– Дорога, клянусь Сварогом!.. – восхищенно пробасил кто-то из тиверцев.
– Слава светлым богам! – В голосе Лычко послышалось облегчение, – Добрались-таки до заселенных мест! Не придется теперь бить по чащобе ноги…
Идти по ровному оказалось непривычно. Ивар все время спотыкался, из-под ног поднималась пыль, оседала на одежде, лицах.
– Смотрите! – Идущий первым Нерейд замер точно вкопанный.
На обочине распластался человеческий скелет в потрепанной одежде. Рядом с ним виднелись останки коня. Оба погибли давно, ржа успела испятнать тяжелый меч, наполовину извлеченный из ножен, а одежда – истлеть почти до прозрачности. В оскале черепа Ивару почудился застывший страх.
– Что же его убило? – Лычко опустился на корточки рядом с погибшим. – Кости все целы.
– Слишком давно погиб, – сказал Ивар. – Ничего не определишь.
– Это точно. Странно только, что погиб вместе с конем и даже меч вынуть не успел.
Лесная тишина теперь казалась гнетущей. Только тут Ивар обратил внимания на то, что не слышно птичьего щебетанья. Воины озирались, хватались за мечи, каждый с холодком в сердце ощущал, что среди деревьев бродит нечто способное убивать с невероятной быстротой.
Следующий труп они встретили через десяток шагов. Этот, если судить по одежде, был купцом. Безглазое лицо – поработали птицы – исказил неподдельный ужас, рот перекосился в безмолвном крике.
– Ничего себе, – Нерейд зло сплюнул, огляделся, – вон еще один…
С треском вломился в кусты, но почти сразу вернулся. Лицо было мрачное, на лбу собрались складки.
– Там слуги, охрана. Они пытались бежать. Все мертвы.
– Оружие, готовь, – буднично сказал Ивар. – Судя по тому, что не видно телег, которые вел этот купец, а трупы обобраны до нитки, тут орудуют разбойники. Ингьяльд, похоже, нам придется иметь дело с колдовством…
– Не впервой. – Молодой эриль со дня ратоборства с упырями ожил, восстановил силы сейчас глядит твердо, уверенно. – Нам ли бояться разбойников, пусть даже у них есть колдун?
– Это точно. – Ивар обвел взглядом дружинников. Те выглядели уверенными и спокойными. За годы викингских походов с кем только не сражались, а с колдунами и вовсе десятки раз.
Дальше двинулись колонной, ощетинившись лезвиями мечей. Дорога петляла между зарослей орешника, пока не выведана поляну. Вокруг нее возвышались дубы, толстые, точно крепостные башни. Носа коснулся сладкий аромат созревающих желудей, в кроне одного из исполинов что-то завозилось.
– Ложись! – гаркнул Ингьяльд так страшно, что Ивар брякнулся наземь, не успев осознать, что делает. Ушиб подбородок, даже собрался выругаться…
В ушах стало больно, и все звуки куда-то исчезли, лишь в глубине черепа отдавался странный вибрирующий свист. По голове прошлась жесткая, точно терка, ладонь, пригладила волосы.
– …Мать! – донесся до Ивара обрывок чьего-то проклятия, и только тут конунг осознал, что может слышать. Приподнялся на руках, надеясь оглядеться, понять, что происходит.
Свист вновь ударил сверху. Уши заложило, глаза заволокло туманом. Конунг ощутил, что его отрывает от земли, словно щепку во время урагана. Чуть в стороне застыл успевший вскочить на ноги воин: из носа у него хлестала кровь, а лицо перекорчило, словно его мяли невидимые руки.
Очень медленно он опрокинулся на спину, его потащило к кустам, уже мертвого, неподвижного.
– Назад! – выкрикнул кто-то, наверное Ингьяльд, когда свист прекратился.
