Збиг несколько секунд смотрел на оголившийся участок тела женщины. Затем, вспомнив о деле, обошел женщину вокруг. Осмотрел визуально, нет ли под одеждой чего-либо, что могло бы вызвать подозрения. Потом еще раз провел вдоль груди и спины ручным детектором, после чего наконец велел ей одеваться.
Тем временем Адам при помощи какого-то портативного прибора, а также глаз и рук, проверил снаряжение клинеров. А именно: две сумки, крафтовый мешок с моющими средствами, две стремянки и три телескопические швабры. Не забыл также осмотреть два пластиковых чемодана, в которых в разобранном виде хранятся пылесосы.
— Все нормально, — сказал он, вставая с корточек. — Збиг, останешься здесь… А ты… — Адам посмотрел на водителя. — Бери свои причиндалы — пойдешь в соседний особняк.
Збиг громко хлопнул в ладони.
— Вперед, парни! — сказал он энергичным голосом, уравняв единственную женщину с остальными. — С этой минуты объявляется рок-н-ролл!
Глава 12
Прошел час с четвертью. Женщина начала уборку дома с мойки оконных пакетов, рам и подоконников. Ее напарник, приступивший к работе в соседнем особняке, следовал в точности этому же алгоритму.
Двое мужчин, которых Питер оставил следить за клинерами, поначалу ходили за ними по пятам… Следили, можно сказать, за каждым их движением. Ни о чем не спрашивали, сторонних разговоров не заводили, просто стояли над душой. Но постепенно их служебный пыл поумерился. Первым стал манкировать своими обязанностями Адам. Сначала он вставил микронаушник аудиоплеера, включив его на проигрывание. Видимо, ему надоело глазеть на туповатого с виду, но работящего «гастера». К тому же тот все время жует жвачку — челюсть ходит туда-обратно, туда-обратно, раздражает.
Адам окликнул клинера:
— Эй, дружище!
Гастер, стоя одной ногой на узком подоконнике, второй на ступеньке разложенной стремянки, протирал снаружи бумажным полотенцем верхнюю часть окна и рамы: часть оконного пакета закреплена, открывается лишь половина пластикового окна.
— Да, сэр, — не оборачиваясь, сказал он.
— Не вывались!
— Ничего… Я привычный… это моя работа.
Адам почесал за ухом. Разговор этот его утомил. И сам этот тип, эта румынская деревенщина, тоже ему уже надоел.
Он вышел в коридор. Пройдя в спальню напротив, вынес оттуда стул. Поставил рядом с лестницей, удобно уселся на него. И стал думать о своем: о том, как некисло он заработает за ближайшие семь или десять суток и на что он потом сможет потратить эти заработанные в ходе нынешней командировки деньги.
Ветров, выждав некоторое время, стащил с правой руки желтую санитарную перчатку. Наклонившись к открытой сумке, поддел ногтем невидимую глазу — вернее, сливающуюся фоном с подкладкой — полоску материи на внутренней боковине. Вдоль открывшегося внутреннего слоя, полосой, смахивающие на крохотные черные бусинки, закреплены «жучки». Всего их здесь десять штук. Вдоль этой же маскирующей полосы, ниже «багов», закреплена блистерная упаковка. В ее гнездах, легко извлекаемые, содержатся комочки некоей субстанции величиной со среднюю горошину. Чтобы эта масса стала клейкой, чтобы она обрела нужные качества, достаточно капнуть водой или просто смочить слюной. По происшествии пяти-шести секунд сухая «горошина» размягчится, обретет такую примерно констистенцию, которой обладает хорошо разжеванный комок жевательной резинки. В этот самый комочек вминается «баг», затем он прикрепляется в нужном месте. Пройдет еще минута примерно, и эта «замазка» затвердеет… Да так затвердеет, что только острым ножом или бритвой можно потом отскрести — намертво садится.
Внешне выглядит как крохотный непрозрачный наплыв или бугорок, подобно капле высохшей краски. И не подумаешь, что внутри этой капельки или наплыва сидит чувствительнейший «баг», являющий собой настоящее чудо современной индустрии, — он способен уловить даже шепот в радиусе пяти метров.
В другой части сумки, в боковине, оборудована еще одна нычка — такого же типа. В ней спрятаны три крохотные беспроводные видеокамеры, величиной с ноготь каждая. А также трехканальный «базовый» блочок, тоже миниатюрных размеров — с него будет сниматься дистанционно видеосигнал.
Константин прикрепил белесый комочек с «жучком» под подоконник — с внутренней стороны окна. Вся эта процедура заняла несколько секунд, и само действо осталось незамеченным для сидящего в коридоре бугая с пистолетом.
