– Тимур, Тимур. Только и слышно вокруг про него, – проворчал в ответ Великий князь Московский. – Что, и впрямь такой непобедимый?
– Я тебе так скажу, – чуть подумав, отвечал пришелец, – Тимур всю жизнь в походах провел, мир мусульманский объединяя. Ему дела ратные – наука великая. Османы, Царьград которые возьмут, Тамерланом биты будут. Так там он сто сорок тысяч в бой поведет.
– Сила, – кивнул его собеседник. – Не сладишь, – помолчав, согласился правитель. – Ты, Никола, вот чего скажи… Мне-то много осталось?
– А мне почем знать? В той истории, что я знал, и этой сечи случиться не должно было, и твой век недолог. А теперь вон как все… Тохтамыш, Витовт. Ты, вон, травы пьешь – крепчаешь. Как можно ответ теперь дать?
– Верно. Да и судьбу знать наперед – грех.
– Князь! Князь! – постучались в дверь. – Остей подошел!
– Пошли, Никола, встречать гостя дорогого, – хлопнув по лавке, позвал муж.
Четырехтысячная дружина Остея Ольгердовича опередила литовцев всего на несколько часов. Уже ближе к вечеру к Вязьме начало стягиваться грозное войско противника. Не зная, чего ожидать, защитники высыпались на частокол, напряженно вглядываясь в лагерь противника. Лишь только Дмитрий Донской, не подавая ни малейших признаков беспокойства, повелел распахнуть ворота и, кликнув с собой Николу и Владимира Андреевича, конным вышел навстречу. От литовцев также отделилась небольшая – человек в десять – группа конников, которые, не торопясь, двинулись к крепости. Тут же и Булыцкого осенило! Во главе отряда ведь не кто иной был, как сам Витовт. Уверенно сидя в седле, тот двигался прямо к Великому князю Московскому.
– Здрав будь, Витовт, – приблизившись, приветствовал гостя Великий князь Московский.
– Честь приветствовать великого воина и храбреца, разгромившего целую армию, – тот лишь холодно улыбнулся в ответ.
– Веди такую армию в бой ты – и Бог знает, чем закончился приступ. Честь принимать тебя, – обменявшись приветствиями, князь пригласил гостя внутрь частокола. Тот, даже не дрогнув, высокомерно стеганул лошадь и, поравнявшись с конем Дмитрия Ивановича, принял приглашение.
Пока ехали, князья о чем-то неторопливо переговаривались и, лишь спешившись и пройдя в хоромы, приступили к делу.
– Ты разбил армию моего брата Ягайло и пленил Сигизмунда, – рассевшись за столом, начал князь Гродненский.
– А ты не пленял ли посягающих на твои земли братьев Ягайло?
– Нас объединяет одна кровь.
– Нас с тобой – тоже.
Витовт, задумавшись, замолчал. Впрочем, ненадолго. Подняв взгляд, он твердо посмотрел на хозяина крепости.
– Нас с тобой объединяет общая клятва да родственные связи наших предков, однако твое слово много надежней, чем тех, кто зовут себя Гедиминовичами, – неторопливо начал гость. – Ягайло уж не один раз обманывал и меня, и моего отца… На его руках кровь того, кто дал жизнь мне; моя кровь. На его душе – грех клятвоотступничества и анафема самого Патриарха Вселенского. Почему так? – он буквально впился взглядом в собеседника.
– Святой долг великого правителя – за благополучие надела своего радеть, – негромко отвечал Дмитрий Иванович. Затем, прикрыв глаза, продолжил: – За надел радеть, но не тело бренное тешить да душу бессмертную грехами губить. Сам Богу душу отдашь, но детям что оставишь? Я, отринув гордыню и страх, наделы в княжество единое объединяю. А кому и почет милее. Кому королем зваться страсть как желанно. Как? Да любой ценой! Пусть бы и в подарок получив.
– Такие титулы не дарятся, – подняв глаза, резко отвечал литовский князь. – Такие титулы завоевываются доблестью и отвагой!
– Доблесть и отвага, – задумчиво повторил Дмитрий Иванович. – Доблесть и отвага. А скажи мне: разве им можно идти на пару со страхом? Доблесть и отвага, за которые ты сейчас держишь слово? Ягайло засомневался в правильности родства с Великим князем Московским. Так ведь и Господь Бог запретил сомневаться, напутствуя: верьте мне, ибо посеявший сомнение пожнет страх. Сегодня он выбирает между мной и Ядвигой, завтра, пустив в душу сомнения, – между тобой и, скажем, Свидригайло, – медленно, с нажимом продолжал Великий князь Московский. – Лишь доблестные и отважные ценят то, о чем говоришь ты. Прочие – верность и покорность. В том лишь и незадача, что милее тебе.
