И Мак показал на лейтенанта, который утвердительно кивнул.
- Но, - продолжал господин де Гито, - ваше освобождение - это формальность, которая скоро будет выполнена.
Нахмуренный лоб капитана Мака разгладился.
Господин де Гито, со своей стороны, смотрел на Мака и думал:
- Красивый кавалер, ей-богу! И, наверное, хороший танцор. А не пригласить ли мне его? Когда собираются потанцевать самые красивые девушки Парижа, кавалеров никогда не бывает слишком много!
И вслух он произнес:
- Вы - компанейский человек, сударь?
- Во всяком случае, это всегда утверждали, монсеньор.
- Вы любите хорошее вино, изысканную еду?
- Как и вы, монсеньор.
Капитан Мак догадался, что господин де Гито был любитель хорошо пожить.
- А... прекрасный пол?
Мак с победоносным видом подкрутил усы.
- А танцевать вы любите?
- Обожаю, монсеньор. Особенно немецкий танец, который называют вальсом.
- В самом деле! - воскликнул обрадованно комендант.
Мак смотрел на господина де Гито и не мог понять, куда тот клонит.
Господин де Гито продолжал:
- Я только что сказал вам, что ваше освобождение требует некоторых формальностей. О! Там немного дела, но время позднее, и погода скверная... А когда погода скверная, то король в плохом настроении. Я пойду к нему завтра утром.
- И что же, вы опять отошлете меня в башню Глорьет? Там бегают крысы величиной с кошку. Видите, как они разделали мой плащ?! А я им дорожу, у меня другого нет.
- Успокойтесь, сударь, - сказал со смехом господин де Гито, - если я задержу вас здесь до завтра, то это потому, что у меня есть на вас свои виды.
- Ах, вот как! - произнес Мак.
- Надо вам сказать, что не весь Шатле похож на башню Глорьет.
- Вы мне дадите лучшее обиталище?
- Да, - ответил комендант, - мою собственную гостиную.
И поскольку лейтенант в великом удивлении уставился на господина де Гито, а Мак, не менее удивленный, на лейтенанта, господин де Гито продолжил:
- Мою собственную гостиную с сотней хорошеньких женщин, нарядных кавалеров, с господами эшевенами Парижа. Я даю бал. До полуночи будем беседовать, а в полночь состоится ужин, а потом танцы.
Мак был потрясен.
- Ага! - сказал господин де Гито. - Дон Фелипе д'Абадиос посылает мне пленников; ну что же, я желаю с ними обращаться по-королевски. Приглашаю вас к себе на бал, капитан.
Мак провел рукой по лбу и сказал лейтенанту:
- Сударь, будьте добры подтвердить, что я не сплю.
- Вы не спите, сударь, - ответил господин де Гито.
И он позвонил в колокольчик. Появился лакей.
- Дайте господину капитану парадную одежду. Верните ему шпагу и отведите в комнату, где бы он мог привести в порядок свой туалет.
- Чтоб мне помереть на этом месте, монсеньор, у вас такая манера обращаться с заключенными, что я бы охотно провел в Шатле всю свою жизнь!
- Вы - милый юноша, - сказал господин де Гито. - Идите и поскорее возвращайтесь, потому что приглашенные ждать не могут.
Мак учтиво поклонился господину де Гито и вышел, предшествуемый лакеем.
Но, когда он оказался в соседнем зале, он услышал позади себя шаги и, обернувшись, увидел лейтенанта.
- О, не беспокойтесь, сударь, - сказал он ему с легкой насмешкой.
- Простите, капитан, - ответил лейтенант, - но я буду иметь честь составить вам компанию.
- О, не стоит труда!
- Как не стоит?! - сказал лейтенант. - Никакое внимание не излишне по отношению к человеку, который сумел так сильно понравиться господину коменданту.
"Сдается мне, что этот негодяй надо мной насмехается!" - подумал Мак и продолжил свой путь.