«Первый bug[18] пошел, — сказал Ветров про себя. — Ну, с почином…»
Збиг демонстрировал служебное рвение несколько дольше, нежели его приятель. «Гастерша» перемыла все окна как на первом, так и на втором этаже, и все это время этот субъект не спускал с нее глаз. И только когда уборщица принялась драить клозет на втором этаже, а затем и пол, попросив соглядатая не следить, он наконец сдался и отлип от нее.
В одной из спален второго этажа на прикроватной тумбочке лежит стопка журналов. Вперемешку дамские, типа «Космополитена», и мужские — GQ, XXL, Mens Health. Збиг взял несколько журналов. Спустился в гостиную, уселся на диван и принялся листать оставленные кем-то журналы, прислушиваясь к шуму пылесоса и лишь изредка поглядывая на занимающуюся уборкой в этом арендованном особняке женщину.
Клинеры, присланные для уборки двух домов, управились точно в срок. У Збига не возникло никаких претензий. Он видел, что женщина трудилась без перекуров. Работала, что называется, не покладая рук. И, надо признать, она навела в доме отменный порядок: нигде ни пылинки, ни ворсинки или волоска.
Адам попытался было придраться к качеству уборки в соседнем особняке. Он даже в нескольких местах тестировал поверхности на чистоту — проводил по ним влажной белой салфеткой. Но вынужден был — хотя и нехотя — признать, что работа сделана хорошо.
Клинеры получили от Збига три сотенные купюры европейских денег. Он же поставил росчерк, напоминающий крючок, в служебной квитанции.
Павел Лобанов, главный специалист группы «Бастион» по компьютерным и информационным технологиям, он же Крякер, все это время, пока двое его напарников, Ветров и Алиса, чистили, драили и пылесосили арендованные интересными для «бастионовцев» личностями дома, находился в припаркованном примерно в километре от коттеджей фургоне «Форд Транзит». Работа коллегам досталась вроде бы несложная. Он ведь и сам не раз выполнял подобные задания. Бывало, что приходилось действовать в гораздо менее комфортных и более экстремальных условиях.
Одно можно сказать наверняка: даже при самом точном расчете нельзя исключать каких-то нестыковок или неувязок. Этот Питер и его парни, судя по тому, что уже о них известно, публика серьезная. Расслабляться, допускать небрежности в присутствии таких особей не стоит. Глазом не успеешь моргнуть, как попадешь в такой оборот, что мало не покажется. Поэтому, когда в начале пятого мимо паркинга за выездом из поселка Элина — именно здесь припарковался ранним утром Павел, и именно здесь «Форд Транзит» простоял эти несколько часов — проехал синий фургон с рекламными надписями, Крякер невольно перекрестился — хотя и считал себя закоренелым атеистом.
Глава 13
Ущелье Маалула
Амир некоторое время пристально разглядывал женщину, которую по его приказу привели в центральную пещеру.
Она несколько выше среднего роста; на ней серое, длиной почти до лодыжек платье, пуговицы спереди застегнуты до горла. Край подола на левом боку разошелся на косую; там недостает куска материи — видимо, зацепилась краем платья за что-то острое. В эту прореху видны надетые под платье шаровары. Обута в видавшие виды кроссовки, изначальный цвет которых трудно определить. Голова повязана косынкой, некогда, вероятно, черной, а теперь грязно-серой. Одежда пыльная, грязная; сразу видно, что человек несколько суток кряду не переодевался. И не мылся, надо добавить, — у этой женщины чумазое, в потеках пота лицо. Единственное, что у нее относительно чистое, это руки; вернее, кисти рук. Вероятно, у той небольшой группы, которую вобрала в себя ранним утром группа Малика, имелись проблемы с водой. Ну а руки ей — еще одна догадка — удалось вымыть тогда, когда она перевязывала старшего настигшего их отряда моджахедов; для этих нужд вода нашлась.
Женщина стояла под оценивающим мужским взглядом не то чтобы с покорным видом, но спокойно и как-то даже отстраненно.
«Внешность, пожалуй, европейская… — подумал амир. — Но в разрезе глаз есть что-то восточное, азиатское…»
— Вы говорите на арабском? — спросил Карим. Женщина молчала. — Эй! — сказал он, не повышая голоса. — Я к вам обращаюсь!.. Вы меня понимаете?
— Немного говорю, — едва слышно произнесла она, выдержав небольшую паузу. — Но не так хорошо, как мой муж.
