– Разве это не так? – с мерзкой улыбкой спросил Седой.
– В любом случае, – осуждающе посмотрел я на этого нахала, – они ошиблись. В пьяном виде я гораздо опаснее для них, так как соображаю лучше, чем в трезвом. Так оно и случилось.
– Все может быть, – протянул Седой. – Операция назначена сегодня на ночь?
– Да, думаю, что это оптимальное время, – ответил я. – Где тебя поселили?
– Здесь, на пятом этаже, – и Седой назвал номер своей комнаты.
Я раскрыл план гостиницы, взятый утром у Челобанова.
– Моряк у нас в пятьдесят седьмом. Значит, он будет вещать из пятьдесят пятого, – задумчиво сказал я.
– Интересно, как это возможно? – спросил Седой. – Хотя, судя по твоим рассказам, в отеле действует клуб веселых и находчивых людей, которые уж как-нибудь придумают, каким образом это сделать.
– Да уж, можешь не сомневаться.
– Слушай, – неожиданно понизил голос Седой. – А ты уверен, что нас сейчас не прослушивают?
Я серьезно задумался.
– Думаю, что нет, – наконец сказал я. – Я консультировался у специалистов. Дело в том, что прослушивание – очень дорогостоящая операция, требующая больших средств. Они все же не ФСБ... Хотя осторожность и в этом вопросе тоже надо соблюдать.
– Ну что, я все понял, – сказал Седой. – Вечером в пять?
– Да.
– Тогда я пошел осматривать красоты отеля.
Седой поднялся и вышел из номера.
В три часа дня меня посетил капитан Дынин.
– Ну как, все готово? – спросил он с порога.
– Надеюсь, что да. Люди из милиции уже были здесь.
– Кто они?
Я назвал фамилии оперативников, присланных следователем Петуховым.
– Толковые ребята, – удовлетворенно произнес Дынин.
– Иди к этим толковым ребятам в номер, стараясь не светиться. В пять же зайдешь к моряку. Если его не будет, иди сюда и сиди здесь.
– Понял, – коротко ответил Дынин.
Он осторожно выглянул через щелочку двери в коридор.
– Все вроде тихо... Я пошел.
– Давай, Дмитрий, с богом, – сказал я.
В половине пятого я вышел из своего номера и отправился в гости к моряку, который должен был в этот момент присутствовать у себя. Об этом, не вдаваясь в подробности, еще утром его попросил Челобанов. Моряк открыл мне дверь и удивленно спросил:
– Вы ко мне?
– Да, – как можно приветливее улыбнулся я. – Решил все-таки послушать ваши рассказы о путешествиях по миру.
Алексей Платонович пригласил меня в комнату и предложил кофе.
– Сначала я все же должен с вами кое о чем поговорить, – сказал я.
– Вы насчет Морзе? – спросил он.
– Да.
– К Морзе я уже привык, однако теперь мне вещают совершенно другие вещи, – и он сурово посмотрел на меня.
– Бьюсь об заклад, – сказал я, – вам говорят, что я последняя сволочь и виновен в гибели целой эскадры миноносцев, а вы едва сдерживаетесь, дабы не огреть меня чем-нибудь тяжелым или прилюдно плюнуть в лицо.
– Как вы догадались? – поразился Алексей Платонович. – Правда, насчет эскадры – это перебор. О вас говорят нечто другое...
– Это не так важно, – оборвал его я. – Все это ложь. А что касается морзянки, то я надеюсь сегодня же это прекратить.
– Каким же образом?
– Сейчас посмотрим, – сказал я.
Я подошел к ночнику и внимательно его осмотрел. Шнур от ночника вел к розетке рядом за тумбочкой. Я отодвинул тумбочку и внимательно оглядел розетку. Она была с виду весьма обычной. В этот момент в дверь постучали.
– Откройте, пожалуйста, это ко мне, – сказал я.
