Два провала — это система, вполне возможно, что русские. Или вернее — афганцы имеют своего человека в ИСИ, причем на довольно высоком посту. Иного объяснения двум провалам подряд просто быть не может. Генерал не сомневался в том, что ХАД активно работает против его службы и может проникнуть — в конце концов, у ХАДа были агенты во всех группировках моджахедов, и не по одному. Проблема была в другом, кто все-таки это сделал и зачем. ХАД подчиняется афганскому Генеральному секретарю. Получается, это президент приказал убить своего соратника? Да быть не может, он ему был еще нужен.
А тогда кто? Неужели — русские?!
Если русские — тогда проблема намного серьезнее. Милтон Уорден в Пешаваре предупредил его, что есть информация из Лэнгли: русские перешли к организованному террору. У русских в запасе было полно самых разных группировок, самые серьезные из которых — это палестинские федаины. До недавнего времени СССР просто помогал им, обучал, содержал, подкидывал оружие и даже передал им подводную лодку[14]. Но палестинцы в ответ не помогали Советскому союзу, они делали то, что было выгодно Советскому союзу, но прямо ему не подчинялись. Общность интересов, не более. НИ американцы, ни пакистанцы не стали бы просто так помогать… без ответного контроля, но советские есть советские. Но за последнее время — не раз агенты ЦРУ отслеживали в лагерях беженцев, в лагерях подготовки, в очень интересных странах, таких как Йемен, Ирак и Ливия очень интересных людей, явно советских разведчиков высокого уровня. Демонстративный расстрел на улице кортежа лидера Пешаварской семерки Бурхануддина Раббани — один в один повторяет террористические акции европейских леваков, даже оружие — их излюбленное, Скорпион. След вел даже не в Москву — в Крым, в особый учебный центр КГБ СССР, занимающийся подготовкой террористов. Пока Пакистан спасало от них то, что террористы эти воевали за абстрактное светлое будущее — но если русские пустят их в ход здесь…
— Что произошло?
— Агент не вышел на связь. Контроль ничего не дал.
— Эта машина…
— Возможно, Лаек был убит тем, что мы приготовили для шурави.
— Какая взрывчатка там была? — быстро спросил президент.
— То есть?
— Какая взрывчатка там была. Американская?!
Теперь едва не схватился за голову Ахтар — он не подумал об этом, не подумал проверить, когда был в Пешаваре. Взрывчатку для таких акций доставали разными путями. Частично давали американцы — причем как собственного производства, так и чешский Семтекс, который продавался по всему миру и у американцев были запасы изъятого. Иногда взрывчатку брали в собственных инженерных частях — в Пакистане взрывчатка изготавливалась. Иногда взрывчатку пускали налево саперы-инженеры афганской армии, у них можно было купить русскую взрывчатку. Аллах его знает, какой именно снарядили именно эту адскую машину, ведь никто не думал, что она взорвется не перед советским посольством, а в пригороде Кабула!
А ведь русские, у них есть лаборатории. Они то точно смогут сказать, какая взрывчатка взорвалась. И если американская — то получится, что это американцы и пакистанцы убили члена Политбюро ЦК НДПА Лаека. И о каком вообще сотрудничестве после этого инцидента — можно будет говорить?!
— Русским будет все равно — неуверенно сказал Ахтар
— Но не все равно афганцам.
Ахтар лихорадочно думал, что сказать и как отвести от себя гнев главы государства. И еще он вспомнил страх, страх перед хитрым и очень коварным человеком, страх, который испытывала большая часть генералов пакистанской армии. Ведь Мухаммед Зия уль-Хак не был простым генералом, которому повезло взять власть. С шестьдесят второго по шестьдесят четвертый год он учился на курсах высшего командного состава в Форт Ливенуорт, там же начал сотрудничать с ЦРУ. С шестьдесят седьмого по семьдесят второй годы Мухаммед Зия уль-Хак был направлен в Иорданию, где стал старшим военным советником, а потом — принял на себя командование второй дивизией иорданской армии. Именно эта дивизия под командованием пакистанского генерала стала основной ударной силой короля Иордании Хусейна и приняла самое активное участие в события, позже ставших известными как «Черный сентябрь»[15]. Морем пролитой крови, лисьей хитростью и звериной жестокостью заслужил президент свое кресло перед американцами, и своих качеств не утратил с той поры ни на йоту.
— Дело сделано, сэр — не нашел сказать ничего лучшего Ахтар — русские нас переиграли.
— Ты уверен, что это русские?
— А кто еще мог так сработать?
Президент задумался…
— Как планируете закрывать провал?
— Мы уже вышли на контакт…
— С кем?
