— Думаю, не больше двух дней.
— А что мы будем делать ночью? — она кокетливо потупилась.
— То же самое, что и днём. Ждать, прислушиваясь к каждому шороху.
— Заметьте, я даже не спрашиваю о характере этой помощи. Но, надеюсь, она никому не пойдёт во вред?
— Никому, кроме одной бешеной собаки, — честно признался Цимбаларь.
— Имеется в виду собака в человеческом облике? — уточнила девушка.
— К сожалению.
— Она меня не укусит?
— Наоборот, она будет лизать ваши руки… И не надо ничего бояться. Я всё время буду рядом.
— А я ничего и не боюсь, — без тени рисовки сказала она. — Ни людей, ни собак. В том числе и бешеных.
— Это я уже заметил.
— И когда начнётся травля собаки?
— Она уже началась. Но в кольце облавы есть прореха. Мы с вами должны её устранить. Причём немедленно.
— Тогда мне нужно вызвать напарницу.
— А нельзя ли поручить это охраннику? — сказал Цимбаларь, рассматривая искусственные члены, как бы скопированные у жеребцов и быков.
— Так и сделаем, — согласилась девушка. — Как я понимаю, мои контакты с окружающим миром прерываются?
— Лучше сказать, временно ограничиваются… Неужели такое бывает у людей? — Цимбаларь ткнул пальцем в витрину, предназначенную для покупателей совсем другого пола.
— Как порядочная девушка, выросшая в приличной семье, я скажу: не знаю. Но как невеста сатаны, причастная к силам мрака, смею утверждать, что это ещё не предел… А не пора ли нам изменить тон наших разговоров? Помнится, однажды мы уже были на «ты».
— Согласен. Меня зовут…
— Не надо, я угадаю сама. Тебя зовут Аместигон, — она рассмеялась. — Шучу, шучу! Александр звучит ничуть не хуже. Только не спрашивай, откуда я это знаю.
— Твое имя мне тоже известно.
— Валя? Фу-у… — она поморщилась. — Так я представляюсь только плебеям. Избранные знают меня как Эргиду.
— Так и быть. Но при посторонних я буду называть тебя прежним именем. И не смей даже заикаться о том, что ты была Великой Жрицей.
— Договорились… Желаешь что-нибудь прихватить отсюда? — изящным жестом она обвела всё внутреннее пространство магазинчика.
— Ни в коем случае, — ответил Цимбаларь. — В подобных вещах я консерватор. Предпочитаю всё натуральное.
На конспиративной квартире, стараниями Кондакова уже превращённой в некое подобие магического салона, царила тихая паника.
Оказывается, в дверь уже звонила некая старушка, желавшая снять порчу с любимой кошечки, но ей пришлось отказать, сославшись на то, что дипломированная чародейка ещё пребывает в астрале. Уходя, старушка презрительно бросила: «Знаем мы ваш астрал. Похмеляется небось после вчерашнего… Ноги моей здесь больше не будет!»
— Ещё пара таких визитов, и нам можно будет сворачиваться, — развёл руками Кондаков. — Изустная молва похлеще всякой рекламы.
В ответ на эти капитулянтские речи Цимбаларь высокомерно заявил, что уже успел обо всём позаботиться и представил своим коллегам Валю-Эргиду, скромно стоявшую в сторонке. По его словам, это была крупнейшая специалистка во всех областях магии, возглавлявшая соответствующую лабораторию в секретном научно-исследовательском институте.
Отныне обязанности распределялись по-новому. Кондакову поручались функции дворецкого, а Людочка превращалась в простую горничную. Что касается Цимбаларя, то он брал на себя функции того самого волкодава, которому и предстояло обезвредить кровожадного зверя, ожидавшегося здесь в самое ближайшее время. Ему и место соответствующее оборудовали — за чёрной лаковой ширмой, когда-то украшавшей российскую штаб-квартиру повсеместно запрещённой буддийской секты «Аум Синрикё», что в переводе с японского означает — «Истинное учение о непостоянстве».
Но пока Цимбаларь усиленно натаскивал Валю-Эргиду, хотя и весьма смышлёную, но не имевшую опыта оперативной работы.
— Человека, которого мы ждём, зовут Сергей Гобашвили. Даже в преступном мире он считается очень опасным типом. У нас есть его розыскное фото, но, скорее всего, он воспользуется гримом. Вместо левой руки у Гобашвили протез, заканчивающийся черной перчаткой. Не исключено, что он наденет такую же перчатку и на правую руку.
— Почему он должен прийти сюда? — поинтересовалась Валя-Эргида, на время оставившая свои кокетливые ужимки.
— Потому, что ты его сестра София Гобашвили, открывшая в столице оккультный салон.
— Когда он видел свою сестру в последний раз?
