Артем вздохнул, пообещал, и понятно, что неприятности начались, едва он вошел в кабинет.
— Вы, помнится, заявляли, что Захаров убил вашего отца по заказу Жучкова А. Д.
— Было дело, — кивнул Артем, — я и теперь так считаю.
Онаньев прищурился.
— Я связался с вашим участковым Аймалетдиновым. По поводу нападения на вас возле подъезда.
«Ну, наконец-то…» — язвительно подумал Артем, ибо времени с тех пор прошло немало…
— Так вот, — продолжил Онаньев, — Аймалетдинов отправился с опросом в жэк и нашел этого вашего Жучкова.
— Замечательно. И что же «этот мой» Жучков сказал? — не сдержался Артем.
— Ничего не сказал. Он написал, — следователь разложил на столе клочок бумаги. Подтолкнул Павлову: — Ознакомьтесь.
Павлов быстро пробежался по аккуратным мелким строчкам. Остановился. Перечитал и поднял удивленные глаза на следователя:
— Ничего не понимаю… это что такое?
— Что ж непонятного? — пристально посмотрел ему в глаза Онаньев. — Это предсмертная записка начальника жэка номер три Жучкова. В ней он обвиняет в своей смерти некоего адвоката Павлова. Не знаете, кто это?
Артем на мгновение смутился, но язвительность одержала верх.
— Если вы знаете других адвокатов Павловых Артемиев Андреевичей, то я буду рад с ними познакомиться.
— Нет. Не знаю, — покачал головой Онаньев. — Поэтому готов предъявить обвинение вам. Но пока вы считаетесь подозреваемым в доведении до самоубийства гражданина Жучкова. Распишитесь.
Следователь выложил перед Артемом еще один протокол.
Артем внимательно прочитал текст и решительно расписался. Онаньев, слава богу, не был глуп и не собирался брать его под стражу.
— Очень надеюсь, что вы найдете истинного виновника этой смерти, — многозначительно посмотрел он на Онаньева.
Следователь поднял брови.
— А… вы что… не верите, что это самоубийство?
— Нет, не верю, — сказал то, что думал, Артем.
Следователь прищурился.
— Но ведь тогда остается лишь одна рабочая версия: месть за вашего отца. И в этой версии первый и единственный подозреваемый — вы. Что скажете?
Артем покачал головой:
— Не смешно. Однако вы отчасти правы, здесь версий может быть немного, точнее, одна.
— И какая?
Артем окинул мысленным взором все, что случилось в последние два-три дня, и потянул к себе из стопки на столе Онаньева листок чистой бумаги.
— Смотрите, — размашисто начал он рисовать схему. — Как раз сегодня Министерство культуры предотвратило снос исторически значимого здания, на месте которого крупный девелопер Поклонский собирался возводить башню с проектным названием «Император». Прикрывал застройку министр строительства Ковтун. То есть финансовые интересы там были — ого-го.
— Сколько? — заинтересовался Онаньев.
Артем пожал плечами:
— Ну… сам Поклонский меня в курс не вводил, но, по оценке независимых специалистов, высотка «Император» тянет миллиарда на два.
Онаньев буквально сделал стойку — как сеттер в рекламе корма.
— А какое отношение может иметь к этому Жучков?
Артем развел руками:
— А Жучков обеспечивал очистку будущей строительной площадки — сначала от жильцов, а затем и от самого строения. Он в этой команде наименее защищенный — первая потенциальная жертва при аресте.
— А при чем здесь вы?
Артем усмехнулся.
— А я — наиболее защищенная фигура… и наиболее опасная. Даже если бы вы ограничили мою свободу на какие-то сутки-двое, это сильно помогло бы мошенникам.
— Кто-то этой смертью замел следы и подставлял вас? — сам для себя задумчиво произнес Онаньев.
— А это уже выяснять вам, — развел руками Артем. — Я думаю, все движется к развязке, и тараканы с кухни уже побежали.
Гуру
Первым делом Игорь Михайлович запретил соединять и впускать кого бы то ни было. Потребовал от уцелевшей на должности секретарши тишины и двойной эспрессо и в полученный напиток дрожащими руками всыпал зеленый порошок растительного происхождения. Его привозил Гуру из далекой Брахмапутры, или Голконды, — точно Игорь и не помнил. Толченые листья экзотического кустарника с легким галлюциногенным действием. Чтобы отправиться в далекое путешествие в страну Нирвану, лучшего средства не придумать. Поклонский погрузился в себя, и через десять минут поднялся до седьмого уровня и беседовал с духом своего Гуру.
— Гуру, прошу, открой тайну! — молил девелопер.
— Какую тайну, сын мой? — улыбнулся дух.
Игорь собрал все свои силы в кулак. Он знал, что материальные вопросы невозможно решить через астрал, но сейчас спасти его могли только деньги. Огромные деньги.
