Лёня только кивнул в ответ и быстро опустил глаза.
Едва они успели позавтракать, как к дому подъехала чья-то машина, и Сергей сказал, что это уже за Лёней – его увезут отсюда первым в район Кирилловского.
Обняв сына на прощание, Леонид проводил его до машины, и вернулся в дом после того, как джип с Лёней выехал за ворота.
– Собирайся, тебе тоже пора, – сказал ему Сергей. – Я позвоню на трубку Уно, когда Лёню доставят на место, не волнуйся, – и неожиданно крепко обняв Леонида, прошептал ему на ухо, чтобы не услышал наблюдавший за ними Уно: – Ты, главное, там не газуй, положись на Федора и, если что – звони, я тебе тут номерок написал, который никто не знает. Мне тут же доложат…
– Спасибо тебе, Серега, – растроганно поблагодарил его Леонид.
– Ну, давай! Долгие проводы – лишние слезы… – сказал Сергей.
Через несколько минут Леонид уже сидел в машине рядом с Уно. Помахав Сергею из окна, они выехали за ворота.
Без помех проехав по городу, они повернули на Таллинское шоссе, и благополучно миновав КПП у Красного Села, которого немного опасался Уно, помчались по трассе.
Все три с половиной часа, пока они ехали до Ивангорода, Леонид с беспокойством думал о сыне. Наконец, когда они уже подъезжали к Ивангороду, Сергей позвонил на трубу Уно и сказал, что все нормально: «клиент» на месте и с ним все хорошо. У Леонида полегчало на сердце.
Въехав в Ивангород, Уно погнал машину в сторону пограничного моста через реку Нарву, на другом берегу которой уже была эстонская территория.
Леонид вспомнил, как десять лет назад он на своей первой машине возил маму и Скорую Машу в Нарву за покупками.
Как они тогда возмущались, когда еле-еле проехали по колдобистому ивановскому проспекту, ведущему к мосту через реку… Ведь за мостом, на нарвской стороне, дорога пошла как по маслу, почему же на ивановской стороне было такое безобразие!
Скорая Маша даже хотела на обратном пути заехать в ивановский горисполком и выяснить, почему дороги настолько разительно отличаются, ведь их разделяет только мост. Неужели у Нарвы больше денег на ремонт своей дороги? Но Леонид отговорил ее, посчитав это совершенно напрасно потраченным временем. Если председатель горисполкома не хозяин, то никакие выговоры его не пробьют.
Молчавший почти всю дорогу Уно вдруг сказал:
– Скоро пропускной пункт…
Леонид напряженно посмотрел вперед и увидел растянувшуюся очередь машин перед уже видневшимся отсюда мостом.
– Часа на полтора застряли, – сказал Уно. – Нужно с пользой провести это время. Приготовьте свою капу, и вот, держите, – он вытащил из бардачка и протянул Леониду бутылку водки.
Леонид недоуменно посмотрел на него.
– Пейте! – приказал Уно.
– Не хочу, – отказался Леонид. – Мне нужно быть трезвым. Сергей сказал, что я должен только притвориться пьяным.
– Самый убедительный пьяный – это пьяный, – терпеливо сказал Уно. – Выпейте, прошу вас, от вас должно натурально пахнуть, и бутылка должна быть открыта. Вспомните, как мы планировали сыграть – вы уже пьяны, но все время добавляете… А кто вам поверит, если вы будете сидеть с открытой, но полной бутылкой. Прошу вас, не осложняйте мне задачу, выполняйте все, что я вас прошу, беспрекословно. Или я вынужден буду вас высадить.
Леонид послушно открыл бутылку.
Сделав внушительный глоток, он весь передернулся и посмотрел на Уно заслезившимися глазами.
– Еще, – приказал Уно, протягивая ему конфету.
«Гулять, так гулять!» – решил Леонид, принимая у него закуску и еще раз прикладываясь к горлышку бутылки.