Лейтенант последовал за ним.
В конце коридора лакей отворил дверь и ввел Мака в комнату, сильно напоминавшую кокетливый дамский будуар.
Лейтенант вошел вместе с ним.
Потом, как бы абсолютно непреднамеренно, он сел у дверей, чтобы отрезать Маку пути отступления, если бы тому вздумалось убежать.
- Ах, сударь, - сказал капитан, - раз уж вы решились составить мне общество, может быть, пока я переодеваюсь, мы немного побеседуем?
- С величайшим удовольствием, - любезно ответил лейтенант.
- Я горю желанием разузнать о куче вещей, - продолжал Мак.
- И что же вам угодно знать, сударь?
- Ведь господин де Гито совершенно серьезно пригласил меня к себе на бал?
- Абсолютно серьезно.
- Но я по-прежнему узник?
- Да.
- И поэтому вы за мной следите?
- Я буду искренен и признаю это.
- Таким образом, - продолжал Мак, - если мне придет в голову фантазия как-нибудь уклониться от вашей вежливости?
- Я вас снова отправлю в башню Глорьет, сударь.
- О, будьте спокойны, - сказал Мак, - я обожаю балы.
- И вы правы. Бал у господина коменданта - это нечто изумительное.
- Я буду танцевать до утра, и таким образом час моего освобождения наступит незаметно.
Лейтенант не ответил, но на его лице появилась едкая насмешка.
Мак продолжал:
- Господин комендант - очаровательный человек.
- О, несомненно, - подтвердил лейтенант, - но он иногда слишком много обещает...
- В самом деле?
- Гораздо больше, чем сможет выполнить.
- Неужели?
- И я боюсь за вас, - добавил лейтенант.
- За меня?
- Да, дорогой капитан, вы можете вернуться в башню Глорьет.
- Неужто?!
- И прямо завтра утром.
- Вы шутите? - спросил Мак.
- Увы, нет.
- Однако господин де Гито...
- Господин де Гито -превосходный человек, он терпеть не может злоупотреблений, начинает клясть все на свете и гневаться, но дело всегда кончается тем, что он выполняет приказы короля.
- Ба! - ответил Мак. - Но король не давал никакого приказа относительно меня.
- Так даст.
- Король меня не знает...
- Но есть люди, которые вас знают и расскажут ему о вас...
- Кто же это?
- У вас есть очень могущественный враг.
- Как его зовут?
- Дон Фелипе д'Абадиос.
- Я его не знаю, - наивно ответил Мак.
- Это брат доньи Манчи.
При звуке этого имени в мозгу капитана возникло воспоминание.
- Ах, черт! - сказал он. - Кажется, я начинаю понимать.
- И вправду? - спросил лейтенант.
- Вот и верьте людям! - прошептал Мак.
Потом, поскольку туалет его был окончен, он пристегнул шпагу, которую ему вернули, и сказал:
- Поживем - увидим! А пока, пойдем танцевать!
"Боюсь, что он недолго проживет!" - подумал лейтенант.
И он последовал за Маком, который вышел из комнаты со словами:
- Пошли танцевать!
В то время как капитан Мак одевался и обсуждал различные вопросы с господином лейтенантом, господин де Гито, этот достойный офицер, рассуждал сам с собой о животрепещущих проблемах ремесла и составлял план кампании в защиту красивого капитана, который ему очень нравился.
- Очевидно, - рассуждал он, - дон Фелипе, великий дока, столкнулся на узкой дорожке с этим боевым петухом: inde irae (откуда и гнев (лат.)).
Господин де Гито при случае объяснялся по латыни не хуже школяра.
- Но, - продолжал он свой монолог, - тут все рассчитали без меня, пресвятое чрево, как говаривал мой благородный господин, король Генрих Беарнец; этот-то не отдавал Францию на растерзание куче интриганов, явившихся неизвестно откуда... Король слаб, это верно, зато господин кардинал силен. И я пойду не к королю, а к господину кардиналу. Он ненавидит испанцев не меньше меня и... черт меня возьми!
