– Она опять... – Юрий Павлович не стал объяснять, что опять произошло, это было понятно и без слов.
– Как долго длятся прояснения? – спросил полковник.
– Сегодня вот почти полчаса было. Специально к вашему приезду подготовили, укол поставили. Вчера – только пять минут. Константин Константинович говорит, с каждым днем будет лучше, но хорошо бы обходиться без уколов, чтобы не привыкла.
– Константин Константинович – это кто?
– Врач.
Владимир Алексеевич плотно сжал рот и сквозь зубы процедил:
– И такими они хотят видеть все население страны...
– Если человека поставить с ног на голову, – сказал Соколов, – и долго держать в таком положении, он или умрет, или постарается встать на ноги – и тогда уже не позволит себя вторично перевернуть.
– Лучше сразу не давать, – сделал вывод Геннадий. – Не позволять над собой издеваться.
– Я понимаю, о чем говорят мужчины, – сказала вдруг молчащая до этого матушка Александра. – Но как вы думаете, когда господь пришел на землю, почему он не захотел стать ни царем, ни императором, почему не захотел искоренить рабство и установить царство справедливости? Ведь это было в его силах. И в равнодушии к болящим и страдающим его обвинить было нельзя. Стольких людей он исцелил от разных болезней души и тела. Так почему же?
– Я сам об этом думал, – сказал Кирпичников-старший. – Много раз думал. Так почему?
– А потому, что знал природу людей. Когда рабы убивали хозяев и становились господами, им самим нужны были рабы. Вся история человечества этим пронизана – всегда кто-то пытался построить царство справедливости. Но все оставалось по-прежнему. В этом суть человеческой испорченной природы. Только если излечить дух, избавиться от грехов, тогда можно на что-то надеяться. Христос и пришел дух человеческий излечить. А вы... Чего вы хотите? Одних господ сбросить, а других поставить? И снова все пойдет так же. А может быть, еще хуже. Не о том вы думаете...
– Значит, лучше нам самим с ног на голову встать, – усмехнулся Геннадий.
Но продолжать спор времени уже не было. По дорожке в их сторону торопливо шел генерал Апраксин. И по его движениям полковник с капитаном поняли, что следует торопиться.
– Быстрее. Все в машину. Больных отвезу до корпуса, они ходят медленно. А нам пора ехать. Непредвиденные обстоятельства.
Отец с сыном подняли под локти Надежду Павловну и повели к выходу. Соколов и матушка Александра шли сами. Генерал пошел впереди. По дороге можно было разговаривать, и Владимир Алексеевич обратился к Соколову:
– Вам с матушкой Александрой другие уколы ставили?
– Здесь?
– В шестнадцатом отделении.
– Я не знаю, честно говоря.
– Вас интересует разница в состоянии? – спросила матушка Александра.
– Да.
– Молитвы. Постоянные молитвы. Они давали нам силы сопротивляться. Господь спасал нас. Нас даже этот громадный врач спрашивал. Он не понимал, почему у нас с Юрием Павловичем такое состояние. Там был, в отделении. Он все с компьютером возился, подсоединял к нам какие-то присоски, шлем на голову надевал. Что-то исследовал. Я и ему говорила, что мы живем молитвами и верой, и потому ему с нами не совладать. Он и не совладал...
Вышли за двери. Генерал уже открыл дверцу машины.
– Капитан, в третий ряд...
Геннадий сел первым. За ним на второй ряд сидений села сначала матушка Александра, потом посадили Надежду Павловну, и последним в салон забрался Юрий Павлович. Поехали слишком быстро для закрытой территории – хорошо, что никто не гулял на узких дорожках. Генерал откровенно торопился и, кажется, нервничал. Едва машина остановилась у корпуса, сразу несколько человек в белых халатах вышли встретить больных и сразу увели их за двери, не позволив полковнику с капитаном попрощаться с Надеждой Павловной. Апраксин сразу тронулся с места, и Геннадий перебирался с третьего ряда сидений, где было не слишком удобно сидеть большому взрослому человеку, на второй уже в движении. Ворота уже открыли, и машина проехала мимо КПП, не снижая скорости. Так же – и даже быстрее – ехали до ближайшего перекрестка. И только там полковник Кирпичников решился спросить:
– Если не секрет, товарищ генерал, что это за заведение?
– Секрет. Но по секрету сообщить могу. Небольшой профилакторий. Считается одной из резиденций президента России. Хотя неофициально этой резиденцией пользуется только его жена. Вон, кстати, и она...
