- Это правда, сударь, что вы арестованы?
- Да, сударыня.
- И господин де Гито утверждает, что вы были арестованы...
- По приказу кавалера по имени дон Фелипе.
- А! - воскликнула она.
Мак продолжал с насмешкой в голосе:
- И мне здесь сказали, что этот дон Фелипе...
- Дон Фелипе - мой брат, - живо закончила испанка.
Насмешливая улыбка не исчезла с лица капитана Мака, и, сделав шаг вперед, так, чтобы Сара Лоредан не могла расслышать его слов, он добавил:
- Тут нет ничего для меня удивительного.
- Что вы хотите сказать? - заинтересованно спросила Донья Манча.
- Но, черт возьми...
Он по-прежнему улыбался. Донья Манча дотронулась до его руки.
- Объяснитесь же, сударь! - повелительно сказала она.
- Разве я не имел чести видеть вас прошлой ночью, сеньора?
- Да. И что?
- И сделать вам некое признание?
Донья Манча побледнела, потом густо покраснела.
- Сударь! - задыхаясь, воскликнула она.
- Я подумал, - пробормотал Мак, и улыбка исчезла с его губ, - я подумал, что когда человек, как я, владеет какой-либо тайной, то он... он может внушать некоторые опасения.
Донья Манча заглушила гневный крик.
- О, сударь, за кого вы меня принимаете?
И в ее глазах сверкало такое искреннее возмущение, такой энергичный протест против мнения капитана, что тот смешался и пробормотал смущенно слова извинения. Но донья Манча уже отошла от него.
С горящим взглядом, дрожа от гнева, она направилась к проему окна, у которого дон Фелипе продолжал беседовать с господином Пюилораном.
Дон Фелипе еще не видел капитана Мака, и он полагал, что тот надежно упрятан за крепкими засовами тройных дверей темной камеры в башне, которую как бы в насмешку называли Славненькой.
Господин де Пюилоран был молодым корнетом в гвардии кардинала, полным рвения и честолюбия.
Кардинал его очень любил.
А господин де Пюилоран очень любил или делал вид, что он очень любит дона Фелипе. Вот уже две недели, дон Фелипе был в таком фаворе при дворе, что было бы просто безумием ему в чем-то отказать. Будучи гасконцем, человеком молодым и честолюбивым, Пюилоран относился к дону Фелипе с большим почтением и слепо повиновался ему, предоставляя в его распоряжение все свое влияние на кардинала.
Так вот, в это утро, при одевании короля, дон Фелипе встретил молодого Пюилорана, с неуклонной аккуратностью исполнявшего свои придворные обязанности.
Дон Фелипе отвел его в сторону и сказал:
- Я попросил бы вас оказать мне услугу.
- Любую, какую вам будет угодно, - ответил Пюилоран.
- Мне нужно выпутаться из сложного положения.
- Вам?
- И избавиться от человека, который мне очень мешает!
- Гм! И кто же этот человек?
- Один наемный офицер по имени Мак, замешанный в бессчетных интригах и заговорах, которого я заставил упрятать в Шатле.
- Может быть, его удастся повесить без больших хлопот? - холодно спросил Пюилоран.
- Надеюсь и очень этого хочу.
- Хорошо, - сказал молодой человек. - Я сегодня дежурю при его преосвященстве, я ему скажу об этом пару слов.
Позднее, вечером, Пюилоран и дон Фелипе встретились на балу у господина де Гито.
Завидев молодого человека, дон Фелипе двинулся к нему, как раз в ту минуту, когда донья Манча подошла к господину де Гито.
- Ну и как, - сказал дон Фелипе молодому человеку - вы вспомнили обо мне?
- Да, конечно.
- Приказ при вас?
- Сейчас будет. Кардинал обещал мне его прислать.
- Когда?
- Сегодня ночью, со своим гвардейцем.
Как раз в эту минуту донья Манча подошла к брату.
- На одно слово, - сказала она ему.
- Ого! - подумал дон Фелипе. - Сдается мне, в воздухе пахнет грозой.
Донья Манча поклонилась Пюилорану, всем своим видом показывая, что она не хочет, чтобы ее разговор с братом кто-нибудь слышал. Пюилоран удалился. Тогда безо всякого вступления она спросила дона Фелипе:
- Это вы приказали арестовать капитана Мака?
Дон Фелипе по опыту знал, что бурю следует встречать мужественно.
- Да, я, - холодно ответил он.
- Зачем?
- Вы могли бы об этом и сами догадаться, сестра.
- Я не догадываюсь.
Дон Фелипе понизил голос.
- Вы, однако, мне кое в чем признались сегодня утром.
- Да, это так.
- В трактире "У Единорога" некий мужчина занял место короля.
- Замолчите!
- И этот мужчина нашел вашу серьгу, которую он, впрочем, вам вернул.
