился Вань.
Примерно через час до города стали доноситься миномётные хлопки, затем пошла ружейная канонада, слышались разрывы гранат. Через полчаса всё стихло, я не находил себе места, чертыхаясь на Ивана, оставившего рацию разведчикам. Потом вспомнил о передатчиках на пароходах и озадачил радиста. Тот быстро связался со своим коллегой на пароходе и прибежал сообщить приятные новости.
— Всё в порядке, собирают пленных и трофеи. До темноты обещают вернуться.
Возвращались наши победители уже в семерках, подгоняя колонны пленных. Задержались, как обычно, по причине переноски раненых и сбора трофеев. У наших отрядов потерь не было совсем, даже раненых. Командам стрелков на пароходах и катерах тоже нашлась работа, после миномётного обстрела самые сообразительные моряки попытались скрыться на своих кораблях. Успели отплыть всего семь парусников, но, сразу напоролись на пароходы, вернее беглый огонь наших стрелков. Под напором свинцового града, пробивавшего бумажные стенки корабликов, моряки принялись кидаться за борт или поднимали руки. Так и насобирали наши спасатели на речных парусниках двадцать пять мокрых пленников, затем повернули обратно. А паровые катера пристали к берегу, пользуясь небольшим весом и осадкой. В темпе, стараясь успеть до темноты, парни перенесли всё самое ценное на пароходы, из-за чего стрелкам пришлось возвращаться в город пешком. Пленников отправили налегке, а на берегу Палыч оставил тридцать стрелков, охранять трофейное имущество. Кстати, китайских кораблей оказалось не так много, как мы предполагали, всего шестьдесят восемь. Пленники успели рассказать, что было ещё столько же, но они отправились обратно. Они же сообщили общее количество морского десанта, восемь тысяч человек. Большая часть их успела скрыться в прибрежных зарослях. Общее количество доставленных пленников едва достигало тысячи, вместе с ранеными.