Ахтар назвал имя. То, которое лучше было не произносить вслух. Это был самый ценный агент, которого удалось завербовать пакистанской разведке в высшем руководстве Афганистана.
— Теперь у нас есть прямой контакт с их генеральным секретарем. Операцию можно продолжать.
— Продолжать…
Президент был чем-то недоволен, но генерал Ахтар никак не мог понять, чем именно.
— Как продвигается работы по проекту «Белое пламя»? — внезапно спросил президент
Слава Аллаху…
— Успешно, господин президент. Наши партнеры выделили нам сто килограммов обогащенного вещества, и есть договоренность о выделении еще двух сотен. Это позволит нам ускорить работу по сборке устройств.
На данный момент у Пакистана было только одно готовое ядерное взрывное устройство мощностью около восьмидесяти килотонн. Еще два были взорваны во время испытаний, одно испытание прошло условно успешно, мощность взрыва была меньше запланированной, еще одно — безусловно, успешно.
— Контакты с друзьями установлены и поддерживаются на хорошем уровне?
— Так точно.
Президент пригладил щегольские, тонкие усики.
— Я принял решение. Серьезное решение. Ты, Ахтар… ты верно служил мне, но в последнее время у тебя были провалы…
Президент выдержал драматическую паузу
— Но даже эти провалы не обесценят верности, которую ты, Рахман, проявлял по отношению ко мне эти долгие годы. Поэтому, я принял решение. С завтрашнего дня ты сдаешь разведку и становишься начальником Генерального штаба. Разведку ты сдашь Хамиду Гулю. А сам сосредоточишь свои усилия на то, что у тебя получается лучше всего — на проекте «Белое пламя».
Ахтар молчал.
— Разве это не честь для тебя? — спросил президент
В ответ, генерал Ахтар только поклонился.
— Аллах, да воздаст вам, господин президент…
Только выходя из здания штаб-квартиры разведки, только в последний раз проходя его коридорами, генерал Рахман понял суть игры. Игру вели афганцы и американцы, для того, чтобы войти в нее — нужно было заплатить. Заплатить тем, что нужно было американцам, продемонстрировать верность и лояльность, поцеловать им зад. Должность начальника Генерального штаба армии Пакистана — должность почетная, ею награждают наиболее выдающихся генералов перед тем, как отправить на пенсию — но у начальника Генерального штаба нет и доли той власти, какая есть у начальника Межведомственной разведслужбы. Хамид Гуль — с вероятностью девяносто процентов американский агент или осведомитель, человек, у которого свои дела с американцами. И уль-Хак назначая явного ставленника американцев на ключевой пост в стране — просто делает то, что делают волки, желая показать покорность. Подставляют более сильному сопернику горло.
Пакистан, Исламабад Президентский дворец 18 марта 1988 года
Совещание, которое состоялось в президентском дворце в этот день — имело целых два уровня прикрытия, целых два уровня лжи, через которые надо было пробиться, чтобы узнать сокровенную правду. Первый уровень лжи — совещание посвящалось проблемам перевооружения пакистанской армии, в частности закупкам танка М1 Абрамс[16]. Второй уровень лжи — совещание было посвящено мощнейшему взрыву под Пешаваром, когда взорвался базовый лагерь моджахедов Охри[17]. Взрыв стал причиной гибели нескольких сотен человек и нескольких тысяч тонн военного снаряжения, оружия и боеприпасов доставленных для моджахедов, взрыв был так силен, что в Исламабаде, в паре десятков километров от места взрыва его слышали и видели поднимающийся в небо столб дыма и огня. Многие сочли произошедшее карой Аллаха. Рука Аллаха чуть не покарала бригадира Мохаммада Юсуфа, координатора и куратора движения моджахедов от пакистанской военной разведки. Официальные власти делали вид, что ничего не произошло — но люди делали выводы. Опасные выводы — о том, кто сильнее, и с какой стороны границы…
Для того, чтобы правильно понимать, что тогда произошло и почему — нужно понимать, что на самом деле в войне участвовали не две стороны, как в классической воне, мы и они. В войне участвовали несколько сторон, гораздо больше, чем две — и интересы у них, стоящих по одну сторону баррикад, порой были кардинально противоположными.
Для того, чтобы правильно понимать, что тогда произошло и почему — нужно понимать, что на самом деле в войне участвовали не две стороны, как в классической воне, мы и они. В войне участвовали несколько сторон, гораздо больше, чем две — и интересы у них, стоящих по одну сторону баррикад, порой были кардинально противоположными.
