– Мне он сказал, что вернется в пятницу. Что-нибудь передать ему?
– Да, будьте добры, попросите его, чтобы он срочно позвонил в отель «Ритц». Князю Морозини!
Фамилия и титул произвели свой обычный эффект. Слуга клятвенно заверил, что выполнит поручение, и довольный Альдо вернулся в зал ресторана: сегодня была среда, значит, ждать осталось всего два дня. С учетом всех обстоятельств это неплохо: он воспользуется этой паузой, чтобы раскрыть тайну отношений Адальбера с дочерью невыносимой Авы Астор.
– Все складывается удачно, – весело объявил он своей спутнице. – Ваш приятель возвращается в пятницу вечером и сразу по приезде позвонит мне.
Сверкнувшая в глазах девушки радость мгновенно померкла.
– Но я же не смогу ждать его до пятницы!
– Прекрасным образом сможете. Вы теперь моя гостья: у вас будет комната в этом отеле, где вы благоразумно дождетесь субботы. Ради вашей безопасности еду вам будут подавать в номер, но сейчас вам, наверное, хочется что-нибудь купить? Предметы туалета, к примеру, ночную рубашку, сменное белье. Здесь недалеко есть нужный вам магазин, на противоположной стороне улицы, за Грин-Парк...
Она ошеломленно смотрела на него:
– Но почему вы это делаете? Это слишком... Успокоительным жестом он быстро накрыл своей ладонью руку девушки:
– По той же причине, что Агостино: моя мать была француженкой, и мне очень не нравится господин Риччи. Поверьте, для меня большая радость – вырвать из его когтей такую очаровательную девушку, как вы. И не думайте, что я питаю какие-то сомнительные намерения: я буду вам как брат!
Девушка покраснела, и глаза ее наполнились слезами.
– Как мне вас отблагодарить? – прошептала она, но в голосе ее прозвучала легкая настороженность, которую Альдо уловил на лету.
Он засмеялся:
– Понимаю! Вы по горькому опыту научились не доверять людям, которые норовят сделать вас членом семьи. После отца – брат? Не тревожьтесь, я женат, очень люблю свою супругу и детей, которых она мне подарила. Давайте покончим с десертом, выпьем кофе и примемся за дело!
Через полчаса Жаклин получила комнату, не слишком удаленную от номера Альдо, и, проникшись теперь полным доверием к нему, согласилась взять несколько банкнот на самые насущные покупки. В порыве радостной признательности она звучно чмокнула его в щеку – не слишком изысканно, но зато искренне – и устремилась на оживленные тротуары Пиккадилли. Предоставленный самому себе, Альдо задумался о том, что ему следует сделать, и решил наконец вызвать такси, чтобы поехать к Адальберу. Он направился со своей просьбой к швейцару ровно в тот момент, когда с улицы донесся ужасающий скрип тормозов, затем послышались крики и восклицания, а посреди мостовой тут же возникла толпа.
– Что случилось? – спросил он у служащего в украшенном галунами мундире, который сбегал на место происшествия и теперь поспешно возвращался на свой пост. – Несчастный случай?
– Я бы сказал, скорее убийство, сэр! Молодую даму сбила машина, которая не остановилась и умчалась прочь. Какой позор!
Морозини ощутил ледяной холод в позвоночнике, это было нечто вроде предчувствия.
– Молодая женщина, говорите вы?
– Да. И пяти минут не прошло, как она вышла из отеля. Если господин желает такси...
– Не сейчас, спасибо. Я пойду взглянуть...
Он не без труда пробился сквозь толпу, и ему хватило одного взгляда, чтобы узнать женщину, над которой склонились полицейский в форме и какой-то мужчина: это была Жаклин, ее лицо было залито кровью, отчего изящная шляпка с бантом казалась особенно нелепой. Жаклин, которая уже никогда не встретится со своим любимым, с этим Дэвидом Феннером...
Врач выпрямился. Кто-то спросил:
– Она мертва?
Врач кивнул, и Альдо попятился. Первым его побуждением было выйти вперед и объявить, что он знает жертву, но ему тут же пришло в голову, что придется давать слишком много объяснений рядовым полицейским, которые вряд ли что-нибудь поймут. У него было лучшее решение: двинувшись в направлении Пиккадилли-Серкус, он быстро поймал проезжавшее мимо такси и велел отвезти себя в Скотленд-Ярд с намерением еще раз вторгнуться в кабинет Уоррена. Правда, на сей раз он позволил дежурному шествовать впереди. Впрочем, данное обстоятельство ничуть не смягчило раздраженного Птеродактиля:
– Опять вы! – проворчал он. – Вы что, собираетесь тут поселиться?
