— Что–то мне стремно, — признался Степа. — Костя, с тебя меньше спросу, поэтому — вперед.
— Да чтоб тебя на цитаты расхватали! — ругнулся Костя и направился к учителям. — Здравствуйте, Галина Александровна! Представите нас друг другу?
— Всегда пожалуйста, — кивнула физичка. — Это Алексей Львович, — пожилой мужчина с усами и в очках, — и Нина Петровна, — дама лет тридцати, ухоженная, строгая, но немного растерянная. — Господа коллеги, знакомьтесь: эти юные дарования — Костя, Женя и Степа. Как–то странно получается… — пробормотала она себе под нос.
— Очень приятно, — поспешил исправить положение Алексей Львович.
— Взаимно, — опомнился Женя.
— Как прошли ваши исследования, Галина Александровна? — не утерпел Степа.
— Весьма успешно и познавательно. Ваши, надеюсь, тоже. Но, думаю, прежде, чем объединять усилия, надлежит сопоставить силы сторон.
— А почему вы так официально разговариваете? — прошептал Костя, но его услышали:
— Сама не знаю. Наверно, немного не в своей тарелке.
— Да ладно вам! Лучше скажите, не было ли трудностей в процессе обучения?
— Ваша теория действует, поэтому все как по маслу.
— К делу, господа! — снова не утерпел Степа.
— Благодарю вас, молодой человек, — подала голос Нина Петровна.
Заминка.
— Программу соревнований кто–нибудь разрабатывал? — нарушил молчание Женя.
Молчание.
— Ясно. Как чувствовал, продумал кой–чего.
— Цирк… — пробормотала Нина Петровна, осознав ситуацию. Она никак не могла отбросить излишки формальности, за что была не особо любима учениками. Но что делать, если самосовершенствованию молодая учительница всегда предпочитала пару задачек, а общение с людьми вела по устоявшимся шаблонам?
— Цирк уже начался, — возразил не первый год ее знающий Алексей Львович. — Остается надеяться, что мы участвуем в открытии века.
— Я ничего не имею против открытий, — стала оправдываться Нина Петровна. — Просто… Непривычно, когда вот такая уравниловка. Хотя да, исследователи бывают всякие, я со всем согласна.
— Если вас смущает наш возраст, — нетактично влез Степа, — мы можем перевоплотиться в седобородых старцев и сказать, что так и было. — Он «включил» невидимость, вырастил из воздуха бороду, морщинистое лицо, тело в лохмотьях. — Ничего невозможного.
— Энергию зря не транжирите? — поинтересовалась Нина Петровна.
— А вам еще не рассказывали? — удивился Степа. — Единственная энергия — это выносливость наших мозгов. И у меня имеется множество способов ее восстановления.
Женя, Костя и Галина Александровна в дискуссии не участвовали, так как обсуждали «программу мероприятия».
— Хватит смущать людей, Степа! — посоветовал Женя. — Первый пункт соревнований — полеты «до упора». Летать будем вокруг Земли или поменьше?
— Сам же и не долетишь, — осадил его Костя. — Давайте до Москвы и обратно, пока не выдохнемся.
— На старт, — не удержавшись, скомандовала Галина Александровна, — внимание, марш!
Сюрреалистические соревнования начались. И длились, и длились. «И дольше века…». Потому что нет предела фантазии шести мозгов, работающих в унисон.
Глава 7
Потом, субботним вечером, все шестеро лежали на траве у костра, не говоря ни слова. Потому что мозг, конечно, восстанавливается быстро, но поток впечатлений может отключить его намертво. Полежав где–то пять минут, Степа подскочил, как ужаленный.
— Что с тобой? — спросил Женя.
— Ничего, просто шило в одном месте очень эффективно работает.
При этих словах сели все:
— Ой, у меня тоже!
— А мне несолидно на траве валяться.
— Степа, сыграй нам что–нибудь! — попросил Женя.
— Да, кстати, тоже мозги хорошо восстанавливает, — вспомнил Степа, материализуя гитару.
— Ты и это умеешь? — восхищенно спросил Костя.
— Я все умею. Времени–то целая уйма, а аккорды достаются прямо из головы. — Степа заиграл что–то из «Машины времени», кажется, «Костер». Пели все, даже Нина Петровна.
Было спето немало классики русского рока, прежде чем Степа выпустил из рук гитару. Ее тут же перехватил Алексей Львович:
— Не смотрите на меня так, Галина Александровна, я бывалый походник. Да и математика с музыкой лежат недалеко. Что бы вам сыграть–то? — Ответа не требовалось.