– Я выполнил свое обещание, – сменил тему Витовт. – Моя дочь Софья со всем двором – со мной. Она едет в Москву. – Донской в знак согласия легко кивнул. – Я перехватил тайного гонца и покарал одного из клятвоотступников, – резко оскалился литовец. – Корибут со мной; его люди не захотели видеть во главе своего войска того, кого отверг Вселенский Патриарх! Его судьба – в твоих руках.
– Бог велел прощать, – негромко отвечал Донской. – И мне, и тебе, и всем остальным.
– Предавшему раз – веры нет!
– То пятно на его душе, ему его и смывать. А ты – не замай. И я не буду.
– Ты предлагаешь его отпустить?
– Пусть его судьбу решит тот, кто предал анафеме, – совсем тихо отвечал князь.
– Отправить в Царьград? Не проще ли убить здесь!
– Наполни сердце любовью. В конце концов он – твой родственник и сын божий. А Бог прощать велел. Так зачем ты желаешь ему худа?
– Я желаю избавить его от тягот похода в Царьград.
– Вселенский Патриарх со всем своим двором – в Москве.
– Что? – одновременно вырвалось и у Витовта, и у Булыцкого.
– А то, что Царьград не столица православия боле. Москве теперь свет тот в мир нести. А раз так, то и с меня и с тебя, Великий князь Литовский, – он в упор посмотрел на собеседника, – спрос втройне. Нам с тобой теперь своим примером других поучать. А разве годится православным христианам путь свой с крови пролитой начинать? Разве не вернее заветам Господа нашего следовать?
– В твоих словах – великая мудрость… Великий князь, – Витовт замолчал, не решаясь выговорить последние слова.
– Дети – продолжение рода. Рода, нами с тобой положенного. Рода – правителей! Тех, кто Русь Великую к процветанию после нас поведет! Мы же вдвоем – лишь грешники окаянные, дело которых первые шаги сделать да земель объединение начать. Тяжела ноша, да только и нам двоим по силам.
– Твои слова слишком хороши, чтобы быть правдой.
– Почему? Ты же и говаривал: Московское княжество юно, да слава о нем уже гремит.
– Ты говоришь так потому, что перед тобой теперь еще больше врагов. Думаешь, поляки смирятся с тем, что ты лишил их земель Великого княжества Литовского? Ягайло отдал свою армию польской шляхте в обмен на корону. Думаешь, они не попытаются получить то, что, по их разумению, принадлежит им?
– Я говорю так, потому что знаю, каково это: собирать княжество по крупицам. Я не желаю усобиц…
– А Ягайло?
– У границ его земель – тевтоны. Он украл армию, но лишился твоей поддержки. Как ты думаешь, орден воспользуется такой возможностью или нет?
– Ты говоришь, оставить гордыню ради грядущего?
– Я говорю: обиды забыть ради внуков, коим зваться – Великими князьями всея Руси. Вот только Русь та будет и там, где нынче княжества независимые, и там, где Орда, и там, где орден тевтонский и, даст Бог, где Царьграда слава увядает. И начало всему этому – нам с тобой на пару творить.
– Твои посулы подобно меду. Хороши, да слишком сладки.
– А разве сладки усобицы и войны? Или ты думаешь, что Тимур так просто отдаст Орду? Или ты думаешь, что нам, движимым своими целями, не придется схлестнуться с ордами татар да клиньями тевтонов?
– Может, ты боишься, что Тимур пойдет на твое княжество?
– Тимура манят другие земли. Тамерлана прогневать чтобы, надо от его владений отхватить порядочно. Только нам вдвоем на такое сподобиться и возможно.
– Я принял решение, – уверенно кивнул Витовт. – А еще я выполнил обещания своего брата и привел с собой литьевых дел мастеров. Обучи их делать орудия.
– Добро, – едва заметно улыбнулся князь. – А теперь дозволь пригласить к столу. Ты проделал нелегкий путь.
– Благодарю тебя, мой могучий родственник, – склонился князь Гродненский.
Кликнув холопов, Дмитрий Иванович повелел накрывать на стол, а пока пригласил Витовта посетить специально растопленную баню.
– Ну, – уже совсем вечером, когда гость удалился, довольно усмехнулся Дмитрий Иванович, глядя на пораженного Булыцкого, – спрашивай чего хотел.