— Пятнадцать лет назад, когда она ещё ходила в первый класс.
— Фотография сестры имеется?
— Нет, на это у нас просто не хватило времени.
— Хорошо, — кивнула Валя-Эргида. — На всякий случай я надену парик и чёрную вуальку.
Тем временем Цимбаларь протянул ей довольно пухлую папку.
— Здесь находятся все сведения о семье Гобашвили, которые мы успели собрать, а также подробная биография Сергея. Кроме того, тебе придётся тщательно изучить улицы и достопримечательности города Сызрани. Гобашвили обязательно спросит тебя о своём родном городе.
— Я помню названия шести тысяч звёзд и имена всех падших ангелов, число которым — легион, — сказала Валя-Эргида. — Так неужели я запутаюсь в улочках какого-то провинциального городишка?
Заслышав эти слова, Кондаков обменялся с Людочкой многозначительным взглядом и покрутил указательным пальцем возле виска.
— Но это ещё не всё, — продолжал Цимбаларь. — Ты должна вести себя в полном соответствии с канонами избранной профессии. Предсказывать будущее, отгадывать прошлое, вызывать тени умерших, общаться с духами, снимать порчу, накладывать заклятия, даже толковать сны. Постарайся быть предельно естественной. Иначе мы спугнём Гобашвили, а это чревато непредсказуемыми последствиями.
— В сравнении с другими занятиями, которым я посвятила свою жизнь, ваше предложение выглядит, как невинная забава, — беспечно ответила Валя-Эргида.
Тут уж не выдержал Кондаков.
— Интересно вас, дамочка, послушать, — произнёс он с нескрываемым ехидством. — Всё-то вы на свете знаете, всё-то вам по плечу! Одним словом, хиханьки да хаханьки. А операция, между прочим, намечается самая рискованная. И её успех на девять десятых будет зависеть от вас. Хотелось бы, знаете, удостовериться в вашей профпригодности.
— Так в чём же дело? — Валя-Эргида развязно подмигнула Кондакову. — Вам погадать?
— Неплохо бы для начала, — старикан приосанился.
— На чём будем гадать?
— Да на чём угодно!
— Тогда подходите поближе. Это не надо, — она отстранила ладонь, протянутую Кондаковым. — Для вас мы выберем что-нибудь попроще… Скажите, вы человек верующий?
— Я православный атеист, — фраза была пусть и расхожая, но соответствующая действительности: за последнее время эта категория верующих стала самой многочисленной.
— Учтите, что в представлении христианской церкви любое гадание есть сделка с дьяволом, — предупредила девушка.
— Он этих сделок уже столько совершил, что и сам не упомнит, — съязвил Цимбаларь.
— Твоя правда, — махнул рукой Кондаков. — Одним грехом больше, другим меньше. Действуйте… А кстати, сколько видов гадания вам известно?
— Ровным счётом девяносто девять, — без тени юмора сообщила девушка.
Кондаков, естественно, не поверил.
— Да не может быть! Откуда столько?
— А давайте посчитаем! — Валя-Эргида с готовностью приняла вызов. — Мне известны следующие виды гадания: по числам, по травам, по игральным картам, по отрубям, по миске с водой, по вращению шара, по расплавленному воску, по зеркалам, по рыбам, по медным сосудам, по семенам, по камням, по сжиганию ладана, по таблице логарифмов, по священному писанию, по вину, по жареной бараньей голове, по звёздам, по полёту птиц, по почерку, по снам, по решету…
— Верю, верю, верю! — прервал её Кондаков. — Так можно всю природу задействовать. А что бы вы предложили мне?
Смерив Кондакова оценивающим взглядом, девушка сказала:
— Вам бы подошла гастромантия — гадание по звукам в животе.
— Нет-нет! — запротестовал Кондаков. — Это слишком интимно. Давайте что-нибудь другое.
— Тогда попробуем капномантию — гадание по дыму. Вы курите?
— Недавно бросил.
— Придётся закурить, — она сделала требовательный жест в сторону Цимбаларя, и тот немедленно поднёс коллеге зажжённую сигарету.
Кондаков уступил насилию и с видимым удовольствием затянулся.
— Не так быстро, — попросила Валя-Эргида. — Выпускайте дым через нос… А что, собственно говоря, вас интересует?
— Ну, сначала несколько общих слов. Кто я такой, как живу и прочие подробности.
— Вы офицер милиции в чине подполковника, холостяк и резонёр, недовольный своей судьбой, — без запинки выложила девушка.
— Хм. — Кондаков ладонью разогнал облако ароматного дыма. — То, что я недоволен судьбой, ясно и без гадания. Кто же сейчас ею доволен? Это касается и резонёрства. Годы, знаете ли… А остальное, предположим, вам заранее мог рассказать Сашка. Он у нас мастак на всякие дешёвые розыгрыши. Вы лучше поведайте о моем будущем. Сколько я ещё протяну?
