Сэр Джеффри был доволен.
Все прошло как нельзя лучше – и никто, даже шахиншах Мохаммед, не догадался ни о чем. Каждый выполнил свою роль в этом спектакле – и нужные фигуры остались на доске, в то время как лишние оказались битыми.
Каждый выполнил свою роль.
Придурок, жуир, мужеложец, «царь Польши» Борис и его не в меру жадный первый министр всерьез вообразили, что не только Австро-Венгрия, но и Великобритания придут им на помощь, когда они поднимут рокош против Российской Империи. Почему-то они решили, что их Польша и они сами имеют для всего мира какое-то определяющее значение, и стоит им только восстать, все кинутся им на выручку.
Господь с вами! Польша, или Висленский край, как его называют русские, – это всего лишь точка напряжения, точка геополитического разлома между Австро-Венгрией, Россией и Священной Римской империей. Британии она была нужна только как инструмент для поддержания напряженности, и не более того. Нужно быть полным идиотом, чтобы мечтать о возрождении Речи Посполитой. Если бы даже русские уступили и дали Польше независимость – что бы получилось? Маленький кусочек суши без единого выхода к морю, зажатый с трех сторон недружественно настроенными великими державами. Сэру Джеффри Польша и рокош в ней нужны были только для того, чтобы оттянуть туда наиболее боеготовые части Российской Империи и все внимание Генерального штаба, Министерства внутренних дел и Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, заставив их прозевать приготовления ко второму акту драмы.
Больше надежд у сэра Джеффри было на этот акт – восстание на Востоке. Это готовилось годами, и подготовка началась еще тогда, когда он был директором Службы, а сэр Колин был его заместителем. Завершать подготовку и приводить план в действие, по странному стечению обстоятельств, пришлось тоже ему. Сэр Джеффри рассчитывал хотя бы на то, что восстание превратится в длящуюся годами партизанскую войну, расколет общество и государство, внесет смятение в души военных, вынужденных стрелять в народ. Но прямо сейчас сэру Джеффри нужно было только одно – заставить русскую армию завязнуть в этом кровавом болоте, заставить перебросить туда из Польши боеспособные части, оставив лишь резерв, и максимально, насколько это возможно, снизить боеготовность Русской армии перед третьим и заключительным актом драмы. Необходимо было также, чтобы все в мире поверили, будто в Персии при не то что попустительстве, а прямом содействии русских производилось ядерное оружие. А что может быть убедительнее, чем атомные взрывы в Бендер-Аббасе и в Прикаспии?
Никто, ни шахиншах Мохаммед, ни его честолюбивый сын-психопат, не смог понять, что их страна, их восстание нужны лишь для одного – для реализации третьего акта геополитической драмы. И этот акт он, сэр Джеффри Ровен, разыграет сейчас.
Завтра он передаст человеку Махди два детонатора к уже доставленным в САСШ ядерным взрывным устройствам, а сам покинет страну. После этого в Интернете появится обращение русских террористов, содержащее угрозы всему цивилизованному человечеству. Обращение, копия которого была передана североамериканской разведке, изначально контролировалось британцами и могло попасть в сеть сразу, как только началась бы паника. В руках британцев были и атомные детонаторы, изделия, которые по сложности не уступают самой бомбе и не могут быть произведены кустарно. Сэр Джеффри до последнего момента не собирался отдавать террористам детонаторы, понимая, что как только он их отдаст, ситуация выйдет из-под контроля. Доставленные в САСШ бомбы – это только куски обогащенного урана, обложенные пластинами со взрывчаткой и проводами, но в сочетании с детонаторами они перевернут весь мир.
На следующий день после ядерной атаки на Америку правительство Ее Величества выступит с дипломатической нотой. Правительство Российской Империи не в состоянии взять регион под контроль, произошла чудовищная террористическая вылазка, закончившаяся гибелью сотен тысяч людей, русские националисты вышли из-под контроля, Восточные территории являются камнем преткновения. В строгом соответствии с решениями Берлинского мирного конгресса, британское правительство – один из гегемонов и гарантов всеобщего мира – потребует международного трибунала над русскими патриотами, взорвавшими бомбу. В качестве дополнительного условия оно потребует передать все Восточные территории, на которых полыхает пламя бунта и террора, под контроль международного миротворческого контингента, состоящего из войск Британского содружества наций, Австро-Венгерской империи и Североамериканских соединенных штатов. Священная Римская империя германской нации, с вероятностью более девяноста процентов, останется в стороне от разворачивающейся трагедии – на севере Африки количество исламских экстремистов растет с каждым годом, ислам проникает в Африку, заменяя исчерпавший себя национализм и трайбализм. Никто не будет защищать Россию, допустившую на своих землях такое. Даже в самой Российской Империи люди отшатнутся от патриотов и националистов, виновных в массовом убийстве людей.