Начнем с СССР. Ради чего СССР воевал в Афганистане? Поставим вопрос даже жестче — какого хрена СССР забыл в Афганистане. В конце концов, Афганистан был тем, чем он был, нищей и грязной, малоперспективной горной страной, в которую надо был вкладывать и вкладывать, и кое-какие договоренности уже были, надо просто было выполнить их и кути, бросить Афганистан, забыть как страшный сон и все. Но мы не уходили. Почему?
Вторжение СССР в Афганистан было ошибкой, ошибкой стратегической — но еще более страшной ошибкой стал бы уход из него, уход побежденными. Вопрос был не в том, что нас после этого перестал бы кто-то уважать, там на Востоке, или о том, что Афганистан занимал какое-то стратегическое положение в регионе[18]. Вопрос был в том, что на карте стояла судьба всего региона, и Средней Азии в придачу. Американцы, если не видели болевую точку СССР в семьдесят девятом — они прекрасно видели и понимали ее в восемьдесят седьмом. Уйди из Афганистана, сдай там коммунистический режим, и дальше ты будешь воевать уже на своей земле, в Средней Азии. Будешь безуспешно бороться с наркотиками, текущими через границу. Наконец, твое поражение будет известно всем на Ближнем Востоке — и люди решат, что лучше, арабский социализм или арабский исламизм. Афганистан — это своего рода полигон, там воюют, чтобы не воевать на Востоке. Вот только у американцев очень даже хорошо получается воевать чужими руками, а у нас, у СССР — нет.
Поэтому у СССР задача была одна — резко повысить эффективность войны, решать те же проблемы с минимальными материальными затратами и людскими потерями, а если получится — перенести войну на территорию противника, дестабилизировав сам Пакистан. Эта задача требовала безотлагательного решения.
Соединенные штаты Америки. У них задача была простой — дать СССР второй Вьетнам. Желательно чужими руками и как можно на более длительный срок. Чтобы СССР потратил как можно больше денег, израсходовал как можно больше боезапаса, потерял как можно больше людей, чтобы в СССР возникло травмированное войной поколение, чтобы в СССР хлынули наркотики, чтобы больше стало насильственных преступлений, чтобы в стране появилось боевое оружие, особенно на востоке — и появились гангстеры и новые басмачи. Нельзя сказать, что американцы в этом преуспели. Советская военная машина показала себя намного более живучей, мощной, умелой, чем это принято было считать в Пентагоне. Американцы после Вьетнама именно в это время, о второй половине восьмидесятых закончили создавать чисто профессиональную армию, полностью отказавшись от призыва, и теперь они считали, что Советская армия, в основном призывная, априори хуже. Афганистан показал, что это не так. Более того — неудачи 82–83 годов заставили Советскую армию пересмотреть некоторые взгляды на ведение боевых действий и теперь американцы с тревогой наблюдали, как в частях Советской армии появляются особо подготовленные части легкой пехоты, так называемый «спецназ» не уступающий вьетнамским группам «Альфа», «Сигма», «Дельта», «Блекджек». Еще большую тревогу вызывал тот факт, что в этих частях спецназначения служили и призывники, и таким образом у СССР с каждым годом становилось все больше и больше опытных, обстрелянных, подготовленных по программе спецвойск бойцов, умеющих действовать в горно-пустынной местности. Не радовали и сообщения отрядов моджахедов о том, что советские пацаны, по девятнадцать двадцать лет от роду, вчерашние школьники — воюют жестоко и упорно, проявляя порой чудеса героизма, бросаясь на верную смерть. Если они воюют так за чужую землю — что же будет, если они будут воевать за свою?!
Пакистанцы… Чего хотели пакистанцы это понятно. Пакистан всегда был страной нищей, тут не было ни нефти, не полезных ископаемых, было много народа и мало почвы для обработки — но британское наследие давало о себе знать: в стране был класс технократов, владеющих английским и двигающих страну вперед[19]. Пакистанские военные все время существования государства Пакистан стояли перед кошмаром войны на два фронта: на востоке с Индией за само существование государства Пакистан и на западе с Афганистаном, за племенные территории, принадлежность которых Пакистану была весьма сомнительна. Поэтому — если возникала возможность дестабилизировать обстановку в Афганистане — Пакистанские генералы это делали. Нелишним для них был и джихад — они понимали, что в народе их, принадлежащей к чуждой культуре «сахибов», господ, говорящих на английском языке и учившихся в Сандхерсте, пришедших к власти незаконным путем — ненавидят. И пусть лучше эта ненависть выплескивается на шурави, безбожников и угнетателей правоверных, чем она выплеснется на них подобно кипятку из опрокинутого котла. Именно поэтому президент Уль-Хак принял афганских беженцев, именно поэтому он и пакистанские генералы всецело поддерживали ту войну.