— Немного говорю, — едва слышно произнесла она, выдержав небольшую паузу. — Но не так хорошо, как мой муж.
— Говорите громче!
— Хорошо, господин.
— А кто ваш муж? Раз вы уж о нем вспомнили.
— Рафик врач. Специализация у него была — анестезиолог-реаниматолог.
— Была?
Женщина замешкалась с ответом.
— Тебе задали вопрос! — подал голос стоящий чуть сбоку «особист». — Отвечай быстро!
— Почему вы сказали про мужа в прошедшем времени? — спросил амир.
— Он погиб полтора года назад.
— Хм… — Карим почесал заросший жестким волосом подбородок. — Откуда он был родом, этот ваш Рафик?
— Оттуда же, откуда и его родители — из Ливана.
— Кем он был?
— Он был… он был хорошим человеком, — ответила после паузы женщина. — И хорошим врачом.
— Тебя о другом спрашивают, женщина, — вновь вмешался «особист». — Кем он был по вере и убеждениям? Правоверным? Христианином-друзом? Вот что интересует амира.
— Он из семьи суннитов. — Женщина поправила платок. — Извините, мне трудно говорить.
— Так он был из верующих? — проявил настойчивость Умар. — Говори правду!
— Рафик был светским человеком, — сказала женщина. — Но он чтил Всевышнего и Пророка Его, чтил Коран, как и его родители.
— А в мечеть он ходил? — строго спросил Умар.
— Иногда, — сказала женщина. — В нашем городке не было мечети, только молельный дом. Иногда он посещал мечеть в Вервье, это недалеко от нас. У Рафика было много работы в госпитале…
— Как вас зовут? — спросил амир.
— Лаура Мартенс.
— Вы врач?
— Я окончила медицинский факультет Свободного университета в Брюсселе. И три года проучилась в ординатуре, практикуясь в госпитале в Вервье.
— Я вас спрашиваю, вы — врач?
— У нас в Бельгии существует определенная градация в здравоохранении. Мне следовало проучиться — практиковаться — еще год, чтобы получить «агреже высшего образования» в моей области.
Заметив, как нахмурил брови старший, женщина добавила:
— Формально я доктор, имею соответствующую степень и разрешение работать по специальности на определенных местах и должностях. Просто мое медицинское образование еще не полностью завершено.
— Как вы сюда попали?
— В Ашур?
— Для начала, да. Хотелось бы знать, что вас привело в нашу страну.
— А потом расскажете, что вы делаете здесь, в этом ущелье, — подал реплику «особист».
— Я записалась в волонтеры. Подразумевалось, что меня и еще одну женщину, она медсестра, отвезут в лагерь беженцев Ярмук под Дамаском. Там остро не хватает медиков.
— Там остро не хватает всего, — сказал амир. — Режим не способен наладить помощь беженцам… Продолжайте, Лаура Мартенс.
— Неделю назад мы выехали из Бейрута…
В помещении послышался приглушенное восклицание — Малик потревожил раненую ногу, и у него невольно вырвался стон.
Лаура, прервав едва начатый ею рассказ, смотрела поочередно то на амира, то на сидящего на стуле мужчину с забинтованной ногой.
— Женщина утверждает, что надо сделать операцию, — негромко сказал Умар.
Амир вопросительно посмотрел на бельгийку, которую занесло каким-то ветром в их раздираемые кровавыми распрями края.
— Что, есть какая-то серьезная опасность? — спросил он. — Вы ведь, кажется, обработали рану и наложили повязку?
— Это было сделано наспех. — Лаура Мартенс говорила медленно, тщательно подбирая слова. — В полевых условиях, без соблюдения должных санитарных норм. Это первая помощь… У вас здесь имеется хирург?
— Нет у нас хирурга, — процедил Умар, умолчав о том, что несколько суток назад врача убили по его приказу. — Был фельдшер, но… Но и его нет.
— Больному нужна операция, — сказала женщина. — Это срочно.
— Не понял… а кто здесь больной? — подал голос Малик. — Это про кого ты, женщина, такое сказала?
— Вы ранены, — обернувшись к мужчине, устроившемуся за столом, проговорила Лаура. — Два осколка в подкожной ткани… их можно — и нужно! — извлечь. С третьим будет труднее… В любом случае раны нужно как следует обработать.
— Пустяк! — Малик бодрился, хотя лицо у него покрылось пятнами, а глаза как-то странно блестели. — Смажь мне эти царапины зеленкой или йодом! Сделай новую повязку. И на этом — все.
Женщина неожиданно строго посмотрела на старшего.
