Закончил подполковник с заметной трагической интонацией. Затем вернул презервативы обратно, во внутренний карман пироговского пиджака. Надо же, у Хмурого, оказывается, есть чувство юмора, какие стихи наизусть помнит.
– Если грохотать начнет сильно, падай на пол! К дверям и окну не приближайся, до завтра в любом случае все кончится! – дала я на прощание последний наказ.
На три моих робких стука дверь мне открыл славянин, который завтракал вместе с Гамалем в гостиничном кафе.
– Привет! – произнесла я. – Я, кажется, не ошиблась? Это ведь номер двенадцать?
– Заходи, – чуть помолчав, произнес славянин.
Именно это мне и нужно. Хотя они, конечно же, могли послать меня куда подальше. Сейчас я изображаю местную проститутку, волосы распущены, шорты больше напоминают плавки. Собственно говоря, мой визит в номер – это первичная разведка с тремя банальными вопросами: «кто», «где», «когда». Ответы не заставили себя ждать. Вот сам Гамаль. Он сидит в кресле, причем так, чтобы из окна его не было видно, это уже профессиональная привычка. Славянин встал у меня за спиной. Он не очень высок, но в движениях угадывается его знакомство с боевыми единоборствами, на руках татуировки, но не блатного содержания. Здесь же третий – этот повыше и пошире и самого Гамаля, и его телохранителя-славянина. Лицо смуглое, глаза скрыты за черными очками. Он точно каменный, но такие обычно мгновенно выхватывают оружие и стреляют без промаха... Больше никого, дверь туалета чуть приоткрыта, он пуст. Если моя догадка верна и Гамаль лично прибыл в Россию, чтобы заполучить Павла Шорникова и отдать деньги Графу, то трех человек для такой акции маловато.
– Мне сказали, что вас будет пятеро, – начала я.
– Кто сказал? – спросил славянин.
Казалось, он единственный, кто способен разговаривать, остальные глухонемые.
– Кто-кто! – огрызнулась я. – Ну, заказ кто из вас делал?
Славянин переглянулся с Гамалем и вторым телохранителем. Те продолжали хранить гробовое молчание. Славянин едва заметно передернул плечами. Дескать, вы не в курсе, я тоже, что будем делать?
– Хоть бы коньяку предложили, – решила форсировать события я, усаживаясь в пустующее кресло.
– Пить вредно, дэвушка... – выдавил наконец из себя Гамаль с характерным мерзким акцентом.
Казалось, меня для него уже нет, я говорящий труп, какое-то недоразумение. Второй телохранитель поднялся во весь свой двухметровый рост. Славянин подошел почти вплотную.
– Вы чего?! – обиженно надула губы я.
– Ладно, оставьте! – скомандовал своим Гамаль, не повышая при этом голоса.
Проститутки ему в данный момент не требовались, он ждал кого-то поважней. Славянин сделал шаг назад, второй остался на месте. Между тем мое время истекало. Если в течение минуты я не выйду из номера, должен был начать действовать Хмурый.
– Вы придурки?! – пошла на откровенное обострение я.
– А ну брысь отсюда! – Славянин схватил меня за шею и одновременно за волосы, рванул так, что я вылетела из кресла в коридор.
– Козел! – только и произнесла я.
– Тебе сказано, брысь!
Следующий тычок я получила по мягкому месту, взвизгнула и потеряла равновесие. Тяжелый ботинок славянина почти коснулся моих ребер, но я сумела поймать его ступню и резко рвануть на себя и вверх. Успев выкрикнуть матерное ругательство, телохранитель рухнул на пол. И тут я увидела, как за окном появилась фигура Хмурого с пистолетом-пулеметом. Второй телохранитель успел обернуться, но почти одновременно с появлением Сергея я выхватила свою бесшумную «грозу». Хмурый уложил успевшего достать оружие второго телохранителя, я же выстрелила в лоб Гамалю, который лишь собирался подняться в полный рост. Второй выстрел сделать я не успела, быстро пришедший в себя славянин сумел выбить у меня из рук пистолет. Одновременно он выхватил свой и выстрелил в Хмурого. Сергей висел за окном на нехитром альпснаряжении, упершись правой ногой в боковой выступ окна. Это позволило ему уклониться вбок и выстрелить почти одновременно с телохранителем.
– Надо же, этот парень из милицейского спецназа, из СОБРа, – Хмурый разорвал ткань спортивного костюма на мертвом славянине и разглядел татуировки. – Бывший, разумеется... Бывает же такое! Таких живыми не возьмешь.
Я обвела взглядом поле битвы. Гамаль мертв, телохранители мертвы. Наш расчет взять «языка» не оправдался... Оконное стекло разбито вдребезги. С минуты на минуту горничные могут вызвать милицию. Наверняка слышали выстрел, который успел сделать бывший собровец, его пистолет не был снабжен глушителем.
