Однажды я встал, чтобы взглянуть на тающий снаружи снег, однако играть на улице мне
совершенно не захотелось, хотя я обожал молоденькую травку, которая пробивалась сквозь
мокрую вязкую землю. Ханна посмотрела на меня.
– Хорошо, Малыш, хорошо, – сказала она.
В тот день все дети пришли меня проведать, они гладили меня и разговаривали со мной.
Я лежал на полу и стонал от удовольствия, ведь мне досталось все их внимание. Кто-то
из детей был печален, кому-то, по-моему, было скучно, но все они сидели со мной на полу, пока не настало время им уходить.
– Малыш, ты хороший пес.
– Я буду сильно скучать по тебе, Малыш.
– Я люблю тебя, Малыш.
Я вилял хвостом каждый раз, когда кто-то из них произносил мое имя.
Той ночью я не спал с Ханной в ее кровати. Я провел сладкую ночь на своем местечке, на полу в гостиной, вспоминая нежные прикосновения детей.
На следующее утро я проснулся, когда солнце только начинало освещать небосвод.
Мне пришлось собрать все силы, чтобы подняться, и потом я проковылял в спальню к кровати
Ханны. Я разбудил ее своим тяжелым дыханием, когда положил голову ей на одеяло.
Я чувствовал тяжелую боль в животе и горле, а в ноге тупо пульсировало.
Не зная, как объяснить ей, что мне нужно, я пристально смотрел в ее глаза. Я был уверен, что эта удивительная женщина, спутница жизни Итана, в которой было столько любви для нас
обоих, не подведет меня.
– Малыш… Пора, да? – печально сказала она. – Хорошо, Малыш, хорошо.
Когда мы вышли из дома, я доковылял до дерева, чтобы сделать свои дела.
Напоследок я окинул Ферму взглядом. В лучах восходящего солнца вся она была цвета
апельсинов и золота. С листочков капала вода, от которой пахло холодом и чистотой. Влажная
земля под ногами была готова вот-вот взорваться цветами и травой – я чувствовал запах
зарождающейся жизни под поверхностью этой благоухающей грязи. День был просто
идеальный.
До машины я добрался без приключений, но когда Ханна открыла мне заднюю дверцу, я нарочно подошел к передней дверце, показывая на неё носом. Она засмеялась, открыла
дверцу и, подняв мой зад, помогла мне забраться внутрь.
Я – собака переднего сиденья.
Из окна машины я любовался замечательным днем, который предвещал начало оттепели.
Снег еще остался в местах, где деревья росли гуще, но во дворе, где мы с Итаном боролись
и катались в траве, он сдал свои позиции. Мне показалось, что я слышу, как Итан говорит мне:
«хороший пес». Мой хвост застучал по сидению, когда я вспомнил его голос.
Во время нашей поездки к Доктору Дэб Ханна часто гладила меня. А когда она заговорила, я почувствовал от неё такую огромную волну печали, что начал лизать ласкающую меня руку.
– Ох, Малыш, – сказала она. Я завилял хвостом. – Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вспоминаю Итана. Ты был его товарищем, его особым другом. И ты вернул ему меня. Малыш, я знаю, ты не понимаешь, но именно ты, объявившись тогда на моем пороге, свел нас
с Итаном вместе. Только благодаря тебе… Ни один пес не сделал бы большего для своих
людей, Малыш.
Я был очень счастлив, что Ханна произносит имя Итана снова и снова.
– Ты самый лучший пес, Малыш. Действительно очень хороший пес. Хороший пес. –
Я завилял хвостом, услышав, что я хороший пес.
Когда мы приехали к Доктору Дэб, и Ханна открыла мою дверцу, я остался сидеть. Я знал, что не смогу спрыгнуть – не с такой ногой. Я жалобно посмотрел на неё.
– Ох, Малыш, хорошо. Подожди здесь.
Ханна закрыла дверцу и ушла. Через несколько минут к машине подошли Доктор Дэб
и мужчина, которого я никогда раньше не видел. Руки мужчины пахли кошкой и вкусным
мясом. Они вдвоем занесли меня в здание. Я изо всех сил старался игнорировать боль, которая пронзала тело, но тяжелое дыхание меня выдавало. Они положили меня на железный
стол, и я просто лежал, прижав голову, потому что вилять хвостом было слишком больно.
Металл приятно холодил.
– Ты такой хороший пес, хороший пес, – шептала мне Ханна.
Я знал, что осталось уже недолго. Я сосредоточил все внимание на Ханне, а она улыбалась
и плакала. Доктор Дэб гладила меня, и я чувствовал, как её пальцы нащупывают складку кожи
на моей шее.