Монолог господина де Гито был прерван звучанием скрипок, приятно ласкавших его слух.
- К счастью, - подумал он, - в парадное платье я уже переоделся.
И он бросил довольный взгляд на свой бархатный голубой камзол, на штаны цвета голубиного горла и белые шелковые чулки, которые прекрасно облегали его стройные ноги.
Потом он встал из кресла и приподнял занавес, который отделял его кабинет от обширных гостиных Шатле.
Вид был просто восхитительный.
И в самом деле, комендант не хвастался, утверждая, что он пригласил самых хорошеньких женщин Парижа. Молодые девушки, обнажавшие в улыбке прелестные зубки, элегантные и галантные кавалеры кружились под звуки скрипок.
- Черт побери, - пробормотал господин де Гито. - Господа эшевены помрут от зависти.
Но не успел он выйти в зал, без сомнения с намерением пригласить на танец самую хорошенькую девушку, как в маленькую дверцу вошел лакей и направился к нему.
- Что тебе надо? - спросил комендант.
- Монсеньор, - ответил лакей, хлопая глазами, - одна дама... желает...
- Поговорить со мной?
- Да, монсеньор.
- Она хороша собой?
- Прекрасна, как ангел небесный.
- Молода?
- Едва ли лет восемнадцати.
- Она назвала свое имя?
- Сара Лоредан.
- Да, так оно и есть, - сказал несколько растерянно господин де Гито, - это моя крестница.
Лакей глупо захихикал.
- Введи, - сказал господин де Гито, вспомнивший о ночных событиях.
Две минуты спустя вошла Сара. У нее был настолько печальный вид, что при виде ее комендант невольно вздрогнул.
- С тобой несчастье случилось, дитя мое? - сказал он, живо подходя ко ней.
- С тобой несчастье случилось, дитя мое? - сказал он, живо подходя ко ней.
- Нет... крестный...
- А где твой отец?
- Дома... Вы сами понимаете, что после событий этой ночи...
- Да, я понимаю. Но кто этот юноша?
И господин де Гито показал на высокого парня, стоявшего позади Сары. Это был никто иной, как Сидуан. Широкая повязка, закрывавшая его левый глаз, придавала ему совсем дурацкий вид, заставивший коменданта улыбнуться.
- Это новый лакей, - ответила Сара, - которого я взяла на службу.
- А где ему подбили глаз?
- В стычке сегодня ночью, монсеньор, - ответила Сара.
- Ах, ты тоже там был, мальчик?
- Ну да, вместе с капитаном, черт возьми!
При слове "капитан" господин де Гито сделал какое-то движение.
- Кстати, моя прекрасная крестница, - сказал он, - ты-то должна знать, как обстоит дело с этим капитаном?
- С капитаном Маком?
- Да.
- Именно из-за него я и пришла с вами поговорить, крестный, - ответила девушка, и голос ее прервался от волнения. - Этот капитан храбрый и достойный офицер, который прошлой ночью защищал меня изо всех сил. Если бы не он, я бы попала в руки...
- Ригобера и его шайки.
- А может быть, еще хуже, - прошептала Сара совсем тихо.
- И капитан...
- Меня спас!
- Боже мой! - произнес с улыбкой комендант. - Как ты волнуешься, когда говоришь об этом.
- Ах, но вы наверняка не знаете...
- Что не знаю?..
- Его арестовали.
- Правда?
- Посадили в тюрьму!
- Боже правый!
- И теперь он страдает в темной камере!
Когда она произнесла эти слова, добрый господин де Гито улыбнулся, дверь открылась, и вошел капитан Мак.
Он был в парадной форме, при шпаге, в лихо надетой набекрень шляпе.
Сара вскрикнула.
Сидуан сделал неловкое движение и повязка с его глаза упала.