— Хм. — Кондаков ладонью разогнал облако ароматного дыма. — То, что я недоволен судьбой, ясно и без гадания. Кто же сейчас ею доволен? Это касается и резонёрства. Годы, знаете ли… А остальное, предположим, вам заранее мог рассказать Сашка. Он у нас мастак на всякие дешёвые розыгрыши. Вы лучше поведайте о моем будущем. Сколько я ещё протяну?
— Если сделаете операцию, на которую никак не можете решиться, то ещё лет пятнадцать-двадцать. Наследственность у вас неплохая.
Кондаков подавился дымом, отшвырнул сигарету и со словами: «Ну знаете ли!» — поспешно удалился на кухню.
— Попробуйте погадать мне, — неуверенно предложила Людочка.
— А разве есть такая нужда? — осведомилась Валя-Эргида. — Злоупотреблять подобными вещами не стоит.
— Есть нужда, — ответила Людочка. — Мне закурить?
— Не надо. Позвольте только взглянуть на ваш пупок. Это называется омфиломантия.
Людочка послушно приподняла кофточку, под которой по нынешней моде ничего не было поддето, и представила на всеобщее обозрение свой пупок, вполне симпатичный, хотя и не отягощенный золотыми колечками и бриллиантовыми булавками.
— Вы, милочка, состоите в звании лейтенанта, до сих пор не замужем, хотя всё время думаете о своем будущем ребёночке. Ничего не бойтесь. Роды пройдут вполне благополучно.
— И когда же это случится? — Людочка пренебрежительно прищурилась.
— Это уже будет зависеть от вас самой. Но, думаю, не позже чем через пару лет. А сейчас не стоит забивать себе голову всякой ерундой.
Насмешки, кое у кого уже заготовленные, так и не сорвались с языка. Цимбаларь крестом сложил руки — я тут, дескать, ни при чем.
Из кухни, что-то торопливо дожёвывая, показался Кондаков. Он заискивающе поинтересовался:
— Так это… Насчёт операции. Вы полагаете, что она пройдет успешно?
— Конечно. Случай-то пустяковый. Нынче это делается без помощи ножа, одним эндоскопом.
— Ну ладно, — вмешался Цимбаларь. — Пошутили и хватит. А ты что, на самом деле людей насквозь видишь?
— Можно сказать и так, но это уже совсем другой разговор, — сатанинская невеста еле заметно улыбнулась. — А на сей раз я действительно пошутила. Иногда обычная наблюдательность вполне заменяет ясновидение. Наблюдательность да ещё эта ваша… как её…
— Дедукция, — подсказал Цимбаларь.
— Вот именно… То, что все вы офицеры, и дураку понятно. Сержанта, а тем более вольнонаёмного, на столь рискованное дело не пошлют. С первого взгляда ясно, что папаше перевалило за шестьдесят. А по вашим ментовским законам в таком возрасте могут продолжать службу только старшие чины от подполковников и выше. Но я почему-то уверена, что полковник или генерал сюда бы не сунулся. Что касается его холостяцкого положения, то это заметно невооружённым взглядом. Ни одна уважающая себя жена не позволила бы мужу ходить в таких обтрёпанных брюках.
— Я ему уже и сам про это намекал, — прервал девушку Цимбаларь. — Зато про болезнь мы слышим впервые. Ты-то как догадалась?
— А ты задайся вопросом, почему пожилой человек с давно устоявшимися привычками вдруг бросает курить? Только из-за проблем со здоровьем. Когда я вошла, папаша глотал на кухне соду. Скорее всего, это язва желудка. О том же говорит и цвет лица. Сначала, правда, я подумала о раке, но с таким диагнозом на службе не держат.
— Ну с этим, положим, ясно. А почему ты заговорила об операции?
— Всем известно, что вас регулярно гоняют на медосмотр. В создавшейся ситуации врачи были просто обязаны предложить папаше хирургическое вмешательство. Разве не так?
— Так, — подтвердил Кондаков. — Молодчина. Ловко ты нас провела.
— Но с операцией не тяните… Теперь относительно девушки. — Валя-Эргида перевела взгляд на Людочку. — Её звание и семейное положение может угадать каждый, было бы желание. В такие годы выше лейтенанта не выслужишься, а на пальчике нет обручального колечка. При этом она постоянно поглаживает живот, как это делают женщины, находящиеся на сносях. Но с другой стороны, внешние признаки беременности отсутствуют, да и само нахождение здесь будущей матери исключается. Причина такого поведения, скорее всего, заключается в мнительности. Это бывает с девушками, у которых отсутствует регулярная половая жизнь.
— А у вас, как я полагаю, с половой жизнью всё в порядке, — с вызовом ответила Людочка.
