— С чем это связано? Как думаешь?
— Думаю, связано с переговорами, в которые они пытаются с нами вступить.
— Что предлагают?
— Предлагают передать им заложников, а самим сложить оружие.
В трубке послышался сухой смех.
— Представляю, что ты им ответил, Карим.
— Мой ансар обозвал их собаками… А потом мы расстреляли двух заложников, а трупы скинули в ущелье.
— Я тебя понял… Давай теперь поговорим о главном.
— Я весь внимание, отец.
— Малик со своими людьми прошел к тебе?
— Да, отец, сегодня утром вышли… Смогли прорваться через заслоны. Малик ранен.
— Ранен?
— К счастью, не очень серьезно. Сейчас ему делают операцию. Уверен, с ним все будет в порядке.
— Он передал тебе мой приказ?
— Да, отец, он передал мне зеленый блокнот.
— Ты все понял, сын мой?
— Да, отец. Я все понял. Но… могу я спросить?
— Что именно?
— Такая прекрасная укрепленная позиция… Мы можем удерживать ее столько, сколько понадобится.
— Наша каламунская группировка полностью разгромлена. Прорваться к нам в Ярмуд удалось лишь немногим… Твой отряд сейчас в окружении.
— Я знаю, отец. Хотя нам глушат связь, картину боев я умею читать и по звукам.
— Ты опытный воин, Карим. Я горжусь тобой. И ты мне нужен… ты и твой отряд.
— Отец, мы здесь сковали большие силы. Против нас действует пятая бригада, две сводные батальонные группы, спецназ… И это не считая нескольких отрядов «шабиха». Они плотно окружили ущелье и контролируют визуально и огнем все подходы. Но из-за нас они не могут отвлечь эти силы для штурма Ярмуда. А это, думается, тоже важный фактор в нашем положении.
На другом конце беспроводной линии какое-то время царила тишина.
Карим подумал было, что связь оборвалась, но в трубке вновь зазвучал голос отца, влиятельного лидера оппозиции, командующего наиболее боеспособными частями моджахедов в этой стране.
— Карим, я тебя услышал. А теперь ты услышь меня.
— Я внимательно и с почтением слушаю тебя, дорогой отец.
— Я хочу знать, имеешь ли ты возможность выполнить мой приказ? Ты же сам говоришь, что тебя в ущелье крепко стерегут.
— У меня есть план…
— Не говори больше ни слова, сын. Это ненадежный канал связи… Но я рад слышать, что ты уверен в своих силах и в своих людях.
— Я буду действовать ближе к тому времени, которое ты указал в переданном через Малика послании.
— Понял тебя. Мы к этому времени будем готовы ударить в известном направлении, вдоль шоссе. Оттянем на себя силы и внимание. И тем самым облегчим вашу задачу.
— Возможно, этого и не понадобится.
— Ты хороший воин, Карим. Тебе на месте виднее, так что не стану ничего советовать.
Они обменялись еще несколькими фразами, после чего Мухаммед-аль-Джабар дал отбой.
Операция продолжилась около получаса. Все это время Умар стоял близко к изголовью кровати, в которую уложили Малика. Женщина попросила его либо отойти в сторону, либо надеть медицинскую маску и повязать голову свежей банданой. Он нехотя внял ее просьбам: надел марлевую повязку и сменил залоснившийся лоскут материи на отросших волосах на чистый. Его рука лежала на расстегнутой кобуре. Но эта женщина, которую сегодня прибило к их отряду, ни разу не дала повода усомниться в своих добрых намерениях. Равно как в своей врачебной квалификации.
Из собственных скромных запасов, из того, что сохранилось в ее аптечке, Лаура использовала две шприц-ампулы с анестетиком. Сделав аккуратные надрезы, извлекла из-под кожи два небольших осколка… Обработала раны, наложила аккуратные швы.
С третьим осколком ей пришлось повозиться чуть дольше, но она смогла извлечь и его. Рану тоже зашила. А вот четвертый — и последний — осколок, самый маленький, судя по входному каналу, засел глубоко в тканях голени. Чтобы извлечь его с минимальным повреждением тканей, нужен рентгеновский снимок. Но где ж его взять: в хозяйстве местных бородачей X-ray-установки не числится.