- И для того, чтобы его вознаградить...
- Всегда следует избавляться от людей, которые знают ваши тайны. Я делаю то, что должен делать.
- Ну что же, я тоже сумею выполнить свой долг, - ответила донья Манча.
Дон Фелипе посмотрел на сестру.
- Я завтра же, - продолжала она, - попрошу у короля освободить капитана.
- Как вам будет угодно...
И про себя дон Фелипе добавил:
- Завтра будет уже поздно.
- А пока, - сказала донья Манча, - капитан на свободе.
Дон Фелипе побледнел.
- Вы что, шутите? Кто бы осмелился это сделать?
- Я, - ответил господин де Гито, подходя к брату и сестре.
- Вы освободили капитана? - глухо воскликнул дон Фелипе.
- Нет, но под его честное слово он - гость моего бала, - ответил господин де Гито. - Глядите, да вот он танцует.
Дон Фелипе посмотрел туда, куда показывал ему комендант. И действительно, капитан Мак танцевал с еще одной крестницей господина де Гито.
- Он дал слово? - спросила испанец.
- Да, дал.
- Тогда вы за него отвечаете.
- До тих пор, пока я не получу от короля приказа о его освобождении, ответил комендант.
- А этим уж займусь я, - сказала донья Манча.
Когда она произнесла эти слова, танец как раз окончился. Мак, которому совсем не хотелось портить отношения с такой красивой женщиной, подошел к ней и сказал:
- Сударыня, не окажете ли вы мне честь и не позволите ли пригласить вас на вальс?
- С удовольствием, - ответила она.
И она, опершись на руку капитана, отошла с ним. Дон Фелипе и комендант остались вдвоем лицом к лицу.
- Дорогой комендант, - сказал дон Фелипе, - я вижу, вас легко очаровать.
- И кто же меня очаровал?
- Да вот этот наемник по имени капитан Мак.
- Да, вы находите? - ответствовал комендант.
- У вас такая большая должность. Король вас очень любит, а кардинал весьма ценит.
- Я выполняю свой долг, - сухо ответил господин де Гито.
- Я думаю, что вашем возрасте нелегко отказаться от своей должности.
- Сударь, - довольно резко сказал господин де Гито, - я - слуга покойного короля, и нынешний король меня очень уважает, что бы ни говорили и ни делали некоторые интриганы.
Но дон Фелипе отнюдь не потерял самообладания.
- Я полагаю, - сказал он, - что вы ошибаетесь.
- Относительно чего?
- Относительно причин ареста капитана.
- Думаю, что нет.
- Вы без сомнения думаете, что я питаю к нему какие-то личные враждебные чувства.
- У меня это не вызывает сомнений.
- Вы ошибаетесь... Мне он безразличен: я всего лишь повиновался полученным приказам.
- Вы получили приказ?
- Да.
- Относительно капитана Мака?
- Нет, не относительно капитана, а относительно некоего Леорето, кастильца, которого наняли убить господина кардинала.
Господин де Гито отступил на шаг.
- Так вот, - продолжил дон Фелипе, - кажется, что капитан и Леорето одно и то же лицо.
- Невозможно!
- Но господин кардинал, во всяком случае, так думает.
- Так это господин кардинал?..
Дон Фелипе утвердительно кивнул головой.
- Поверьте мне, господин де Гито, - имеющий уши - да слышит.
Пока комендант стоял в полной растерянности, через толпу к нему протолкался господин де Пюилоран.
Он нес большую запечатанную бумагу.
- От его преосвященства, - сказал он.
На конверте значилось: "Господину де Гито, королевскому коменданту Шатле."
Господин де Гито сломал печать, развернул бумагу, взглянул на нее и упал на стул.
На бумаге было написано следующее:
"Приказываю королевскому коменданту Шатле на рассвете казнить через повешение капитана Мака.
Ришелье"
- Тише! - шепнул дон Фелипе, внимательно наблюдавший за этой сценой. Вот моя сестра!
Капитан Мак действительно подвел к ее месту улыбающуюся донью Манчу. Господин де Гито быстрым движением сунул в карман смертный приговор.
Глава 19. Помешанный на своей чести
Тем временем бал продолжался. Дон Фелипе наклонился к господину де Гито и сказал:
- Хотите, я дам вам хороший совет?
Бедный комендант поднял голову и уставился на дона Фелипе остановившимся взглядом. На секунду ему показалось, что испанец хочет подсказать ему способ спасти Мака.
- Говорите, - ответил он.
- Вы устроили великолепный бал!
- Плевать я хотел на этот бал...
- Женщины - очаровательны, кавалеры - само совершенство; все смеются, развлекаются; веселье и всеобщее воодушевление просто удивительные; было бы жаль все испортить.
- Что вы хотите сказать?