Моряк удивился, но пошел открывать. Через несколько секунд в номере оказался Седой.
– Ну что? – спросил он, не обращая внимания на моряка. – Что-нибудь нашел?
– Пока нет, – ответил я. – В электричестве я не силен.
– Ладно, разберемся.
Седой стал развинчивать лампу.
– Что вы делаете? – спросил Алексей Платонович. – Я без ночника спать не могу!
– Похоже, спать вам сегодня не придется.
– Как вас понимать? – гордо выпрямился капитан второго ранга. – Извольте объясниться...
Я объяснил. Челюсть моряка отвисла, и он замолчал надолго.
– Похоже, я что-то нашел, – сказал Седой. – В лампе есть что-то типа реле, которого по логике вещей здесь быть не должно.
– В таком случае откладываем все до поздней ночи. Когда вы обычно ложитесь спать? – спросил я у моряка.
– Я как старый солдат привык рано ложиться и рано вставать. Телевизор я обычно не смотрю, за исключением программы «Время». После нее, как правило, и укладываюсь.
– Мой вопрос может показаться вам нетактичным, но он очень важен. Вы во сне храпите? – спросил я.
Алексей Платонович сконфузился.
– У всех есть свои недостатки. Мы с женой спим в разных комнатах именно из-за этого. Она даже и отдыхать со мной не едет, говорит, что это не отдых...
– По всей вероятности, наш радист определяет начало сеанса по громкому храпу, который издает Алексей Платонович, – сказал я Седому.
Тот утвердительно кивнул головой. В этот момент в дверь снова постучали. Когда в номер вошел Дынин, я представил его Алексею Платоновичу.
– Ну что, Дмитрий, – сказал я Дынину. – Оставайся здесь. После восьми для полной безопасности никаких разговоров не вести. Кабельное телевидение смотреть можно, но вообще-то не рекомендую. Оно небезвредно – могут возникнуть разные нехорошие желания... Как только это начнется, ты быстренько идешь за нами и сообщаешь нам.
Мы с Седым вышли от моряка и вернулись ко мне. Время тянулось долго и медленно. Мы старались не говорить, а лишь смотрели кабельное телевидение, записывая все фильмы на принесенный мною из дома видеомагнитофон. После девяти мы перестали находить себе место. Батарея бутылок с джином и пивом «Балтика», потребляемых нами, росла с угрожающей быстротой. Когда пробило десять, Седой не выдержал, встал и сказал:
– Все. Надо начинать действовать. Вдруг этот козел сегодня не начнет сеанс своей морзянки? Мы хотя бы возьмем видеожуликов за жопу!
К этому времени мы уже прокрутили по видику в режиме медленного просмотра какой-то новый фильм. На сей раз двадцать пятым кадром шла реклама бальзама «Старославянский», ажиотажный спрос на который был зарегистрирован в гостиничном аптечном киоске несколько дней назад.
– Нет, – сказал я твердо. – Давай подождем. Время еще есть.
В этот момент в дверь постучали. Я кинулся к двери. На пороге стоял возбужденный Дынин.
– Так, берем его за жопу!
Мы, едва сдерживая свои эмоции, подошли к пятьдесят пятому номеру. У двери выяснилось, что впопыхах я забыл взять у портье запасной ключ от этого номера. На выручку пришел Седой. Он вынул из кармана перочинный ножик и, пару секунд поковырявшись лезвием в замке, открыл его. Вперед, как это бывает всегда, рванулся Дынин.
В номере горел лишь ночник и было темно. В сумерках я разглядел какую-то борьбу. Послышались два глухих удара и сдавленный вопль.
– А, сука! – заорал Дынин. – Да включите вы, в конце концов, свет!
Я щелкнул выключателем. В углу комнаты, скрючившись, лежал электрик Костя, ухватившись за живот. Перед ним на одной ноге пританцовывал Дынин.
