Вот теперь Анна Дмитриевна не на шутку переполошилась. Она еще раз осмотрелась вокруг и решительно направилась к администратору.
Когда она вошла, парень вздрогнул.
— Пока вы мне тут втирали уши про фасовку, у меня пропал внук, — закричала она с порога.
— Дыг-дыг-дыг-дыг, — завелся старший.
Анна Дмитриевна решила взять инициативу в свои руки.
— Нужно дать объявление по громкоговорителю, — приказала она. — Содержание следующее: «Мальчик Паша в желтой шапочке, тебя ожидает бабушка около мясного отдела»!
— Ладно, — быстро согласился администратор. Он написал эту фразу на листочке и, указав бабушке на дверь, вышел вместе с ней в коридор и отправился куда-то вглубь. Анна Дмитриевна снова прошла в торговый зал и заняла пост около полки с консервами. Через мучительно долгие пять минут приятный женский голос, очень неразборчиво, как показалось Анне Дмитриевне, прочитал пару раз слово в слово ее объявление. Потом еще пару раз. Охранник и старшая мясного отдела бросали неодобрительные взгляды на Анну Дмитриевну.
Минуло минут пятнадцать. Ничего не произошло. Анна Дмитриевна покинула свой пост и снова отправилась к администратору.
Парень ел бутерброд. Увидев бабушку, он поставил уже поднесенный было ко рту стакан с кефиром на стол и принялся энергично дожевывать.
— Что за чушь вы там объявляете?! — грозно спросила Анна Дмитриевна. — Если мальчик заблудился то, как он найдет этот чертов мясной отдел?! Он вообще тут первый раз!
Видимо кусок был нереально большим. Парень старался, но тот никак не хотел прожевываться. Наконец он вытер губы и сказал:
— Так вы са-са-са-сами ска-ска-ска…
— Да мало ли что я сказала?! А вы на что?! Пусть ждет около выхода!
— Дак если он пер-пер-пер-вый раз, то-то-то-то…
Бабушка задумалась. И вправду, если он заблудился, то и вход найти не сможет.
— Пусть подойдет к любому работнику магазина и скажет, что потерялся.
— Ладно.
Через пятнадцать минут на весь магазин прозвучала следующая интерпретация указания Анны Дмитриевны:
— Мальчик Паша, если ты потерялся, то подойди к любому сотруднику магазина в синей форме и сообщи свое имя. Вниманию всех сотрудников, бабушка ждет Павла около мясного отдела.
Это объявление было произнесено раз пять и не привело ни к каким результатам, если не считать двух-трех любопытствующих, специально пришедших в мясной отдел, чтобы поглазеть на нерадивую бабушку.
Нервы у Анны Дмитриевны стали сдавать. Она вспомнила все недавние случаи про пропажи и похищения детей, про Казанский аквапарк и, почему-то, про скинхедов.
Бабушка достала телефон, нашла в записной книжке ссылку на сына и нажала кнопку.
— Да, мама, — после долгих, долгих гудков ответил тот.
— Андрюшка, я Пашку потеряла! — запричитала Анна Дмитриевна.
— Как потеряла?! Откуда?
— Мне Нинка его подкинула на праздники, мы пошли в супермаркет, и я его тут потеряла!
— Мама, позвони Нине и вызови милицию.
— Нинка тоже уехала, а от милиции меня тошнит.
— Мама, ну и что?
— Андрей, я боюсь! Его нигде нет!
— Мама, я в Египте! Что я могу сделать? Тем более что у меня сейчас деньги конча…
Связь прервалась. Анна Дмитриевна еще раз нажала кнопку, но ей ответил женский голос на неизвестном языке.
Конечно, его нет! Конечно, он в Египте! Почему-то всю жизнь так, когда он нужен, его никогда нет! Вот у Альки Лариска, почему-то всегда, когда нужно оказывается рядом!
Она решила обойти еще раз весь магазин. Около отдела бытовой техники ей случайно попалась на глаза камера наблюдения.
Что есть мочи, сшибая праздношатающихся потребителей, бабушка рванула на исходную точку. Там над входом в мясной отдел она увидела точно такую же.
Когда она привычно ворвалась в кабинет к администратору, парень вскочил.
— Нужно посмотреть камеры наблюдения! — заорала она.
— Точно! — согласился пацан и первым выскочил из кабинета.
Пока они семенили по длинному и путаному коридору парень смог произнести всего одну фразу:
— Я сег-г-г-годня п-п-первый раз де-де-де-дежурю. Волн-н-н-нуюсь, а когда в-в-в-волнуюсь — за-за-за-заикаюсь!
«А мне нас-нас-нас-рать» — передразнила его про себя бабушка.