- Что вы хотите сказать?
- Пусть ваши гости радуются, дорогой комендант; им совершенно не нужно знать, что этот красивый капитан через несколько часов должен будет поплатиться жизнью за преступление, которое состоит в том, что он не понравился кардиналу.
- Или вам, - резко прервал его господин де Гито и посмотрел на дона Фелипе с высокомерным презрением.
- Или мне, - спокойно подтвердил дон Фелипе.
Потом, понизив голос, он добавил:
- Допустим, что у капитана Мака есть только один враг, и этот враг я, дорогой комендант. Согласитесь, что это могущественный враг.
Господин де Гито вздрогнул от гнева:
- А если я пойду к королю? - спросил он.
- Король еще вчера вечером уехал в Сен-Жермен. На рассвете он отправится на охоту на оленя.
- Что же, тогда я пойду к кардиналу!
Дон Фелипе бросил на него насмешливый взгляд, один из тех взглядов, которые всегда приводят в замешательство таких прямых и цельных людей как господин де Гито.
- Если вам угодно, - сказал дон Фелипе, - ставить на кон свою должность королевского коменданта, - воля ваша. Я же могу вам подтвердить только, что, пока вы ходите к господину кардиналу, ваш лейтенант Вильро, являющийся в ваше отсутствие полным хозяином в Шатле, не возьмет на себя смелость отсрочить казнь капитана.
Господин де Гито подавленно вздохнул. Спокойные и насмешливые доводы дона Фелипе его невольно убедили; он чувствовал себя так, как если бы он попал в клетку из прочнейшей стальной проволоки.
Дон Фелипе проговорил:
- Еще одно слово, дорогой господин комендант, и я возвращаю вас гостям.
Господин де Гито не ответил, и дон Фелипе продолжал:
- Вы же знаете женщин, у них в голове всегда ветер гуляет. У моей сестры нрав просто взрывчатый: она вполне способна принять в вашем дорогом капитане самое горячее Участие... У нее, как все знают, есть некоторое влияние... Король ее очень любит... И она вам скажет: "Я бегу к королю!"
- Вы думаете, она так скажет?! - воскликнул господин де Гито, и в глазах его блеснул луч надежды.
- И это скажет, и много чего еще. Ведь женщины думают, что перед ними ничто и никто не устоит. Но посмотрим, что из этого выйдет... Сначала король соглашается на все, что у него просят. Потом возвращается господин кардинал, и король отменяет приказы, которые только что отдал. Только господин кардинал еще никогда не простил того, кто осмелился ему противиться, и я искренне предлагаю вам, господин комендант, задуматься серьезно над моими последними предупреждениями.
Проговорив это, дон Фелипе повернулся на каблуках, взял под руку Пюилорана, поклонился господину де Гито с самым насмешливым видом и скрылся среди гостей. Внезапно он увидел лейтенанта Вильро и сделал ему знак подойти. Вильро повиновался.
- Дорогой лейтенант, - сказал ему дон Фелипе, - вам известно, что на рассвете в Шатле состоится повешение?
- Я об этом подозревал, - ответил Вильро.
- Сколько времени потребуется, чтобы соорудить виселицу и предупредить сеньора города Парижа?
- Самое большее три часа.
Дон Фелипе вытащил часы.
- Сейчас два часа ночи, - сказал он. - Прошу вас принять необходимые меры.
Лейтенант поклонился, как человек, не привыкший обсуждать приказы вышестоящих.
И дон Фелипе отправился танцевать. Господин де Пюилоран танцевал в соседней паре.
А в это время господин де Гито, ничего не видя и не слыша, бледный, с выкатившимися глазами, продолжал сидеть на том же месте. В душе его бушевала буря.
- В какое время мы живем! - шептал он. - Король, который не царствует... Кардинал, который царствует... Интриганы добиваются смертных приговоров... и нет никакого способа им воспротивиться!
Скрипки действовали доброму коменданту на нервы, а огни больших свечей казались погребальными факелами. Обхватив голову руками, он бормотал:
- Нет, я так не могу, я этого не сделаю!
В эту минуту к нему подошел Вильро.
Вильро был человеком ограниченным, но честолюбивым, и где-то в отдаленном будущем перед ним маячила должность коменданта. Господин де Гито давно об этом догадывался. Вильро был хозяином в Шатле в гораздо большей степени, чем господин де Гито. Господина де Гито любили, а лейтенанта боялись, потому что считали, справедливо или нет, что он втайне поддерживает весьма тесные отношения с людьми кардинала.
И все же, увидев Вильро, стоявшего перед ним, господин де Гито на минуту понадеялся на него.
- Вильро, - сказал он, - вы - мой подчиненный.
Лейтенант поклонился.
- Вы обязаны выполнять мои приказы.
- Безусловно, монсеньор.