Когда каким–то образом всплыла песня «Крылатые качели», все поняли, что играть, наверно, хватит: слишком уж она подходила к обстоятельствам и веселой вовсе не была.
Посидели, поговорили о том, о сем. Ответственный Женя не преминул спросить, когда будут подводиться итоги и проводиться исследования. Ему ответили, что утро вечера мудренее.
— А теперь — спать! — тоном родителя произнесла старшая в компании Галина Александровна. Чей–то громкий и невежливый зевок был ей ответом. Через секунду зевали уже все, периодически сетуя на заразность данного действия.
Глава 8
Либо кто–то что–то напутал со временем, либо еще стояло бабье лето, но проснулся Костя от птичьего пения, почти такого же многоголосого, как на Валдае. Он открыл глаза и сладко потянулся:
— Я тяну свою руку и чувствую локоть… — перефразировал он вполголоса «Наутилус». — Ерш твою, где я?
Костя выполз из палатки, мимоходом пощекотав пятки обитателю соседнего спальника (вроде бы, это был Женя, а не Алексей Львович), картинно вдохнул воздух полной грудью, от избытка счастья с десяток раз отжался и пошел к ближайшему ручью.
Вскоре весь лагерь уже был на ногах. Хотя необходимости в этом не было, сварили на костре кашу и чай «с дымком», наделали бутербродов с паштетом, ели и радовались.
После еды стали подводить итоги. В каких–то «соревнованиях» силы были равны, где–то побеждали новички, где–то — взрослые, где–то — более опытные, где–то — много тренировавшийся Женя. Все цифры были записаны, теперь оставалось состряпать изо всего собранного большую систему уравнений и сообща ее решить.
— За что и не люблю вычислительную математику… — вздохнул Степа. — Легкая, зараза, и нудная.
— Не вел ты ее в пятом–шестом классе, сразу видно, — осадила его Нина Петровна.
— И не стремлюсь, — Степа даже вздрогнул. — Всегда восхищался учителями, как это вы нас терпите.
— Спасибо на добром слове, — ответила учительница. — А то у нас только и услышишь: опять эта математичка орет ни за что.
— У нас тоже, — вздохнула Галина Александровна. — А что еще делать?
— Подходить и бить по голове, — предложил Костя. — И эффект есть, и невиновные не выслушивают.
— Непедагогично. — Общий тяжкий вздох.
— Тогда вылетать в окно и говорить, что не вернетесь, пока не догонят.
— Расшибутся же некоторые тупенькие и послушные.
— А вы инструкцию напишите и развесьте.
— Сам и иди в педагоги! — вконец обиделись учителя.
— В одном из будущих воплощений — непременно.
— А я формулы вывел! — примирил спорщиков Женя. Все сгрудились вокруг тетрадей. Там было с нюансами выведено все то же: что эффективность упражнений зависит от ума и фантазии, что ум можно и нужно тренировать такими–то и такими–то способами, что злоупотребление одним видом деятельности вызывает переутомление тех нервных центров, которые были задействованы, и их же негативные реакции, что смена вида деятельности — лучший отдых.
— Теперь только методичку писать, — вздохнула Галина Александровна.
— Или бестселлер с обилием примечаний, — с предвкушением сказал Степа.
— А ведь идея, — включился в разговор Женя. — Написать книгу обо всем об этом с каким–то количеством практических знаний, обзавестись сумасшедшей армией поклонников, научить их применять знания на практике…
— Секта получится, — сказал Алексей Львович. — И опять же, как начнут пробовать, не умеючи.
— Но методичка тоже не сработает, — парировал Степа. — Потонет в изданиях на тему «Управление своим подсознанием». А давать миру знания–то надо. Только теперь же ничему не верят… Тяжело первопроходцам.
— А ты думал — летаешь, получаешь, что угодно, и все теперь легко будет? — сказал кто–то из учителей. — Дремлет в тебе утопист.
— Сам понимаю, — вздохнул Степа. — Ладно, что–нибудь да придумаем.
Часть 5. Двойная жизнь
Глава 1
Костя давно уже понимал, что теряет время на уроках, как бы парадоксально это ни звучало. Не успела закончиться первая четверть, как он понял, что надо исправлять ситуацию, раз уж есть все возможности.
Он и раньше пробовал читать на уроках посторонние книги, решать задачи по физике, писать игры. Во–первых, шум вокруг изрядно его отвлекал. Во–вторых, надо было все же слушать учителей. В-третьих, одноклассники неприлично заинтересовывались, иногда со злорадством докладывая учителям, чем занимается их любимчик. Учителя — русский, литература, география — только отмахивались. Те, кто мог дать дополнительное задание, давно привыкли планировать двойную–тройную порцию номеров для Кости. Те, кто не мог, закрывали глаза.