За дверью с надписью «начальник охраны», за столом с дюжиной мониторов скучал широкоплечий мужик с мужественным лицом. Судя по живым глазам, безделье его тяготило, поэтому, когда Анна Дмитриевна сбивчиво рассказала ему о происшествии, он вскочил, поправил кобуру и принялся энергично ходить по комнате.
— Камера в мясном отделе не работает, — первым делом сообщил он.
— Козлы! — опрометчиво в сердцах воскликнула бабушка.
— Согласен, — поддержал ее охранник и выразительно посмотрел на администратора, — я уже тысячу раз говорил, что надо наладить!
Он, наконец, перестал мельтешить, присел на краешек стола и спросил:
— Когда это произошло?
Анна Дмитриевна часов не носила, а администратор вначале затарахтел что-то непонятное, потом выхватил у бабушки из подмышки фарш и протянул охраннику, указав на время изготовления.
— Сорок минут назад, — сообщил начальник охраны, посмотрев на часы.
Он развернулся к экранам и стал нажимать какие-то кнопочки.
— Первым делом нужно понять покинул человек пределы объекта или нет, — авторитетно заявил он.
Два монитора зарябили.
— На выходе у нас пять камер. Мимо них незамеченным пройти невозможно. Я сейчас задам время и мы все их просмотрим.
Он повернулся к бабушке.
— Какие приметы у мальчика?
— Он в желтой шапочке.
— Это не поможет. У нас камеры черно-белые.
— Она с пампушкой.
— Хорошо. Я поставлю на ускоренный просмотр, на силуэты детей буду замедлять. Смотрите внимательней.
Левый монитор засветился.
Они увидели Павла минут через двадцать на третьей камере.
— Вот он!!! — заорала Анна Дмитриевна.
Охранник остановил изображение, промотал назад и пустил снова. Это точно был Пашка. Вот шапка с пампушкой, вот куртка. Да что она своего внука не узнает что ли?
— С ним какой-то мужчина, — сообщил охранник, — вот смотрите. Он открывает дверь, пропускает мальчика вперед, потом идет рядом. Вы его не знаете? — он обратился к Анне Дмитриевне.
Эпизод посмотрели раза три.
Толстый, жирный, противный мужик.
— Первый раз вижу, — сообщила бабушка.
— Там у нас есть камера по периметру, я сейчас поставлю.
Охранник нажал еще одну клавишу, и на правом мониторе появилась картинка. Мальчик и мужчина шли рядом.
Анна Дмитриевна похолодела. Маньяк. Точно маньяк. Какая же она дура! Бросила внука ради какого-то фарша, будь он неладен!
— Я его не знаю, — повторила бабушка и заплакала.
— Вот смотрите, — сказал охранник, — в конце мальчик сворачивает направо, а мужчина, похоже, идет налево в сторону стоянки. Не факт конечно. Дальше, к сожалению, не видно. У нас там мертвая зона.
— Вы не переживайте, — неожиданно без единой запинки произнес администратор, — может быть, он домой пошел?
— Как не переживайте?! Ну, как не переживайте?! У меня внук пропал, а вы говорите, не переживайте! Вы дебил что ли?! Он даже до метро дороги не знает.
Анна Дмитриевна совсем расклеилась.
— В любом случае, раз объект покинул территорию комплекса, — поведал начальник охраны, — то это уже не наша компетенция. Нужно заявить в милицию. Тут за углом отделение. Или наряд вызвать?
— Вызывай наряд, — велел администратор.
— Я пойду подышу, — сказала бабушка, — когда приедут, позовете.
Она вынула из кармана платок, вытерла слезы и темным коридором вышла в торговый зал.
«Если с Павликом что-то случится, пойду в лесопарк за домом, перекину веревку через ветку на сосне и повешусь», — решила про себя Анна Дмитриевна.
Ноги сами привели ее к мясному отделу. Вот та самая тележка, которую сторожил Пашка. Анна Дмитриевна взяла с полки банку консервов. Это оказалась собачья еда. С картинки щерилась дебиловатая белая лохматая собачушка. Неожиданно сердце Анны Дмитриевны стукнуло и остановилось. Она бросила банку на пол и припустила со всех ног к выходу.
Она не бегала так лет тридцать это точно. Около турникета на нее попытались зачем-то напасть охранники, она отбилась от них и, не останавливаясь ни на секунду, выскочила на улицу.
В зоомагазин старушка ворвалась на последнем издыхании, напугав до полусмерти конопатую очкастую продавщицу.
— Вы… не… видели… мальчика в желтой шапочке?!
— Видела, — сказала девчонка, — он тут рыбок рассматривал.
После этих слов с Анной Дмитриевной случилась истерика. Она разрыдалась в голос и съехала по прилавку на пол. Продавщица принесла ей воды, от которой пахло хомячками. Анна Дмитриевна выпила целый стакан, кое-как встала и спросила:
— Где он?