Он поспешно поправил ее и вместо левого глаза надвинул на правый; за это короткое время господин де Гито, который вообще все замечал, увидел, что оба глаза Сидуана совершенно здоровы.
Мак сделал несколько шагов к Саре, которая не могла помешать себе броситься к нему. Пока они смущенно что-то шептали и задавали вопросы друг другу, господин де Гито положил руку на плечо Сидуана.
- Ой, мальчик мой, какой же глаз тебе подбили сегодня мочью?
Сидуан вздрогнул, покраснел и жалобно сложил руки:
- Умоляю вас, сударь, - прошептал он, - не губите меня! Что вы хотите? Я так боялся, что меня арестуют, как моего бедного капитана, что решил притвориться раненым...
- Ага! Ты - лакей капитана?
- Да, монсеньор.
- Ну, хорошо, вот тебе добрый совет, - сказал, улыбаясь, комендант Шатле, - другой раз получше закрепи свою повязку.
И, отвернувшись от Сидуана, он подошел к Саре и Маку.
Капитан рассказывал девушке о своих ночных приключениях и неожиданных событиях этого вечера, то есть о печальных часах, проведенных в башне Глорьет и о том, как, выйдя из комнаты, он получил от коменданта Шатле приглашение на бал.
Господин де Гито с улыбкой смотрел на Сару, которая взяла его за руки и сказала:
- О, крестный, как вы добры!
- Я добр, но я эгоист! - ответил он. - Капитан - отличный кавалер.
Мак поклонился.
- Он превосходно танцует.
Мак принял горделиво скромный вид.
- Ты - самая красивая из моих крестниц, - продолжал господин де Гито, гладя Сару по щеке.
- О, крестный...
- И вы сейчас откроете бал.
Мак, покраснев от удовольствия, предложил руку Саре, побледневшей от волнения.
Тогда господин де Гито отдернул портьеру, отделявшую его кабинет от бального зала, и сказал:
- Ступайте, дети мои!
Минуту он следил за ними глазами; они мелькали в волнах кружев, шелка, бархата черных кудрей и белоснежных плеч; потом произнес вслух следующую мысль:
- Теперь нетрудно понять, почему дон Фелипе разгневался на капитана. Потише, потише, сеньор испанец! Сара - моя крестница, и для вас это запретный плод.
Тут он обернулся и увидел Сидуана, которому спавшая повязка теперь прикрывала оба глаза. Сидуан, сам того не желая, изображал Колена Майара.
- Вот дурень! - сказал господин де Гито.
И, поскольку у него был приступ доброты, он стал поправлять Сидуану повязку.
Глава 18. Приказ кардинала
Скрипки надрывались. Господин де Гито помог Сидуану обрести хотя бы один глаз.
- Значит, ты - лакей капитана?
- Да, монсеньор.
- Тогда ты должен знать, откуда у него враги.
- Ей-богу, не знаю!
Но при этом Сидуан почесал одно ухо.
- Ах, простите... мне одна мысль в голову пришла...
- Ну, говори!
Сидуан преодолел свою робость и посмотрел на господина де Гито, доброе лицо которого располагало к себе.
- Я думаю, - сказал он очень тихо, - что капитан сделал глупость.
- Какую?
- Вчера вечером, когда мы были в лавке отца мадемуазель Сары, туда приходила одна знатная дама...
- Ага!
- И капитан, расставаясь с ней, ограничился тем, что поцеловал ей руку...
- Да что ты говоришь! А кто эта дама?
- Мне кажется, она испанка.
- А имя ее ты знаешь?
- Донья Манча.
- Прекрасно! - сказал господин де Гито и сделал нетерпеливый жест рукой, - после брата он испортил отношения и с сестрой.
- Простите? - переспросил Сидуан.
Господин де Гито взял его за плечи и подтолкнул к двери.