Навстречу ехал кортеж машин с включенными проблесковыми маячками. Генерал прижался к правой половине дороги и остановился, пропуская кортеж, который проследовал без задержки. И только после этого вздохнул с облегчением:
– Пронесло. Мы вовремя добрались до перекрестка.
Машина снова тронулась. Дорога все так же шла через небольшие поля и перелески. После очередного поворота полковник вдруг резко скомандовал генералу:
– Стоп!
Генерал продемонстрировал свою реакцию и качество тормозов «Ленд Крузера».
– Что случилось?
Полковник достал из кобуры световой пистолет и протянул сыну.
– За поворотом. На дереве человек с фотокамерой. В белом маскхалате. Фотографировал нас. Скорее всего, номер машины. Приведи его сюда.
Геннадий не заставил отца повторять приказ. Дверца за ним закрылась.
– Ты не ошибся, Владимир Алексеевич? – мрачно спросил генерал, думая о чем-то своем.
– В таких делах я не ошибаюсь, товарищ генерал. Это моя работа.
Ждать пришлось около двадцати минут. Геннадий вернулся один и вручил отцу цифровую фотокамеру «Nikon» с большим телеобъективом. Полковник передал камеру генералу. Тот с такой техникой общаться умел и сразу открыл для просмотра отснятые кадры. Монитор был небольшим, но все же удалось увидеть снимки и проследовавшего по дороге кортежа, и генеральского внедорожника, и отдельно номер машины Апраксина. Последние снимки генерал тут же удалил, оставив только фото кортежа.
Геннадий так и стоял рядом с открытой передней пассажирской дверцей.
– Что с фотографом? – спросил генерал.
– Умер. Я сбил его лучом с дерева, но он оказался опытным бойцом. Боль, наверное, была сильной, так его корчило. Однако он нажал красную кнопку на трубке мобильника. Сейчас появились такие трубки. Заранее готовится эсэмэска и отправляется одним нажатием «тревожной кнопки». Когда я подошел, он уже не мог сопротивляться и даже встать не пытался. Трубку выронил и оружие тоже, – Геннадий поднял другую руку, в которой был пистолет-пулемет «ПП-2000» с глушителем и мощным коллиматорным прицелом. – А потом вдруг вытянулся и умер.
– Точно умер?
– Я зрачок посмотрел. Мертвый.
– Пойдем, глянем. – Генерал заглушил двигатель и вышел из машины. Фотокамеру зачем-то захватил с собой.
Идти пришлось недолго. Геннадий показал, где лучше перебраться через сугроб. Человек лежал в снегу с открытыми глазами, устремленными в небо. Геннадий пальцами опустил ему веки. Генерал пощупал человеку сонную артерию, потом прямо через брюки прощупал бедро с внутренней стороны.
– Заметный шрам. В него вживлен микрочип. Парень отправил тревожный сигнал и сразу получил команду «умри». Но нам все это на руку. Он наверняка из Департамента «Z», и я рад буду доставить им неприятности.
Генерал вытащил свою трубку спутниковой связи, нашел в «справочнике» номер и нажал кнопку вызова.
– Георгий Максимович, это Апраксин. Да, встретились. Уже за перекрестком, слава богу. Я не о том. Неподалеку от перекрестка мой офицер заметил на дереве человека в белом маскировочном костюме. Мы отъехали, он вернулся и сбил человека с дерева выстрелом светового пистолета. Что? А... Это несмертельное оружие. Что-то типа «травматики», менее опасное, но более болезненное. Может вызвать временный паралич. Короче говоря, человек на дереве был вооружен «ПП-2000» с коллиматорным прицелом и глушителем. Он фотографировал кортеж. Я посмотрел снимки. Даже мою машину зачем-то снял. Ее я, впрочем, удалил... Самое интересное: человек этот умер, но не от выстрела светового пистолета... Понял. Жду.
Генерал убрал трубку, еще раз глянул на труп и стал выбираться через сугроб к дороге.
Две машины приехали быстро – точно такие же «Тойоты Ленд Крузер», как у генерала. Из передней выскочил полковник без бушлата, козырнул и остановился перед генералом. Кирпичников увидел у полковника нарукавную эмблему «ФСО».
– Я знаю, Георгий Максимович, отчего он умер, – сказал генерал, передавая полковнику пистолет-пулемет и фотокамеру. – У него в бедро был вживлен микрочип. Человек отправил SMS-сообщение с помощью «тревожной кнопки» на своей трубке и через микрочип тут же получил команду умереть. Я знаком с этой системой. По трубке и по адресу эсэмэски сможете найти, кто послал человека, а дальше уж выясняй, с какой целью. Президента ждали или его жену, не знаю. Сам разбирайся. Меня и моих офицеров лучше не упоминать. Вынеси для наглядности благодарность своему патрулю за отличное несение службы. Пусть этот парень будет их законной добычей.
