Некоторое время спустя за дверью стали собираться школьники. Они старались выглядеть непринужденно, но каждый то и дело бросал взгляд сквозь стеклянный верх, стараясь разглядеть Гарри. Похоже, по поезду расползлись слухи, что Мальчик-Который-Выжил едет именно в этом купе. Гарри решил не дожидаться более наглых и настойчивых, поднялся, закрыл занавески, прикосновением палочки запечатал дверь купе и вдобавок возвел простенький звукопоглощающий барьер, совершенно заглушивший звуки снаружи.
— Так-то лучше, — удовлетворенно заметил он. — Нашли клоуна.
— Ух ты, это довольно сложная магия! И ты даже не произносил заклинаний!
— Невербальной магии учат на шестом курсе, — объяснил Гарри. — Но на самом деле это глупо: за пять лет все так привыкают полагаться на слова, что потом очень сложно переучиться. Весь трюк в идеальном движении палочкой и ясно выраженном намерении.
— Ясно выраженном?
— Ты должна ясно представлять себе, чего именно ты хочешь. Слова заклинания просто говорят твоей магии, чего именно ты хочешь. Движение палочкой помогает экономно сформировать энергию в нужную форму. Есть только четыре заклинания, которые обязательно требуют слов, а не движений палочкой: они требуют много энергии, чтобы использовать их, надо испытывать очень сильные эмоции, так что сосредоточиться на намерении невозможно.
— В моих книгах такого не было.
— Неудивительно, — Гарри ухмыльнулся. — «Продвинутая теория магии» Джеральда Оливера Поттера вышла только в трех экземплярах. Один хранится у меня, другой — в Хогвартской библиотеке, третий мой четыре раза «пра» дедушка подарил отцу профессора Дамблдора в составе приданого его племянницы, Кендры Поттер-Дамблдор.
— Получается, ты самый близкий родственник профессора Дамблдора?
— Если не считать его брата, Аберфорта, — согласился Гарри и неожиданно для себя зевнул, едва успев прикрыться рукой. — Не знаете, долго нам еще ехать?
— Как минимум несколько часов, — сообщил Невилл, выглянув в окно, солнце за которым и не думало пока скрываться за горизонтом. — Бабушка говорила, что поезд прибывает после заката.
— Я бы тогда вздремнул, если вы не против, — Гарри поудобнее устроился на сиденье и закрыл глаза. Полежав так несколько секунд, он достал палочку и махнул ей сначала в сторону двери, а потом на своих попутчиков, пробормотав какое-то заклятье. — Теперь дверь вам откроется.
* * *
Гарри проснулся, когда кто-то осторожно потряс его за плечо. Открыв глаза, он обнаружил над собой возбужденно улыбающуюся Гермиону.
— Поезд начал замедлять ход, и за окнами уже вполне темно, — сообщила она. — Почти приехали. Мы с Невиллом уже переоделись.
— О, хорошо, — он сдернул с полки чемодан, извлек из него мантию и принялся переодеваться, не обращая внимания на Гермиону, которая подавилась воздухом и поспешно отвернулась.
— Прибываем на станцию Хогсмид через пять минут. Пожалуйста, оставьте вещи в поезде, их доставят в замок отдельно, — прокатился по поезду голос машиниста.
Гарри и остальные выкатились в коридор. Тот уже кишел нетерпеливыми студентами, прилипшими к окнам. Даже старшекурсникам явно не терпелось попасть в замок.
На платформе отчетливо выделялась огромная фигура, размахивающая здоровенным фонарем и громогласно призывающая к себе первокурсников. У Гарри не возникло сомнений, что это был Рубеус Хагрид, лесничий и Хранитель Ключей Хогвартса. Правда, в чем именно заключаются обязанности полу-великана, Гарри представлял себе очень смутно. Убедившись, что все первокурсники благополучно добрались до него, Хагрид повел их куда-то в сторону, по узкой, но плотно убитой тропинке, огибающей утес. Слышно было, как где-то неподалеку на берег накатывают волны.
— Сейчас вы увидите Хогвартс!
Даже Гарри не сумел сдержать вздоха восхищения. Громада замка, возвышающаяся над черной гладью озера, была освещена струящимся из окон светом, в вышине ясно сияли сентябрьские звезды. Чуть впереди и ниже по тропе первокурсников ждал причал, облепленный множеством маленьких лодочек.
— По четыре человека в одну лодку, не больше! — сам лесничий занял лодку побольше; впрочем, и в нее он едва поместился.
Гарри, Гермиона и Невилл быстро запрыгнули в одну из лодок, чуть позже к ним присоединился довольно высокий рыжий веснушчатый мальчишка в потертой мантии. Без сомнения, Уизли. Разговора и даже взаимных представлений не случилось — все четверо заворожено смотрели на приближающуюся громаду замка.