– То есть как все это? В Троицком монастыре да в Москве строительства?.. Не для университета все то? Это что же, университета не будет?
– Да будет твой университет, будет. Эвон в монастыре Троицком и будет.
Булыцкий озадаченно посмотрел на князя, а потом спросил, уже понимая, что его как-то в чем-то, но в очередной раз обманули:
– А в Москве терем тогда?..
– Для Патриарха тот терем-то, вестимо. Вон, отгрохали! Чуть ли не краше, чем княжий. Зря, что ли, Киприана в Царьград отправляли? – глядя на ничего не понимающего Николу, охотно пояснил князь. – Поверил Патриарх словам владыки да в знак согласия в усобице с Ягайло анафемой подсобил. Не она как бы, так и Бог знает, как бы оно там вывернулось. Ой и рожа у тебя потешная стала, Никола… – довольно расхохотался Дмитрий Иванович. А потом посерьезнел и добавил: – Нам теперь иного выхода и не будет, кроме как на Орду идти. Владыка теперь не один в усердии своем власть ордынскую с княжества Московского стряхнуть, да и тебе, коль люди верные не брешут, союз предлагал.
– Предлагал, – не видя причин таить, согласился преподаватель.
– Так на что противиться самому Патриарху? Тем более что нам ведомо о его планах, и нам есть время подготовиться к великому походу.
– Не помощник я тебе тут, – тяжело встряхнул головой пришелец.
– Что?
– Сам же видывал: уж и мне неведомо, куда кривая выведет, так все перекрутилось. На что теперь тебе я?
– Ты, Никола, напраслины не городи! Голова у тебя светлая, а что я в запале не того сказал, так и к сердцу не принимай. Хоть и Великий князь Московский, а у самого голова кругом идет; вон, за два года едва ли не поболе всего сотворилось, чем за жизнь всю до этого. А грядет еще сколько всего… Без тебя – беда.
– Благодарю тебя, князь. Моя тебе верность.
– Вот и ладно, – Донской довольно улыбнулся. – Великие дела грядут. Но об этом пока – молчок.
Примечания
1
См. книгу вторую «Тайны митрополита».
2
Евангелие от Матфея.
3
В описываемые времена лопаты были деревянные. В редких случаях использовались металлические наконечники. Обусловлено это было дороговизной металла и сложностью его переработки.
4
По данному повествованию первые селитровые ямы были заложены в конце весны 1382 года. Сейчас – конец 1384 года.
5
Главный герой – Николай Сергеевич Булыцкий. В нашем времени – преподаватель истории, но из-за некомплекта держащий вторую ставку – преподавателя труда.
6
Углежог – добытчик древесного угля. Как правило, недолгожители, т. к. производство древесного угля предполагало большой объем продуктов горения древесины, которыми в итоге и травились мастера.
7
Специфика производства селитры предполагает, что селитряные ямы закладываются недалеко от мест проживания большого количества людей (исходное сырье – продукты жизнедеятельности человека и животных), однако первые ямы по приказу князя были разбиты недалеко от Троицкого монастыря, т. к. главный герой проживал именно там (см. «Исправленная летопись-1: Спасти Москву»).
8
См. книгу первую «Спасти Москву».
9
На Руси того времени в домах жили родами: старики, их дети, внуки и т. д. Булыцкий проживает один.
10
На Руси дружинник – военная элита. Князь содержал дружинников из доходов казны, а также делился хабаром.
11
В описываемые времена обычные ратники еще не выделялись в класс профессиональных воинов. Только в XVI–XVIII веках оформилось выделение из общей массы отдельного класса – холопов (деловых и боевых).
12
См. книгу вторую «Тайны митрополита».
13
В обиход традиционная мужская телогрейка пришла несколько позже.
14
Кровати в Россию пришли вместе с реформами Петра Первого. До этого спали на лавках, полатях или печах.
15
Внутреннее устройство домов (за исключением княжьих или домов знати) того времени предполагало условное деление. Часто – комната, разделенная на две части: мужская и женская половина. Реже – пятистенок.
16
Отрез на саван – одной из важных частей приданого был отрез на саван, который дарился на случай гибели во время родов матери или ребенка.
17
Одна из примет свадебного обряда – возвращаться другой дорогой, чтобы не сглазить.
18
Семен Гаврилович Непролей – боярин Смоленский. Основатель одного из старейших боярских родов.