– Понял, товарищ генерал, – браво козырнул полковник. – Сделаем все чисто. Не переживайте, вас здесь никто не видел. Ваша машина где?
– За поворотом.
– Поезжайте быстрее. Сейчас мы будем «подчищать» все окрестности. Может, еще кого-нибудь увидим. Если ваши офицеры заметят, пусть не стреляют. Мне позвоните, и все. Спасибо большое за помощь.
Генерал пожал полковнику руку и пошел по дороге к своему авто. Полковник с капитаном поспешили за ним.
* * *– Исходить будем из худшего предположения, – слегка подумав, сказал генерал. – Что караулили именно нас, зная, зачем мы едем.
– Естественно, наши жизни для нас более драгоценны, чем жизнь жены президента, – серьезно сказал полковник Кирпичников. – Даже не они, а жизни наших близких.
– Вопрос следует ставить не так. У жены президента бронированная машина и квалифицированная охрана. У нас же – только собственная квалификация, хотя и машина тоже бронированная, – сказал генерал. – Но жену президента уберечь смогут, а вот жизни людей, о которых мы проявляем заботу, сохранить труднее. И потому ситуацию мы обязаны рассматривать с данной точки зрения. К чему это нас обязывает? Есть варианты?
– Без вариантов не бывает, товарищ генерал, – сказал Владимир Алексеевич. – Нужно срочно переправить мою жену с ее собратьями по несчастью в какое-то надежное место. Я смог бы найти военный городок, где охрану будет нести спецназ ГРУ. И если преследователи появятся поблизости, их больше никто не найдет. Я могу договориться о самой жесткой охране...
– Ко мне в батальон, – подсказал капитан Кирпичников. – У нас комбат крутой; объяснить ему все, так он весь Департамент «Z» зароет под трехметровый слой армированного бетона, над ним насыплет холм, а на холме посадит столетние сосны. И все будут думать, что холм этот уже сто лет существует, потому что он его на карту нанесет, и даже с обозначением высоты...
– Это лишнее, хотя тоже вариант, – после короткого раздумья заявил генерал. – У Георгия Максимовича достаточно сил и возможностей, чтобы самому «зарыть» весь Департамент «Z». На территорию они не сунутся, не пустят их. Перестреляют до того, как те успеют предъявить документы. Даже если среди этих документов будет ордер на обыск, подписанный генеральным прокурором... Они, если что, и генерального прокурора расстреляют – у ФСО особые полномочия. Они, по сути дела, государство в государстве. И судебная система в нем такова, что подозрения являются доказательством вины и приговор приводится в исполнение немедленно. Меня в данном случае волнует другой вопрос: как Департамент «Z» вышел на это учреждение? Ты, Владимир Алексеевич, свой браслет оставил у Лазуткина?
– Конечно.
– Возможно, они как-то следят за моей машиной.
– На «маяк» не проверяли? – спросил капитан.
– Не проверял. А что... – генерал остановил машину, вытащил трубку и набрал номер. – Николай Филиппович, ты на месте? Апраксин. Собирай свое оборудование и выезжай на Горьковское шоссе. Я еду в сторону Москвы. Где-нибудь около Балашихи встретимся. Нужно «просветить» мою машину на предмет «маяка». Да, срочно. До встречи...
Выехав на Горьковское шоссе, генерал не стал торопиться, позволяя обгонять себя даже отечественным машинам. Он давал время группе осмотра доехать до Балашихи. И уже повернув в сторону с шоссе, остановился около микроавтобуса, которому назначил встречу.
Николая Филипповича Стаценко, специалиста Департамента «Х» по разного рода хитрым электронным устройствам, полковник Кирпичников знал плохо, хотя и здоровался с ним при встрече кивком головы. Сейчас поздоровались за руку.
– Чуть дальше от нас, товарищ генерал, машину поставьте, – попросил Николай Филиппович. – Нам необходимо натянуть контур.
Площадка позволяла поставить здесь два десятка таких машин. Генерал отъехал и остановился. Из микроавтобуса вышли два помощника Стаценко, выставили диэлектрические столбики и натянули между ними строенный контур проводов. Только после этого подсоединили все к компьютеру. Анализ длился несколько секунд.
– Есть «радиомаяк», товарищ генерал, – доложил Николай Филиппович. – Где-то в районе багажника. Скорее всего, на «запаску» приклеили[18]. Шурик...