* * *
Войдя в Большой Зал, Гарри немедленно почувствовал на себе тяжесть взглядов. Но, если взоры студентов и большинства профессоров были направлены на первокурсников в целом, то две пары излишне проницательных глаз были направлены исключительно на Гарри. И, если взгляд Снейпа мальчика не слишком смущал — в конце концов, мужчина был добровольным союзником, то вот от взгляда директора Гарри захотелось поежиться. Почти немедленно он почувствовал осторожное ментальное касание; не давая щупу добраться до своих ментальных барьеров, вдобавок охраняемых духом Тигра, Гарри вывалил на Дамблдора лавину ярких переживаний: восторг, легкую нервозность, затаенный страх, воодушевление и намерение проявить себя, радость от того, что рядом с ним стояли новые друзья — Невилл и Гермиона. Щуп замешкался и поспешно убрался, а Гарри заметил, что искорок в глазах директора стало на порядок больше.
Песню Волшебной Шляпы Гарри слушал с живым интересом — даже в волшебном мире наделенные собственным разумом предметы встречались, мягко говоря, нечасто.
За церемонией распределения Гарри следил очень внимательно, старательно запоминал имена и лица, старался о каждом составить собственное мнение. Кого-то, вроде того же Драко Малфоя и его телохранителей, Крэбба и Гойла, прочитать было весьма просто, кто-то же, вроде Дафны Гринграсс, пока оставался для мальчика загадкой. Он с удовольствием хлопал, когда сначала Гермиона, а потом и Невилл попали в Гриффиндор.
Наконец подошла его очередь. Когда профессор МакГонагалл объявила: «Поттер, Гарри», зал на мгновение погрузился в мертвую тишину, а затем со всех сторон полетел возбужденный шепот — студенты всех факультетов переспрашивали друг у друга, верно ли они услышали.
Гарри, не обращая на них внимания, уверенно подошел к табурету и надел на голову Шляпу. Она была слишком велика, и тут же наехала на глаза, последнее, что Гарри увидел, были сотни устремленных на него взглядов. Вместе с темнотой настала тишина, а потом в его сознании раздался голос Шляпы.
— Любопытно, любопытно. Вижу готовность трудиться и верность друзьям, вижу острый ум и жажду знаний, вижу проницательность, скрытность и готовность добиться результата во что бы то ни стало, наконец, вижу храбрость и силу. Куда же тебя отправить?
— Гриффиндор, — Гарри вытолкнул это слово на поверхность сознания.
— Гриффиндор? Почему не Слизерин? Там ты легко сможешь добиться величия, славы, силы…
— У меня иная цель, — возразил мальчик.
— Да, да, я вижу. Что ж, мое дело — лишь предложить возможные варианты, решать тебе. Пусть будет ГРИФФИНДОР!
Стол под красно-золотым знаменем взорвался аплодисментами, и Гарри направился к нему, не забыв бросить быстрый взгляд на стол преподавателей. Дамблдор излучал довольство — очевидно, Гарри пока полностью оправдывал его надежды, если не считать его побег от Дурслей. Гарри заметил Невилла и Гермиону и поспешил к ним, с улыбкой наблюдая за ритуальным плясом близнецов Уизли, распевавших «С нами Поттер! С нами Поттер!».
Гарри пришлось пожать десяток рук, прежде чем все угомонились, а распределение продолжилось. Впрочем, студентов осталось не так уж и много. Предпоследним был Уизли, Рональд, который, как и все Уизли до него, оказался в Гриффиндоре, а последний — Забини, Блейз, отправился в Слизерин. Дамблдор поднялся на ноги.
— Добро пожаловать в Хогвартс, и, прежде чем мы начнем пир, позвольте представить вам нашего нового учителя Защиты от Темных Искусств — профессор Квириус Квиррелл!
Квиррелл, в своем нелепом фиолетовом тюрбане, нервно подскочил и отвесил рваный поклон. Когда он садился, руки его так дрожали, что он смахнул со стола вилку. Гарри, как и остальные, вежливо похлопал — к Квирреллу он не питал не малейшей симпатии. Дамблдор еще около минуты порол какую-то чушь о Запретном Лесе и коридоре на третьем этаже, потом наконец хлопнул в ладоши, подавая сигнал эльфам. Тарелки наполнились едой, и проголодавшиеся за день студенты немедленно набросились на угощение. Гарри проявлял меньше энтузиазма, не забывая внимательно принюхиваться — летом он потратил несколько дней, чтобы научиться на запах определять особо опасные яды и зелья, влияющие на сознание, а потом, тренировки ради, Хокри то и дело подмешивал в его еду или питье какое-нибудь зелье. Пока Гарри ни разу не ошибся, но, вроде бы, сейчас в его пище не было никаких подозрительных примесей.
