В лагере Софья уже закончила помогать раненым и теперь присоединилась к леди Алисии, которая беседовала с госпожой тайМиронис.
— леди Талиона, позвольте представить вам мою подругу — Софья Биен, мастер-целитель. А это леди Талиона тайМиронис более известная, как Серебряная Звезда.
— Для меня большая честь познакомиться со столь выдающейся личностью, — склонила голову Софья, — позвольте в свою очередь представить вам моего… телохранителя. Мэтр Даркин Кат.
— Лорд Разрушения, — закончила за нее Тали, смерив меня взглядом, — раньше вы выглядели иначе, мэтр.
— Смерть никого не красит.
За спиной ахнула Сола.
— По прежнему считаете, что я ни на что не способна? — с вызовом спросила наемница.
— Я никогда и не ставил под сомнение ваши воинские таланты, — пожимаю плечами, — а в остальном мое мнение осталось прежним. Не буду его озвучивать, а то вы снова начнете нарываться на дуэль.
— Вы знакомы? — удивилась Алисия.
— Встречались на последнем большом турнире в Аршане, — пояснил я.
Серебряная Звезда предпочла ситуацию не комментировать.
Ближе к вечеру Эл и остальные притащили уже обработанные какими-то зельями шкуры и череп. Череп и одну из шкур Тин тут же объявила своими. Как пояснил Элли, на самом деле череп «персонального» йотуна треснул от удара о землю, но ребята решили отдать девушке голову нашего экземпляра. Я бы предпочел забрать трофей себе, но не спорить же теперь? Пусть ребенок радуется. Интересно, как она его по горам таскать будет?
Вечером, когда все собрались в общем шатре, Софья решила выяснить отношения.
— Мэтр, почему вы не помогли нашим воинам? — требовательно спросила она.
— Зачем?
— Что значит, «зачем»? Люди погибли, а вы все это время стояли в стороне! Даже Тин бросилась в драку!
— Я больше не буду, — смущенно пообещала девушка.
Она уже успела сменить испачканный кровью наряд на другой, правда, тоже мужской.
— То есть? — опешила целительница.
— Ну, я понимаю, что должна была бить магией, издалека, но… он такой БОЛЬШОЙ! — глаза девушки засветились от восторга.
— У вас комплекс Наполеона? — уточнил я, — ненавидите всех, кто выше вас?
— Да нет, при чем здесь это! — отмахнулась Тин, — просто люди, они слабые. С ними не интересно, а этот… Он большой! И сильный! Победить такого — доблесть!
— Понятно, — помрачнела Софья, — боги с ней, с Тин. Она неисправима. Но вы-то мэтр! Почему вы не помогли нашим бойцам?
— Госпожа целительница, я обещал охранять вас, а не этих людей. Вам ничего не угрожало. К тому же, кто я такой, чтобы мешать этим людям проявлять свою доблесть и отвагу? — ухмыльнулся я.
— Замечательное оправдание своей трусости! — насмешливо заметила Талиона.
— Что же вы молчите? — добавила она, видя, что я проигнорировал ее замечание, — вам нечего сказать?
— Леди, вы хотите спровоцировать меня на дуэль? Зачем? Это глупая затея, — тоном «как же вы мне надоели» переспрашиваю я.
— Я просто хотела выяснить, есть ли у вас честь? — ядовито произносит тайМиронис.
— Есть.
— А мне кажется, вам вообще не знакомы понятия «честь» и «благородство», — ядовито замечает лидер литийской части отряда. Тивал, кажется.
— Моя честь — мое личное дело. И она нисколько не пострадает, если я выполню обещание доставить госпожу Софью и леди Алисию в замок лорда-риттера. А вот если я позволю им погибнуть в какой-нибудь глупой стычке… А под благо-родством, вы видимо понимаете возможность родиться в дворянской семье? Слава богам, я избежал этой участи.
— Глупой стычке?! — озверел дворянин, — там погибли семеро моих людей!
— Сами виноваты. — Отрезал я, — увидели монстра и бросились вперед, забыв обо всем! Как же, нужно ведь удаль свою проявить, перед дамами покрасоваться! Пока вы там гарцевали, не зная, что с этим йотуном делать, еще четверо вас попросту обошли. И вполне могли бы растерзать и леди и всех остальных! Слава богу, вы не единственные охранники! Пока вы там пиками мерялись, отряд риттера-мечника убил своего йотуна с гораздо меньшими потерями. У них всего один убитый и двое раненых. Госпожа Тиана убила своего монстра в одиночку. Серебряной Звезде понадобился лишь один удар, а мастер Элеандор вообще не подпустил своего монстра близко! И вы мне будете рассказывать, что в гибели ваших людей виноват я?!
— Да я тебя… — красный от гнева Тивал бросился ко мне, но его оттащили.