«Эдак я, и в самом деле, напьюсь», – подумал он, чувствуя, как у него зашумело в голове, а в животе разлилось приятное тепло…
– Хватит, – остановил его Уно. – Теперь будете отпивать из бутылки по мере приближения к пропускному пункту.
– С какой скоростью? Один глоток на один метр пути? – пошутил Леонид.
– Боюсь, на такую скорость вам не хватит, – серьезно ответил Уно, оценивающе глянув на бутылку. – Нужно экономнее ее расходовать, у меня нет больше водки.
– Я могу сгонять, – улыбнувшись, предложил Леонид.
– У меня дела дома, я не хочу задерживаться, – явно не поняв его шутки, ответил Уно и замолчал, пристраиваясь в конец вереницы машин.
Еще на подъезде к КПП, когда перед ними оставалось машин десять, они начали отрабатывать заранее придуманный сценарий.
Следуя указаниям Уно, Леонид несколько раз неуклюже вылезал из машины и, изображая из себя «в стельку» пьяного, все время намеревался куда-то отправиться, а Уно как бы терпеливо, на виду у других водителей, водворял его на место. Слушая, как обычно суперфлегматичный Уно при этом громко ругается по-эстонски, Леонид изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.
Эта его смешливость чуть не погубила все дело. Когда Уно решил закрепить впечатление и потащил Леонида чуть ли не за шкирку к обочине, тихо скомандовав притвориться, что его тошнит, Леонид наклонился, послушно приготовившись сыграть и эту малоприятную роль. Но в тот момент, когда он собирался изобразить позыв рвоты, он вдруг почувствовал, что у него сейчас изо рта вывалится капа, и машинально прикрыл рот рукой.
– Вы что, с ума сошли?! – прошипел ему на ухо Уно. – Кто же блюет, зажимая себе рот?!
– У меня капа выпадает, – промычал Леонид и, осознав комичность ситуации, начал корчиться, чтобы не рассмеяться на всю округу.
Его конвульсии со стороны выглядели, наверное, гораздо убедительнее, чем если бы его просто рвало, но Уно, заметив внимание уже не только со стороны сочувствующих ему водителей, но и российских таможенников, поглядывающих в их сторону, поспешил затащить Леонида в машину.
– Надо было мне для убедительности на вас немножко блевануть, – согнувшись на сиденье к коленям, чтобы никто не мог разглядеть выражения его лица, сказал Леонид.
– Ну, если вы хотели несколько часов это нюхать, то, наверное, надо было так и сделать, – невозмутимо, то ли в шутку, то ли всерьез, ответил Уно, заводя двигатель.
Проехав немного вперед, он тихо сказал Леониду:
– А сейчас внимание: сделайте вид, что уснули. Будут будить – реагируйте на все слабо, только глазами и, главное, не разговаривайте!
Леонид, послушно привалившись к спинке сиденья, закрыл глаза.
Когда они подъехали к самому КПП, у Леонида по-настоящему гудело в голове от усердия в актерской игре и водки, к которой он вынужден был еще пару раз приложиться, оставив в руках почти пустую бутылку.
Он сидел, как велел Уно, с закрытыми глазами, развалившись на переднем сиденье и чувствуя, что, если это в ближайшее время не кончится, то он, действительно, уснет. Выпитая водка совершенно заглушила его волнение, и он на удивление спокойно ждал прохождения таможенной процедуры.
Вскоре он услышал голос таможенника со стороны окна Уно:
– Ваши документы…
Уно толкнул Леонида в бок. Тот пьяно, как учили, открыл глаза и непонимающе уставился на него.
Уно что-то сказал ему по-эстонски, протягивая к нему руку, а потом, выругавшись, сам полез во внутренний карман куртки Леонида, вытаскивая оттуда паспорт Велло Тынсу.
Леонид для проформы что-то неразборчиво порычал и закрыл глаза с чувством выполненного долга.
– А что это с ним? – опять раздался голос таможенника.