Немного утолив голод, Гарри принялся прислушиваться к разговорам за столом — благо обостренный слух оборотня позволял ему услышать хоть шепот в дальнем углу зала, мальчик уже научился фокусировать внимание на интересующих его звуках или даже местах. Близнецы Уизли обсуждали со своим приятелем Ли Джорданом придуманные за лето проделки, Гермиона расспрашивала их брата, Перси, в этом году ставшего старостой факультета, о грядущих уроках, девчонки постарше сплетничали о нарядах и мальчиках. Остальные новоиспеченные гриффиндорцы обсуждали собственные семьи.
— Моя мама — ведьма, а отца я никогда не знал, — рассказывал Симус Финнеган, светлокожий мальчишка, говоривший с ярко выраженным ирландским акцентом. — По-моему, он был маглом, и, когда мама сказала ему, что она ведьма, он не очень-то обрадовался.
— Не знаю, мои родители обрадовались, когда профессор Вектор принесла письмо из Хогвартса, — Дин Томас, чернокожий мальчишка со словно прилипшей на лице белозубой улыбкой, пожал плечами. — Они конечно не сразу поверили, но, когда она заставила танцевать мамин чайный сервиз…
— Что насчет тебя, Рон? — включился в разговор Гарри, когда внимание было устремилось на Невилла. Он знал, что родители Лонгботтома вот уже десять лет лежат в отделении для больных с необратимыми повреждениями больницы Святого Мунго, и не хотел, чтобы остальные наседали на него с расспросами.
— Ну, у меня есть пятеро старших братьев и младшая сестренка, Джинни, она поступит в Хогвартс в следующем году, — смущенно начал Рон. — Билл и Чарли уже закончили Хогвартс, Билл работает Разрушителем Заклятий в Гринготтсе, Чарли — в заповеднике для драконов в Румынии. Папа работает в Министерстве, в Отделе по Борьбе с Незаконным Использованием Магловских Изобретений, мама сидит дома.
— Здорово!
— А что насчет тебя, Гарри? — спросил Дин. На него, как на маглорожденного, слава Мальчика-Который-Выжил действовала меньше всего.
— До десяти лет я жил с сестрой моей матери. Она, ее муж и сын — маглы, и худшего сорта. Если бы это сошло им с рук, уверен, они бы с удовольствием устроили мне аутодафе. Разумеется, они ничего не рассказывали мне о магии. В мой десятый день рождения сова принесла мне посылку. Там было письмо, объясняющее про волшебный мир, моих родителей, немного денег, инструкция, как добраться до Косого Переулка и пожелание удачи. Я до сих пор не знаю, кто послал мне его, но я рад, что он или она это сделали!
— Ух ты! А где ты жил все это время? — спросил Симус.
— Сначала, пока меня искали, скрывался в магловском мире, потом перебрался в поместье Поттеров в Уэльсе. В письме было сказано, что меня будут искать, и в первую очередь — в домах Поттеров, так что я переждал пару недель в гостинице, потом уехал из страны. Не хотел, чтобы меня заставили вернуться к Дурслям.
— Домах? — переспросил Дин.
— Иметь несколько домов, помимо основного особняка, в обычае у всех Древнейших и Благороднейших родов волшебников, — пришел на помощь Гарри Невилл. — До войны с Гриндевальдом семьи были больше, зачастую, кроме главной ветви, была еще пара второстепенных. Они и жили в этих домах.
— А, понятно, — покивал Симус. — Итак, Гарри…ты играешь в квиддич?
— Ни разу не сидел на метле…
* * *
Первые дни для первокурсников были настоящим испытанием. Просто добраться из Гриффиндорской башни до Большого Зала, ни разу не сбившись с дороги и не попросив помощи у портретов, привидений или кого-то из старшекурсников для новоиспеченных гриффиндорцев было настоящим подвигом. Что уж говорить про классы…на те из уроков, которые начинались сразу после завтрака или обеда, попасть было довольно легко — нужно было лишь следовать за нужным преподавателем, при условии, что ты успел попасть в Большой Зал до того, как он или она оттуда ушли. А вот дорогу к кабинету Чар, урок которого следовал сразу за первым уроком трансфигурации, гриффиндорцы искали чуть ли не полчаса, опоздав на сам урок на добрых десять минут. К счастью, профессор Флитвик не стал снимать баллы, сказав, что поначалу все первокурсники опаздывают. Впрочем, он предупредил, что по прошествии первой недели больше не будет столь мягок.