- Я сейчас покину бал.
- И дальше? - осведомился Вильро.
- Я сажусь в карету и со всей возможной скоростью еду в Сен-Жермен.
Лейтенант сохранял на лице полную бесстрастность.
- Я добьюсь аудиенции у короля и спасу жизнь невинному человеку. Вы должны дать мне клятву.
- Слушаю вас, монсеньор.
- В мое отсутствие вы меня замените. И без вашего приказа ничто здесь не может произойти.
- Так всегда и было.
- Так вот, вы должны мне честью и жизнью поклясться...
- В чем? - холодно спросил лейтенант.
- В том, что капитан Мак будет жив.
На лице Вильро не дрогнул ни один мускул.
- Монсеньор, - сказал он, - у меня четверо детей...
- Ну и что?
- И я дорожу жизнью... Пусть ваша милость подумает вот о чем...
- О чем же?
- В отсутствие коменданта лейтенант становится комендантом Шатле.
- Ну и?..
- И если в ваше отсутствие господин кардинал пришлет приказ немедленно повесить капитана Мака?
- Вы ослушаетесь!
- Нет, монсеньор... Я дорожу жизнью... Ведь у меня четверо детей!
На лице господина де Гито появилось выражение отчаяния.
- О, этот человек, этот человек! - произнес он, намекая на дона Фелипе. - Он всем сумел внушить непреодолимый страх!
- Монсеньор, - сказал лейтенант, - я думаю, что пора предупредить сеньора города Парижа и отдать распоряжение соорудить виселицу.
И Вильро ушел.
Господин де Гито вскочил и хотел бежать за ним, как вдруг его остановила чья-то сильная рука, и молодой, веселый и жизнерадостный голос воскликнул:
- Черт побери, господин комендант, сроду я еще так не веселился!
Господин де Гито застыл на месте, оказавшись лицом к лицу с капитаном Маком.
Капитан был в прекрасном настроении; он весь раскраснелся от удовольствия, и его радостное лицо составляло разительный контраст со смертельно бледным лицом господина де Гито.
- Он! - прошептал господин де Гито.
Он отступил еще на шаг; по его виду можно было подумать, что умереть предстоит ему... Но Мак ничего не заметил. Он был так счастлив!
Бал, свечи, звук скрипок, а, может быть, и нежные прикосновения Сары, с которой он много танцевал, совершенно опьянили его. Сердце его было переполнено.
В эту минуту он, наверное, не согласился бы променять свою шпагу на королевский скипетр.
Взяв под руку господина де Гито и увлекая его в другую гостиную, он без умолку говорил:
- Пресвятое чрево, господин комендант, как говаривал покойный король, пресвятое чрево! Прекрасный праздник! А какие туалеты!.. Женщины - просто божественные: кружева, камни и ангельские улыбки! Как приятно сидеть у вас в тюрьме! Немногого не хватает, чтоб я вообще отсюда не вышел!
- Ах, да замолчите же вы! - сказал надломленным голосом господин де Гито, но Мак его не услышал.
Юный безумец продолжал:
- А знаете, ваша крестница Сара восхитительна! Если бы я был уверен в том, что она меня полюбит, я думаю, я бы маршалом стал!
Господин де Гито вздохнул. Поддерживаемый под руку Маком, он походил на подвыпившего стрелка.
- Между нами говоря, - продолжал капитан, - мне, ей-ей, кажется, что я ей тоже нравлюсь! Я еще не знаю, чем все это кончится, но, черт возьми, есть люди, которым не так везет, как мне!
- Те, которых ведут на виселицу, - прошептал господин де Гито.
- Фу! Что за черные мысли! - ответил весело капитан. - Кто же на балу говорит о повешенном!
Но, произнеся эти слова, он взглянул на господина де Гито и, пораженный его бледностью и похоронным видом, невольно вздрогнул.
- О черт! - воскликнул он. - Что с вами, сударь?
- Со мной?
- С вами!
- Да, ничего... совсем ничего.
- Вы очень бледны.
- Здесь слишком жарко.
- Да у вас такой вид, будто вы кого-то похоронили.
- В самом деле?
- Черт побери, господин комендант, Мака не так легко обмануть.
- Ах!
- С вами приключилась какая-то неприятность?
- Может быть, и так.
- Так расскажите мне о ней. Откровенность облегчает душу.
- Не всегда.
- Ба, вот сами увидите! Так что с вами случилось?
- Пришел один приказ, - замогильным шепотом ответил господин де Гито.
- И этот приказ...
- Касается одного нашего заключенного...
- Ах, черт! - сказал Мак. - В Шатле их двести или триста. Это что, приказ подвергнуть пытке?
- Нет, еще хуже...
- Смертный приговор?
- Вы сами сказали, - еле выдохнул господин де Гито; ноги его по-прежнему не держали.