– Риччи только что и почти на моих глазах убил молодую женщину. Это вас интересует или нет? – холодно сказал Альдо.
– Что? А ну-ка, присядьте! Кажется, вы еще не вполне отошли! Вид у вас довольно бледный.
– И есть от чего!
Уоррен подошел к одному из своих шкафов, извлек оттуда бутылку виски и два стакана, плеснул в каждый из них щедрой рукой и протянул один из стаканов Альдо:
– Выпейте! Это хорошее снадобье, рассказывать будете потом!
Тон был еще брюзгливым, но голос звучал гораздо приветливее. Альдо взял предложенный стакан и залпом осушил содержимое.
– Вы даже не разбавили! – возмутился шотландец.
– Прекрасный напиток, – виновато произнес Альдо. – Плесните мне еще чуточку, и я воздам ему должное.
Получив новую порцию, он зажал стакан в руке и начал рассказывать. Поскольку у него не было склонности к долгим рассуждениям, он справился со своим делом быстро и четко. Уоррен, слушавший очень внимательно, записал что-то в блокнот, потом снял трубку телефона и попросил, чтобы его соединили с постом на Пиккадилли: в этом дуэте он исполнил партию, состоявшую лишь из междометий, но, связавшись с полицией округа Темз-Вэлли, распорядился послать людей в Левингтон-Мэнор и тут же принял еще одно решение:
– Вы поедете со мной на опознание! Это неприятное дело, но, пока мы не добрались до Риччи, вы остаетесь единственным человеком, который хоть немного знал несчастную девушку!
Пришлось через это пройти. Но опознание оказалось не столь тяжким, как думал Альдо. Лицо Жаклин, очищенное от крови и грязи, выглядело неожиданно безмятежным, и на губах ее застыла легкая улыбка. Видимо, она так и не поняла, что случилось: когда ее сбил автомобиль-убийца, она бежала, полная надежд, навстречу новой жизни. Даже сам Уоррен расчувствовался.
– Похоже, она умерла счастливой благодаря вам, – пробормотал он. – Не каждому такое дано...
– Это не повод забывать об убийце.
– Я и не намерен!
Однако в Ярде Уоррена ожидали неутешительные новости. Полиция никого не обнаружила в Левингтон-Мэнор. Только сторож из местных жителей смог дать какие-то объяснения: Риччи, его секретарь, камердинер и шофер сегодня утром сели в Саутгемптоне на американский пароход «Левиафан», находившийся сейчас в открытом море. Один из бдительных прохожих успел запомнить номер преступной машины, который, как выяснилось, был снят с автомобиля, принадлежавшего настоятелю собора Святого Павла...
– Что ж, – пришел к заключению суперинтендант, – вот так можно с полной безнаказанностью совершить преступление в самом центре Лондона! У нас нет ни малейшей улики, чтобы атаковать Риччи. Мы с вами оба знаем, что это сделал он, но никто не выдаст ордер на его арест. К тому же, будучи пассажиром американского судна, он пребывает уже на их территории...
– А не слишком ли вы торопитесь? – взвился Альдо. – Разумеется, настоятель здесь совершенно ни при чем, но ведь сам автомобиль-убийца кому-нибудь да принадлежит, верно?
– Он наверняка краденый и, скорее всего, покоится сейчас на дне Темзы... Как его обнаружить?
– Хорошо, допустим! Остается этот Дэвид Феннер, чью карточку нашли в ее сумочке и который должен вернуться в пятницу вечером! Если он любил ее, возможно, кто-нибудь расскажет?
– Это наш единственный шанс.
Уоррен не раскрыл всех своих мыслей. А именно: если этот молодой человек замешан в подозрительных делишках Риччи, вряд ли ему захочется рисковать своей репутацией ради женщины, которую он едва знал с точки зрения светской и совсем не знал с точки зрения библейской. Это было бы чистейшим безумием – особенно если он понимал, какая опасность грозит тому, кто выдаст Риччи полиции... Возможно, он рискнул бы, если бы Жаклин уцелела, но теперь...
Последующие события полностью подтвердили его опасения. Дэвид Феннер, предупрежденный слугой о том, что его разыскивает полиция, явился в Скотленд-Ярд сразу после приезда. Это был мужчина лет сорока, довольно привлекательной наружности, по профессии биржевой брокер. Мягким голосом, любезным тоном и в улыбчивой, насколько позволяли обстоятельства, манере он сообщил, что действительно проникся симпатией к «приемной дочери» мистера Риччи и предложил ей свои услуги в случае ее приезда в Лондон, намереваясь показать ей достопримечательности британской столицы. Он глубоко опечален трагической гибелью очаровательной девушки, но не видит, чем может быть полезен Скотленд-Ярду, поскольку встречался с американским бизнесменом – за исключением двух коротких визитов в Левингтон-Мэнор! – только по работе.