– Не уйдете, твари! – С ветвей дуба спрыгнул могучий мужик в широких красных штанах. По пояс голый, видно огромное, как котел, пузо, поросшее черными волосами, широкая грудь. В руке незнакомец держал дубину с железными шипами, лохматая голова походила на воронье гнездо, светлые глаза злобно горели.
Он сунул пальцы в рот, поднатужился, тяжелый живот колыхнулся, как бурдюк, и во все стороны понесся оглушительный свист. Его было почти видно, к земле пригибало даже травинки. Ивара зашатало, точно его шарахнули по голове: он силился пошевелиться, но у него ничего не получалось.
Нерейд трясущимися руками поднял лук, выстрелил, Стрела полетела медленно, проламывая ставший вдруг густым воздух. Остановилась, потом встала на хвост и помчалась назад, набирая скорость.
Незримая сила затрепала волосы на голове Болтуна, превращая их в подобие маленького костра. Нерейд едва успел пригнуться. Стрела пронеслась над ним и впилась в ствол орешника.
Глава 8 КИЕВ
– Что, получили? – Хозяин красных штанов злорадно оскалился, захохотал. В брюхе его что-то булькало, квакало, словно живущие там лягушки возмущались тряской. – Готовьтесь к смерти!
Пузан выглядел великаном, лохматой макушкой почти касался древесной кроны, а на штаны ему было истрачено столько ткани, что из нее можно было сшить парус для драккара.
– Нерейд, Лычко – обходите его! – скомандовал Ивар. – Кари – вперед!
Ингьяльд все сделал сам, ему не потребовалось даже приказывать. По воздуху поплыла сияющая белизной руна. Толстяк не обратил на нее внимания, вновь сунул руки в громадную пасть.
Удар звуковой волны был страшен. Ивара прижало к земле с такой силой, словно ему на спину упал медведь. Бегущего Лычко отшвырнуло в заросли, он исчез между стволов. Нерейд успел ускользнуть и, прячась за деревьями, потихоньку пробирался за спину свистящему разбойнику.
Даже руна зависла в воздухе, померкла, а затем с тихим звоном лопнула.
Ивар про себя выругался.
Кари ломился сквозь чудовищной силы свист, рубаха на нем трещала, расползалась по швам, пока не улетела, хлопая рукавами, словно раскоряченная белая птица крыльями. Но берсерк продолжал двигаться вперед, не обращая внимания на то, что кожа на лице трескается, а на щеках и скулах сочится кровь. С губ его слетала пена, а ноги вдавливались в землю, но он шел, делал шаг за шагом…
Могучая, похожая на бычью ногу рука поднялась, на лице свистуна мелькнуло удивление, глаза его выпучились. Кулак, тяжелый, точно скала, со всего маху саданул разбойника в челюсть.
Мелькнули красные штаны, грузное тело с треском исчезло в кустах.
– Бей лежачего! – Из-за дуба с победным воплем выскочил Нерейд, ринулся к упавшему. – Завалили, теперь затопчем!
Ивар поднялся, ощущая, что его шатает словно с перепоя. В глазах все двоилось, чувство было такое, словно пытался идти по палубе в сильный шторм, выпив перед этим ведро пива.
– Вперед!.. – Вместо боевого клича получилось невнятное бормотание, которое, к счастью, никто не услышал. – Добивай!..
Нерейд вылетел из зарослей, шмякнулся на середину поляны. Гигант в красных штанах, хоть и был сбит с ног, оказался даже не оглушен. Викинги и тиверцы же двигались точно похмельные тараканы, ноги у многих заплетались и подкашивались. Мечи держали так, будто в первый раз взяли их в руки.
– Ну фее! – Свистун вылез из кустов, лицо его было пунцовое, злое. – Жуб фыбили, шфолочи! Шейчаш я фаш палицей!
Громадная дубина вертелась в его руках с легкостью ивового прутика, кровожадно посверкивали металлические шипы. Тревожно загудел нещадно полосуемый воздух.
– Ага, досвистелся, соловушка? – злорадно выкрикнул Даг, уклоняясь от удара. – Как же без зуба проживешь?