«Забивать» на уроки Костя не собирался. Просто надо было занять себя чем–нибудь, что приносило бы пользу. И однажды вечером Костя сел за стол и начал строить планы.
Чего ему хочется? Работы. Не заработка по Интернету — это уже было. Нет, работы, включающей общение с реальными людьми — хотя бы с сослуживцами — и какой–никакой распорядок. И какую–никакую пользу.
Что он может? Программировать, переводить тексты в рамках двух иностранных языков (на очереди — еще пара), решать задачи (можно попытаться объяснять людям, как они решаются, но вряд ли хватит терпения).
Что ему мешает? Возраст и отсутствие высшего образования. И отсутствие паспорта. И тело тринадцатилетнего ребенка.
Значит, надо создать новую личность с постоянной внешностью, документами, парой высших образований и легендой. Дело за малым — создать ее. С нуля.
Перво–наперво нужно новое тело с физическим возрастом и «параметрами». Костя сделался невидимым (сохранив в голове фотографии себя настоящего, чтобы не иметь проблем при обратном перевоплощении) и принялся творить образ. Возраст? Двадцать, как раз паспорт менять надо. Рост — метр восемьдесят пять. Телосложение жилистое, с быстрым обменом веществ. Мышцы всегда можно накачать (Костя вспомнил, сколько раз подтягивается Степа, и вздохнул). Ах, да, еще надо, чтобы тело было привыкшим к хорошей осанке: достала собственная привычка сутулиться. Цвет волос, глаз и так далее — прежний. Чуть–чуть подлиннее волосы, чуть–чуть поярче глаза, чтобы никто не узнавал. Другая форма носа, рта, вообще лица. Готово.
Имя — прежнее. Фамилия… Что–то на «-ский». По первости сойдет Паустовский, но если кто что заподозрит, можно сменить. Хотя сейчас как только не меняют.
Паспорт можно содрать у Жени или Степы, только подхимичить с данными и поставить незанятый номер. А потом навестить паспортиста и сменить.
Сказано–сделано. Дело за малым — вернуться в прошлое, закончить школу, желательно еще и в армии отслужить. Ну а потом поступать куда–нибудь. Костя положил себе как–нибудь этим заняться, а пока что просто поставил галочки в программе: «Учился там–то, меня там помнят, документы лежат там–то» и так далее.
Молодой красавец с голливудской улыбкой — подкачаться бы еще — глядел на Костю из зеркала.
— Завтра пойдем поступать, — сказал оригинал отражению. — Улыбочку в кадр! Вот, спасибо. До скорого.
Глава 2
С формальностями Костя разделался в один клик, и началась учеба. Сначала семиклассник собирался честно проучиться на факультете фундаментальных наук от начала и до конца, пусть и убив на это год–другой реального времени. Потом пошла вечная волынка, которая включалась каждый раз, когда он пытался освоить хоть что–то самостоятельно. В двух словах проблема выражается так: «Это легко, это понятно, пролистну–ка я дальше. Ой, что это за ересь?». Вдобавок, жутко лень было учить половину дисциплин, которые можно было сдать и забыть, а то и не сдавать вовсе. Так что Костя прилежно сходил на все зачеты и экзамены по математике, физике и информатике, а потом разжился красным дипломом Бауманки и пошел трудоустраиваться.
Чтобы найти работу, достаточно было вернуться на пару месяцев назад, недели три поучиться и поучаствовать в студенческих олимпиадах за все годы обучения. После этого предложения работать в фирмах той или иной степени солидности повалили градом. Костя выбрал место себе по вкусу, убедился, что среди будущих коллег немало таких же, как он, исследователей с горящими глазами и начал вливаться в коллектив, готовя крупномасштабную акцию по активации мозгов.
Чтобы не выпадать из реальности (какой из двух — этот вопрос пока не стоял), Костя строго раз в сутки возвращался «к себе» и проживал обычный школьный день, общался с друзьями, делился теориями с Галиной Александровной. Сначала он был уверен, что будет сложно перестраиваться, как бывает сложно почувствовать себя в своей тарелке после путешествия, но «молодой здоровый организм» на пару с молодым и гибким разумом справлялись выше всяких похвал. Костя даже получал удовольствие от ненавистной географии, потому что навострился одной частью мозга слушать учителя, конспектировать и шпарить ответы (не гнушаясь иногда и из Интернета взять сведений), а другой — продумывать программу, решать интересную задачу или просто читать книгу. К тому же, в его голове постоянно играла музыка, по большей части даже незнакомая: традицию кидать друг другу ежедневную подборку песен и задач ввел, кажется, Степа, и теперь все трое, четверо и периодически шестеро ей следовали. Костин мозг трудился на полную катушку и излучал хозяину порции счастья в самые неожиданные моменты.
