Кинув на Арнольда последний взгляд, девушка, едва не хлопнув дверью, выскочила из комнаты.
* * *Холодное серое утро занималось на востоке. Бланш, вздрагивая от рассветной свежести, шла по мокрой от росы тропинке, сгибаясь под тяжестью саквояжа. В столь ранний час она никак не ожидала кого-то встретить и рассчитывала, что ее бегство останется незамеченным как минимум до завтрака: Анна ее не выдаст. Тем большей неожиданностью стало для девушки послышавшееся из-за угла дома бодрое насвистывание веселого военного мотивчика. И вышедший оттуда неспешным шагом лорд Райт буквально нос к носу столкнулся с растерявшейся девушкой.
– Мисс Вернелли, что подняло вас в столь ранний час? – тактично сделав вид, что не замечает опущенного к ногам Бланш саквояжа, поинтересовался лорд.
Девушка открыла было рот, чтобы изобрести правдоподобный предлог для своего появления во дворе усадьбы в такую рань, но передумала: все-таки этот человек не выдал ее тайны, раньше всех раскрыв ее. Значит, можно ему довериться и сейчас – по крайней мере, не лгать.
– Я уезжаю, – глухо прозвучал голос девушки. – Увы, но остаться на помолвку я никак не могу. Поверьте, на то существуют веские причины, о которых сейчас говорить несвоевременно. И чтобы не устраивать длительных споров и пререканий с Луизой, от которых все только расстроятся, уезжаю я втайне. Могу я надеяться, что вы, лорд Райт, сохраните тайну и никому не скажете о моем отъезде раньше, чем об этом узнают в доме? – Голос девушки звучал все тише, и последние слова Бланш произнесла едва слышно, заметно нервничая.
Лорд Райт нахмурился. Судя по всему, вокруг его крестницы происходило нечто сомнительное. Старый вояка не любил излишних секретов и потому с неодобрением посмотрел на Бланш, посчитав, видимо, что она в своей таинственности заходит слишком далеко. Но умоляющий девичий взгляд сделал свое дело – и, как истинный джентльмен, лорд не смог отказать Бланш в просьбе.
– Хорошо, договоримся, что я вообще вас не видел сегодня утром. Но, мисс Вернелли, и Луиза, и миссис Грэммхерст будут волноваться. Куда вы направляетесь?
– Этого я сказать не могу, простите, – решительно произнесла Бланш. К девушке вернулась на мгновение утраченная сила духа.
Лорд пожал плечами:
– В таком случае позвольте хотя бы проводить вас – я полагаю, до «Золотой арфы», не так ли? Негоже юной леди разгуливать в одиночестве по полям, да еще и вещи таскать собственноручно.
Не дождавшись ответа, лорд Райт подхватил с земли саквояж и бодро зашагал по тропинке к выходу из парка Грэммхерст-холла. Бланш покорилась и молча шла позади, вслушиваясь в военный мотивчик, который опять как ни в чем не бывало принялся насвистывать ее спутник.
За четверть мили до гостиницы Бланш остановилась и наотрез отказалась идти дальше в сопровождении: лорда наверняка запомнят, а она в своем неприметном наряде навряд ли сама по себе привлечет внимание.
– Узнаю решительный характер вашей матушки, я был с ней немного знаком еще во времена ее юности, – вдруг улыбнулся лорд Райт и вручил опешившей Бланш ее саквояж. – Мисс Вернелли, обещайте мне, по крайней мере, одну вещь: как только вы доберетесь туда, куда направляетесь, сразу же напишите в Грэммхерст-холл, чтобы наши дорогие дамы не волновались ни одной лишней минуты. Напишите хотя бы о том, что вы живы-здоровы и с вами все в порядке.
– Ну разумеется, – ответила Бланш. – Спасибо вам за все…
И, послав крестному Луизы самую очаровательную из своих улыбок, девушка отправилась дальше в давно желанном одиночестве.
Бланш повезло: с кратчайшим интервалом в четверть часа уходили лондонский, эдинбургский и манчестерский дилижансы, – тем меньше шансов оставалось у тех, кто отправится на ее розыски; а что таковые найдутся, девушка не сомневалась ни минуты. Однако после проведенной в Грэммхерст-холле недели у нее не оставалось душевных сил даже на то, чтобы объясниться с Луизой. А мысль о том, чтобы говорить хоть с кем-то имеющим отношение к ее прошлому, вызывала у Бланш панический ужас. Она самым серьезным образом была настроена начать в своей жизни абсолютно все с чистого листа. В кармашке сумочки лежал листочек с лондонским адресом, записанным со слов Анны, – это было чистое безумие, но и единственная реальная надежда устроить свою жизнь иначе, чем было до сих пор. Конечно, затея рискованная, однако, если шанс, на который девушка рассчитывала, не оправдается, если Вуды уже нашли гувернантку для своей дочери, Бланш была уверена: она не испугается любой работы, даже поступит, если придется, продавщицей в один из бесчисленных лондонских магазинов… Лишь бы не возвращаться к прошлому.