— Где взять деньги? Мне срочно нужны деньги! Прошу!
— У меня нет денег. И тебе они не нужны. Настоящему Посвященному материальные богатства ни к чему! Раздай все и иди за мной.
Белый Гуру поманил его длинным белоснежным пальцем, и Поклонский чуть не заплакал.
— Я уже все раздал. Растащили. Чуть-чуть на жизнь оставил. Я готов пойти за тобой, учитель. Но мне надо отдать долги. Иначе меня не отпустят.
— Это плохо, — покачал головой Гуру и тут же уточнил: — Долги — это плохо. Никогда ни у кого не занимай. Лучше попроси помощи. Дай людям шанс сделать доброе дело. Когда же просишь в долг, пробуждаешь в человеке самые худшие качества. Он становится жадным, если отказывает. Корыстным, если просит проценты. Подозрительным, если не доверяет. Лживым, если не хочет давать и прикидывается несостоятельным. Не проси в долг. Проси помощи. Люди отзовутся. Долги — плохо!
Поклонский пригорюнился:
— Знаю. Но кто же даст просто так? Все остервенели! Гоняются за баблом как подорванные. С меня сосут. Я работаю, а они требуют, требуют, требуют…
— Отдай! Все отдай, — непреклонно заявил Гуру, — богатство тянет вниз, в пропасть, а путь к Высшему Сокровищу возможен только при отрицании всего материального. Это истинный Путь. Деньги, материя, богатство — все тлен и пропасть. Отринь!
Белый Гуру закатил глаза и вдруг заколебался, затем стал таять, превратился в легкий прозрачный пар, а на его месте материализовался кто-то другой — огромный и черный. Поклонский задрожал и попытался сбежать с этих астральных переговоров, но не смог даже пошевелиться — как оцепенел. И этот второй, Черный Гуру сверкнул глазами и захрипел противным скребущим сознание голосом:
— Где бабки, Поклонский?! Душу из тебя выну! Где мои деньги?
— Ккк-ка-а-акк-ки-и-и-ее ббб-баа-аббкк-ки? — завыл, заикаясь, Поклонский.
— Мои!!! Ты что, очумел, мразь? А ну быстро назвал счета, номера и пароли. В каких офшорах бабло прячешь, гнида? Ну?!! Выкладывай! Не то рвать тебя будем на части. По кусочкам разрежем и скормим свиньям! — рычал Черный Гуру.
— Не надо свиньям! Не надо по кусочкам. Я все отдам. В сейфе все бумаги. Но денег нет. Я все отдал!
Но мрачный гость был неумолим:
— Не верю! Врешь, падаль! Свиньям скормлю. Режь его, парни! — скомандовал он.
Черные тени, скрутившие девелопера, противно залязгали какими-то металлическими инструментами. Поклонский заорал во весь голос:
— Нет!!! Не надо!!! У меня ничего нет. Я разорен!
А металл все лязгал у него над головой, и он чувствовал, что его стригут. Золотые кудри сыпались на одежду, на пол. Точнее, на облака, в которых они беседовали с Черным Гуру. Его начали брить. Еще немного и, видимо, будут резать. Игорь дернулся что было сил и заверещал:
— Возьмите камни! У меня есть камни! Они в сейфе. В тайном отделении. Под верхней полкой. Нажмите на петлю. Нажмите. Там много. Сотни каратов. Это миллионы! Заберите. Не режьте. Отпустите!
— Какие миллионы? Ты мне должен три миллиарда! Слышишь, урод? Три ярда!!! Срок тебе даю до завтра. Камни я забираю! Бумаги тоже. Сегодня же заложишь все! Весь бизнес. Хоть продай свою печень и почки! Хоть укради! Но завтра чтоб бабки у меня были! Понял? — Черный Гуру жестом остановил своих подручных. — Пусть живет. Еще сутки.
Поклонский рыдал. Действие напитка заканчивалось. В сочетании с крепким кофе эффект получился в прямом смысле сногсшибательным. Черный Гуру и помощники растворились, а девелопер, лишившись опоры, полетел вниз, в пропасть. Как и предупреждал Белый Гуру.
Отчет
Артем был настолько потрясен привлечением его в качестве подозреваемого, что лишь вернувшись домой, вспомнил, что собирался позвонить Стасу, и немедленно набрал номер лидера дольщиков.
— Здравствуйте, Станислав.
В трубке трагически кашлянули, и Артем понял, что лучше все изложить покороче да побыстрее.
— Вчера мы с сенатором Кнышем довольно долго обсуждали перспективы обманутых дольщиков…
В трубке язвительно хмыкнули.
— А что в этом особенного? Мы с Кнышем встречаемся два раза в неделю. Он неплохой человек и, наверное, отличный политик. Но он не решает проблему в корне.