Любое государство вправе владеть землей и плодами ее, и людьми, населяющими ее, до тех пор, пока оно своим разумным и некорыстным управлением ведет эту землю и этих людей к процветанию и пока из этих земель не исходит угроза цивилизованным странам.
У России будет лишь два пути – на выбор. Первый – добровольно согласиться на все требования. На международное расследование деятельности русских национал-патриотических и радикально-монархических организаций и международный трибунал. На введение на часть своей территории миротворческих сил – то есть иностранных войск – с фактической потерей суверенитета над этой территорией. Все арабы, в том числе и ранее лояльные к России, увидят, что Россия ослабла и больше не может их защитить. Арабы любят силу и всегда на стороне тех, за кем сила. После того как миротворцы войдут на Восток, возникнет вопрос о предоставлении Востоку независимости и о передаче власти местным выборным органам. И о введении в России международно спонсируемой программы повышения толерантности русских, а возможно, и о смене формы правления. И у русских опять не останется выхода, кроме как согласиться.
Второй выход – это война.
Воевать с раздерганной армией, с самыми боеспособными частями, уже втянутыми в бои на Востоке и в замирение Польши, воевать против коалиции Британского содружества, Австро-Венгрии и Североамериканских соединенных штатов, притом что десантные соединения и авианосцы уже подошли к их берегам. Но самое главное – сэр Джеффри не испытывал никаких иллюзий – воевать при расколотом обществе. Он хорошо знал русских, потому что долгие годы прожил в России и понимал, что русские могут воевать только за правду. Ни для одного народа слово «правда» не имеет такого значения, как для русского! Если для британца, например, понятие true – это просто адекватное отображение действительности вербальными средствами, то для русского правда – это нечто сакральное, это правильное устройство мира вокруг себя, правильное устройство жизни, в котором можно находиться в гармонии с самим собой. Понятие «жить по правде» имеется только в русском языке, ни в одном другом его нет.
Если русские – а их много, очень много – поймут, что то, что происходит, не по правде – поднимутся все. Сэр Джеффри понимал, что у русских не отнять Восток силовой агрессией, именно потому, что русские это воспримут как грабеж, как неправду – поднимутся на защиту. Только кадровая армия и находящееся на действительной и на сверхсрочной казачество – это уже от шести до семи миллионов бойцов. Мобилизация даст России еще не менее тридцати миллионов штыков. Во многих местах в России оружие для человека столь же привычно, как ложка за обедом – и если эти люди поднимутся на защиту своей земли… их не сломить даже коалиционными силами. По опыту Великой Войны[70] сэр Джеффри знал, что русские зарекомендовали себя чрезвычайно устойчивыми и упорными в обороне воинами, военные части оставалась боеспособными, даже потеряв половину личного состава, в то время как итальянцы, к примеру, потеряв каждого десятого, превращались в охваченный паникой вооруженный сброд. Нечего даже думать, чтобы отнять у русских силой часть территории; были те, кто уже пробовал…
Но вот если большая часть русских будет думать, что не по правде живет их правительство, что не по правде живет их Государь, допустивший рождение на свет атомного монстра, что не по правде живут патриоты и монархисты, убивающие людей, – вот тогда русских можно будет брать голыми руками. Никто из них не сдвинется с места, чтобы защищать неправду – разве что кадровая армия, но и то… Уже были готовы целые океаны грязного, отвратительного, воняющего компромата о том, что происходило на Востоке и в Персии, о том, как брали взятки, как продавали запрещенные технологии, о том, как дворяне расстреливали людей, про годами творившееся чернейшее беззаконие – причем были не только бумаги, но и свидетели, живые, известные всем свидетели, готовые выступить и подтвердить. И вся эта Ниагара должна была обрушиться на русских по мановению руки из Лондона, лишая их воли к сопротивлению.