— Константин, я что–то смешное сказала? — удивлялась учительница ОБЖ.
— Простите, погода хорошая, — невинно улыбался поименованный, радуясь, что к нему обращались не по фамилии. Он еще ни разу не путался, но мало ли…
Первым о его двойной жизни узнал Женя, у которого был скопирован паспорт–однодневка. Второй — Галина Александровна, помогавшая с аттестатом и долго убеждавшая Костю не переставать быть ребенком раньше времени («Если я иногда буду взрослым, — невинно улыбнулся Костя, — кто сказал, что мне надо взрослеть?»). Третьей — Нина Петровна, помогавшая Косте усвоить наконец, что же такое интеграл (как единственный «в округе» учитель математики). Потом знали уже все шестеро (Степа немедленно возжелал сам учинить что–то подобное; и учинил бы, если бы не был уже без пяти минут выпускником), а родители Кости пребывали в блаженном неведении, хотя совсем недавно были ему ближе всех. «Все течет, все меняется», — думал Костя, когда вспоминал об этой несправедливости.
Глава 3
На работе Костя прижился быстро и даже получил прозвище Живая Энциклопедия — понятно, за что. Ему ничего не стоило подсказать нужный термин, свойство или оператор из языка программирования, поддержать разговор практически о любой книге или музыкальной группе, и этим его общение с коллегами по большей части и заканчивалось. Не со всеми хотелось общаться, не все подходили по интеллектуальному уровню, мировоззрению и манере общения. Что поделаешь, Костя никогда не мог похвастаться, что легко сходится с людьми.
Сдружился он только с одним человеком. Алексей по прозвищу Мозг (прозвища раздавал один особо ершистый коллега, менял их чуть ли не каждый месяц и сам же забывал использовать) сначала взял новичка под свою опеку, а потом в один прекрасный день обнаружил, что ему сложновато обходиться без бесед о применении законов физики к психологии, о математических основах языков и обо всем остальном, до чего они легко могли договориться с Костей, носящим фамилию глубоко уважаемого Лешей писателя. Только иногда что–то настораживало: то ли Костина непосредственность, не то эта его способность все знать и все успевать. Впрочем, Леша был склонен списывать все странности на собственное незнание людей.
Костя меж тем втирался в доверие и выбирал трюк, которым привлечет внимание Леши. Он очень хотел научить друга использовать все возможности его невозможной мощности мозга, но нельзя же было просто так предложить тому пойти полетать вместе: примет за ненормального. В конце концов Костя решил воспользоваться передачей мыслей на расстоянии.
В час ночи — время трудоголиков и тусовщиков — Леша, сидевший за куском кода и искавший там ошибку, которой быть не могло, услышал Костин голос, подсказывавший решение. «Доработался», — подумал он. — «Уже до раздвоения личности дожил». Исправив ошибку и накатав еще строчек десять разных дополнительных свойств, Алексей столкнулся с проблемой, знакомой многим меломанам: в голове настойчиво играла какая–то песня, которая мешала работать и требовала себя опознать. Проблема была в том, что ничего похожего он раньше не слышал. Пришлось искать в Гугле по тексту.
«Что за ерунда происходит в моей голове?» — обратился Алексей к тому, что принимал за свой внутренний голос.
«Сейчас появлюсь и объясню», — ответили ему Костиным голосом.
«В смысле?»
«Без смысла!»
Форточка открылась, впуская молодого человека в одной футболке.
— Утро доброе, Костя! — проговорил Леша, сказав себе больше не пить чай в случайных буфетах. — Ноябрь на дворе, простудишься к энной степени! И что здесь вообще происходит, разделить тебя на ноль?
— Не простужусь, — успокоил его Костя. — А на ноль делить я еще, кстати, не пробовал, — задумался он. — Только, наверно, придется самому доходить, что тогда получится.
— Что ты несешь? — не выдержал Леша. — Почему мой мозг говорит твоим голосом, а ты сам летаешь через форточки? Десятый этаж, между прочим.
— Если все пойдет так, как задумано, ты у меня и до Луны долетишь, — пообещал Костя. — И я совершенно серьезно.