— Простите, мэтр, — спокойный голос Зигфрида вмиг прекратил поднявшийся шум, — правильно ли я понял, что в боевых действиях вы на первое место ставите именно цель, в ущерб всему остальному?
— Пожалуй, так.
— То есть, вы отрицаете такие вещи как благородство, уважение к врагу, милосердие?
— Ой, «милосердие» я знаю! — обрадовалась, прислушивающаяся к разговору Тин. Не уверен, что она поняла хоть что-то кроме этого слова, — это такой кинжал для добивания раненых!
— Фрасоро! — проворчал Зигфрид, схватившись за голову.
— Это вы сейчас ругнулись? — уточнил я.
— Нет, — улыбнулся Бернард, — так у нас называют парные клинки: «брат» и «сестра». Сейчас покажу. Вы с юной леди действительно похожи.
Пока мы недоуменно переглядываемся с Тин, он уже возвращается, выкладывая на стол пару великолепных клинков. Слабо изогнутые, обоюдоострые, с витой гардой. Один чуть больше.
— Хочу! — тут же потянулась к ним Тиана, и получила по рукам от Эла.
— Нельзя даже прикасаться к чужим клинкам без разрешения!
Минуту Бернард раздумывает. А потом с какой-то шальной, мальчишеской улыбкой опускается на одно колено, протягивая Тин перевязь с мечами.
— Я, риттер-мечник Бернард Регосский в знак признательности за спасение моих людей и помощь в бою, а также восхищения смелостью и умением этой девушки называю ее своим братом-по-оружию, и дарую право носить эти клинки!
Подозреваю, что понятия сестра-по-оружию у гальдорцев вообще не существует. Парень прямо светится от ощущения собственного благородства: девушку, да еще и простолюдинку назвал братом-по-оружию! Интересно, он понимает, как сильно ее на самом деле оскорбил? Вон, аж закаменела вся. Если она попытается оторвать ему голову, придется вмешаться. Нет, не придется — Софья уже рядом, что-то шепчет ей на ухо. Тин кивает, не понятно — Софье или Бернарду, и выходит из шатра, забрав клинки.
Целительница извиняется перед смущенным Бернардом, объясняя, что девушка просто ошалела от подобной чести и все такое.
— И все же мэтр, продолжая наш разговор: вы отрицаете такие понятия как благородство, милосердие? — голос Зигфрида все так же спокоен.
— Я не отрицаю сами эти понятия. Я считаю, что война — настолько грязное дело само по себе, что допустимо все. Можешь ударить врага в спину — ударь. Иначе он убьет твоего друга. Все средства хороши, и не может быть милосердия к человеку, который ворвался в твой дом, чтобы убивать и грабить.
— Да, но к вам будут относиться так же.
— Несомненно. Как говорится: только враг никогда не предаст.
— Но если вы пощадите врага, возможно, он пощадит вашего друга. И являя благородство, вы побуждаете других поступать так же, возвышаясь таким образом и ведя мир к справедливости и процветанию.
— Справедливость — это миф. В подобных играх побеждает тот, кто первым нарушает правила.
— Рассуждая таким образом, вы будете выигрывать битвы, проигрывая войну! — повысил голос Зигфрид, — Можно застрелить рыцаря, выкликающего поединщиков. Но враг потеряет одного воина, а вы всех. Ибо никто не будет сражаться на стороне подлеца! Людям важно чувствовать, что правда на их стороне! Тогда они готовы совершать подвиги и жертвовать собой.
— Я не готов жертвовать ими! Я не собираюсь развязывать войн и искренне считаю, что пожертвовать немногими можно, только если ты сам входишь в их число! И на войне хороши любые средства, — это не турнир и не состязание в благородстве! Отпущенный тобой враг завтра вонзит нож в спину твоего брата.
— Это рассуждения наемника, а не риттера! — командор перешел на крик.
— Да! Я лучше буду презренным наемником, который пьет за победу с живыми соратниками, чем благородным рыцарем, который смотрит в мертвые глаза тех, кто ему доверился! — я тоже уже почти кричу.
Прикосновение теплой девичьей ладошки я чувствую даже сквозь броню. И ярость уходит.
— Прикрытый лаврами разбой,
И сухопутный и морской
Не стоит славословья.
Готов я кровь отдать свою
В том жизнетворческом бою,
Что мы зовем любовью. —
Раздается в наступившей тишине, -
— Я славлю мира торжество,
Довольство и достаток.
Создать приятней одного,
Чем истребить десяток!
— Прикрытый лаврами разбой,
И сухопутный и морской
Не стоит славословья.
Готов я кровь отдать свою
В том жизнетворческом бою,
Что мы зовем любовью. —
Раздается в наступившей тишине, -
— Я славлю мира торжество,
Довольство и достаток.