Зов относился к молодому помощнику. Тот забрался под машину, подстелив под себя лист целлофана, и выбрался уже через полминуты, показывая небольшую пластиковую коробочку.
– Похоже, вот это. На клей посадили, прямо на «запаску». Еле оторвал.
Николай Филиппович принял коробочку в руки, открыл ее, крепким ногтем большого пальца отсоединил от микросхемы аккумулятор, похожий на аккумулятор от часов, и протянул все изделие Виктору Евгеньевичу.
– На память, товарищ генерал.
– Сложно установить такую штуку? – спросил Апраксин.
– Сложно. Самое сложное – поймать момент, когда вы оставите машину без присмотра. Капается из тюбика капля клея «Супермомент», человек наклоняется, протягивает руку – и все готово. Он, посмеиваясь, уходит, а вы, ничего не подозревая, едете по своим делам...
– Спасибо. – И генерал пожал Николаю Филипповичу руку.
2
Следующие два дня для группы полковника Кирпичникова прошли стандартно. Из общей привычной картины занятий по расписанию выпадало только обсуждение вопроса о гипнозе, которому Департамент «Y» желал подвергнуть оперативную группу смежного Департамента. После некоторых дебатов было решено отказаться от гипноза всем, кроме тех, кто сам пожелает. Таким оказался только майор Старогоров. Если уж он сделал первый шаг, второй, как считал сам майор, сделать необходимо. Все остальное было привычно. Занимались по своему расписанию и тренировались в «ведении» друг друга по территории базы с помощью ноутбуков профессора Огурцова и браслетов с микрочипами. С новой техникой осваивались всей группой на принципах взаимозаменяемости.
Через два дня профессор Огурцов позвонил напрямую Кирпичникову и затребовал к себе в Департамент «Y» майора Старогорова и майора Ставрову. Вовочка словно забыл о том, что полковник Кирпичников сказал ему о невозможности инструктажа его бойцов без присутствия командира группы. Напомнить Владимир Алексеевич не постеснялся. Огурцова напоминание не смутило. Он высказал согласие с тем, чтобы полковник присутствовал на операции по вживлению Старогорову микрочипа. Ставрова должна быть там же как человек, грамотный в вопросах медицины, и даже при том, что она не хирург, тем не менее, ее обучат методике вживления микрочипа в человеческое тело. Это на тот случай, если придется вживлять прибор кому-то из террористов банды Газалиева. Инструктаж Тамары Васильевны должен свестись только к этому плюс небольшая консультация по вопросам гипноза – на тот же самый случай. Против такого развития событий Кирпичникову возразить было нечего, и он дал согласие на поездку без него.
Вернулись майоры уже через три часа; Старогоров – на своих ногах, хотя слегка прихрамывал. Тамара Васильевна привезла с собой небольшой чемоданчик, который передала на хранение Гималаю Кузьмичу Слепакову. «Старшина роты» привычно держал все оборудование оперативной группы в своей «каптерке», и любое пополнение обязательно стекалось к нему. В ответ на вопросительный взгляд Владимира Алексеевича Ставрова пояснила:
– Полевое хирургическое оборудование. Лазерный скальпель с блоком питания и сопутствующими инструментами типа насадок, регулируемых головок и гибких хирургических валов привода. Хорош тем, что работает без крови и обеспечивает заживление операционного шва в течение двух часов. Правда, оставляет коллоидный рубец, который рассасывается только в течение полугода. Вот Станислав Юрьевич после операции, мне кажется, готов уже участвовать в тренировке по «рукопашке».
Тренировки по рукопашному бою имели место ежедневно, и проводил их подполковник Лукошкин. За время тренировок он сумел дать если не другим спецназовцам, то хотя бы Старогорову со Ставровой много дельных советов, в основном касающихся психологии рукопашного боя в условиях Северного Кавказа, где население имеет свои характерные особенности. Но в этот день тренировка уже проводилась, и Старогорову не довелось продемонстрировать свою физическую форму. И вообще лучше было бы пока к этому не стремиться.
– О сроках ничего нового не слышали? – поинтересовался командир.
– Мы Огурцова лишь мельком видели, – объяснил Станислав Юрьевич. – Он обижен на группу за отказ от гипноза. Это ломает все его планы на эксперимент. Огурцов нас только медицинскому куратору представил – и ушел. Сам он, как я понял, только электронщик или вообще непонятно кто. Может быть, завхоз в ученой степени, если такие бывают. Куратор проекта, или как это еще называется...
– Санитар, – пошутил полковник Денисенко.
– Вот-вот... Может быть, и так, – согласился Старогоров. – С его комплекцией только санитаром в дурдоме и работать. Самое подходящее место.