Кстати! Об имидже и стиле. Что делает турист, приезжая в природные места? Надевает шорты и майки или летние сарафаны и несет на себе себя со всеми привычками. Пример: американец, китаец, японец, где бы вы их ни встретили (в Камбодже или Ницце), в жару выглядят специфически, но одинаково, независимо от места. Творческий путешественник всегда оденется соответственно среде: в Африке — в стиле сафари, в Лондоне — шорты с летним пиджаком, в Париже — закрутит легкий шарф, на Капри — розовые брюки или коралловый пуловер. Я тоже впадала в фэшн‑созидание, замешивая свои привычки на местном колорите. Совершенно инстинктивно создавала удобный для путешественника эклектический стиль по следующим критериям: 1) удобно с учетом климата и бесконечного движения; 2) отражает в деталях местные традиционные мотивы и 3) учет собственных вкусов в формировании своего внешнего вида. Господи! Чего я только ни накручивала! Малайские юбки с восточным орнаментом, длинные, узкие, чудесных фиолетовых оттенков; сверху безразмерная белая футболка и бледно‑голубой платок на голову с узлом сзади; на ноги — кеды без пяток. Или — для джунглей — штаны цвета хаки, рубашка с великим Че Геварой на спине, военная кепка и походные ботинки. Это — на Борнео. Слегка приталенные, без швов и вытачек, по косой скроенные льняные платья до середины икры, сверху рубашка из ажурного батиста, белая бейсболка на голову и сандалии с бубенчиками на щиколотке. Это — на Стромболи. А в Африке я создавала целые сафари‑комплекты. Купив цвета песка полувыцветшее платье на малайзийском рынке в Кучинге, обрезала рукава, оставила нитки и в таком виде явилась на ужин при свечах в одном из лагерей в бушах дельты реки Окаванго. Пожилая американка, типичная сухая богатая путешественница, заметила при разговоре со мной, что у меня очень креативный look, наверное, из круизной коллекции Armani. Я скромно кивнула и быстро сменила тему.
Приобретенные в Москве в Zara зеленые брюки чинос со стразами и бесчисленными карманами я соединила с зеленой футболкой с погонами и колониальной шляпой. Американцы, главные потребители туристической фотоохоты в Африке, дружно меня прозвали safari‑star. Стиль одежды, платки или кепки, цвета — все подбиралось еще в Москве в дешевых брендах и дополнялось местными фолк‑деталями. Под ясное настроение — мимикрировать, сохраняя индивидуальность.
Эти путешествия приоткрыли совершенно случайно (или нет?) двери в три стихии: вода — дождевые леса или джунгли на Борнео; земля — бескрайняя дельта Окаванго в Африке; огонь — вулканический остров Стромболи. Для полной гармонии я нуждалась в четвертой стихии — воздух. Я поняла, что воздух необходим каждую секунду. Его надо было творить дома.
Глава 3. Дом
Под впечатлением от путешествий в параллельные миры я занялась в 2006 г. обустройством гнезда. Мы — дети коммунальных квартир и югославских «стенок». Стилевых корней нет. Я решила смешать все, что мне понравилось в других странах. Эклектика в колониальном стиле. Что хочу, то и ворочу. Главный критерий: уютно, эстетично, с напоминанием о далеких землях и сохранением черт индивидуального стиля. Мужа заразила своим настроением и отослала в азиатские страны, показав ему перед путешествием легендарный фильм «Индокитай» с Катрин Денев в главной роли. Идею нового дизайна он одобрил — но только не в его кабинете!
И я приступила к работе, которую раньше обходила стороной. В предыдущем браке муж подарил квартиру и обставил ее на свой вкус с помощью дизайнера. Под видом занятости я отказалась даже картинки смотреть. А при разводе легко покинула жилище. В этот раз мною овладело страстное желание окружить себя вдохновляющими пространствами. Как точно заметил Брюс Чатвин[7] о владельцах трех знаменитых вилл на острове Капри, «…дома их были актами любви к самим себе — “домами мечты”, где они надеялись жить, любить и совершать чудеса творения».