Создать приятней одного,
Чем истребить десяток!
— Прекрасно сказано, маэстро! — салютую Котику кубком.
Сейчас мне и в самом деле не помешает выпить. Риттер тоже тянется к вину и, кивнув мне, выпивает. Киваю в ответ. Мир.
На закате хороним павших. Зигфрид читает молитву Горейшу и Райторну, прося достойного посмертия для погибших в битве. Каждый риттер, оказывается, еще и священник. Риттер-командор, таким образом, что-то вроде епископа. Дальше начинается, собственно тризна. А если быть точнее — большая пьянка. Уже через полтайса гальдорцы, затащив в свою компанию Тин пили за героическую победу, вспоминая детали этого побоища. Еще через некоторое время (в третий раз оттащив Тивала, все порывавшегося набить мне морду) к ним присоединились и литийцы.
Покинутые дамы, посидев некоторое время для приличия, разбрелись спать.
— Простите, Софья, а Тиану мы оттуда забирать не будем? — кивнул я в сторону костра, где уже перешли к песням.
— Зачем? — девушка замерла на пороге «женской половины» шатра.
— Пьяная солдатня не лучшая компания для юной леди. Как бы не обидели, — интересно, почему я об этом думать должен?
— Обидели? Её?! Сил не хватит, — похоже целительница уже спит на ходу, потому и соображает с трудом.
— Ну, знаете. Выпившие девушки такие сговорчивые… а поутру выясняется, что она на самом деле была против.
— Ах, вы об этом! Не волнуйтесь, это физически невозможно.
— То есть? — опешил я.
— В человеческом облике самки демонов вообще не имеют… этой детали. Не зря же второй облик у них называется «облик любви». А перекинувшись, Тин порвет любого насильника. Так что не забивайте себе голову глупостями и идите спать.
Так, размышляя о чудесах природы-матушки, я и уснул.
Глава 12
— Дарри, ты чего вскочил в такую рань? — приподнял голову от подушки Эл.
Ничего себе рань! Я уже успел умыться и хорошенько размяться.
— Солнце давно уже встало, собираться пора.
— Да забудь! Все равно большая часть воинов оклемается не раньше полудня.
— А что случилось?
— Доблестные воины решили показать маленькой девочке, как пьют настоящие мужчины.
— Идиоты! — послышался из-за перегородки хриплый спросонья голос.
— Доброе утро, мэтресса, — вежливо поздоровался я, — а почему идиоты?
— Тин практически не пьянеет.
— Но доблестные гальдорцы этого не знали! — счастливо засмеялся Элли, — мэтр, это нужно было видеть! Хрупкая девчушка по очереди перепила ту половину отряда что еще соображала хоть что-то, а потом фыркнула и пошла спать как ни в чем не бывало!
— А можно я еще посплю, а? — раздался недовольный голос Тин, — раз уж эти слабаки еще дрыхнут.
Элеандор недооценил чувство долга наших охранников. Они все-таки встали. Правда, похожи были скорее на десант зомби.
— Представляете, Серебряная Звезда согласилась нас сопровождать! — поделилась новостью Софья после завтрака.
— Хреново, — буркнул я, наблюдая, как Тин пытается закрепить здоровенный череп на крыше нашей кареты.
— Вас чем-то не устраивает мое присутствие? — раздалось из-за спины. Да что же это такое!
— Скажите, леди, а что вы делали в Гальдоре? Да еще и умудрились подоспеть так вовремя?
— Я не собираюсь перед вами отчитываться!
— Мэтр, на что вы намекаете? — недоуменно переспросила Софья.
— Скажите, какова вероятность того, что знаменитая наемница, которая известна своими подвигами на территории Литии и баронств, окажется именно в Гальдоре, на перевале «левой руки» и именно в тот момент, когда на нас напали йотуны? Которых, кстати, в этих местах не видели уже давненько. Я специально уточнял.
— Вы меня в чем-то обвиняете? — угрожающе спросила Талиона.
— Подозреваю. Имею право, между прочим, — я пожал плечами, — но все недоразумения можно легко разрешить. Дайте слово, что не собираетесь покушаться на жизнь или здоровье Алисии тайСевенторн, а также ее спутников, и не собираетесь препятствовать доставке упомянутой леди в замок лорда-риттера Дерека Лагорского.
— А если нет? — в голосе зазвучала насмешка.
Угу, а рука как бы невзначай легла на рукоять меча. Привычно соединяю наши с Элли сознания в одно целое, но парень рвет связь.
— Даркин, ты с ума сошел? — орет он, вскакивая на ноги, — какое «блокируй Солу, если что», разорви тебя Разрушитель? Успокойся немедленно! И прекрати отращивать когти, демон ты недоделанный!