– Эта падла меня чем-то тяжелым по ноге долбанула! – пожаловался он нам.
Седой поднял с пола здоровенную отвертку и сказал:
– Что орать-то? Вот этим он тебя и долбанул.
Потом он снова нагнулся и поднял с пола какой-то странный пульт.
– Надо же, как все просто! – воскликнул Седой. – Подобным пультом мой племянник водит по квартире игрушечный трактор. А этот Кулибин с помощью дистанционного пульта морзировал через стенку, вставив в лампу реле от того же трактора.
Костя заворочался в углу и, неожиданно вскочив, сделал попытку рвануться к двери. Прорваться ему не удалось, так как я своей тушей заполонил весь проход, а Седой ловко подставил ему подножку. Электрик упал мне в ноги. Мне оставалось лишь сесть на него коленками, как на молитвенный коврик, отчего Костя длинно и протяжно застонал, словно на приеме у мануального терапевта.
– Ну-ка, дайте мне сюда эту падлу! – сдавленно произнес Дынин. – Сейчас я его кишки вокруг шеи оберну и удавлю...
– Дима, только без крови! – решительно за-явил я. – И заткни ему, пожалуйста, рот, а то он всю гостиницу на уши подымет.
– Сделаем, – с готовностью ответил Дынин и вынул из кармана свой изрядно несвежий носовой платок.
Он схватил электрика за шиворот и одним рывком швырнул его на диван. Похоже, электрик был эстетом, так как, завидев сопливый дынинский платок, который Дмитрий намеревался засунуть ему в рот вместо кляпа, активно запротестовал. Глаза его расширились от ужаса, и он запричитал:
– Ребята, что вы хотите? Я все скажу, только не надо этого...
– В общем, так, – выдвинулся я вперед. – Сейчас я тебе даю пять минут – большим временем мы не располагаем. За это время ты вкратце, четко, сжато и емко расскажешь о том, зачем ты вещал старому моряку азбукой Морзе всевозможную херню, кто тебя на это надоумил и какие цели при этом преследуются. Учти, что мы на восемьдесят процентов знаем суть дела, и твой рассказ явится лишь подтверждением нашей теории. Если я в какой-либо момент пойму или почувствую, что ты врешь, то больше слушать тебя не буду. Даже если ты захочешь потом что-нибудь сказать... А ты точно захочешь! В руках этого почтенного господина раскалывались и не такие. – Я кивнул головой на капитана Дынина.
– Я тебя, сопливое уродище, наизнанку выверну и жопу тобой подотру! – грозно заявил Дынин. – Ты у меня в отделе неделю будешь висеть на своем члене, который я к люстре привяжу!
В подтверждение своих угроз Дынин слегка надвинулся на тщедушного электрика. Психологическая обработка дала свои плоды. Костя заговорил четко и ясно, как научный сотрудник на симпозиуме.
– Я не виноват. Я ни при чем, – начал он с общих замечаний. – Это все Марк с Андреем. Я только похулиганил. Я только сигналил азбукой Морзе, так как сам в свое время служил на флоте. Просто нас всех достал Арнольдович, который все время стучит Санчо на всех, кто часто ходит в бар. Я решил таким образом его проучить. Больше ничего дурного я не делал.
– Чья идея крутить видеофильмы? – спросил я.
– Это Марк с Андреем. Я здесь ни при чем, – повторился Костя.
– Зачем рекламируется бальзам «Старославянский»?
– Не знаю. По-моему, наш программист Валентин вместе с каким-то родственником открыли фирму, производящую всевозможные настойки из трав, в том числе и этот бальзам. Но это лишь мои предположения.
– Ну что, по-моему, достаточно, – вздохнул я. – Где сейчас находятся Уточкин и видеоинженер Андрей?
– Они всегда по вечерам сидят в видеоцентре.
– Дмитрий, надень на этого козла наручники и дуй за оперативниками, – скомандовал я. – Седой, за Челобановым!