— А он потом на улицу вышел, там бомж собачку продавал, так он вначале около него крутился, а потом их обоих милиция забрала.
— Как милиция? — заволновалась Анна Дмитриевна.
— Они вообще-то бомжару забирали. Стали мальчишку расспрашивать, типа ты с кем? Он сказал, что с бабушкой. Где бабушка? В магазине. Пришли к нам. Бабушки нет. Забрали на всякий случай, сказали, что если кто пацана искать начнет, чтобы отправляли в отделение. Это тут, за углом недалеко.
Анна Дмитриевна поблагодарила конопатую и пошла в отделение. Этот отрезок пути дался ей с большим трудом. В висках стучало, ноги отказывались идти, сердце рвалось наружу.
В отделении она сразу увидела внука. Он сидел за решеткой рядом с бомжом и гладил спящего щенка.
Вот тоже, додумались, ребетенка закрыли вместе со всякой швалью.
Пашка ей обрадовался.
— Бабуля, бабуля, я здесь! — закричал он.
Когда решетку открыли, и мальчик бросился к ней, она первым делом надавала ему по заднице, приговаривая, что нельзя уходить, если сказано стоять.
Пашка зарыдал.
Дежурный сержант неодобрительно посмотрел на Анну Дмитриевну и попросил документы. У нее с собой оказалось только потрепанное морщинистое пенсионное удостоверение. Сержант записал с него данные в журнал и хотел было отпустить старушку с внуком восвояси, как по рации сообщили, что дежурный наряд выехал в супермаркет по вызову о пропаже ребенка — мальчика в желтой шапочке с пампушкой и зеленой куртке. Заявитель бабушка, которая ожидает его в торговом комплексе.
Минут тридцать Анна Дмитриевна доказывала сержанту, что это она и есть бабушка, и что она добежала до них быстрее, чем наряд прибыл в магазин. Сержант поверил только после того, как начальник охраны супермаркета подтвердил, что бабушка именно такая, какая по приметам находится в милиции. При этом милиционер вначале созванивался с администратором, который долго тыгдыкал в трубку.
— Идите, гражданка, — сказал на прощание сержант, — и больше внуков не теряйте. Скажите спасибо патрулю.
— Вы — скопище навозных придурков, — вместо благодарности сообщила старушка ошарашенному милиционеру.
На улице Анна Дмитриевна обессилела, села на нижнюю ступеньку крыльца, прижала к себе Пашку и закрыла глаза.
— Ты чего, бабуля?
— Устала.
— А что ты делала?
— За тобой, дураком, бегала.
Мимо проносились машины, проходили люди. Анна Дмитриевна слушала шум улиц и думала о том, что городу нужен снег, и ей нужен снег и Пашке тоже нужен снег.
Из отделения вышел бомж. Он спустился по ступенькам, поднял из-под ног Анны Дмитриевны окурок, прикурил его от фирменной желтой зажигалки и потрепал грязными, покрытыми цыпками руками Пашку по загривку.
— Ну, че, малец, — сказал он, — я же говорил, что они меня выпустят. Потрясут, потрясут и выпустят, потому что у меня денег нет. А вот если бы пса продал, то точно бы отобрали бабки. Ладно, пошел я. Ты бабка, больше внука не теряй.
— Да пошел ты, — откликнулась Анна Дмитриевна.
Бомж высморкался и пошел в сторону магазина.
— Эй, — позвала его бабушка, — погоди-ка.
Тот остановился.
— Иди-ка сюда, — поманила она его.
Мужик подошел. Анна Дмитриевна встала.
— А ну покажи, что у тебя там за порода.
Алкаш протянул в ее сторону спящего щенка.
— Французская болонка. Высшей масти. Кобель.
Анна Дмитриевна недоверчиво прищурилась.
— Болонки они вроде лохматые должны быть.
— Так ты подожди, мать, молодой еще, подрастет, закучерявится.
— А че он не двигается? Может, сдох?
— Нет, бабуля, — радостно встрял Павлик, — он просто устал. Его милиционеры покормили, вот его и разморило. Знаешь, сколько он шкурок съел!
Щенок пискнул в подтверждение его слов и заперебирал ногами.
— И чего ты за него хочешь?
— Штуку, — смело попросил бомж.
— Тыщу что ли?
— Да и то, по знакомству.
Анна Дмитриевна открыла сумку и увидела, что в ней лежит фарш, тот самый из подмышки, которым время показывали.
Она за него так и не рассчиталась.
«Прибыль», — подумала Анна Дмитриевна.
Она достала кошелек, заглянула внутрь и соврала:
— У меня только пятьсот рублей.
— Не! Так не пойдет! Я его лучше съем! — сообщил бомж.
— Ну и вали, — посоветовала Анна Дмитриевна.
Пашка заплакал. Бомж сделал пару шагов, потом вернулся.
— Ладно, бери, в честь праздника, я сегодня добрый.