– Да вот, господин офицер, как в Петербурге пить начал, так остановиться не может! Вон видите, как в бутылку вцепился! – ответил Уно и неожиданно пошутил: – Но бутылка, заметьте, открытая…
Не приняв его шутки, таможенник серьезно спросил:
– Что-нибудь запрещенное везете? Откройте, пожалуйста, багажник…
Уно вышел из машины, чтобы продемонстрировать ему их таможенную чистоту.
Леонид несколько напрягся, но испугаться не успел – через минуту Уно уже вернулся в машину и, сунув ему в карман паспорт его двойника, завел двигатель и направил машину к въезду на мост.
На другой стороне реки Нарвы, медленно проезжая мимо уже эстонской таможни, Уно остановился и, опустив стекло, крикнул что-то по-эстонски таможеннику, поднявшему в приветствии руку. Потом тронулся с места и, набирая скорость, поехал по шоссе.
– Уф!.. Кажется, пронесло… – облегченно вздохнул Леонид.
Он вдруг почувствовал какое-то лихорадочное возбуждение, как это бывает после миновавшей опасности.
– Да, мы уже в Эстонии, – подтвердил Уно.
Вытащив капу изо рта, Леонид завернул ее в платок и, сунув в карман, спросил Уно:
– А вы что, знакомы с ребятами на вашем КПП? Они нас даже не стали проверять.
– Езжу часто, а Ивар, к тому же, женат на моей однокласснице, – коротко пояснил Уно.
– Спасибо вам большое! – поблагодарил его Леонид, вдруг до конца осознав, что граница России, действительно, уже осталась позади.
– Спасибо скажете, когда я вас посажу в самолет со всеми необходимыми документами, – спокойно ответил Уно, и неожиданно улыбнулся: – А вы держались молодцом, теперь можете расслабиться, поспать. Нам еще часа четыре ехать.
– Спасибо, – еще раз сказал Леонид, поудобнее устраиваясь на сиденье.
Несколько минут он наблюдал за пробегавшим мимо заснеженным пейзажем, а потом, утомившись от белого мелькания, закрыл глаза и провалился в сон.
Проснулся он, когда уже стемнело.
Уно вел машину, внимательно глядя вперед на освещенную фарами дорогу. Деревья темными силуэтами проскакивали за окном.
– Где мы? – спросил Леонид, потирая рукой затекшую от неподвижной позы шею.
– Скоро будем на месте, минут через пятнадцать, – ответил Уно.
– Да? – удивился Леонид и, оглядевшись, спросил: – Но я не вижу Таллина, где он?
– Он слева от нас, мы его объезжаем с севера по окружной дороге. Видите: небо светится? Это огни Таллина его подсвечивают.
Уно, не замедляя скорости, достал из кармана сотовый телефон, зубами вытянул антенну и, набрав номер, поднес трубку к уху. Коротко переговорив с кем-то по-эстонски, он отложил телефон, и вскоре свернул с шоссе, въезжая в какой-то пригород Таллина.
– Нас уже ждут. Вы поживете несколько дней в пансионе, пока я буду заниматься вашими документами. Хозяйка очень хорошая женщина, ее зовут Эльза. Здесь вам будет спокойно, – сказал Уно.
– Интересно! Никогда не жил в пансионе, – улыбнулся Леонид. – Мне казалось, что в пансионах живут либо юные девицы, либо престарелые старушенции…
– Это семейный пансион, и в нем в основном живут летом, так что соседей у вас не будет, – сказал Уно.
Через несколько минут они подъехали к кирпичному двухэтажному домику, к которому между замысловато подстриженных кустов вела тщательно расчищенная дорожка. Проехав по ней к самому крыльцу, Уно коротко посигналил.
Дверь тут же распахнулась и на пороге появилась полная невысокая женщина. Яркий свет, бьющий из-за ее спины, мешал Леониду рассмотреть ее лицо, впрочем, это было не так уж важно – не свататься же он сюда приехал…
– Пожалуйста, Леонид, выходите: мы на месте, – сказал Уно, открывая свою дверцу.