Сэр Джеффри не знал, удастся ли таким образом свалить монархию и поставить в России новое правительство, которым можно будет манипулировать. Сам он оценивал шансы как пятьдесят на пятьдесят… но даже если молодой и не имеющий авторитета отца монарх удержится на троне – это будет уже не тот монарх. В боксе есть такое понятие – «пробитый боксер». Это боксер, который уже получил сокрушительный удар, помнит его и подсознательно боится получить еще один такой же. Вот Николай Третий и станет таким же неуверенным в себе, пробитым боксером, он будет помнить о своем поражении, и народ будет помнить о его поражении. А в России не уважают и не любят слабых, тем более – слабых во власти.
И если даже не сейчас, то через какое-то время русский трон падет.
Был наготове и еще один вариант, на случай, если этого окажется недостаточно. Долгие годы Россия имела на своих восточных границах сильного, жестокого и коварного врага. Япония, дальневосточная Британия, еще один остров просвещенных воинов, волею судьбы покоривших пространства, в разы, да что там в разы – в десятки раз превышающие размером их историческую родину. Стечением обстоятельств, частично подстроенным британцами, Япония вышла победителем из войны с Российской Империей, но страх перед гигантом у японцев остался, сильный, непреходящий страх. Они были самураями и знали, что обязанность самурая, которому нанесена обида, – месть. Обида – как шрам на дереве, с годами он становится лишь больше и уродливее. Они знали, что только нежелание Российской Империи затевать передел существующего миропорядка сохранило за ними половину острова Сахалин, который они десятилетиями работы превратили в сплошную бетонную крепость, в сухопутный авианосец – кое-кто даже утверждал, что японцы вырыли тоннель от Сахалина ко всем островам Курильской гряды – и до острова Хоккайдо. Никто не знал, правда ли это, но такое вполне могло быть, потому что подобные тоннели существовали между всеми четырьмя крупнейшими островами собственно Японии. Испытываемый долгими годами страх перед новой войной естественным образом трансформировался в ненависть – и сэр Джеффри знал, что Япония немедленно кинется на Россию, как только увидит, что та ослабла и не может защитить себя, свои земли. Японцам нужна территория для расселения своего многочисленного народа и вассальных народов, им нужны ресурсы и земля, и потому-то на некоторых японских картах территория России до Урала называлась «территорией северных ресурсов». Если начнется война, Япония ринется на Россию, как гиена, желая отхватить кусок побольше, и окажет тем самым услугу Великобритании и всей международной коалиции. По крайней мере, именно об этом – не раскрывая, конечно, подробностей – сэр Джеффри говорил во время встречи с шефом японской разведки «Кемпетай» Ёшики Иосидой во время их личной встречи. Он просто попросил быть наготове на севере, и генерал это понял и оценил, поблагодарив британского собеседника сдержанным кивком головы. Если Британия преподнесет Японии часть территории России, Япония этого никогда не забудет, у японцев очень сильно развито чувство благодарности.
Таким образом, он, сэр Джеффри Ровен, переделает мир. И для этого понадобятся всего лишь две стальные авторучки, которые он везет с собой. В них альфа и омега, живая и мертвая вода, конец старого мира и начало нового.
Жаль только вот чего… Ни один человек в мире не знает всего этого полностью. Каждый знает лишь то, что должен знать, лишь свою партию в этом спектакле – и лишь он знает все. Знает, но не скажет. Как жаль, что с его смертью все это канет в Лету, и никто и никогда не узнает о человеке, который лишь своим умом и волей победил величайшую в мире империю зла.
Он был обречен на победу…
А за несколько дней до этого в Чикаго – там расположен один из крупнейших в САСШ аэродромных узлов – хабов, частным самолетом, зафрахтованным в Париже, прибыл еще один человек. Человек, не имеющий ни прошлого, ни будущего – только настоящее. Человек, не оглядывающийся назад, опасаясь превратиться в камень, ибо за его спиной были только горящие города, ужас и кровь. Много крови…
В этой стране его ждал брат. А больше у него в этой жизни, кроме брата и Всевышнего, никого и не было…
– Ты готов, Джабраил?
– Да, брат…
– Исправность цепи проверил?
– Исправность механизма инициации. Цепь сделана так, что если какой-то провод и порвется, на все остальные участки цепи это не повлияет. К тому же три провода ведут к каждой закладке из трех – соответственно, достигается тройное резервирование. Сработает.
– Аллах с нами, брат.
– Да, Аллах с нами.