– Четвертый на чердаке, – подвел окончательный итог подполковник.
Перед тем как забраться на крышу и с нее с помощью альпснаряжения спуститься на второй этаж, Хмурый засек прохаживающегося по коридору четвертого телохранителя, который контролировал выход на крышу. К допросу он также теперь был непригоден.
– Дело сделано, – кивнула я на Гамаля, и у меня опять возникла в памяти та видеозапись, где улыбающийся бородатый изувер резал горло плачущему восемнадцатилетнему пацану.
– Уходим! – поддержал меня Сергей.
В голове вертелось, что должен был быть пятый, Гамаль всегда действовал в боевой пятерке. Но искать его было сейчас недосуг. В конце концов, задание выполнено, полевой командир уничтожен.
Мы стремительно двигались по коридору первого этажа, когда перед нами вырос старший лейтенант Пирогов. Он нервно теребил запотевшие очки.
– Простите, тут так получилось... – обратился он к нам.
– Тебе ясно было сказано – сидеть в номере! – рявкнул на него подполковник.
– Зайдите ко мне, пожалуйста, – моляще пробормотал Пирогов.
Нам ничего не оставалось, как войти в номер. На полу, прямо в коридоре, лицом вниз лежал брюнет с окровавленным затылком и связанными за спиной руками. Сергей аж присвистнул и плотно закрыл за нами дверь.
– Ну и?.. – спросила я, кивнув на дернувшего кровоточащим затылком незнакомца.
– Понимаете, когда вы ушли, я... Одним словом, решил немного понаблюдать за тем, что происходит в коридоре.
– Подсматривал в замочную скважину? – грозно переспросил подполковник.
– Здесь глазок есть, – робко возразил старший лейтенант. – Ну и там... прогуливался вот этот товарищ, – Пирогов кивнул на медленно оживающего брюнета. – А когда раздался выстрел, он достал пистолет и вжался в стену. Смотрел вверх и медленно двигался к лестнице. Ну вот я и...
– Решил проявить инициативу, – закончил за Пирогова Хмурый. – Чем ты его?
Старший лейтенант молча кивнул в сторону гостиничного табурета.
– Это пятый! – произнесла я.
– Кое-что умеешь, – Сергей ободряюще хлопнул Пирогова по плечу. – А ты, оказывается, неплохой парень... Но мобильник и оружие мы тебе не вернем. За это, – Хмурый кивнул на пленника, – спасибо, но теперь, мил друг, беги отсюда. И на связь с начальством до завтра не выходи. Если жить хочешь, больше инициативу не проявляй.
Глава 8
Времени было кот наплакал. Телевизор в холле работал на полную мощь, горничные и дежурная смотрели какой-то идиотский слезливый сериал, выстрела и звона разбитого стекла могли не слышать. Остальные обитатели гостиницы кто на охоте, кто на местном озере, тем не менее кто-нибудь все же мог вызвать милицию. Захваченный Пироговым пленник, пятый головорез боевой пятерки Гамаля, окончательно пришел в себя и сейчас сидел перед нами в кресле. И разговорить его нам надо было во что бы то ни стало. Он осмелился один раз послать нас, обнаружив неплохое знание русского языка, получил по морде и теперь молчал, пытаясь демонстрировать презрение. И к нам, и к смерти. Однако левая нога его заметно подрагивала. Общаясь с подобными особями, надо помнить одно – это не люди... Но это и не животные. Повторюсь еще раз, но бессмысленная жестокость ни у одного вида животных не наблюдается. Животное никогда не убивает более, чем ему нужно для утоления голода. Во время же брачных турниров (борьбы за самку) самцу и вовсе достаточно лишь показать свою силу над другим самцом. Олень никогда не убивает оленя, волк волка, змея змею... Эти валят кого попало и получают от этого удовольствие. Это некие мутанты, продолжающие мутировать. Эту мутацию я и останавливаю, иначе нельзя. Поэтому одной рукой я захватываю ухо снизу, другой рукой сверху и с силой начинаю тянуть верхнюю и нижнюю часть уха навстречу друг другу и при этом немного в сторону, как бы вращая его по часовой стрелке. Прием весьма и весьма болезненный, мой обездвиженный противник стонет. Искусству форсированного допроса нас обучали по методике НКВД и СМЕРШа. Эффективность ее подтверждена десятилетиями успешных операций данных структур.
– Хватит! – взвыл наконец пленник, и я тут же перестала выкручивать его ухо.
– Что вы должны были здесь получить? Точнее, кого? – задал вопрос Сергей.