19
См. книгу вторую «Тайны митрополита». В оригинальной истории чугунки появились много позже, т. к. технология литья чугуна была неизвестна, а сам чугун, оставшийся после обработки металла, называли чушками, свиным металлом и т. д. Таким образом, эта новинка – своеобразная драгоценность, доступная далеко не каждому. Вдобавок хороший экспортный продукт, не имеющий пока аналогов в мире.
20
На Руси в широкий обиход тарелки (тарели) входят с XVII века. До этого – лишь отдельные упоминания. Обычно использовались блюда, каждое в расчете на несколько человек, или чугунки, или кувшины (в простых семьях). Тарелки использовались при застольях. Обусловлено было чаще всего теснотой помещений и большим количеством человек, обычно живущих в доме. Поэтому, из соображений экономии места, все ели из одной емкости.
21
Первые вилки на Руси появились с Мариной Мнишек, но прижились они только в среде знати и дворянства и в основном благодаря усилиям Петра Первого. До этого вилка действительно вызвала волну негодования и заклеймена как «Рогатина» и «Дьявольский инструмент». В народе ввод в обиход вилки связывается в основном с приходом советских общепитов.
22
См. книгу первую: «Спасти Москву».
23
Одна из разновидностей оброка, применяемая с XIII века: с дыма, то есть с дома.
24
Имеется в виду порядье (когда крестьянин использует землю за плату). Система крепостного права пришла намного позже.
25
Колокол, вывезенный из Спасо-Преображенского собора (Тверь).
26
В реальной истории этот период перечисленными городами правили местные князья или, как это было в Пскове, лояльные московскому князю правители, или же, как в случае с Рязанью, сохранялись весьма напряженные отношения; князь Дмитрий Донской жестоко отомстил Олегу Ивановичу за то, что тот не попытался остановить Тохтамыша. Нынешнее описание базируется на событиях второй книги («Тайны митрополита»), где Тохтамыш терпит поражение под Москвой и вместе с Дмитрием Донским идет походом на вышеперечисленные земли.
27
В оригинальной истории система верстовых столбов начала формироваться только в XVII веке.
28
Веретено в прялке с ножным приводом было сохранено, только оно фиксировалось горизонтально и приводилось в движение механическим усилием. В прялке старого типа женщина держала веретено одной рукой (на весу), свободной вытягивала нить из кудели, что существенно замедляло процесс.
29
Ныне – Троицкие.
30
Еще одно новшество пришельца. До Первой мировой войны такая система применялась эпизодически, но лишь в немецкой армии она была принята как единая и стандартная. Эксперимент оказался удачным, и во Второй мировой войне система подач команд свистком использовалась во всех регулярных войсках Третьего рейха.
31
Иван Мирославич (Салхомир) – отъехавший из Большой Орды в Рязанское княжество и взявший в жены сестру Олега Рязанского. Родоначальник фамилии Вердеревских.
32
Вологодское княжество окончательно попадает в зависимость от Великого Московского княжества лишь при Иване Третьем. Правда, по завещанию Василия Темного Вологда перешла к его младшему сыну Андрею, но тот правил городом в полном согласии со старшим братом – великим князем Иваном Васильевичем.
33
Свойства сложенных крест-накрест листов фанеры были хорошо известны еще в Древнем Риме. Так, римские легионеры были вооружены щитами, выполненными из данного материала, и, несмотря на легкость, надежно защищали от вражеских стрел и мечей.
34
Дмитрий Михайлович Боброк-Волынец – безудельный князь, боярин и воевода великого князя Дмитрия Донского.
35
См. книгу вторую: «Тайны митрополита».
36
Перина на Руси появилась значительно позже и во многом благодаря усилиям Петра Первого, ратовавшего за европейский уклад жизни. Здесь – очередная новинка от пришельца из грядущего.
37
Евпраксия – внучка киевского князя Владимира Мономаха, увлекавшаяся народной медициной, в том числе и изучением целебных свойств русской бани. Собирала различные целебные травы, на основе которых готовила лечебные отвары.
38
Имеется в виду баня по-черному, в которой вместо каменки использовался открытый очаг. Такая баня натапливалась достаточно долго.
39
Очередное нововведение. В Московском княжестве в то время не использовались.
40
Святослав Игоревич – князь Смоленской земли. Там – напряженная ситуация: княжество, зажатое между Литовской и Московской Русью, рассыпается на уделы. При этом верхушка хоть и позиционирует себя как подчиненные Москвы, но формально остается нейтральной. В итоге в 1386 году смоленское войско разбивается Свидригайло, а в 1395 году княжество завоевывается Великим князем Литовским Витовтом.