Я поймал себя на мыслях о Клэрити. Я надеялся, что найдется другой пес, который будет
присматривать за ней. Каждому человеку нужна собака, но Клэрити – особенно.
Меня зовут Малыш. Раньше я был Элли, а еще раньше – Бэйли, а еще раньше – Тоби. Я был
хорошим псом, который любил своего мальчика Итана и заботился о его детях. Я любил его
спутницу жизни Ханну. Я знал, что больше не буду перерождаться. И правильно. Я сделал все, что должен сделать пес в этом мире.
Любовь Ханны все еще лилась на меня рекой, когда я почувствовал легкий укол между
пальцами Доктора Дэб. Боль в ноге исчезла почти мгновенно. Мне стало удивительно
спокойно; пришла теплая, приятная волна, как вода в пруду. Постепенно я перестал ощущать
прикосновение рук Ханны и уплыл совершенно счастливым псом.
Глава четвертая
Образы только начинали принимать очертания перед моим затуманенным взглядом, а я уже
все вспомнил. Вот я новорожденный щенок, без каких бы то ни было задач или целей, кроме
того, как найти молоко своей матери. А в следующий миг я – все тот же щенок, но который
помнит все о своей жизни под именем Малыш и обо всех предыдущих жизнях, с самого их
щенячьего начала.
Моя мать была кучерявой, низкой и темной. Мои лапы тоже были темными, по крайней
мере, насколько я мог разглядеть только что раскрывшимися глазами, однако моя мягкая
шерсть совершенно не кучерявилась. Все братья и сестры были такого же темного цвета, но когда мы сталкивались друг с другом, я смог определить, что у одних шерсть была
как у меня, а у других – кучерявая как у нашей матери.
Я знал, что хотя мое зрение скоро прояснится, вряд ли это поможет мне понять, почему я
снова родился щенком. Я всегда был убежден, что моя жизнь имеет очень важную цель, поэтому я несколько раз перерождался. Благодаря приобретенным опыту и знаниям я смог
помочь моему мальчику Итану, я был с ним рядом в последние годы его жизни. Я думал, что это и есть мое предназначение.
А теперь что? Я так и буду вечно перерождаться? Неужели у собаки несколько
предназначений? Как такое возможно?
Все щенки спали вместе в большой коробке. Когда мои лапы окрепли, я начал исследовать
обстановку.
Иногда я слышал шаги, и над коробкой склонялась размытая фигура, говоря то мужским, то женским голосом. Судя по тому, как наша мать виляла хвостом, это были ее люди, которые
заботились о ней и любили её.
Довольно скоро я смог разглядеть мужчину и женщину; про себя я назвал их Мужчина
и Женщина.
Однажды Мужчина привел друга, чтобы тот полюбовался нами с высоты своего роста.
У друга не было волос на голове, зато их хватало вокруг его рта.
– Такие милые, – сказал лысый с волосами вокруг рта. – Шесть щенков – приличный помёт.
– Возьмешь одного? – спросил Мужчина.
Я замер, почувствовав, что огромные ручищи потянулись ко мне. Когда они меня схватили, я был немного напуган и не шевелился, потом человек с волосами вокруг рта поднял меня
в воздух и начал разглядывать.
– Этот не такой, как все. – Кожа человека сильно пахло маслом и сахаром, и я пару раз
лизнул воздух.
– У неё есть точно такой же брат. Странно. Бэлла и их отец – оба пудели из Американского
клуба собаководства, а эти двое точно не пудели. Мы думаем, что… Ну, в тот день мы забыли
запереть заднюю дверь. Бэлла могла выбежать. Или другой кобель перепрыгнул к ней через
забор, – предположил Мужчина.
– Подожди, разве такое возможно? Два разных отца?
Я понятия не имел, о чем они говорят, но если все, что собирался делать этот человек –
просто держать меня в воздухе и дразнить ароматами, я бы предпочел, чтобы он опустил меня
назад, в коробку.
– Думаю, да. Ветеринар сказал, что два разных отца – вполне возможно.
– Смешно.
– Смешно-то смешно, только этих двух собачек нам не продать. Хочешь одного? Бесплатно, как другу.
– Нет, спасибо. – Мужчина рассмеялся и опустил меня в коробку. Мать изучила мой
странный новый запах и, такая заботливая и добрая, успокаивающе меня лизнула.
Тем временем мои братья и сестры, с трудом держась на нетвердых лапах, пытались втянуть
меня в потасовку. Я на провокации не поддался.
– Слушай, как твой сын? – поинтересовался мужчина с волосатым лицом.
– Спасибо, что спросил. По-прежнему кашляет. Наверное, придется отвезти его к врачу.