Словно во сне, Бланш отдала служащему гостиницы саквояж для погрузки в подошедший дилижанс, словно во сне, она забралась внутрь и устроилась на холодной и жесткой скамейке у окна. Неделя, проведенная в доме, связанном с самыми лучшими детскими воспоминаниями, оказалась столь счастливой и столь мучительной одновременно, а теперь она стремительно уходила в прошлое – так же, как пролетали мимо поля и холмы, на которые девушка бездумно смотрела в окно кареты.
Бланш медленно раскрыла сумочку и достала оттуда одно из самых дорогих своих сокровищ, бережно хранившееся все четыре года итальянской «ссылки», – миниатюру, портрет Арнольда, выполненный ее собственной рукой в далекие счастливые дни до смерти матери. Небольшая картонка легла в руку – и на девушку посмотрели всё те же бесконечно любимые глаза. Посмотрели почему-то укоризненно. Не в силах больше выносить эту пытку, Бланш тяжело вздохнула и распрямила пальцы, которыми придерживала рисунок. В то же мгновение ворвавшийся в раскрытое окно порыв ветра подхватил картонку, закружил и вынес прочь. Бланш проводила его долгим взглядом.
– Прощай, любимый. Прощай навсегда. Луиза, прости, сестренка. Вряд ли мы с тобой увидимся скоро…
До Лондона оставалось несколько часов езды.
Глава 5
Шаловливый лучик солнца перебрался с верхнего края подушки на личико Луизы и настойчиво напомнил о том, что день уже вовсю разгулялся. Девушка проснулась с легкой улыбкой. Предыдущий вечер получился красочным и, как она надеялась, незабываемым. Судя по пробивающемуся сквозь занавеси свету, погода не собиралась чинить препятствия. Гости довольны, юные леди завидуют ей, Арнольд мил и любезен, и уже сегодня они официально объявят о помолвке и назначат дату свадьбы.
Луиза вскочила, подбежала к туалетному столику и посмотрела на себя в зеркало. Девушка, радостно улыбающаяся ей оттуда, была свежа и безупречно красива. Густая копна волос, растрепавшихся за ночь, обрамляла лицо, добавляя привлекательности, а сияющие голубые глаза излучали магическое очарование. Ни одного изъяна в чертах лица и на белоснежной коже. Луиза повернулась несколько раз, пытаясь разглядеть фигуру, но сделать это в ночной рубашке было труднее, чем в затянутом на талии платье. Девушка нетерпеливо дернула за шнурок, призывая на помощь горничную. Сегодня надо быть неотразимой с самого утра.
Не находящей себе места от нетерпения Луизе показалось, что Анна слишком долго не появляется, и она схватила щетку, чтобы заняться хотя бы прической. Но тут же бросила ее и потянулась к пудренице, потому что кончик носа предательски блеснул. А по дороге к пудренице ее руки наткнулись на шкатулку с драгоценностями, и Луизе захотелось немедленно примерить колье, припрятанное до свадьбы. Это колье, последний подарок лорда Грэммхерста леди Элен, девушка хотела надеть на завершающее празднество, на роскошный бал, но разглядывать его, прикладывая к шее, могла несчетное количество раз. И в это утро она решила снова сравнить игру камней с блеском своих глаз, тем более что лучи света словно соблазняли заняться этим.
Луиза немного приоткрыла шкатулку, но откинуть крышку не смогла, мешало зеркало. Она подтянула тяжелую вещицу к себе и заметила, как из-под нее выскользнул белый листок. Луиза хлопнула крышкой и, заинтригованная, схватила находку.
Почерк любимой подруги она узнала мгновенно, но, чтобы понять смысл, ей пришлось трижды перечитать несколько простых слов:
«Извини, мне потребовалось срочно уехать. Я обязательно тебе напишу. Не ищи меня. Желаю счастливой свадьбы. Твоя Бланш».
Луиза так разволновалась, что чуть было не выскочила из комнаты в чем была, но появление невозмутимой Анны немного привело девушку в чувство.
Наскоро одевшись и позволив горничной лишь слегка подколоть золотые кудри, Луиза поспешила в комнату подруги. Как она уже догадывалась, ни Бланш, ни ее вещей там не было.