– Что вы думаете об этом? – спросил Уоррен, который разрешил Морозини присутствовать, при условии, что во время допроса тот не раскроет рта.
– Думаю, что он лжет! Я готов поклясться, что он был готов просить руки той, кого считал воспитанницей Риччи, но ее смерть раскрыла ему глаза, и он счел за лучшее отступиться. Весьма вероятно, что он точно так же обошелся бы и с несчастной Жаклин: быстро сменил бы пластинку и посоветовал ей как можно быстрее вернуться домой. Его могла заинтересовать возможная наследница, но не беглянка, за которой охотится столь опасный Отелло. Это было бы смешно, если бы не было так мерзко!
– Разделяю ваши чувства. Именно поэтому я намерен установить скрытую слежку за этим типом. Характер его занятий, официальных или нет, может поведать о многом. Времени мы не пожалеем! А теперь, дорогой друг, настоятельно советую вам вернуться к супруге. Полагаю, она уже начинает беспокоиться...
– Наверное. Но прежде позвольте мне спросить: что вы собираетесь делать с телом?
Уоррен поднял одновременно и брови, и плечи:
– Естественно, похоронить! На кладбище для бедняков, поскольку мы знаем, что во Франции у нее родни не осталось.
– Позвольте мне отвезти тело на родину. Она была из Дьеппа, и даже если никто ее там не помнит, будет справедливо, если она упокоится в своей земле, – сказал Альдо, не обращая внимания на изумленный взгляд полицейского.
– Это вам будет стоить целое состояние, а вы едва с ней знакомы!
– Быть может, но знаете, мне кажется теперь, будто она отчасти принадлежит к моей семье. И если бы вы помогли мне уладить все формальности...
– С величайшей охотой! Я займусь этим прямо сейчас! Вы продолжаете удивлять меня, Морозини, но вы настоящий джентльмен! Уже завтра вы сможете выехать!
Альдо поблагодарил и на сей раз покинул Скотленд-Ярд с твердой уверенностью, что больше сюда не вернется. Сейчас ему очень хотелось побыстрее уехать из Англии и вернуться в Париж. Конечно, крюк в Нормандию задержит его, однако он знал, что никогда бы не простил себе, если бы оставил в чужой земле несчастную девушку, которая обратилась к нему за помощью.
Не имея больше никаких дел, он отправился в Челси. Было слишком глупо расстаться со своим лучшим другом после подобия ссоры, которая со временем могла бы приобрести излишнее значение. На всякий случай он велел таксисту подождать и мысленно поздравил себя с этим, так как в доме обнаружил лишь Теобальда. Тот сообщил ему, что Адальбер уехал в Хивер-Кестл, сопровождая госпожу княгиню к лорду Астору.
– Я был очень расстроен из-за господина князя, – вздохнул верный слуга, – и очень рад его возвращению. После того, что произошло, я не очень на это надеялся и боялся, что больше не увижу его.
Морозини так давно знал Теобальда, что ни на секунду не усомнился в искренности этих слов. Огорченная физиономия верного слуги Адальбера подсказывала, что он не слишком-то доволен новыми любовными поползновениями хозяина. Альдо одарил его самой обезоруживающей из своих улыбок:
– Из-за такой безделицы со старым другом не ссорятся. У нас столько общих воспоминаний, что женщине, какой бы красавицей она ни была, их стереть не под силу.
– Но это все же ведет к некоторым потерям! – вздохнул Теобальд. – И я счастлив, что Вашему превосходительству пришла в голову счастливая мысль повидаться со мной.
Было видно, что на сердце у него тяжело и он жаждет одного: излить душу внимательному и надежному другу.
– У меня есть время, – помог ему Альдо. – Хотите, мы с вами немного поболтаем?
– О да! Если господин князь соблаговолит пройти в гостиную...
– Кухня вполне подойдет... и чашка кофе в придачу! Должно быть, на этом обездоленном острове вы один умеете варить его! И это напомнит нам прежние славные деньки, когда мы работали вместе! Похоже, они больше не вернутся?
– О, не будем зарекаться! Я каждый день молюсь, чтобы мой господин вернулся к реальности.
Не умолкая ни на секунду, он провел Альдо на кухню, усадил перед круглым столом, отполированным до блеска, и тут же приступил к приготовлению желанного напитка: вооружился кофемолкой и начал бешено вращать ручку. Между тем Альдо не желал упускать нить разговора:
– Он на самом деле влюблен в нее?