– Одного человека... Он должен был быть... Ну, обколот, одним словом, но улыбаться должен все время. Наша задача была его охранять, довезти до аэропорта, погрузить в самолет, потом... – пленник внятно произнес название одного из арабских государств, где, по сведениям многих разведслужб, находились базы террористов.
Сергей, не в силах сдержать своих чувств, по-мужски хлопнул меня по плечу.
– Как тот человек должен был выглядеть? – продолжила я.
– Обколотый, заторможенный, ну как пьяный... Фотография в левом кармане.
Тьфу ты, черт! Забыли его как следует обыскать. И тех, что остались наверху, тоже. Всего в спешке не предусмотришь, а ведь у остальных тоже, скорее всего, были фотографии, чтобы вместо оборонщика не подсунули кого другого... Фотография оказалась совсем маленькой, но на ней, вне всяких сомнений, был изображен Павел Шорников. На обратной стороне, совсем крохотными буквами, по-русски было написано – рост средний, шов на животе, справа.
– Это от аппендицита, недавно вырезали, – кивнул головой подполковник, когда я протянула ему фотографию. – Ты был в отряде Гамаля? – тут же спросил Сергей пленника.
Тот замялся. Потом, сплюнув, кивнул головой. Мол, все равно в скором времени все выясните. Он думал, что его сейчас повезут в тюрьму, в Лефортовский изолятор ФСБ, там перевяжут затылок, сделают обеззараживающий укольчик, накормят ужином и уложат спать на свежее белье... Потом явятся адвокаты, журналисты, правозащитники кучеряво-картавые.
Но вместо всего этого Хмурый молча вскинул свой бесшумный ПП и выстрелил гамалевскому боевику в голову.
– У меня был приказ уничтожать террористов из группировки Гамаля, – убирая оружие, пожал плечами подполковник. – Его никто не отменял.
Гостиницу мы покинули без приключений, на попутной машине добрались до ближайшего города, там быстренько сели в электричку и проехали пару остановок в противоположном от Москвы направлении. Возможно, это были лишним, но того требовали правила конспирации. Затем добрались до автовокзала и внимательно изучили расписание автобусов, выбрали маршрут, который шел в обход населенного пункта, вблизи которого находился охотничий комплекс. Автобус этого маршрута должен был взять курс на столицу через сорок с лишним минут; чтобы скоротать время, я купила какую-то газету. Развернула ее, наугад выбрав страницу, и мне тут же попалась статья про воздушно-десантные войска. Точнее, это была не статья, а солдатское письмо с комментариями какого-то журналиста. В самом начале он сообщил, что нижеизложенное написано солдатом-контрактником по просьбе главного штаба ВДВ. Солдатское письмо было написано с весьма оригинальной орфографией и пунктуацией:
«Наш полк очень зноменит. Он участовал в Виликой отечиственой войне, также участвовал в Овганистане да и сегодня унас идут в Чиченской респуплике мистами схватки где наш полк один из лучших выполнял и выполняет Задачи! Служба в ВДВ – это сила. Я мечтал сюда попасть и я попал. Офецеры в нашем полку очинь внимательные и строгие. Здесь как один колектив взвода друг другу помогает в службе, да и так по личным трудностям и по марали. У нас новая казарма. Все есть. Вода горяча, как на Гражданке. Бывает полевой выход, это очень интиресно, живем в палатках. Я подписал контракт в ноябре месяце, платят хорошо. Можно реально накопить деньги, потомучто здесь их не куда тратить. Ладненько, до свиданья, всем привет!
Рядовой Иван Жуков».
Читая такое письмо, я несколько раз усмехнулась. После письма журналист сообщал, что на его обратной стороне были мелкими печатными буковками написаны следующие слова: «Последнее – неправда. Простите...» Далее журналист желчно ерничал над армией и десантниками-контрактниками в частности. Я не удержалась и протянула статью Сергею. Тот быстро пробежал ее глазами и, как я, усмехнулся, но, в отличие от меня, невесело.
– Молодец, боец! – только и произнес подполковник. – Не струсил. Настоящий десантник!
Я не смогла сдержать усмешку, на сей раз не без едкой иронии. В самом деле, храбрый парень Ваня Жуков.