Восемь новых гриффиндорцев быстро разделились на три группы: две пары и квартет. Лаванда Браун и Парвати Патил обе были заядлыми сплетницами, и, похоже, кокетками — во всяком случае, кроме сплетен, они постоянно обсуждали наряды, прически, мальчиков — подслушав пару таких разговоров, Гарри зарекся делать это в будущем. Дин Томас и Симус Финниган тоже нашли немало интересных тем для беседы — чернокожий маглорожденный быстро заразил ирландца своей любовью к футболу и с искренним удовольствием слушал рассказы того о квиддиче. В последнюю же группу вошел сам Гарри, Невилл, Гермиона и Рон.
С первого же дня Рон старался всюду следовать за Гарри и его новыми друзьями. Посоветовавшись, трое решили включить его в свою компанию. После первого же вечера, который Уизли провел в их компании, Гарри отвел его в сторону и довольно жестко объяснил, что никто не будет выполнять его домашние задания за него, и, если Рон собирается и дальше мешать им учиться, ему лучше найти себе другую компанию.
— Это не значит, что мы отказываемся помогать, Рон, — чуть смягчив тон, прибавил Гарри. — Но ты и сам должен что-то делать. Ты ведь хочешь выйти из-под тени братьев, верно?
— Откуда ты знаешь?
— Я довольно неплохо разбираюсь в людях. Речь не о том. Если ты хочешь добиться успеха, если ты действительно хочешь, чтобы, когда через двадцать лет кто-то назовет фамилию «Уизли», все в первую очередь подумали о Рональде Уизли, то ты должен быть готов работать.
— ОК, Гарри, я понимаю. Я не буду больше отлынивать от домашних заданий.
— Хорошо, — Гарри улыбнулся. — И я знаю, что Гермиона может иногда раздражать, но у нее на самом деле блестящий ум и великолепная память. До Хогвартса у нее тоже никогда не было друзей, так что она все время проводила, зарывшись в книгу. Со временем это пройдет.
— Да? Ну, ты меня успокоил! — рассмеялся Уизли.
Пятница стала для первокурсников-гриффиндорцев великим днем: им наконец-то удалось спуститься в Большой Зал на завтрак, ни разу не сбившись с пути. Правда, в то же время они почти со священным ужасом ждали первого их урока зелий. Слухи о профессоре Снейпе в Гриффиндоре ходили самые мрачные: говорили, что он всегда и во всем потакает слизеринцам, и пользуется любым предлогом, чтобы снимать баллы с остальных факультетов.
Давать ему повод никто не хотел, поэтому гриффиндорцы собрались перед дверью кабинета зелий за добрых пятнадцать минут до начала урока — Перси Уизли сам проводил их сюда из Большого Зала, когда Гермиона изложила ему их проблему. Чуть погодя подтянулись слизеринцы — пусть Снейп и никогда не снимал баллов со своего факультета, вызывать его гнев никто не хотел.
Едва прозвенел колокол, отмечая начало урока, профессор распахнул дверь кабинета изнутри и молча впустил детей в класс. В сочетании с его мрачным видом и учитывая, что он все еще сидел за столом, когда они уходили с завтрака, и не проходил мимо них, даже такое простое действие нагнало на первокурсников жути. В классе немедленно установилась абсолютная тишина.
Снейп начал урок с переклички. Прочитав каждое имя, он на несколько секунд останавливал взгляд на очередном первокурснике. Наконец, после «Паркинсон, Панси» и «Патил, Парвати»…
— Поттер, Гарри. Наша новая знаменитость, — Гарри несколько удивился столь ярко выраженному яду в голосе профессора, но внешне сохранил невозмутимость.
Дочитав до «Забини, Блейз», Снейп закрыл журнал и поднялся из-за стола.
— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления зелий, очень точную и тонкую науку, — негромкий голос профессора был прекрасно слышен каждому, ибо все, даже слизеринцы, старательно соблюдали тишину. — Глупое махание палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая разум, порабощая чувства. Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, даже как заткнуть пробкой смерть — при условии, что вы отличаетесь от стада болванов, обычно приходящих на мои уроки.
Гарри почувствовал, как его губы против воли складываются в улыбку. Снейп был влюблен в свой предмет, это было очевидно. Речь, призванная устрашить неофитов, обещала Гарри множество удивительных возможностей. Ему нравилось заниматься зельеварением, но до сих пор он и представить себе не мог, что можно относиться к этому предмету как к искусству. Для него наука зельеварения всегда заключалась в нескольких простых правилах: будь внимателен и аккуратен, точно соблюдай рецептуру и выполняй указания, и получишь нужный результат. Для Снейпа же в приготовлении зелий крылось нечто большее, не только наука, но призвание и искусство. Гарри надеялся, что сможет научиться этому — получать радость и удовольствие от самого процесса, а не только слабое удовлетворение от хорошо выполненной работы. От размышлений на эту тему его отвлек резкий голос Снейпа.