Продолжая крутить ручку, Теобальд возвел глаза к потолку:
– Увы! Дело обстоит еще хуже, чем в Стамбуле, когда он волочился за этой англичанкой! С княгиней же он познакомился в Луксоре, во время осмотра Зимнего дворца, и с той поры буквально молится на нее. Он видит в ней свою звезду...
– Иными словами, он сошел с ума! Вот только почему? Я видел эту даму: конечно, она очень красива, но он и не таких видывал.
– Такую, которая уверяет, будто является новым воплощением знатной египтянки, он встретил впервые – на костюмированном балу, где она предстала в облике принцессы времен Рамзеса. А главное, ей дана мистическая власть пророчества, исходящая от ожерелья из золота и лазурита, которое было найдено в гробнице Тутанхамона...
Морозини расхохотался, хотя ему было совсем не до смеха:
– Нет, все это мне снится! Неужели египтолог такого калибра мог попасться на такую грубую уловку? Ожерелье Тутанхамона? Она его раздобыла в магазине каирского ювелира в лучшем случае, а в худшем – в лавчонке сомнительного, но красноречивого торговца. Пророческое кольцо, надо же! Только этого нам не хватало!
Постепенно его веселость преобразилась в гнев. Переждав бурю, Теобальд налил ему еще одну чашку кофе и подал сверх того печенье собственного изготовления, очень любимое гостем.
– К несчастью, проклятая драгоценность подлинная, – вздохнул он. – Эта дама присутствовала при вскрытии гробницы, и лорд Карнавон подарил ей ожерелье незадолго до своей смерти. Вот почему она не только страшно гордится своим ожерельем, но и верит, что посредством его может переноситься в иную эпоху и перевоплощаться по собственному желанию в египетскую принцессу, которой была в прежней жизни. И мой господин, совершенно зачарованный ее красотой, чрезвычайно интересуется ее рассказами о прошлом... Он хочет написать книгу о пережитом ею периоде: она для него бесценный исторический материал – драгоценный именно тем, что живой.
– Британский музей, Лувр и прочие известные музеи просто лопнут со смеху! Если он не боится такого позора, значит, влип очень серьезно!
– Именно это я и пытаюсь втолковать господину князю. Ведь эта дама перевернет вверх дном всю нашу жизнь, и мне это так больно, так тяжело! Я наверняка умру от горя.
– К счастью, до этого еще далеко! – сказал Морозини, глядя на пышущую здоровьем, хотя и очень расстроенную физиономию Теобальда. – К тому же она не может претендовать на роль жены. Или князь Оболенский тоже призрак?
– О нет, он вполне реален, и у этой дамы, кажется, есть дети от него, однако время его прошло, и она подумывает о разводе с ним.
– Чтобы связать нашего друга нежными узами брака? Будь она благословенна, если принесет ему счастье, однако я в этом сильно сомневаюсь!
– Я тоже. Ваше превосходительство может быть уверено: если он на ней женится, я немедленно уйду...
– Вы никогда этого не сделаете, вы слишком к нему привязаны, – улыбнулся Альдо, растрогавшись при виде слезы, медленно сползавшей по щеке верного слуги.
– Я буду вынужден, ведь эта дама меня не любит. О, если я не найду достойного места, поеду к Ромуальду, моему брату-близнецу, и буду помогать ему возделывать сад...
– Вам это не подходит! Слушайте, Теобальд, я хочу сделать вам одно предложение: если брак будет заключен и вы не пожелаете остаться, я возьму вас к себе на службу ровно на то время, сколько продлится означенный брак. Вы знаете не хуже меня, что у этих американок развод в крови. Ведь наша дама уже на грани его. Как только она бросит вашего господина, вы снова займете свое место рядом с ним. Погостить в Венеции всегда приятно, конечно, есть еще близнецы, но...
– О, господин князь очень добр, и я ему от всей души благодарен!
Молитвенно сложивший руки Теобальд выглядел так, словно вновь увидел сквозь тучи блистающее на небе солнце.
– Значит, договорились, – продолжал Альдо, – а сейчас я должен оставить вас, мой добрый Теобальд. Однако не могли бы вы мне сказать, что делал в этих стенах суперинтендант Уоррен во время памятного ужина с княгиней Оболенской?
– Я в точности не знаю, мой господин молчит об этом, как рыба. Но мне кажется, ей нужна защита.
– Черт возьми! На таком уровне? Значит, дело серьезное. Как же так случилось, что вы ничего не знаете? Видаль-Пеликорн обычно всегда знакомил вас с проблемами такого рода.
– Но только не в этот раз! Мой господин, очевидно, понял, что я не слишком благосклонно воспринимаю его отношения с этой дамой.
– Вы с ней холодны?
– Скорее, да... и это очень печально! Ваше превосходительство еще останетесь здесь на какое-то время?