Леонид, перегнувшись через сиденье, забрал свою сумку, лежащую сзади, и следом за Уно вышел из машины.
Поздоровавшись с хозяйкой пансиона, они поднялись по ступеням крыльца, и вошли в небольшой уютный холл.
Женщина закрыла за ними дверь и повернулась.
Ей было около пятидесяти лет. У нее было типично эстонское широкоскулое лицо, большой прямой нос и серые глаза. Ее полную фигуру скрывало серое, под тон глаз, просторное платье.
– Эльза, познакомьтесь: это Леонид, он поживет у вас несколько дней, – сказал Уно и добавил несколько слов по-эстонски.
– Очень приятно, милости просим, – с характерным эстонским акцентом сказала женщина, доброжелательно улыбнувшись Леониду. – Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, – и она, повернувшись, направилась к лестнице на второй этаж, двигаясь на удивление легко для такой полной немолодой дамы.
Убедившись, что Леонид хорошо устроился, Уно взял у него деньги на приобретение документов, а также для открытия счета в «Сити-банке», и уехал, сказав, что будет ему звонить.
Проводив Уно, хозяйка постучала в комнату Леонида и предложила ему:
– Если хотите, вы можете принять душ после дороги, а я вам пока приготовлю ужин.
Леонид почувствовал зверский аппетит и благодарно согласился, сглотнув тут же набежавшую слюну: ведь он сегодня, не считая раннего завтрака, за весь день «откушал» лишь три четверти бутылки водки и одну конфету, которой он эту водку закусил.
Леонид пробыл в пансионе в общей сложности трое суток.
В один из дней ему позвонил Сергей и сказал, что у них все нормально, Лёня обживается и ему в лагере нравится, говорит: настоящие каникулы. От его простуды остался лишь легкий кашель, он хорошо ест и успешно проходит «курс молодого бойца» с инструкторами.
У Леонида, который все время возвращался мыслями к сыну, сердце успокоилось, теперь он мог сосредоточиться на своей основной задаче по вызволению Есении из «научного плена».
Уно звонил Леониду раз в день, коротко вводя его в курс, как продвигаются дела с документами. В остальное время Леонид ел, спал, читал или смотрел по телевизору почему-то очень заинтересовавшие его шведские программы.
Присутствие в доме Эльзы было практически незаметным. Она поднималась в комнату Леонида только для того, чтобы пригласить его к столу или спросить, не нужно ли ему чего-нибудь.
Его совсем не угнетало это одинокое отсиживание в чужом доме, наоборот, он понимал, что это, пожалуй, последние спокойные деньки перед его путешествием в неизвестность. Правда, непонятно на чем основывающийся оптимизм вселял в него уверенность в том, что там все будет хорошо, и что он обязательно найдет Есению и им удастся благополучно выбраться из всех передряг. Письмо Сергея к Федору, на которого он очень надеялся, лежало на дне сумки вместе с деньгами.
На четвертый день, рано утром, позвонил Уно и сказал, что едет к Леониду с уже готовыми документами и билетом на самолет, который вылетает через несколько часов.
– Уно, пожалуйста, если у вас будет такая возможность, купите по пути букет роз и большую коробку конфет, я хочу поблагодарить Эльзу, – попросил его Леонид.
– Ее услуги уже оплачены, – сказал Уно.
– Все равно я бы хотел поблагодарить ее лично, – упрямо повторил Леонид.
– Хорошо, – сдался Уно и положил трубку.
– Госпожа Эльза, – спустившись вниз, позвал хозяйку Леонид, – скоро приедет Уно. Похоже, что мое надоедливое присутствие закончилось: я сегодня уезжаю.
– Ну что вы, – улыбнулась накрывавшая на стол Эльза, – мне было приятно иметь вас гостем. Садитесь, завтрак уже готов, вам нужно перед отъездом хорошо поесть.