— С такими ранами не шутят, — сказала она. — Если не обработать как следует, если не извлечь осколки… хотя бы то, что можно извлечь… То может начаться сепсис. А это чревато очень плохими последствиями.
— Хм…
Амир, повидавший на этой войне многое, прекрасно понял, о чем идет речь. Иногда ранение кажется легким, а сама рана пустяковой. Но если вовремя не обработать пораженный участок, то может начаться сепсис, приводящий к тяжелым формам гниения и к развитию гангрены, если ранение в конечность.
— Значит, надо делать операцию? Вы уверены?
— Как можно скорее. И я об этом уже говорила вашим людям!
Женщина, подойдя к Малику, положила вдруг ему руку на лоб.
— Ну вот! — сказала она. — Даже градусник не нужен… Температура уже за тридцать восемь.
— Надо же, какая вы строгая. — Амир криво усмехнулся в бороду. — А сможете сами прооперировать?
— Я не хирург вообще-то…
— Но вас ведь чему-то там учили, в этих ваших университетах?
Женщина прерывисто вздохнула.
— Мне понадобится набор хирургических инструментов. У меня при себе есть лишь скальпель. Моего запаса бинтов и тампонов тоже не хватит.
Амир вопросительно посмотрел на своего помощника.
— Есть какие-то инструменты, — сказал тот. — Остались от прежнего доктора… Перевязочные материалы тоже найдутся.
— Нужно хорошенько прокипятить инструменты! Есть автоклав?
— Не знаю, что это такое, — признался Умар. — Но после хирурга остались металлические коробки.
— Запас медикаментов имеется?
— С этим туго… Я прикажу, принесут все наши аптечки, все, что имеем.
— У меня в сумке есть аптечка. Пусть и ее принесут.
Умар крикнул одному из двух часовых, чтобы тот принес сумку женщины.
— Понадобится свет. Я не могу оперировать в потемках, при свете керосиновой лампы.
— Запустим генератор. Повесим в нужном месте гирлянду с лампочками.
— Пусть отгородят вот это угол, — Лаура показала на стоящую в глубине пещеры кровать. — Достаточно будет закрепить пару простыней.
— Сделаем.
— Мне нужно умыться.
— Это без проблем. — Умар кивнул в сторону прохода, за которым находится пещера меньших размеров. — Там найдете источник… Я распоряжусь, чтобы принесли мыло и чистый кусок материи.
— И пусть побыстрее принесут мою сумку! Мне нужно надеть чистое платье, в этом оперировать я не могу по соображениям санитарии.
— Какая бойкая, — сказал Умар. — Раскомандовалась тут…
— Сделайте все, что она просит, — велел амир.
Двое телохранителей амира отправились в дом паломников за сумкой и инструментами. Командир отряда и «особист» отошли в сторону.
— Будешь лично наблюдать за ходом операции, — негромко произнес старший. — Если эта особа попытается причинить вред Малику…
— Я буду стеречь каждое ее движение, — заверил Умар. — И я убью ее прежде, чем она только подумает совершить что-нибудь плохое.
Вскоре Амир переместился в ближнюю пещеру — туда принесли еще один стол и пластиковые кресла.
Приготовления в центральной пещере шли полным ходом. Запустили в работу генератор, повесили гирлянду с лампочками, отгородили угол, поставили кипятить бак с водой. Из дома паломников привели одну из монахинь — ту, которая ухаживает за ранеными и больными. Она будет помогать прибившейся к отряду моджахедов медичке.
По ступеням — из монастырского храма — в пещеру спустился один из помощников амира, отвечающий в отряде за связь. В руке у него телефон «Турайя».
— Амир, вас просят выйти на связь.
Карим бросил на него удивленный взгляд.
— Что, заработал спутниковый телефон? Как тебе это удалось?
— По воле Всевышнего… Нам из Ярмуда звонят.
— Кто?
— На линии ваш достопочтенный родитель, амир.
Карим взял у помощника спутниковый телефон. Жестом велел тому отойти в сторону.
— Ассаламу алейкум, дорогой отец!
Из трубки донесся знакомый голос:
— Ва-алейкум ас-салом Карим! Рад тебя слышать, сын мой.
— Я тоже рад, отец.
— Несколько суток с тобой не было связи.
— Не работал спутниковый телефон.
— Мы ваши вызовы по рации принимали, а вы нас почему-то не слышали.
— Лоялисты на всех диапазонах забивали помехами радиоэфир.
— А сегодня?
— Сегодня глушат не так интенсивно, как в прошедшие дни.
— С чем это связано? Как думаешь?