– Ничего, нофый фыраштет! – Хозяин красных штанов зверски оскалился, продемонстрировав крупные и желтые, точно у коня, зубы.
Кари попытался отразить удар мечом. Лезвие жалобно зазвенело и переломилось посередине, словно его выплавили не из крепчайшей стали, а из гнилой доски. Обломок красиво перекувырнулся, пустив солнечные зайчики во все стороны, и воткнулся в землю.
В ладони удивленного берсерка осталась лишь рукоять.
Ивар метнулся вперед, попытался достать мечом толстый, обвисающий бок. Ему даже показалось, что лезвие коснулось кожи. Но разбойник отмахнулся, твердая как камень ладонь ударила Ивара в лицо с силой тарана. Он упал, перекатился, рядом врезалась в землю чудовищная дубина.
Прогремел над головой раздраженный рык, его сменил изумленный вопль.
Ивар поднялся, отряхивая с лица налипшие травинки и грязь. Кари стоял посреди поляны и легко, словно перышко, держал на поднятых руках грузного разбойника. Тот бился пойманной рыбой, но вырваться не мог. Громадная дубина валялась поодаль.
– Тащите веревки, – прохрипел выбирающийся из кустов Лычко. Лицо его было ободрано, на руках кровоточили царапины, – Свяжем этого соловья-разбойника…
– Может, убьем? – предложил Нерейд, щупая ребра. Судя по гримасе, застывшей на его лице, там остался немаленький синяк.
– Намучаетешь, – прохрипело сверху, – Наш, Старых, убифать – дело долгое! Уметь надо!
– Будешь вякать – научимся, – без злобы, но с такой уверенностью проговорил Иигьяльд, что толстяк мгновенно замолк. – Опускай его, Кари…
Гул от обрушившегося наземь тела разнесся по всему лесу: дубы качнули верхушками, с дальней березы с истошным воплем сорвалась сорока. Зубы разбойника звучно клацнули.
– Откуда фы фзялишь такие на мою голофу? – бурчал он, пока воины спутывали его веревками. На Кари поглядывал с опаской. – Жил не тужил, никого не трогал…
– Видели мы, как не трогал, – проворчал Ивар. – Кстати, а кто такие Старые?
Ингьяльд лишь пожал плечами, а Лычко ответил неохотно:
– Спросишь у волхвов. Ходят слухи, что жили тут до нас, до людей, разные… Кое-кто уцелел. Этого свистуна убивали раз восемь, а он, как видишь, живее всех живых… Ивар взирал на пленника с нескрываемым удивлением.
– Дайте-ка сюда кинжал, – сказал он. – Который не очень нужен…
– Ты што? Ты што? – занервничал здоровяк, глядя, как острое лезвие приближается к его шее, – Тебе клинок не жалко?
– Нет, – честно сказал Ивар и ткнул кинжалом в широкую, как дверь, грудь. Лезвие уткнулось в кожу и начало сгибаться, словно конунг пытался прорезать валун.
– Ничего себе! – воскликнул Ингьяльд, – Шкура крепче стали!
– Я же гофорил – вздохнул разбойник, когда клинок с печальным звоном переломился посередине, – Уметь надо…
– Ладно, вяжите его. – Ивар покачал головой и отошел.
– Хотя не только фред от фаш, а еще и польза, – размышлял вслух хозяин красных штанов, в веревках ставший похожим на огромную рыбу, которую запихнули в сеть с мелкой ячеей, – Фот имя мне придумали – Шоловей-разбойник… Зфучит федь? Зфучит! А ф нашем деле имя значит очень много…
Он осекся, заметив, что Кари задумчиво крутит в руках его палицу, его глаза полезли на лоб, словно он сел на ежа.
– Эй, челофек, что ты делаешь?