— Но… — попытался вставить слово Артем.
— А все потому, что Кныш не в состоянии! — как не услышал его Стас. — Уровень у него слабоват. Поэтому все ваши договоренности свежи, как прошлогодний снег. Здесь уровень ни его, ни ваш ничего не решает.
— Не соглашусь, — отрезал Павлов, — мы с ним час проговорили и наметили вполне конкретный план…
— Выше надо подымать, — мрачно усмехнулся дольщик, — выше…
Артем помрачнел.
— И вы что… даже не спросите, о чем мы договорились?
Стас недобро рассмеялся.
— Почему не спросим? Очень даже спросим! Как начнете нам, дольщикам, о проделанной работе отчитываться, так мы с вас и спросим.
Артем налился яростью:
— Может, не будем тогда откладывать? Я хоть завтра перед вами, дольщиками, отчитаюсь. И покончим с этим.
В трубке некоторое время молчали и царственно проронили:
— Нет… завтра все не соберутся. Дня через два отчитаетесь.
Артем отключил связь и принялся медленно стягивать пиджак. Пожалуй, от человеческой глупости и отсутствия доброты он уставал втрое сильнее, чем от собственно работы. Страшно хотелось спать.
Сон
Артем сел на корабль в Саутхэмптоне и ждал гудка к отплытию. Однако вместо гудка над туманной пристанью вдруг разнеслось приятное переливистое дребезжание корабельного колокола. Наконец-то весь этот строительно-жилищно-коммунальный кошмар останется позади. Артем потянулся и помахал кому-то далекому на берегу. Фигура не отвечала. Он присмотрелся и обомлел. Неужели отец? Точно, это был его отец! Андрей Андреевич стоял без шляпы, в расстегнутом пальто и грустно улыбался. Но не отвечал. Павлов лег на ограждение и закричал:
— Папа!!! Отец!!!
— Блям-блям!!! Дзынь-дрянь-дрям-динь-динь!!! — ответил большой корабельный колокол. Он заглушал его крик и мешал звать отца. А тот все стоял на берегу и улыбался. Теперь губы его шевелились, но расслышать его голос из-за дребезжания бронзы было невозможно. Колокол, возвещая начало плавания, беспрерывно гудел.
Артем побежал к корме, чтобы хоть как-то приблизиться к отцу и услышать его ответ, по его артикуляции почти понял, что папа зовет его. Но звук колокола звучал все призывнее:
— Динь-дин-дон!!! Дрель-дрюнь!!!
Павлов стиснул кулаки и… окончательно проснулся. Звонок в прихожей надрывался без остановки. Он-то и поднял адвоката с кровати. Артем посмотрел на часы — без четверти восемь вечера. Странно, что он уснул так рано, едва добравшись до дома.
Артем, прогоняя остатки тяжелого вечернего липкого сна, потряс слегка головой и открыл дверь. Он уже не опасался открывать ее незнакомцам. На пороге стоял капитан Аймалетдинов — как ни странно, в штатском.
— Добрый вечер, господин Павлов.
— Здрасьте! — с некоторым раздражением ответил Павлов. Он был бы рад увидеть сейчас даже самого занудного из своих клиентов, но только не милиционера.
— Извините, служба… — замялся участковый и потряс кожаной папкой.
Артем глянул на эту уже знакомую по прошлому пренеприятному визиту папку и начал наливаться гневом:
— Слушайте, Аймалетдинов! Что вам от меня надо? У меня личная жизнь может быть? Что еще? Не далее как четыре часа назад я был в Регистрационной палате! Договор нашелся! Регистрация состоялась! То есть квартира приватизирована. Да и друга вашего Жучкова уже нет. На кого теперь работаете?
Участковый помрачнел и прищурил и без того узкие глаза.
— Я же извинился, господин адвокат. Зачем кричите? Я к вам по-хорошему пришел. У нас претензий никаких нет! Все в порядке. Если чем потревожили, скажите. Я все исправлю. Не надо ругаться. Сами знаете, какая у нас работа. Не работа, а служба сплошная. Этому служи, тому служи. Всем надо…
— Гррм! — рыкнул Артем. — Ну, что вам надо? Устал я от вас всех. Говорите и уходите. Ну?
— Можно зайти на минуту? Нет, если не пустите, то, конечно… — начал милиционер, но Павлов тут же распахнул дверь и сделал шаг в сторону, показывая ему на освободившийся проход.
— Прошу!
— Ой, спасибо. Я на минутку. Честное слово, не задержу. Два вопросика, и уйду. Спасибо. — Аймалетдинов прошмыгнул внутрь.
Артем провел участкового на уже знакомую тому кухню, сел за стол и устало опустил голову на руки.
— Ну, что там у вас?