Я переживала те же чувства, хотя масштабы были весьма скромные. Обустроить дачу в деревне Палицы и квартиру в Москве. С дачей я справилась быстро. Размером с городскую квартиру маленький домик стал прибежищем стиля «прованс» а‑ля IKEA. Дешевые стулья, диваны и кресла запрятаны в льняные чехлы. Столы круглые, под двумя скатертями каждый. Ходики на стене, жучки, цикады и бабочки, свезенные из Ментона и других южных городков Франции. Вазочки, стеклянные шкафы с книгами, старый телевизор, камин, погреб с вином, вареньем яблочным и клубничным со своего садика в 15 соток. Садик гениально придумал журналист Павел Лобков, ныне звезда канала «Дождь». Спасибо ему вечное и низкий поклон за талант во всем. Помогал профессиональный дизайнер, я только тренировалась. Мы сделали все быстро и дешево. Получилась дача‑дача. Только кабинет мужа выглядел более харизматично. А так — уютный, деревянный мир среди цветов и кустов. Затем, живя на даче, я занялась квартирой. Благо можно было уже на работу к десяти утра не ездить. В распоряжении у моих фантазий было шикарное пространство. Муж и архитектор творили квартиру на последнем этаже и выкупленном чердаке по принципу Мунте[8]: «Душе нужно больше места, нежели телу». Только в отличие от знаменитого создателя виллы Сан‑Микеле на Капри они решили, что душа — материальна. Получилось два просторных этажа, деревянная мансарда в центре города. Дальше наступила моя очередь.
Колониальная эклектика предполагает смешение «родного» прежде всего с аутентичной чужестранной мебелью. Чужестранное, но любимое для меня — азиатское, «родное» — европейское. Я начала поиски с помощью того же дизайнера. Девушка, получив ограниченную и достаточно скромную по московским меркам денежную сумму, начала таскать меня по заповедным дешевым развалам. Покупалось все по наитию: удобство и элегантность Европы в соединении с азиатскими мотивами и традициями. Я бессознательно копировала себя. Мы нашли индонезийскую опиумную скамью, китайские шкаф и буфет, английские диваны и американские кресла, тайскую кровать с сундуками вместо тумбочек, индийские консоль и почему‑то колонну (очень хотелось). Итальянский белый стол и ультрасовременный камин. Люстры в стиле необарокко и венецианские зеркала (новодел, разумеется). И развесистый фикус в горшке вместо тропических растений. Я расставила свои трофеи и с удивлением обнаружила, что все органично срослось: мансарда, мой мебельный винегрет, воздух, большие окна, деревянный пол. Лежачих мест оказалось больше, чем сидячих! Очень соответствовало моему настроению. Но для дисциплины появился и свой кабинет, смешной до такой степени, что описанию не подлежит, под самой крышей.
На первый этаж, т. е. непосредственно на квартиру, сил и денег уже не хватило. Только через семь лет я сделала там ремонт в стиле индустриального лофта. Влепила контрпунктик в соответствии уже с деловой активностью состоявшегося фрилансера.
Вернемся в 2006‑й. Я набралась сил у диковинной природы, смирив гордыню перед ее мощью. Обустроила жилище в Москве, наполнив его воздухом далеких странствий и привычного домашнего уюта. Пора было, отгородившись от большой политики, начинать творить. Я созрела. И поехала к своей приятельнице Елене Макашовой.
Глава 4. Коллекция одежды и all that jazz
В 2000 г. меня познакомили с модельером Макашовой. Я ничего не знала о ней и ее марке «Ширпотреб». Меня уговорили. Мы приехали в Сокольники — не самое модное фэшн‑место в Москве. С порога меня поразили минималистичный дизайн магазина, утонченно‑грубый и при этом нежный стиль одежды. Лена, к удивлению, была в курсе всех моих выступлений и разделяла либеральные ценности. Мы подружились. Я начала у нее одеваться, поражая коллег вещами серо‑черной гаммы, чем‑то напоминающими великих японских дизайнеров: Ямамото, Кавакубо, Ватанабе. Лена обожала их за искусство асимметричной трансформации одежды. Я с удовольствием носила ее трансформеры, упрощая их иногда для Госдумы — отрезала банты, снимала лишний слой в многослойном платье. Вспомнила юность: позировала на фотосессиях, ходила по подиуму. Мне было хорошо и весело. Фэшн‑индустрия в России не для маленьких и беззащитных. Лена билась одна, без спонсоров и звезд. Работяга‑профессионал со вкусом, опережающим страновое время. Как, впрочем, и я.
После ухода из политики я решила предложить Лене помощь. Не финансовую, а подарить свое имя и сделать ребрендинг марки. Зачем? Лене помочь не грех, мне же интересно одеваться со вкусом и нести русский антигламур в массы, и вообще — это приятная импровизация в перебирании нот в своем настроении. Жизнь в стиле джаз — именно такая модель поиска себя устроила меня на тот момент. Мы с увлечением начали фантазировать и в 2006 г. выпустили совместную коллекцию на Russian Fashion Week. Девушки вышли в касках, майках и балетных пачках. Коллекция «Манифест» намекала на то, что женщины — настоящие воины, готовые бороться за мир. К этому времени я уже придумала название новому бренду: «ХакаМа». Хакамада + Макашова = ХакаМа = хакама = самурайские брюки.