Монахиня, женщина средних лет, оказалась хорошей ассистенткой. В молодости она работала медсестрой, и определенные навыки у нее сохранились. Сам пациент, которому надели марлевую повязку, все это время был в ясном сознании и даже пытался шутить со «строгим доктором». Малик в какой-то момент перешел на французский (он на нем сносно разговаривает — сказываются полтора года стажировки во французских ВВС). Лаура с удовольствием перешла на французский, которым превосходно владела. Она легко поддерживала разговор. И, в общем-то, как повелось издревле, заговаривала зубы своему пациенту, чтобы тот не чувствовал боли и не зацикливался на неприятных мыслях или ощущениях. Уколы анестетиков тоже сделали свое дело. Операция, по правде говоря, оказалась не слишком сложной. А сам клиент под местным наркозом почти не ощущал боли.
— Вот и все, — сказал Лаура Мартенс, переведя взгляд с забинтованной ноги на заросшее щетиной лицо этого видного смуглого мужчины. — Вот вам на память…
Она протянула Малику прозрачный самоклеящийся пакетик с тремя извлеченными из его ноги кусочками металла.
— Хотите — оставьте, хотите — выбросьте.
— Ну что, закончили? — спросил Умар.
— Выздоравливайте, — ласково сказала Лаура прооперированному мужчине (на Умара она не обращала внимания). — До утра желательно не вставать, пусть нога побудет в покое. А сейчас вам необходимо поспать.
Она отошла от импровизированной операционной. Сняла перчатки; медсестра слила ей из кувшина воды на руки.
— Женщина, не заставляй меня переспрашивать, — сказал следовавший за ней по пятам Умар. — Это может тебе дорого стоить.
— Извините, я не расслышала сам вопрос.
— Я спрашиваю, ты закончила?
Лаура, выпрямившись, вытерла руки найденной в хозяйстве покойного хирурга салфеткой. Смерила мужчину с хищным профилем спокойным взглядом.
— Закончила, — сказала она. — С ним все будет хорошо.
— Ходить самостоятельно сможет?
— Конечно. Но желательно до утра не тревожить ногу, чтобы швы не разошлись.
Умар подозвал двух охранников.
— Уведите их!..
Амир коротко переговорил с Маликом. Удостоверившись, что с двоюродным братом все в порядке, вернулся в малую пещеру.
Лоялисты с учетом выдвинутого ими же ультиматума прекратили устраивать помехи в радиоэфире. Из динамика рации периодически звучит голос их оператора:
— Маалула, вас вызывает Каламун Три!
— Монастырь, время ультиматума истекает!..
— Маалула, вышлите ваших переговорщиков!..
Карим аль-Джабар жестом отправил двух своих охранников на выход. «Особист» бросил на него вопросительный взгляд. Амир еще какое-то время пребывал в раздумьях, поглаживая ладонью отросшую бороду. Затем, усмехнувшись своим мыслям, сказал, адресуясь своему помощнику:
— А что, хорошая идея, Умар.
— Не понял, амир? О какой идее идет речь?
— Ультиматум.
— А, — Умар кивнул. — Ультиматум.
— Мы выдвинем им свой ультиматум.
— Отличная идея, амир.
— Умар, нужно отобрать пятерых человек из числа заложников.
«Особист» хищно усмехнулся.
— Кого именно, амир?
— Двух из числа местных, мужчину и женщину…
— Понял.
— Одну монахиню, на твой выбор.
— Ясно.
— Журналиста… или кто он там такой…
— Того, что с группой Малика привели? Канадец?
— Да.
— Пятый и последний?
Карим аль-Джабар посмотрел в сторону прохода в центральную пещеру, где недавно прошла успешная операция.
— Лаура Мартенс, — сказал он. — Пусть она будет пятой.
Умар довольно осклабился.
— Этих пятерых приготовишь как следует — пусть им наденут мешки на головы, руки связать.
— Будет сделано, амир.
— Но сначала вызови по рации «Каламун Три», — распорядился Карим аль-Джабар. — Пусть высылают переговорщиков: будем ставить им свои условия.
Глава 14
Группа «Бастион» имеет на Кипре собственную недвижимость, приобретенную задолго до того дня, когда было получено нынешнее задание.
Еще несколько лет назад была приобретена квартира — вернее, таунхаус — в Ороклине, это северный пригород Ларнаки. Во время местного «банковского кризиса» Кэп распорядился прикупить еще два жилых объекта на острове. В командировку на остров были отправлены специальные люди. Они присмотрели годную для нужд «Бастиона» виллу неподалеку от Соленого озера (четверть часа езды до аэропорта), а также приобрели дом в небольшой деревушке, расположенной рядом с так называемой зеленой линией. Недвижимость оформили через местного адвоката на кипрскую фирму-прокладку. А уже через нее завели на московскую консалтинговую компанию, которая служит для легального прикрытия особо ценных сотрудников.