Бабушка отдала ему деньги, забрала пса и передала внуку. Пашка, сквозь слезы, до конца не веря в происходящее, захихикал и прижал к себе блохастика.
— Откликается на кличку Джек, — сказал бомж и пошел в сторону супермаркета.
Бабушка и внук тоже двинулись. Медленно, медленно.
— Бабуля, — позвал Пашка, — дай я тебя поцелую.
Анна Дмитриевна нагнулась, внук поцеловал ее в подбородок.
«Ласковый, как телок», — подумала бабушка, — «в папашу».
Шагов через пять Павел спросил:
— Бабуля, это ты мне его купила?
— Конечно, тебе. Только жить он будет у меня.
— Почему?
— Так он мне тоже нравится. Он и мой и твой — наш.
— А как же?
— Ты будешь ко мне приезжать и играть с ним.
— Джек, милый, Джек, — сказал Пашка и погладил щенка.
Они прошли еще пять шагов.
— А маме теперь, наверное, не надо покупать собачку? — спросил Павел.
— Не знаю.
— Мне никто кроме Джека не нужен. Собака должна быть одна, как друг.
Анна Дмитриевна пожала плечами.
— Я теперь часто буду приезжать, — сообщил Пашка.
У Анны Дмитриевны затенькал телефон. Она посмотрела на дисплей. Длинный, странный, незнакомый номер.
— Алло.
— Мама, это я. Как там дела?
— Нашелся.
— Ну, слава Богу. А я в море был на экскурсии, пока вернулись, пока местную симку купил, вот только что смог позвонить.
— Не беспокойся, все нормально.
— Ну ладно, пока.
— Ага. Постой.
— Что, мам?
— А я собачку купила.
— Какую собачку?
— Обыкновенную.
— Живую что ли?
— Нет, дохлую.
— Пашке?
— Конечно.
— А мне ты в детстве не разрешала покупать собачку.
— А ты просил что ли?
— Еще как.
— Не помню.
— Тебе Лада привет передает.
«Какая в жопу Лада»? — подумала Анна Дмитриевна. — «Наверное, его новая выдра».
— И ей большой привет.
Анна Дмитриевна нажала на отбой. Щас будем тут сопли разводить. Нет, Алькина Лариска все-таки лучше.
Дома бабушка положила собачку в коробку из-под обуви, покормила Пашку, помыла его самым тщательным образом и под предлогом, что почитает ему книжку, усыпила в спальне на диване.
У Анны Дмитриевны все болело. Каждая косточка, каждая мышца. Надо бы сходить в душ, но она беспомощно сидела в кресле и смотрела на спящего внука.
В это время в коридоре по паркету зацокали когти. Бабушка встала и пошла посмотреть. Пес выбрался из коробки, походил кругами, понюхал, потом встал посреди ковра и пописал.
Сука.
Анна Дмитриевна подошла к псине, взяла за шкирку и перевернула.
Точно, сука. А то — Джек, Джек! Найда. Она поставила ее на пол.
Анна Дмитриевна подумала, что прежде чем мыться самой, нужно продезинфицировать животное.
Сучка заскулила. Бабушка пошла на кухню, собачка поцокала за ней. Отыскав старое колотое блюдце, старушка положила его на пол перед раковиной, потом открыла морозильник и отломила от еще не успевшего замерзнуть фарша смачный, с кулак, кусок, бросила его в блюдце и ткнула в него носом собаку.
Сучка изумилась размерам куска, доверчиво и благодарно посмотрела на Анну Дмитриевну и зачавкала. Бабушка улыбнулась и погладила собачку.
В это время зазвонил домашний телефон. Звонила Алевтина.
— Ну, что? Лариска-то родила?! — в первую очередь спросила Анна Дмитриевна.
— Родила, родила, — заверила сестра. — Как и говорили — пацан, три кило на пятьдесят.
— Чё-то дохлый.
— Шустрее будет. Слушай, я тут лекарство новое нашла от суставов. Коленку вылечила. Все забываю тебе сказать.
Она с упоением начала рассказывать про то, как у нее теперь ничего не болит. Анна Дмитриевна еще раз подумала о том, какая Алевтина счастливая. Четверо внуков. Конечно! Что ей переживать? Можно и про коленку поговорить.
— А как назвали? — поинтересовалась она.
Алевтине Дмитриевне послышалось: «как название», она поднесла к глазам заранее приготовленный листок и прочитала:
— Ибупрофен!
Первого сына Лариска с Олегом назвали Прохор, поэтому в принципе от них можно было ожидать чего угодно. Но чтоб такое!!!!!
— Как?! Как?! — ошалело переспросила Анна Дмитриевна.
— И-бу-про-фен! Запиши. Диктую по буквам. И-бу-про-фен!
Сестра немного подождала и спросила:
— Записала?