— Не жалуюсь.
— Простите за досужий вопрос, — в разговор вновь вмешался Кондаков. — Если я правильно понял, методика вашего гадания заключается исключительно в наблюдательности и рассудительности?
— Нет, вы поняли неправильно, — игривое настроение Вали-Эргиды внезапно улетучилось. — Упомянутые вами качества лишь дополняют дар ясновидения, которым я владею.
— А почему так нерадостно? — удивился Цимбаларь.
— Да потому, что ясновидение — это не ложка, которой можно безнаказанно черпать из котла жизненных благ, а обоюдоострый нож. Я играю им с большим или меньшим успехом, но всегда с огромным риском для себя. Очень скоро вы убедитесь в этом сами, — она обвела присутствующих странным, невидящим взглядом. — Предугадываю с вашей стороны законный вопрос: а чем ты докажешь свои уникальные способности? Увы, сейчас я не могу этого сделать по многим причинам, в том числе и этическим. Нельзя гадать самому себе, нельзя гадать родственникам, нельзя гадать ближайшим друзьям.
— А разве мы уже сдружились? — усомнилась Людочка.
— Нет, и такое вряд ли когда случится. Но сейчас мы связаны общим делом, непредсказуемым и опасным. Что будет, если я вдруг нагадаю кому-нибудь из вас скорую смерть?
Вопрос этот повис в воздухе, словно шаровая молния, которая одновременно и притягивает, и страшит.
— То-то и оно! — горько усмехнулась Валя-Эргида. — Поэтому не будем зря испытывать судьбу. Слово гадалки — это ещё не приговор, а лишь один из вариантов возможного развития событий. Его можно предупредить, но где гарантия того, что это не обернётся новой бедой?
Треск дверного звонка заставил всех вздрогнуть.
Цимбаларь метнулся за ширму, Людочка поспешила на кухню, Валя-Эргида заняла место за рабочим столом, заваленным разнообразными атрибутами её сомнительного ремесла, а Кондаков, расправив несуществующую бороду, широко распахнул дверь. — Добро пожаловать!
Глава 5 ЗАПАДНЯ ДЛЯ БЕШЕНОЙ СОБАКИ
За дверью стояла давешняя старушка. К груди она прижимала клеёнчатую сумку, из которой раздавалось злобное мяуканье.
— Ещё раз здравствуйте, — сказала старушка, подозрительно заглядывая внутрь квартиры. — Это опять я. Обегала все окрестности, а помощи так и не дождалась. Вся надежда на вас… Как там твоя хозяйка? Вышла из астрала?
— Давно вышла, — сдержанно ответил Кондаков. — Да только она людей пользует, а не скотину.
— Сам ты скотина! — Оказывается, старушка была благообразной только с виду. — У моей Дианки медалей больше, чем у всей твоей родни!
Кондаков хотел было гордо заявить, что в его родне числятся два академика и один маршал, да и сам он не лыком шит, но этому помешал властный голос Вали-Эргиды, раздавшийся из гостиной:
— Старче, пропусти посетительницу! Я помогаю всем божьим тварям, оказавшимся в беде.
Назад старушка вышла буквально через пять минут, причём с умильной улыбочкой на лице.
— Оказывается, никакой порчи на моей Дианке нет, — охотно объяснила она Кондакову. — Просто кошечка подхватила глистов. Вот они её и мучают. Побегу в ветеринарную аптеку!
— И себе лекарства попроси, — вдогонку ей посоветовал Кондаков. — Только не от кошачьих глистов, а от бычьих.
— Лиха беда начало, — промолвил за ширмой Цимбаларь.
И оказался прав.
Посетители пошли косяком, правда, каждый второй или третий представлял собой официальное лицо — налоговый инспектор, санитарный врач, агент госстраха, строительно-архитектурный надзор, экологическая служба, пожарный.
Хорошо ещё, что все документы, относящиеся к лицензированию подобного рода деятельности — как подлинные, так и липовые, — находились в полном ажуре. Тем не менее каждый народный слуга унёс в клюве от трёх до десяти тысяч рублей, а некоторым к тому же пришлось ещё бесплатно погадать. Убыточная получалась коммерция!
Основную массу клиентов, явившихся к дипломированной чародейке по собственной надобности, составляли женщины, хоть и разного возраста, но сплошь одинокие, что позволяло им надеяться на скидку.
Валя-Эргида обращалась с ними так ловко и деликатно, что все без исключения — и брошенная мужем жена, и оставшаяся без работы учительница, и страдающая от мужской невнимательности домохозяйка, и секретарша, которой, наоборот, опостылели постоянные домогательства сослуживцев, и бабушка, желающая отыскать пропавшего без вести внука, и больная СПИДом проститутка — уходили от неё с просветлёнными лицами.