Под вывеской этой небольшой московской консалтинговой фирмы — и под вывесками еще дюжины российских и иностранных фирм и фирмочек — действует засекреченное элитное подразделение, способное автономно решать самые сложные задачи. Как внутри страны, так и за ее рубежами. Для выполнения заданий за пределами России подготовлена соответствующая база: на сотрудников фирмы по иностранным паспортам и под разными фамилиями оформлена недвижимость в ряде стран, открыты счета, приобретены офисные помещения, транспорт, снаряжение и т. п.
Именно в «родной» коттедж, расположенный в каких-то трех километрах от поселка Элина, и поехал Лобанов после того, как убедился, что «клинеры» благополучно снялись с чужого объекта и что за ними не пустили хвоста…
Ветров и Алиса приехали на эту виллу гораздо позже, чем их третий напарник. Им пришлось предпринять некоторые — уместные в их положении — меры предосторожности.
«Бастионовцы» оставили фургон в арендованном фирмой гараже на окраине города. Там же, в боксе, переоделись. Рабочую форму и клинерские причиндалы забирать не стали, сложили внутрь фургона, который заперли и поставили на сигнализацию. Если машину попытаются вскрыть посторонние, к примеру, вышибить стекло, сработает оригинальная — в некотором роде — противоугонная система. С выдержкой в шестьдесят секунд будут активированы три микровзрывателя. От них сработают термопатрон и две шашки. Сильного пожара не будет, соседние гаражи точно не пострадают. Но синий фургон с рекламными надписями на бортах выгорит до металла вместе с хранящимся внутри содержимым.
Оставшиеся неизрасходованными «баги» и прочие шпионские штучки переложили в рюкзачок, который хранился в этом же гараже.
Оба сотовых телефона, с виду «бэушные», устаревших конструкций, — те самые, которые брали с собой на дело, разобрали. Извлеченные «симки» привели в негодность. Несколько позже Крякер удалит из базы данных местного сотового оператора эти два номера и потрет аккаунты, связанные с ними. Иными словами, эта ниточка, если кто-то попытается впоследствии потянуть за нее в надежде распутать весь клубок, будет оборвана.
Алиса приехала на виллу раньше своего коллеги. Стрелки на наручных «Картье» показывают десять минут одиннадцатого. Стемнело; духота теперь не так ощущается, как это было днем. На зеркальной поверхности озера отражаются огни фонарей набережной. Воспользовавшись брелоком, Алиса открыла вначале ворота, а затем и пристроенный сбоку от особняка гараж, рассчитанный на три машины.
Вилла эта чуть больших размеров, нежели те два особняка, в которых они с Костей сегодня наводили чистоту (и не только это). Участок окружен двухметровым секционным забором. За домом имеется небольшой бассейн, но он не заполнен водой. В особняке предусмотрены два входа; в дом можно пройти через главный вход и через гараж. Оконные пакеты снабжены специальными поляризованными стеклами с дистанционным управлением. Даже если внутри дома будет включено верхнее освещение, окна будут казаться темными, слепыми, как сейчас. Сам дом после приобретения его «бастионовцами» был перестроен; все системы, от видеонаблюдения до бытовых, оборудованы по технологии «smart-home».
Алиса ожидала, что Лобанов встретит ее у входа. Если и не с букетом цветов, то хотя бы просто покажется, чтобы сообщить о результатах их с Ветровым работы. Она постояла еще несколько секунд на свежем воздухе. Дом казался вымершим. Крякер так и не вышел ей навстречу — наверное, сидит в своей «паутине».
Алиса, пройдя через гараж, проследовала на свою половину; левое крыло отдано «мальчикам», правое выделено ей, единственной женщине. Поднялась на второй этаж. В этом крыле дома оборудованы две спальни, имеются две отдельные туалетные комнаты. Алиса принимала уже душ в таунхаусе, там же сняла остатки грима. Но все равно захотелось постоять немного под тугими прохладными струями.
Освежившись под душем, лишь чуть промокнула полотенцем волосы — они подстрижены довольно коротко, — чтобы дольше сохранялось ощущение прохлады и свежести. Оделась по-домашнему — в короткие шорты и топик. Взяла из вазы сочный персик и съела его. Отщипнула от грозди несколько крупных виноградин. Вот и весь ее ужин.
Павел, безусловно, был в курсе, что боевая подруга приехала, что она у себя, на женской половине. Дом стоит на сигнализации двадцать четыре часа в сутки, чужой сюда не проникнет.
— Вот же зараза! — пробормотала Алиса. — Ну, сейчас ты у меня получишь, компьютерный гений!..