Но с течением времени мотивы генералов поддерживать эту войну сильно менялись. Первоначально это были профессиональные соображения, к концу восьмидесятых прибавились и финансовые. Война требовала все больше и больше финансовых вливаний, помощь с каждым годом все росла, в страну прибывали беженцы, и их надо было кормить. К восемьдесят восьмому американцы расходовали на Афганистан более половины нелегального бюджета, предназначенного на помощь странам-союзникам, и значительную часть легального, а Саудовская Аравия добавляла на американский доллар — свой доллар. За время войны были отработаны схемы хищения и продажи риса, зерна, муки, оружия, снаряжения, боеприпасов — всего, что приходило в страну. Совместно с ЦРУ были отработаны маршруты поставки наркотиков — потому что советские в Афганистане не сдавались и даже тех денег, которые расходовались на борьбу с ними — уже не хватало. Участвовали в расхищениях и последующей перепродаже все, начиная с самого президента и его супруги, а вторым источником доходов была наркоторговля. В результате — можно было сейчас сказать, что в президентском дворце в Исламабаде собрались не государственные люди — а банда наркоторговцев и махровых бандитов во главе с самым главным бандитом — президентом страны.
Отдельно — следует осветить позицию президента. Мухаммед Зия Уль-Хак был коварным, хитрым, жестоким и подлым человеком, но в то же время он был умным, потому что только умный человек способен захватить власть и удерживать ее в течение восьми лет в безбрежном море ненависти, опираясь только на ненадежное, готовое переметнуться и предать в любой момент высшее офицерство. Мухаммед Зия уль-Хак еще в восемьдесят шестом, или даже раньше, в восемьдесят пятом понял — к чему идет страна по тому пути, по которому они ее ведут. Когда он пришел к власти в Пакистане — это была довольно мирная, не слишком то верующая, не слишком то богатая, давно находящаяся под пятой генералов и смирившаяся с этим страна. Ислам с ней был — но он не был радикальным. Сейчас, из Саудовской Аравии хлынули не только деньги — из нее хлынули проповедники и литература, все они преподают предельно агрессивную и жестокую форму ислама — ваххабизм, превращая лагеря беженцев в огромные бомбы замедленного действия. Да, это все делается против Советов — а если рванет здесь? Достаточно ведь малого. Полицейские кого-то убили. Сошедший с ума мулла на пятничном намазе призвал покарать тех, кто расхищает продукты, предназначенные беженцам. И — понеслось. Да, армия не поддержит мятеж — но если взять находящиеся в стране на отдыхе, переформировании, пополнении боевые отряды моджахедов, если прибавить к ним племенные ополчения пуштунов — малишей, которые ничего не забыли, которые до сих пор таят злобу за жестокое подавление восстания в восемьдесят пятом, если взять учеников медресе, речи в которых с каждым годом становятся все провокационнее, если взять индийский спецназ, который нанесет удар при первой возможности… страна в крови захлебнется. Президент прекрасно понимал, что тот же Пешавар с медресе Хаккания под боком — как атомная бомба, рванет Пешавар — рванет и Читраль, отрезанный от основной территории страны взбунтовавшимся Пешаваром, рванет и зона племен. Только несколько генералов и он, Мухаммед Зия уль-Хак знали, чего стоило американцам сорвать план советской помощи восставшим племенам западного Пакистана в восемьдесят пятом… если бы русские тогда вошли в зону племен, вполне возможно сегодня Пакистана бы уже не существовало.
Президент уль-Хак боялся и собственных генералов. До того, как все это началось — они были верны одному лишь ему, и если и могли плести какие-то заговоры и интриги — так только между собой. Сейчас же — ему на стол положили меморандум, из которого следует, что за последние пять лет в стране появилась целая сеть агентуры Саудовской Аравии, есть сирийские, марокканские, алжирские, египетские агенты. То одного то другого генерала то и дело видят то у посольства, то у консульства США — что, спрашивается, они там делают. В стране построена и действует плотная агентурная сеть американской разведки, он был уверен, что о сегодняшнем совещании в американском посольстве узнают еще до заката, он был уверен, что кто-то прослушивает его кабинет и пленки отдает американцам. В любой момент американцы могут решить, что он не нужен больше, слишком много знает — и тогда любой из генералов, избранных или на роль отца нации с радостью скинет его. А может быть — один из генералов уже снюхался с Саудовской Аравией. Саудиты, с их немыслимыми деньгами, с их особым пониманием ислама — совсем даже не прочь создать в Пакистане депо мирового терроризма. Одного они сюда уже послали… как и положено, сын миллиардера, который почему-то встал на джихад. Как там его… фамилия на Бен начинается…