- Тебя это не касается, бездельник, - сказал он. - Эта дверь ведет в коридор, а в конце его ты увидишь службы и кухню. Иди, там о тебе позаботятся, но только не напивайся, чтобы, когда твой хозяин будет уходить, ты смог его сопровождать.
Сидуан поклонился до земли, прошел по коридору и исчез, а господин де Гито в это время прошел в бальный зал; он появился там как раз в ту минуту, когда доложили о приезде доньи Манчи, и комендант поспешил ей навстречу, чтобы приветствовать ее.
- Сеньора, - сказал он ей, - я не смел и надеяться на подобную честь.
И он предложил ей руку.
- Дорогой господин комендант, - ответила прекрасная испанка, - меня привел сюда дон Фелипе, мой брат.
- Дон Фелипе?
- Да; видите, вот там, в проеме окна, он беседует с господином де Пюилораном?
- Да, действительно.
И господин де Гито сказал сам себе:
- Сейчас я узнаю, что я должен предпринять по отношению к капитану.
- Сеньора, - произнес он вслух, - не окажете ли вы мне честь побеседовать со мной несколько минут?
- Безусловно! - воскликнула донья Манча.
Она оперлась на руку господина де Гито, и они медленно стали прогуливаться по залу.
Господин де Гито говорил:
- Дон Фелипе очень любезен, что пришел сюда; я надеюсь, что он даст мне некоторые разъяснения.
Донья Манча с удивлением посмотрела на коменданта.
- Представьте себе, - продолжал тот, - что прошлой ночью дон Фелипе прислал мне арестованного.
Удивление доньи Манчи возросло.
- Но, - ответила она, - у моего брата нет права арестовывать кого бы то ни было.
- Вот именно это я и подумал; капитан Мак уже был...
- Мак?! - вскричала донья Манча.
- Да, это его имя. Вы его знаете?
- Безусловно; он оказал мне большую услугу.
- В самом деле?
- И не позднее, чем прошлой ночью.
- Тогда, - произнес господин де Гито, - это было как раз незадолго перед его арестом.
- Так где же его арестовали?
- В лавке ювелира Лоредана.
- Именно там я его и видела.
- И арестовали его по приказу дона Фелипе.
- О, это немыслимо!
- Может быть, но это так!
Услышав этот ответ, донья Манча сжала руку господина де Гито.
- Посмотрите, - сказала она, - и признайтесь, что вы как-то странно насмехаетесь надо мной!
И в самом деле, она показала ему на капитана Мака, который как раз в эту минуту танцевал с очень красивой девушкой, в которой донья Манча немедленно признала дочь ювелира Самюэля Лоредана.
Господин де Гито улыбнулся.
- Если бы капитан был арестован, он бы не танцевал у вас.
- Клянусь вам, сеньора, что тем не менее, я сказал вам правду.
- Тогда я совсем ничего не понимаю.
- По моим представлениям, - продолжал господин де Гито, - капитан совершенно не повинен ни в каком преступлении или злом умысле, поэтому я пригласил его к себе на бал; но он - пленник, под свое слово чести.
- В самом деле?
- Все именно так, как я имел честь вам сказать.
- И он был арестован по приказу дона Фелипе?
- Да, сеньора.
- Да, интересно! - сказала донья Манча оживленно. - Хотела бы я знать разгадку этой истории!
- Прекрасно! - подумал господин де Гито. - Положение только что казалось очень сложным, но сейчас оно очень упростилось. По всей видимости, донья Манча любит капитана, а дон Фелипе не хочет, чтобы его сестра себя компрометировала.
Донья Манча отошла от господина де Гито, и рассекая толпу, направилась прямиком к капитану Маку.
Капитан только что отвел Сару на место и почтительно стоял перед ней; увидев, что испанка приближается к нему, он слегка побледнел.
Донья Манча протянула руку Саре Лоредан. Потом она обратилась к Маку:
- Это правда, сударь, что вы арестованы?