После ухода из политики я решила предложить Лене помощь. Не финансовую, а подарить свое имя и сделать ребрендинг марки. Зачем? Лене помочь не грех, мне же интересно одеваться со вкусом и нести русский антигламур в массы, и вообще — это приятная импровизация в перебирании нот в своем настроении. Жизнь в стиле джаз — именно такая модель поиска себя устроила меня на тот момент. Мы с увлечением начали фантазировать и в 2006 г. выпустили совместную коллекцию на Russian Fashion Week. Девушки вышли в касках, майках и балетных пачках. Коллекция «Манифест» намекала на то, что женщины — настоящие воины, готовые бороться за мир. К этому времени я уже придумала название новому бренду: «ХакаМа». Хакамада + Макашова = ХакаМа = хакама = самурайские брюки.
Став бренд‑спонсором Макашовой, я отрывалась по полной. Благо выход из большой политики позволял веселиться. Накручивая на себя конструкции «ХакаМа», я постепенно обретала новый имидж. Этакий полубогемный персонаж в стиле черного haute couture с длинной косой челкой. Очень довольная своим видом, я поняла, что наступило время следующей импровизации.
Первая книга «Sex в большой политике» имела успех. Я поняла, что можно продолжать. Поскольку «Секс» я наговаривала, то писать было страшновато. Но материала накопилось столько, что меня просто распирало: теракт, уход из политики, путешествия, встречи с удивительными людьми. Я решила написать роман и сценарий к фильму. В конце концов, опираясь на реальные факты, легче дебютировать.
Синопсис появился довольно быстро. В этот момент от издательства АСТ поступило предложение выпустить продолжение «Секса». Я отказалась: тема исчерпана и вообще, настроение на тот момент не увязывалось с воспоминаниями о жизни в политике. Меня захватили художественные образы. Я предложила роман «Любовь, вне игры», и мне отказали. Политики‑романисты не продаются. Ну что же, нет и нет. Я не поддалась и продолжала работать. Мои герои начинали жить своей жизнью, в которую причудливо вплетались джунгли, львы, фотографы, биологи, спецслужбы, террористы и художники. Мне было абсолютно все равно, что будет с рукописью. Меня зацепило и понесло. От АСТ перезвонили и предложили компромисс: я даю краткий план книги «Любовь, вне игры» и они смотрят. Если их все устроит, то роман будет напечатан, а потом я напишу другую книгу, продолжение «Секса». Я согласилась, не думая, что случится потом. Здесь и сейчас, как учат дзен‑буддисты, — и я отослала синопсис фильма. Получила добро. Вдохновленная заказом от издательства, я упала в литературное творчество.
Справившись с романом, перешла к сценарию. Мечта была не только стать сценаристом, но и режиссером фильма. У меня нашлось много союзников. Только со временем я поняла, что мир кино действительно, по Бергману, «жесток». Тебя презирают и одновременно поощряют, надеясь, что ты — тот самый избалованный богач, который осыплет золотым дождем или связями всех, кто поведет за руку дилетанта в мир кино. Александр Гордон метко как‑то выразился в отношении моего кинопроекта: «Никогда не признают того, кто из другой тусовки»; человеку, пусть даже очень известному в другой сфере деятельности, нет хода в кинематограф, если он не принадлежит к их профессиональной братии. Как только понимают, что денег нет и их надо собирать, все исчезают. За исключением друзей.
Друзья скинулись подобно тому, как в свое время приятели помогли Тарантино. На эту сумму — $100 000 — я создала профессиональный сценарий авторского фильма, наняв профессионалов для консультаций. Пыталась собрать группу энтузиастов, чтобы снять копеечное, но крутое кино. История повторялась, люди жаждали только денег, потом исчезали. Книга же вышла и получила неожиданный успех. Я бегала по магазинам с презентациями и продолжала борьбу. Битва закончилась победой. К 2007 г. я нашла всех: генерального спонсора‑продюсера, исполнительного продюсера, сорежиссера, а также соавтора‑сценариста, актеров и даже съемочную комнату на «Мосфильме». На базе авторского текста мы написали сценарий большого фильма. Энтузиазм был огромный. К моему удивлению, у меня получилось говорить с актерами и операторами. Я точно видела каждый кадр будущего кино. Все вместе мы съездили в Венецию в поисках мест для съемок романтической части фильма. А вот с политической начались проблемы. Многие талантливые актеры под любым предлогом отказывались, боясь неприятностей с властями. Но другие соглашались. Все как в жизни. К 2008‑му процесс пошел, мы стартанули. У меня ушло два года на фанатичную работу. Переписывала сценарий бессчетное количество раз. Выслушала от киношных VIP‑ов кучу унизительно‑снисходительных замечаний, столкнулась с десятками обманов и разводок. Поняла, что мир искусства ничем не лучше, чем мир политики. Все выдержала. Но кризис 2008 г. нас убил. Спонсор ушел с проекта, все закончилось. Только тогда я наконец поняла, что рукописи не горят, а мне больше нельзя биться головой о бетонную стену. Я не в том месте и не в то время с кинопроектом. И закрыла эту историю.