Она спустилась по лестнице на первый этаж. Ступая босыми ногами по гладкому плиточному полу, миновала короткий коридор. Внутренняя дверь оказалась закрытой, пришлось набирать шестизначный код и прислонять к считывающему по сетчатке датчику «фейс».
— Ты меня достал! — процедила Алиса. — Пашка, ты придурок! Вот я тебе сейчас…
Тихо щелкнул замок. Так и не придумав, что именно она сделает с этим наглецом, с этим «придурком», пусть он и сто раз гений, Алиса толкнула от себя дверь и стремительно вошла в гостиную.
Комната погружена в полумрак. В дальней от этой внутренней двери ее части оборудован компьютерный терминал — большой стол с закруглением. В ячеистой консоли закреплены шесть экранов ЖДК. Еще два плоских дисплея, размерами поболее настольных — сорок два дюйма по диагонали каждый, — занимают часть противоположной стены.
Стол и лежащие на нем открытые ноуты освещены мягким янтарным светом, льющимся из закрепленного на телескопическом штативе светильника. Настенные экраны включены, но изображение на них не подается — на них темно-серая зернистая рябь. Из консольных экранов изображение имеется на трех, тех, что в центре этой конструкции. Остальные экраны то ли не подключены, то ли на них не подается сигнал.
Крякер развернулся вместе с креслом.
— Так-так, — сказал он. — Проходи, Алиса. — Голос у Пашки был какой-то тусклый. — Даже не знаю, с чего начать… — Он сокрушенно покачал головой. — О-хо-хо.
У Алисы в этот момент душа ушла в пятки.
— То есть?.. Что случилось, Павел?
— Между нами, я потратил на приобретение «багов» и прочей полезной снасти около семисот тысяч евро, — сказал Павел. — Один «жучок» из этой номенклатуры, чтоб ты знала, дорогая, стоит почти столько же, сколько тачка, на которой ты сюда приехала. — Он потеребил подбородок. — Про «скрытки» и базовые блоки к ним я уже и не говорю… Они еще дороже.
— Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, дорогая Алиса… — Павел поднялся из кресла. — Хочу сказать, что, если мне понадобится классная уборщица, я буду знать, к кому мне следует обратиться. Но быть «классной уборщицей» — мало…
Алиса уставилась на экраны, встроенные в консоль. На одном из них изображение от следящей камеры, установленной на кронштейне в верхней части фасада этого особняка. Двухрежимная — дневная и ночная камера — направлена на ворота и ограду… На другом экране изображение от камеры, которую установили на вилле у Ионидиса. А именно — в гостиной: на экране видна хорошо знакомая ей барная стойка и слегка подсвеченный аквариум.
— Жучки… — сказал Павел (он сместился к тыльной стороне стола, оказавшись в пространстве между консолью и стеной). — Чем они хуже рыбок, к примеру?
— А при чем тут рыбки? — Алиса двинулась за ним. — Что ты мне пудришь мозги?
— «Помни о рыбках»… Мне понравился этот пассаж. Думаю, старику Фрейду, будь он жив, тоже понравилась бы эта твоя находка.
— Между прочим, мы с Костей свое дело сделали!
— Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени… — Павел перемещался вокруг терминала так, чтобы между ним и сотрудницей оставалось пространство, — гуси, пауки, молчаливые рыбы…
— Паша, ты с ума сошел?
— …обитавшие в воде, морские звезды…
— Ты, может, не те «колеса» принял? — Алиса, шлепая босиком по полу, пыталась настигнуть своего сбрендившего, по-видимому, товарища. — Или «косяком» себя побаловал по старой памяти?
— … и те, которых нельзя было видеть глазом… Кстати, ты неплохо выглядишь, подруга. — Павел вновь перешел на другую сторону стола. — Могла бы чаще радовать побратима… меня то есть, такими вот нарядами.
— Ну все, хватит! — сердито сказала молодая женщина. — Объясни, что это все значит?!
— «Баги»… двенадцать штук. «Глаза»… три по два… всего шесть. Все, что нажито непосильным трудом…
— Сейчас ты у меня точно в глаз получишь! — Алиса стала уже не на шутку сердиться. — Я так поняла, аппаратура, которую ты нам дал с Костей и которую мы «занесли» тем людям… Она что, оказалась нерабочей?
— Семьсот тысяч евро, — свистящим шепотом сказал Крякер. — По правде говоря, я израсходовал больше… Пожалуй, уже миллион с хвостиком. Но не вздумай рассказать Технарю, мы ведь давние друзья, верно?! Ты меня не выдашь, подруга?