Мои подельники бросились исполнять указания. Через десять минут все были в сборе. Костю взяли с собой и вывели в наручниках в коридор. Подойдя к видеоинженерной, я спросил Костю:
– Условный стук есть?
Электрик опасливо посмотрел на Дынина и ответил:
– Да. Три раза, потом еще два.
Дынин осторожно постучал точно так, как сказал Костя. Поскольку в двери был «глазок», электрика поставили прямо перед дверью. Сами же мы рассредоточились вдоль стены. Через некоторое время замок в двери щелкнул. В эту же самую секунду два оперативника, два дюжих парня, одновременно ударили по двери ногами. Изнутри послышался сдавленный вопль. Милиционеры первыми заскочили в видеоинженерную. Мы с Седым и Челобановым последовали за ними.
Напротив двери, у окна, держась за разбитое лицо, валялся Уточкин. Оперативники же схватили сидящего на крутящемся кресле видеоинженера Андрея. Он не сопротивлялся, а лишь осторожно осматривал вошедших.
– Позовите свидетелей! – сказал Дынин, обращаясь к Челобанову.
Через пять минут в номере уже были моряк Алексей Платонович, кто-то из администрации турагентства «Бугор», случайно задержавшийся на работе, и еще двое постояльцев. Дынин помпезно заявил:
– Господа! Вы находитесь при проведении следственного эксперимента. Я при вас достаю из видеомагнитофона кассету с фильмом, который только что показывали по гостиничному кабельному телевидению.
Дынин достал кассету и демонстративно повертел ею перед лицами свидетелей.
– Фильм называется «Горячий Запад», мелодрама, – прочитал Дынин. – А теперь эту же кассету я прокручиваю перед вами в режиме медленного просмотра.
Через некоторое время, когда наблюдатели устали от тоскливого течения видеокадров, на экране возникла надпись: «Бальзам „Старославянский“ – панацея от болезней». Еще через некоторое время появилась новая надпись: «Бальзам „Старославянский“ – эффективное древнерусское лекарство».
Дынин продолжал следственный эксперимент, демонстрируя собравшимся видеокассеты с содержащейся там идеологической начинкой.
Когда следственные действия уже близились к завершению, к нашей компании уже присоединился следователь Петухов, ведущий дело Пяткина.
– Ну что, все вроде ясно, – констатировал он. – Забираем их в отдел и оформляем дело. Молодец, Дынин! Хорошо поработал, – хлопнул он по плечу покрасневшего от удовольствия Дмитрия.
И в этот момент сидевший до сих пор без движения видеоинженер Андрей сорвался с места и устремился к окну. Одним движением он распахнул раму и мгновенно вылетел наружу.
– Куда ты, идиот? – заорал Челобанов. – Там же нет пожарной лестницы!
Мы с Дыниным выглянули в окно и увидели, что Андрей стоит на небольшом карнизе и медленно движется к пожарной лестнице, которая находилась от него метрах в пяти. Андрей мелким шагом подошел к водосточной трубе и собирался ее переступить. В этот момент Дынин заорал:
– Стой! Все равно не уйдешь, там везде наши люди!
То ли крик Дынина так повлиял на видеоинженера, то ли водосточная труба оказалась некрепкой... Нога Андрея соскользнула с парапета, и он попытался восстановить равновесие, с силой ухватился руками за трубу. Это оказалось для него роковым. Не выдержав такой резкой нагрузки, кусок проржавленной водосточной трубы вылетел из своей ячейки, лишив Андрея последней опоры. Все наблюдавшие за этим из окна в одну секунду ахнули. Но сделать было уже ничего нельзя. Андрей полетел вниз. На секунду мне показалось, что я видел его расширившиеся от ужаса глаза. Полет был недолгим, а о его конце возвестил глухой удар о землю.
– Какой ужас! – проговорил Челобанов.