– Ты сломал мой меч, – пророкотал Кари, – Надо же мне чем-то сражаться? Твоя дубинка для этого вполне годится…
– Не дубинка, а палица! – обиделся Соловей-разбойник. – И вообше, злые фы, уйду от фаш! Фот развяжушь и подамшя… хотя бы ф шторону Мурома. Там хорошо, купцы ездят, леша дикие…
– И правильно сделаешь, – Ивар поглядел прямо в ярко-синие глаза плененного татя, – потому что если попадешься нам еще раз, то, клянусь копытами Слейпнира, мы изыщем способ тебя убить!
Соловей-разбойник отшатнулся, во взгляде его не было злобы или гнева, лишь безмерное удивление, словно медведя, на которого посмел броситься, оскалив зубы, крошечный бельчонок.
– А ты федь шможешь, – сказал он после паузы, в улыбке показывая черную дырку на месте выбитого зуба, – шможешь… Ладно, я запомню тебя, шеферянин! Эй, а ты куда полез?
Последняя фраза относилась к Нерейду, который, ничуть не смущаясь, принялся шарить по карманам связанного.
– А ты что думаешь, один охоч до чужого добра? – ответил рыжий викинг, невинно улыбаясь. – Оп-па!
В руке Болтуна повисла, рассыпая яркие искры, дивной красоты подвеска из золота. Ярко горели алым и зеленым вплавленные в металл драгоценные камни. Соловей-разбойник зло зашипел, точно огромный кот, у которого отняли честно сворованную рыбину.
– Пошли, хватит ерундой заниматься! – скомандовал Ивар, отворачиваясь от пленника. – И так задержались…
– Фот шфолочи, – пробурчал им вслед Соловей-разбойник, и в голосе его звучало восхищение, – даже палицу и ту уперли! Экшпротфиаторы!
Последнего, самого заковыристого ругательства, никто из викингов не услышал.
Река текла на юг мощно, неторопливо. Ее волны взблескивали под солнцем, блестели серебром, без особой охоты лизали берег. Противоположный виднелся в нескольких полетах стрелы.
– Это Данапр, – сказал Лычко, глядя на потрясенных викингов. – Река богини Даны.
– Какая широкая! – восхитился Харек.
– Видали и пошире. – Нерейд презрительно хмурил рыжие брови, но видно было, что и он потрясен.
Из-за поворота показался плывущий по течению струг. Весел не было видно, ветер раздувал парус, покрытый желтыми полосами.
– Плывут, гады, – пробурчал кто-то из тиверцев с тоской. – А мы мозоли натираем…
Первое селение, притаившееся среди густого леса, встретили три дня назад. И с того момента села стали попадаться чаще, чем сыроежки после дождя, но купить лошадей на всю ораву возможности не было.
Приходилось стаптывать сапоги.
Бородатый мужик, стоящий на носу струга, при виде воинов на берегу довольно осклабился. Помахал широкой, точно лопата, ручищей, после чего отвесил издевательский поклон. Над бортом появились другие рожи, ржали, тыкали в викингов пальцами.
– Глумятся, заразы, – заволновался Нерейд, – стрелой их попотчевать, что ли?
– Успокойся, – осадил Ивар Болтуна, – Тут тебе не дикий лес, а земли полян. Крикни ему лучше какую-нибудь гадость…
– Гадости я умею только делать, – объяснил Нерейд. – А если чего сказать, так это скальд нужен. Ингьяльд, ты что, заснул?
– Еще буду я хулительные стихи на всяких купцов тратить, – пробурчал эр иль сердито.
Струг с веселящимися мужиками проплыл, скрылся за поворотом.
– Пошли, что ли, – вздохнул Лычко, – До Киева немного осталось…
Чем дальше, тем шире становилась тянущаяся вдоль реки дорога. Неторопливо ползли телеги, запряженные могучими, точно горы, сонно жующими быками, скакали отряды воинов в алых плащах. На бредущих по обочине грязных оборванцев с оружием посматривали недоуменно и опасливо.
– И чего они пялятся, сволочи? – переживал Нерейд. – Викингов никогда не видели, что ли?