– Спасибо, что спросил. По-прежнему кашляет. Наверное, придется отвезти его к врачу.
– Он уже видел щенков?
– Нет, они еще слишком маленькие. Пусть подрастут, прежде чем он начнет их тискать.
Оба мужчины встали и, превратившись в расплывчатые темные пятна, исчезли из моего поля
зрения.
Спустя какое-то время я стал различать голос ребенка наверху, мальчика. Перспектива
начать все заново с новым мальчиком меня тревожила. Это что, мое новое предназначение?
Мне казалось это неправильным, мне казалось, что я буду плохим псом, если у меня будет еще
один мальчик кроме Итана.
Однажды вечером Мужчина собрал всех нас, сложил в меньшую коробку и отнес наверх.
Взволнованная мать бежала следом за ним, тяжело дыша ему в пятки. Коробку поставили
на пол, и Мужчина аккуратно перевернул её, чтобы мы выкатились наружу.
– Щенята! – пропел маленький мальчик откуда-то позади нас.
Я чуть-чуть растопырил ноги для баланса и осмотрелся. Комната была похожа на гостиную
на Ферме, с диваном и креслами. Нас посадили на мягкое одеяло, и, естественно, большинство моих братьев и сестер сразу же разбежались и заскользили во всех
направлениях по гладкому полу. Я же остался на месте. Я знал, что собаки-матери
предпочитают мягкие подстилки жестким полам, а оставаться рядом с матерью – всегда более
разумный выбор.
Мужчина и Женщина, смеясь, хватали разбегающихся щенков и усаживали назад в центр
одеяла, из чего малышне следовало сделать вывод, что выбегать за пределы одеяла нельзя.
Однако почти никто этот урок не усвоил. Мальчик вприпрыжку кружил вокруг нас, он был
постарше Клэрити, но все равно еще маленький. Я вспомнил, как стала пританцовывать
Клэрити, увидев того глупого коня в стойле.
Мне не очень-то хотелось любить еще одного мальчика, кроме Итана, и все же было сложно
устоять перед восторгом, который мы все испытывали при виде этого маленького
человеческого существа, протягивающего к нам свои ручки.
Мальчик потянулся к моему брату с такой же шерстью, как у меня – более длинной
и не такой кучерявой. И когда малыш схватил его, я почувствовал отчаяние брата.
– Осторожно, сынок, – сказал Мужчина.
– Не сделай ему больно, аккуратно, – сказала Женщина.
Я решил, что это родители маленького мальчика.
– Он целует меня! – захихикал мальчик, когда мой брат начал послушно лизать его в губы.
– Бэлла, все в порядке. Хорошая девочка, – сказал Мужчина, лаская нашу мать, которая
беспокойно металась по расстеленному одеялу.
Малыш закашлял.
– Ты в порядке? – спросила его мама. Он кивнул, посадил на пол моего брата и сразу же
схватил одну из сестер.
Другие два брата сидели на краю одеяла, принюхиваясь к непривычной поверхности пола.
– По-моему, кашель усилился, – сказал Мужчина.
– Утром с ним все было нормально, – ответила Женщина.
Дыхание мальчика стало громким, а его кашель теперь звучал резко и неприятно.
Оба родителя замерли, уставившись на малыша.
– Джонни? – позвала Женщина. В её голосе чувствовался страх. Наша мать подошла к ней,
беспокойно виляя хвостом. – Джонни, ты можешь дышать?
Мальчик наклонился, упершись руками в колени. Его дыхание было хриплым, громким
и тяжелым.
– Он посинел! – закричала Женщина. Мы с братьями и сестрами вздрогнули от дикого ужаса
в её голосе.
– Звони в 911! – крикнул ей Мужчина. – Джонни! Будь со мной, сынок! Посмотри на меня!
Сознательно или нет, мы все сбежались к нашей матери и сгрудились у её ног в поисках
утешения. Она мимолетом глянула в нашу сторону, но ей, взволнованной происходящим, было
совершенно не до нас. Тяжело дыша, она подошла к Мужчине и попыталась успокоить его, тыкаясь носом.
Мужчина не обратил на неё внимания.
– Джонни! – почти в истерике кричал он.
Несколько щенков попытались пойти за матерью, и когда она это заметила, то вернулась
к нам и, подталкивая нас мордой, собрала всех на одеяле, чтобы мы не попадались людям
под ноги.
Я услышал звук приближающейся сирены, затем двое, мужчина и женщина, вошли
в комнату. Они надели что-то мальчику на лицо, положили его на носилки и вынесли из дома.
Мужчина и Женщина вышли вслед, а мы остались одни.