Быстро позавтракав, Леонид поднялся к себе в комнату, чтобы привести себя в порядок и переодеться в заранее приготовленную одежду, соответствующую его статусу обеспеченного иностранца. В шкафу ожидали купленные еще в Питере элегантный костюм, кашемировое пальто и дорогие кожаные туфли. Все это потом придется снять в Алма-Ате, когда он уже по российскому паспорту должен будет скромно ехать в поезде по направлению к Новосибирску. А пока нужно было навести лоск.
Леонид успел к приезду Уно принять душ, нанести крем автозагара на лицо и руки и переодеться. Спустившись вниз с видом заезжего южного дипломата, он поверг в изумление Эльзу, стоящую в холле у лестницы. У нее даже глаза округлились от восхищения, когда она его увидела.
Уно же невозмутимо пожал руку Леониду и протянул ему кожаное портмоне с документами.
Леонид вынул из портмоне и с любопытством раскрыл два паспорта – все выглядело очень убедительно, даже их лица с Есенией в этих заграничных книжицах с чужими фамилиями. Несмотря на то, что Леонид на фото был без капы и линз, он все равно был мало похож на себя предыдущего.
– Педро и Роузалия Карейрос, – прочел он. – Ничего звучит… А Лёня у нас, значит, стал Леоном Карейросом, тоже неплохо… Граждане Панамы… Вернетесь к Сергею, передайте, чтобы Лёня начал учить испанский.
– Хорошо, – серьезно сказал Уно и, указав на портмоне, добавил: – Посмотрите внимательно: там еще водительские права, кредитная карточка «Сити-банка»…
– Вижу-вижу, полный джентльменский набор, – кивнул Леонид, перебирая содержимое портмоне. – Спасибо, Уно, теперь я полностью экипирован.
– Рад был помочь. Если вы готовы, то нам пора ехать.
Прощаясь с Эльзой, Леонид вручил ей букет и конфеты, привезенные Уно, окончательно смутив ее своей галантностью.
Когда Леонид с Уно вышли на улицу и сели в машину, Эльза еще долго смотрела им вслед. Нелюбопытная от природы, она все-таки заинтересовалась, кто же это останавливался у нее, и решила, что это была очень важная птица.
К аэропорту Юлямисте, построенному по тому же проекту, что и питерский аэропорт Пулково, они подъехали за десять минут до окончания регистрации, чтобы не светиться лишнее время в людном месте.
– Ну что же, Леонид, желаю вам удачи, и счастливого пути, – сказал Уно, останавливаясь перед входом в таможенную зону и протягивая Леониду руку.
– Спасибо вам, Уно, за все, что вы для меня сделали, – с признательностью глядя на него, сказал Леонид, пожимая ему руку. – Когда будете в Питере, передайте от меня привет Сергею.
– Обязательно передам, я сегодня поеду туда, нужно забрать Велло, работа, знаете ли… Идите, Леонид, а то опоздаете.
– Да-да, – сказал Леонид и, подхватив багаж, поспешил к нетерпеливо поглядывающим на него таможенникам.
Подойдя к стойке, он оглянулся. Наблюдавший за ним Уно поднял руку в прощальном жесте и ободряюще кивнул Леониду.
Вживаясь в роль иностранца, Леонид выложил на стойку перед пожилой таможенницей паспорт и билет, и неожиданно для самого себя поздоровался по-испански:
– ?Buenos dias, senora!
Спохватившись, он испуганно глянул на таможенницу – его познания в испанском на этом заканчивались. Поэтому он с облегчением перевел дух, услышав в ответ приветствие на английском языке. Теперь можно было смело переходить на английский, за который Леонид не волновался, поскольку говорил на нем довольно бегло. Конечно, он мог говорить и по-русски – мало ли в Панаме живет выходцев из России, поменявших свои имена на испанский лад, но говорить на русском языке в нынешней Эстонии было нецелесообразно. Могут сделать вид, что этот язык им не знаком…