Бейрут. Госпиталь ВМФ. Продолжение кошмара…
Когда-то один североамериканский генерал сказал – опасайся гнева терпеливого человека. Только Аллах знает, как он был прав.
Его звали Джабраил – Гавриил, если по-русски, а его младшего брата звали Муса, и они оба были родом из Персии. Они оба были шиитами и давно были мертвы изнутри. Их души уже давно у Аллаха, на земле оставались лишь их тела, чтобы отомстить и присоединиться к родителям, которых они убили.
В Персии, среди множества жутких и изуверских обычаев, о которых мало кто знал, существовал и такой: за предательство отвечаешь не только лично ты, но и вся твоя семья. Шахиншах Мохаммед знал, каким народом он правит, знал он и то, что среди шиитов всегда найдется человек, готовый пожертвовать своей жизнью ради благополучия уммы, ради всех мусульман. Среди шиитов жертвенность очень высока. Поэтому он ввел правило: за покушение на его жизнь и государство, которое он создал, уничтожались не только покушавшиеся, но и все члены семьи до третьего колена. Чтобы не было мстителей.
Наверное, каждый выгребает по делам своим, и все, что происходит, справедливо. И пролитая русскими людьми, тысячами и десятками тысяч русских людей кровь, и смерть Государя – возможно, это тоже справедливо. Это – за то, что видели зло и не сражались с ним. Это – за то, что решили, будто со злом можно существовать в одном мире. Это – за то, что взялись взвешивать пользу зла – вместо того, чтобы без колебаний уничтожить его.
Каждый выгребает по делам своим…
Они были обычными детьми, самыми обычными и даже счастливыми. Их отец был генерал-майором и командиром дивизии, их мать сидела дома с ними, потому что жалованья отца хватало на все – на квартиру в роскошном районе Тегерана, на дом на побережье Каспия, на прислугу и на несколько автомобилей. Старший – Джабраил – уже был юнкером в военном училище, младший – Муса – готовился пойти по стопам отца и старшего брата. Они были семьей, они жили счастливо и верили в мудрость Светлейшего. В то, что он не может быть не прав.
Они оба – между ними до сих пор сохранялась незримая связь, типичная для братьев, – отчетливо помнили тот самый день. Они всей семьей выехали на Каспий – там, у рыбацкой деревушки, их отец построил дом. Большой и уютный дом, в котором умещались они все. В то утро мать разбудила их пораньше, как братья просили, и они, наскоро проглотив завтрак, пошли на берег. Им обоим нравился Каспий, его соленые валы накатывались на песчаный берег и выбрасывали на него гальку, красивые ракушки, а иногда и рыбу. Рыбаки с почтительного расстояния рассматривали резвящихся на берегу сыновей генерала, а они, наоборот, часто подбегали к ним, интересовались, как дела у них, и иногда рыбаки дарили им рыбу, еще живую. А они выпускали ее в море.
Тогда, в тот самый день, Муса, подвернув штаны, смело бросился в воду и вдруг почувствовал, как песчаное дно ушло из-под ног. Волна отступала и тащила его за собой. Конечно же, брат успел подхватить его – он был юнкером и не из худших, он готовился тоже стать генералом, а вот Мусе до генеральских эполет было далеко. Зато до хорошего подзатыльника как нельзя близко…
И тогда Муса, сидя на песке и просушивая на себе одежду, спросил брата – а что будет, если рядом не станет тебя? И брат подумал и сказал – ничего. Я всегда буду рядом…
А потом прилетел вертолет. Заметив заходящую со стороны Эльбруса черную точку, стремительно превращающуюся в страшно шумящую винтокрылую птицу, они вперегонки припустили к дому. Припустили, чтобы у входа столкнуться с отцом. Отец был необычайно серьезен, он надевал свой полевой мундир, а мать пыталась ему помочь. Когда они подбежали к нему и спросили – а можно, они полетят на вертолете с ним, – отец коротко улыбнулся и сказал – не сегодня. Полетаем потом. Скоро. Когда я вернусь.
И пошел к вертолету.
Но вертолет больше не прилетел, он не привез отца назад. Ни в этот день, ни на следующий…
Через два дня мать решила ехать. Она собрала их, и они поехали на автобусе, машина была, но мать не умела ее водить. Она вообще мало что умела, если не считать домашнего хозяйства, но она любила их и отца, а это было самое главное. Вот только защитить их от внезапно сошедшего с ума мира она не могла. Никто был не в силах это сделать.