Утро следующего дня выдалось пасмурным. Два часа назад эксперты увезли тело погибшего видеоинженера. Петухов, Дынин, оперативники и мы с Седым сидели в кабинете Челобанова и допрашивали Уточкина. Допрос длился долго. Уточкин проявил редкостное упорство, однако позже под влиянием неопровержимых улик все же разговорился. По сути дела, он признался в том, что организация «Русская колонна», которую он возглавлял, оказалась замешанной во всех странностях, царивших в последнее время в отеле. На вопрос о том, зачем ему все это было нужно, Уточкин поначалу понес патриотический бред. Красной нитью его пространных рассуждений явилось то, что целью организации было усиление роли русского народа в историческом процессе.
– Да хватит! Сколько можно! – перебил я его. – Давайте лучше поговорим о тех средствах, которыми вы хотели этого достичь.
– Мы считали и считаем, что необходимо отработать технологию и методы управления массами, – продолжил Уточкин. – Мы считаем, что необходимо регулировать сознание русского человека посредством создания определенных условий, побуждающих его к действиям в том или ином направлении...
– Как это? – удивился Дынин.
Уточкин поправил очки и надменно произнес:
– Объясняю для тупых. Если я хочу, чтобы вы разделись, одним из условий является то, что необходимо повысить в помещении температуру. Это на самом примитивном уровне... Но есть и гораздо более сложные схемы. Наиболее эффективным орудием управления массами являются электронные средства массовой информации, особенно телевидение. Именно этим мы и пытались заниматься.
– Может быть, я что-то не понимаю, – заметил Седой. – Но какое отношение к этому всему имеет глобальный понос, охвативший гостиницу? Вы что, собирались повысить интеллектуальный уровень русского народа, заставив его медитировать на унитазе?
– Ваши шутки неуместны, – ответил Уточкин. – Лично я был против этого. Это вообще была шутка. К сожалению, некоторые восприняли ее в буквальном смысле, и Андрей намекнул об этом сантехнику. Мы знали, что он обижен на директора, да и вообще на весь свет. Этому человеку было достаточно просто подкинуть идею, как он тут же принялся ее исполнять. Скорее это был эксперимент над самим Пяткиным, а не над отелем. Однако Пяткин разгулялся. Мы пытались его остановить, но он нас не слушал. В конце концов его просто раскрыли.
– И тогда вы решили убрать его? – спросил я. – Допрос членов вашей организации Константина Бобкова и Валентина Перфильева показал, что так называемое самоубийство сантехника Пяткина было спланировано вами и видеоинженером Андреем Агафоновым.
– Это ложь! – вскричал Уточкин. – Наглая ложь! Я здесь совершенно ни при чем.
– Однако таковы показания ваших коллег.
– А я вам заявляю, что они нагло лгут! – в голосе Уточкина появились визгливые нотки. – У меня есть доказательство, что это не так.
– Какое доказательство?
– Видеозапись.
– Какая видеозапись? Того, как вешался Пяткин?
– Да, того, как это происходило. – Уточкин устало сел на стул. – Это все идея Андрея. Он испугался, что неуравновешенный Пяткин раскроет нас. И даже не столько этого. Он захотел на Пяткине проверить действенность одной из методик.
– Как довести человека до самоубийства? – спросил Седой.
Уточкин молчал. Потом тихо заговорил:
– Андрей был крайне возбужден и даже как-то обрадован, что это удалось. Перед этим я долго отговаривал его, но он ничего не хотел слушать. Он был настолько одержим и уверен в себе, что даже записал эту сцену видеокамерой. У него вообще была мания все тайно снимать на пленку.
Когда я увидел все это, было уже поздно. И тогда я впервые серьезно испугался, что за все, что мы декларировали и делали, придется отвечать. Тогда я тайно снял копию с этой видеокассеты, чтобы снять с себя хотя бы обвинение в убийстве.