— Что за шум? — в шатер вваливается похмельный Бернард. Выглядит он еще хуже, чем его люди. Под глазами круги, рубашка застегнута не на ту пуговицу, но в руке меч.
— Ничего страшного, пока, — успокаивает его целительница.
Некоторое время Софья сочувственно смотрит на рыцаря, а затем, приподнявшись на цыпочки, аккуратно касается его висков. Пару секунд риттер прислушивается к чему-то внутри себя, а затем расплывается в блаженной улыбке:
— Мэтресса, вы — чудо! — от избытка чувств он чмокает не успевшую отскочить Софью в макушку, — теперь я знаю, как выглядит богиня милосердия!
— Риттер, хватит шутить! — хмурится девушка, пытаясь скрыть смущение, — лучше разнимите этих двоих.
— А что случилось? — участливо интересуется молодой человек.
В паре слов Софья обрисовывает суть конфликта.
— Всего-то? — риттер искренне удивлен, — леди, ну дайте вы ему это слово! Чего зря ссориться? Утро такое хорошее!
— Ладно! — Тали явно недовольна, но ссориться с мечником не хочет, — я, Талиона тайМиронис, даю слово, что не собираюсь причинять вред леди Алисии или препятствовать ее доставе к жениху. Довольны, господин зануда?
— Вполне, — киваю я, — приношу извинения за некорректное поведение. Работа, ничего личного.
И снова дорога вьется меж скал. О, почти стихи! «И снова дорога вьется меж скал/ И вот караван наш в засаду попал/ Разбойников много…», но мы в тельняшках, ага! Что-то меня занесло. Это, наверное, на меня так созерцание украшенной черепом кареты действует. Сразу видно — целительница едет, не некромант какой-нибудь! Нужно еще посоветовать Тин огоньки в глазницах зажечь — все встречные труповоды от зависти подохнут.
— Мэтр, о чем задумались? — выглянула из кареты Софья.
— Стихи сочиняю.
Девушка поперхнулась. Из кареты послышался заливистый смех. Софья, правда, выглядела скорее озадаченной и немного испуганной.
— Что серьезно? Ничего, если я отвлеку вас от этого занятия?
— Да, конечно, в чем дело? — целительница иногда чересчур серьезно относится к своему обещанию помочь мне стать нормальным человеком, но обычно по пустякам меня не дергает.
— Не могли бы вы пересесть в карету? Я хотела бы с вами поговорить.
Все любопытнее и любопытнее. Цепляю поводья Кошмара к какому-то декоративному элементу кареты и пересаживаюсь внутрь, с удивлением обнаружив там еще и леди Алисию. Тиана тут же выбирается наружу. Судя по звуку, она устроилась прямо на крыше. Ее место занимает Эл. Весело. Что ж, подождем, что скажет Софья.
— Господа, мы должны помочь Алисии бежать! — оп-па, такого поворота я не ожидал.
— Зачем? — уточняю я.
— Мэтр, девушку пытаются насильно выдать замуж!
— И? — поднимаю бровь. А до этого ты ни о чем не подозревала как будто.
— Но я ведь его не люблю! — Искренне возмущается маркиза. Господи, какой она еще ребенок! Что самое неприятное — Софья, похоже, на ее стороне. Придется уговаривать обеих. Так, успокаиваемся и вспоминаем о собственном предполагаемом возрасте.
— Это нормально. Вы ведь его ни разу не видели, юная леди. Вы, видимо, переслушали баллад маэстро Котика. Влюбленность кратковременна, да от вас она и не требуется. Как говорят у меня на родине: «стерпится — слюбится».
— Но он же старик! — надежды на рассудительность девушки не оправдались. Впрочем, неудивительно.
— Да? А мне сказали, ему сорок пять, — не старик даже по местным меркам. Так, теперь будем его расхваливать, — то есть он уже достаточно взрослый и разумный человек, чтобы снисходительно относиться к вашим капризам. Он ведь вдовец?
— Его первая жена умерла, — поделилась информацией Софья.
— Давно? Сколько они прожили?
— Не знаю, сколько они прожили, но жена умерла лет семь назад.
— Вот видите! Он, наверное, очень сильно любил эту женщину, раз горевал по ней так долго! — вполне возможно, что бедняжка умерла, не выдержав издевательств. А барон за семь лет перетаскал в постель всех более-менее привлекательных женщин в своих владениях. Или его просто на экзотику потянуло. Но говорить об этом не следует. Давим на романтизм, раз к голосу разума девочка глуха: — Этот человек способен на сильные и долгие чувства! Вам очень повезло. И если вы сумеете завоевать его доверие, то, станете самой счастливой девушкой на земле. Уж он-то сумеет оценить вас по достоинству!