– Чего смеяться? – Сергей мгновенно стал угрюмым, неспособным к юмору. – Мне такой пацан дороже сотни образованных. У меня вот в подразделении было... Я тогда еще ротой командовал. Брали мы один горный укрепрайон. Вертушки нам в помощь были приданы, да только первый же вертолет, который попытался сесть на гору, боевики расстреляли в упор из автоматической пушки. Сумели-таки через какую-то продажную сволочь вооружиться. Одиннадцать солдат, офицер и три летчика – «двухсотые». Десантирование с вертолетов отменили, хватило у командования ума. Моей роте приказали подниматься в гору своим ходом. Делать нечего, взяли в соседнем низкогорном селении осликов, которые паслись и ни о какой войне не думали, загрузили на них тяжелое вооружение, боеприпасы. Ослики, они к горам привычны, но как за тысячу метров поднялись, стали они у нас на глазах в самом буквальном смысле дохнуть. Ушки прижимают, глаза закатывают, пищат жалобно... А на войне, Евгения, животных почему-то жальче, чем людей, такой вот парадокс! Ничего я своим бойцам говорить не стал, но как-то все они, не сговариваясь, молча разгрузили бедняг, все на себя взвалили и вверх. Станковые пулеметы, минометы, ящики с боеприпасами, все-все до самого верха солдатики восемнадцатилетние тащили. Матом осликов поминали периодически, но задачу выполнили. Такие вот рядовые Иваны Жуковы. Не ерничай над ними больше, ладно?
– Извини, – отозвалась я.
– Как-то отделение таких вот Иванов попало в засаду к Гамалю, – продолжал Сергей угрюмым голосом.
Сейчас он вполне соответствовал своему прозвищу.
– Гамаль сдаться предлагал, а его в ответ «Жуковы» лишь на хер посылали. У Гамаля бойцов вдвое больше, отборные головорезы. Из наших ни один не уцелел и не сдался. Раненым демонстративно головы отрезали...
– Не надо, – остановила я Сергея, – видела я это. На видеозаписи.
Мне было что вспомнить и самой, без видеозаписи. Генерал Прохоров дважды отправлял меня в Чечню и дважды в Дагестан. С разведмиссией, под видом журналистки западного издания. Воевать не пришлось, запретили строго-настрого, а вот наблюдала многое. Например, как пленных, все тех же солдатиков-первогодков, боевики гоняли на минные поля, эдакое живое траление устраивали... И помочь им тогда я ничем не могла.
Мне захотелось пить, и Сергей отправился к киоску, а мне вспомнилось, как однажды тоже очень хотелось пить и я купила апельсиновый сок производства КНР. Перед тем как что-либо пить или есть, я имею профессиональную привычку изучить упаковку. На соке было написано следующее: Сiк «ХУЙ ЮАНЬ» натуральный. Юань, как мне было известно, денежная единица Китайской Народной Республики, и мне почему-то захотелось перевести название сока на украинский. Получилось Сiк «Нема грошей». Звучит несколько лучше. Кстати, на вкус «Нема грошей» оказался весьма приемлемым. Подполковник купил грушевый лимонад «Дюшес». Целую бутыль. Помню его вкус еще с детства.
– Мама, купи лимонад! – слышу я детский голос у себя за спиной.
Мальчик лет пяти и мать, ухоженного вида, но довольно усталая, с двумя сумками и корзинкой с яблоками. Видимо, возвращаются с дачи в столицу.
– Андрюша, подожди! – отмахивается мать. – Сейчас автобус подойти должен. В Москве попьешь.
В самом деле, по расписанию автобус должен подойти с минуты на минуту.
– Андрюша! – неожиданно для себя окликнула я мальчика.
Тот обернулся, сперва насупился, посмотрел на меня неприветливо. Но когда я протянула бумажный стаканчик с «Дюшесом», тут же схватил его загорелыми ручонками.
– Что надо сказать тете? – произнесла мать, поглядев на меня с благодарностью.
Андрюша сперва осушил весь стаканчик, а затем четко, будто заученный стих, произнес:
– Большое спасибо. Можно еще?
– Большое пожалуйста, – ответила я, наливая лимонад.
Автобус задерживался. Андрюша выпил еще пару стаканчиков, его мама вежливо отказалась, остальное мы допили с Сергеем. Спустя пятнадцать или двадцать минут, которые мы проводим молча, автобус наконец подходит, и мы отправляемся в Москву.
Глава 9
– Я готов с вами встретиться, но...
В трубке моего мобильника повисла пауза. Казалось, на другом конце не знали, что ответить. Лишь только автобус отъехал, я тут же позвонила полковнику Губанову. Это был последний человек в спецслужбе, с которым я была лично знакома и могла доверять.
– Вы же жаловались на здоровье, – не к месту напомнил он, после того как выслушал мою просьбу о незамедлительной встрече.
– Вы что, не хотите со мной встречаться?! – с трудом сдерживая себя, проговорила я.
Невеселый какой-то был Губанов. Явно не рад звонку. Или попросту не хочет, чтобы его, как Сократа Ивановича, в закрытом гробу хоронили?!
– Где и когда? – чуть помолчав, по-деловому отозвался полковник.