На взгляды отвечал тем, что скалил зубы, выразительно хватался за меч. Видя его наглую рыжую морду, любопытные терялись, поспешно отворачивались: нарываться на драку никому не хотелось
– Вот так-то, – довольно ворчал Болтун, – и нечего глазеть…
Из-под скрипящих колес взбивалась пыль, висела над дорогой плотным, клубящимся облаком, противно скрипела на зубах. Сквозь нее трудно было разглядеть, что делается в полусотне шагов. И поэтому, когда сквозь клубы проглянула исполинская стена, Ивар сначала не поверил глазам, решил, что ему померещилось.
Но пыль рассеялась, стена открылась во всем великолепии – высокая, сложенная из громадных каменных глыб, какие не сдвинуть с места и упряжкой быков. Ее покрывали сколы и пятна гари, явно оставленные осаждающими.
– Киев, – сказал Лычко, и в голосе его звучало благоговение, – Говорят, что стену эту строили велеты, пришедшие на помощь князю полян Кию, основателю города.
– Кто-кто? – поинтересовался Ингьяльд, – Какие котлеты?
– Велеты, сыновья Велеса, могучие великаны.
В подобное верилось легко. Стена выглядела древней, нижние глыбы растрескались под чудовищной тяжестью, глубоко вросли в грунт. Приземистые башни защищали ворота, которые сейчас были широко распахнуты. Около них сверкали шлемы стражи.
На викингов и тиверцев охрана ворот покосилась без особого интереса.
– Они настолько не боятся врагов? – спросил Ивар, когда дружинники оказались внутри стен. – Пропустили просто так!.. Ведь мы с оружием!
– Безобразничать в Киеве станет только безумец, – терпеливо пояснил Лычко. – Любой может войти в город, но свершивший кровопролитие или разбой на его улицах покинет пределы города только мертвым.
– Правда? – На лице Нерейда появилась проказливая улыбка. – Может, попробовать?
– Я бы на твоем месте не рискнул, – улыбнулся с ответ русич, – проклятие накладывали местные волхвы, а они свое дело знают.
Они шли через город, протискиваясь сквозь воняющую потом и пивом разноликую толпу. Мимо проплыли носилки, в которых восседал толстый человек в нелепой одежде обитателя Миклагарда. Встречались смуглые люди в халатах и с саблями на поясах, выходцы из пустынь юга. На них недоуменно косились звероватые гиганты в одежде из шкур, по виду – родные братья невров. Встречались и вовсе странные – маленькие, с желтыми, будто кость, лицами и глазами узкими, точно щелочки. Солнце щедро украшало бликами светлые, рыжие, русые и черные волосы обитатели города.
– Разойдись! – Нахлестывая лошадей, по улице промчались верховые в кольчугах. Раздвигали толпу, теснили людей к стенам. Меж ними проехал одутловатый пожилой мужик в алом плаще и сапогах из красной кожи. Рукоять меча, что болтался у седла, сверкала золотом, а в седых волосах виднелся узкий обруч из того же металла.
– Князь, – с неприязнью буркнул Лычко, когда толпа вновь сомкнулась.
Город не подавлял размерами, как Миклагард, не напоминал громадное, забитое народом торжище, подобно Хольмгарду. Он величественно раскинулся около реки, улицы перетекали одна в другую, и по ним просто хотелось гулять, никуда не торопясь.
Прошли улицу кожевенников, где в носу засвербело от кислого запаха, миновали кузницы, из которых тянуло дымом. Слух здесь ласкал приятный всякому воину звук-звон металла. На заднем плане виднелся расположившийся на вершине холма княжеский терем. Благодаря ярко-красной крыше, изрисованным наличникам на окнах он казался драгоценной игрушкой, которая вывались из кармана у рассеянного бога.
– Хорошо тут, – задумчиво сказал Ивар, – а князь, во владениях которого есть такой город, наверняка богат и могуч. И почему Бузислав отправил тебя просить помощи далеко на север?