Так как щенки и исследование – понятия неразделимые, все мои родичи быстренько
разошлись обнюхивать углы комнаты. Наша мать бегала по гостиной и скулила, то и дело
вставая на задние лапы, чтобы выглянуть в окно, а двое щенков везде следовали за ней.
Я сидел на одеяле, пытаясь осмыслить ситуацию: пусть этот ребенок и не был моим
мальчиком, но я сильно переживал за него. Нет, любовь к Итану не пропала, просто я
чувствовал страх за этого малыша.
Так как мы были щенками, то напачкали по всему дому. Я знал, что когда подрасту, я буду
хорошо владеть собой, но сейчас я не осознавал необходимость «присесть» до тех пор, пока
она не становилась совсем критичной. Надеюсь, Мужчина и Женщина не будут на меня
сердиться.
Мужчина вернулся домой один, мы все в это время спали. Он отнес нас в подвал, а потом я
слышал, как он ходил по дому, и в воздухе запахло мылом. Мы сосали нашу мать, она наконец-то успокоилась – Мужчина был дома.
На следующий день нас отнесли в другой подвал другого дома. Там, поцелуями
и воркованием, нас встретила другая женщина; от неё пахло едой, стиркой и собаками. Её дом
был наполнен запахами множества собак, хотя видел я только одну: медленно
передвигающегося кобеля с такими короткими лапами, что при ходьбе его огромные висячие
уши волочились по полу.
– Спасибо тебе. От души спасибо, Дженнифер, – сказал ей Мужчина.
– Я люблю собак, и давать им временный приют – моя миссия, – ответила она. – Только
вчера я пристроила одного боксера… Ваша жена сказала, что у сына астма, да?
– Да. Очевидно, у него ещё и ужасная аллергия на собак, а мы и не подозревали. Бэлла –
пудель, очевидно у Джонни нет аллергии на пуделей. Чувствую себя полным идиотом.
Услышав свое имя, Бэлла завиляла хвостом. Мы сидели в большой коробке в подвале, но,
как только Мужчина ушел, Бэлла выпрыгнула из неё. Она села возле двери на лестницу
и заплакала.
Это сильно расстроило щенков, все подавлено сидели, расхотев играть. Наверняка я
выглядел так же печально, как и остальные – отчаяние матери было слишком явным и острым.
В тот день мы не сосали молоко. Женщина по имени Дженнифер этого не заметила, но мы
заметили и вскоре начали все хором скулить. Наша мать была слишком взволнована
и опечалена, и не могла спокойно лежать рядом с нами, даже несмотря на то, что её железы
налились, а из сосков струился головокружительный аромат.
Я знал причину её печали – собака не может без своих людей. Всю ночь наша мать металась, тихонько поскуливая. Мы в это время спали, а утром проснулись, умирая от голода.
Дженнифер пришла проверить, почему мы плачем, и сказала Бэлле, что все в порядке, однако я почувствовал в её голосе тревогу. Она вышла из комнаты, а мы продолжали звать
нашу мать, но Бэлла скулила и металась по подвалу, совершенно нас игнорируя. Казалось, прошла вечность, когда вдруг она подошла к двери и прижалась носом к щели, яростно
втягивая воздух. Её хвост начал вилять, и тут дверь открыл Мужчина. Бэлла стала прыгать
на него, всхлипывая от радости, но Мужчина её отталкивал.
– Ты должна остаться здесь, Бэлла. Должна остаться здесь.
– Она не кормит щенков. Слишком расстроена, – сказала Дженнифер.
– Ладно, Бэлла, иди сюда. Давай. – Мужчина подвел Бэллу к коробке и заставил её лежать.
Он положил руку ей на голову, а мы, как сумасшедшие, набросились на неё, чмокая, отталкивая и борясь друг с другом.
– Я переживаю, что на ней щенячья шерсть, которая попадет на меня, и у Джонни опять
будет приступ.
– Если Бэлла не будет кормить, щенки умрут, – сказала Дженнифер.
– Для меня приоритет – Джонни. Мы сейчас проводим паровую обработку всего дома, –
ответил ей Мужчина.
Мой животик наливался теплом и тяжестью. Как это прекрасно – поесть.
– А если вы заберете Бэллу и щенков-пуделей? Вы можете их искупать и избавитесь
от следов двух других щенков. Так вы спасете, по крайней мере, четверых.
Мужчина и Дженнифер долго молчали. Полностью наевшись, я отполз. Ужасно хотелось
спать.
– А что тогда делать с этими двумя, усыпить? Я не хочу, чтобы они умерли с голоду, – сказал
Мужчина.
– Не беспокойтесь о них, – ответила Дженнифер.
Мужчина и Дженнифер достали четверых щенков из коробки, по двое каждый,