Бойцовский дух выдержал кинонеудачу. Тем более незаметно подоспел новый вид деятельности.
Все началось с предложения поговорить об успехе минут 40 с пятьюдесятью слушателями «Сити класса». Но об этом позже. А пока выводы:
• В кризисе делай то, что хочешь и что можешь.
• Иногда помогает смена прически и имиджа.
• Лучше, если вид спорта соответствует настроению.
• Если привык быть занятым, нужно имитировать занятость.
• Хобби всегда помогает, в том числе и в создании нового имиджа.
• Искусство воодушевляет, когда берешь паузу для выбора нового профессионального жанра.
• Путешествие против туристического мейнстрима дарит энергию и воображение.
• Обустройство гнезда создает чувство защищенности и эстетического наслаждения. Не доверяйте полностью дизайнерам, только своему настроению.
• Хороший путешественник творит «колониальный» образ в далеких странах.
• Когда не знаешь, что делать, импровизируй жизнь в стиле джаз, играй свой джем‑сейшен (игра в удовольствие после концерта с теми, кто нравится).
Глава 5. Стихийное превращение в мастера
Книга «Sex в большой политике» появилась в результате оброненной кем‑то из молодых в моем штабе фразы: «Такой опыт! Надо же его передавать».
Точно так же получилось и с мастер‑классами. «Сити класс» пригласил поделиться опытом личного успеха. Именно личного, а не общественно признанного, статусного. На минут 40, не более. Я согласилась, так как придерживалась упомянутого стиля джаз — «пробуй и импровизируй». В маленькой аудитории, где собралось человек 50, пришедших скорее на меня посмотреть, я говорила о личном успехе, точнее, о своем опыте. Всем понравилось. Дальше информация растеклась. Ручеек был узкий, потом расширился. Поначалу мешал политический бренд. Мне он доставлял трудности и в ходе представлений романа «Любовь, вне игры». Отчаявшись, поговорила с умными городскими аутсайдерами, точнее, думающими людьми, которые живут вне трендов и брендов. Будучи мудрыми наблюдателями, они предложили плюнуть на общественное мнение и делать свое дело: постепенно имидж изменится. На формирование нового имиджа уйдет столько же лет, сколько и на создание предыдущего.
Ручеек превратился в небольшую речку, которая потекла вначале в регионы, потом в страны СНГ. Пришлось определить жанр моей новой деятельности и подготовить системный материал. Я назвала свой жанр «мастер‑класс». Вспоминая мастер‑классы великих сценаристов, например Тонино Гуэрра, или создателей «Википедии», я ухватила суть. Читай что хочешь, но при условии, что:
• ты — носитель успешного опыта;
• не претендуешь на объективность;
• прекрасно владеешь аудиторией;
• у тебя есть талант образно подавать материал;
• обладаешь самоиронией и чувством юмора;
• освоил незабываемый стиль;
• способен накачать своей энергией любой зал.
Все перечисленное мне давалось легко как раз по причине политической: дебаты — хорошая школа. К тому же сработал индивидуальный имидж и сформировалась новая сверхзадача, а значит, потекла энергия.
Меня охватил полный восторг при встрече с первым залом в 500 человек. 500 человек, желающих забрать мой опыт, заплативших деньги и готовых за эти деньги вытащить из меня все. Класс! Они питались мною, а я ими. Система жизненного взаимосуществования. Я поняла, что, уйдя из политики, можно ее продолжать, но не стремясь к власти, а помогая людям быть успешными, при этом сохраняя достоинство и свободу. Дело пошло. Я выполнила обещание и написала третью книгу для АСТ «Успех [success] в большом городе» — первая попытка соединить литературный жанр и тренинговый. Магазины запутались, на какую полку ее ставить. Но в ней отразилось мое состояние.