Участковый хитро улыбнулся и выложил перед адвокатом какие-то исписанные листы с печатями. Артем отрицательно помотал головой:
— Не понимаю! Что это?
— А-а-а, это, Артем Андреевич, это заключение специалиста. Ну, экспертиза. По Жучкову. Точнее, два заключения. Смотрите, — он подвинул Павлову листы.
— Не хочу. Мне это уже не интересно. Забыл я про Жучкова, Поклонского, Захара и остальных. Мне на них наплевать! Отца моего жаль. Из-за такой мрази отдал жизнь. Что вы мне еще можете доказать? Зачем мне эти эксперты? Что нового они могут сказать? Исследовали, что он ел, перед тем как повеситься? Нет. Увольте! Избавьте меня, товарищ капитан, от этих гнусных подробностей.
Павлов, показывая, что разговор не состоится, решительно встал, но Аймалетдинов его примеру не последовал.
— Э-э-э! Какой вы нетерпеливый, господин адвокат. Ошибку делаете.
— Какую еще ошибку? Бросьте. Я не хочу ничего знать и вас не задерживаю.
Павлов сделал красноречивый жест в сторону выхода, но Аймалетдинов совершенно не спешил убираться. Напротив, он откинулся на спинку стула и удовлетворенно прищурил азиатские глазки.
— Ошибка первая. Я не капитан, а уже майор, — загнул большой палец новоиспеченный майор.
— Поздравляю, — буркнул Павлов.
— Вторая ошибка. Не повесился Жучков, — прижал он указательный палец.
— Как? Бросьте сочинять! — недоверчиво отмахнулся Артем.
— Так. Так. Слушайте дальше. Третье. Письмо предсмертное писал не Жучков.
Участковый загнул очередной палец и сощурился, окончательно превратившись в какого-то китайского божка не то Плодородия, не то Процветания.
— Не может… — начал Артем и осекся.
Только сейчас до него дошел смысл сказанного. Артем на всякий случай стиснул кулаки, впившись ногтями в ладони — на тот случай, если он еще продолжает спать. Но разговор с участковым, похоже, происходил наяву.
— Может. Может. Вот это я и хотел вам рассказать. И показать.
Теперь Аймалетдинов привстал, показывая, что закончил разговор. Но Артем протянул руку и придержал его.
— Подождите, можно мне глянуть? — Он указал глазами на бумаги.
— Смотрите. Для того и принес, — проворчал майор.
Артем схватил документы и споро просмотрел описание методики исследования почерка, сравнительные характеристики. Экспертиза ясно показывала, что почерк на записке был скопирован и вовсе не принадлежал руке погибшего.
«И кому же пришло в голову состряпать записку от его имени? Тому, кто убил!»
Это же означало, что убивший Жучкова имеет на Павлова зуб.
«И за что?»
Артем перекинулся на другой документ. По заключению патологоанатома, Жучков А. Д. был сперва задушен, а затем повешен. Причем труп его был привезен в его квартиру и там оставлен в петле в ванной комнате. Между смертью и помещением его в удавку прошло, как минимум, четыре часа.
— Фью-ю! — присвистнул Артем. — И как же это объяснить?
Аймалетдинов расцвел, он чувствовал себя королем положения. Сегодня не всезнайка Артем Павлов загибал пальцы, а он, участковый майор. Именно ему пришло в голову покопать это дело поглубже и отойти от официальной версии, которая оборвалась со смертью одноухого Захара и несчастного управдома Жучкова.
— Хм. Убили его. За него записочку намалевали. И подкинули все в квартиру нашего начальника жэка. Вот и выходит, что не Жучков главный в этой компании. И уж точно не ваш этот одноухий лысый бич. Есть рыба посерьезнее…
Аймалетдинов поднял взгляд, показывая возможное положение «рыбы посерьезнее», но Артему этого допущения было мало.
— Почему вы так решили?
— Кхе. Я-то знаю, когда мне начальство какие команды подает. Вот и тут, только все закрутилось, меня сразу на ковер дернули. Видать, у этого жучка были очень высокие покровители. Да и я догадывался об этом. Столько лет сидеть на должности начальника жилконторы смешно! Сопли жильцам утирать. Трубы прогнившие латать. Нее-е-ет! Не такой был Сан Митрич. Его министр знавал лично…
Артем недоверчиво скосил глаза:
— А с чего такой вывод?
Аймалетдинов помедлил.
— Ну… выпивали мы с ним пару раз, — характерно щелкнул себя пальцами под щекой он. — Ну и размяк он и давай храбриться. Я, говорит, не смотри, что просто начальник жэка. У меня, говорит, связи на самом верху. Я, говорит, хаты подгонял и министрам, и депутатам, и сенаторам. Если надо, говорит, до президента могу дотянуться.
Артем усмехнулся, и Аймалетдинов, соглашаясь с ним, кивнул.