Идеальный порядок пустой комнаты нарушало лишь перо, которое почти скатилось к самому краю письменного столика, да несколько скомканных листов бумаги в корзине. Не смущаясь последовавшей за ней Анны, мисс Грэммхерст достала листы и расправила их.
Это были черновики писем, отличающиеся одним зачеркнутым предложением. На первом после «Желаю счастья» следовали зачеркнутые слова «Будь осторожна». А на втором – «Надеюсь, с тобой он так не поступит». Причем это второе было перечеркнуто еще более безжалостно, несколькими резкими злыми линиями.
Озадаченная Луиза покинула пустую комнату, мгновенно ставшую вновь нежилой. Она вспомнила странное поведение Бланш в последние дни: отговорки нездоровьем, полуобморочное состояние при упоминании о грядущей свадьбе, – и поняла, что бегство это было не таким уж непредсказуемым. Бланш явно чего-то боялась. Или кого-то? Кто не должен поступить плохо с Луизой? И кто так напугал ее бедную исстрадавшуюся подругу?
Луиза прикрыла дверь и побрела по коридору, всматриваясь в окна, словно пытаясь углядеть в саду алое платье.
Как ни тяжело было ей в этом признаваться, но в связи со свадьбой Бланш встретилась в ее доме лишь с одним ранее незнакомым, как Луиза считала, человеком. Всех ее родственников и друзей дома она знала и раньше, молодые же люди, приударившие за Бланш, никак не были связаны со свадьбой Луизы, поэтому подозреваемый оставался только один. Девушка прокручивала в памяти события последних дней и все четче понимала, что именно общения с этим человеком Бланш старалась избегать.
– Да что же такое ты успел ей сказать, Арнольд? – прошептала она, прижимая письмо Бланш к груди, и внезапно наткнулась на высокого человека у подножия лестницы.
Арнольд – а это был он – стоял, развернувшись так, что было непонятно: то ли он собирается спуститься, то ли заканчивает подъем.
Невольно Луиза подумала, что он оказался очень кстати. Блуждающая в своих сомнениях, терзаемая подозрениями и запоздалым раскаяньем в собственной невнимательности, она не заметила, как свернула к лестнице и запросто могла сломать себе шею.
– Я вообще почти ничего не успел ей сказать, – задумчиво ответил он, подавая Луизе руку и отводя ее подальше от ступенек.
– Мы говорим об одной и той же леди? – нахмурилась Луиза и сердито отдернула руку. – О Мэри Вернел?
– Либо о ней, либо о Бланш Вернелли, – сказал Арнольд, сжимая что-то в кулаке и проходя мимо Луизы к окну.
Девушка ахнула:
– Ты узнал ее? Ты знал ее раньше?
– Я сам не знаю, почему был так слеп, – горько ответил Арнольд. – Не узнать ее мог лишь тот, кто всячески убеждал себя в том, что подобное никак невозможно. Кто не давал ни слова сказать своему сердцу, насмехаясь над его догадками и заставляя молчать.
Луиза поняла, что она-то со своим сердцем так ловко не управится и сейчас негодование заставит ее либо наговорить лишнего, либо совершить безумный поступок.
– Что происходит в моем доме, хотела бы я знать, а? С людьми, которым я доверяю?
Арнольд огляделся по сторонам, опасаясь, что их могут заметить, и предложил спуститься в гостиную и все спокойно обсудить.
– За чашкой чая, да? За чашкой чая и утренней газетой? – прошипела Луиза ему вслед, но возражать не стала. Как бы ей ни хотелось повысить голос, но она никак не могла позволить себе привлечь всеобщее внимание и дать разгореться скандалу. – И это в тот момент, когда моя лучшая подруга исчезает, а я понимаю, что чуть было не связала свою жизнь с каким-то подозрительным типом.
Несмотря на возникшие разногласия, Арнольд и Луиза прокрались в гостиную, как два заговорщика. Молодой человек прикрыл дверь, усадил девушку в кресло и внимательно посмотрел ей в глаза.
– Отодвиньтесь! – Голос Луизы звучал напряженно и срывался.
Арнольд сел в соседнее кресло, сцепил пальцы и вновь вперил изучающий взгляд в Луизу. Он явно хотел что-то сказать и прикидывал, стоит ли это делать.
– Я думаю, – наконец произнес он, – что нам придется поговорить начистоту.
– Сомневаюсь, что это возможно, – съязвила Луиза. – Теперь уже я не знаю, можно ли вообще верить хоть одному вашему слову. Скорее всего, я зря теряю время и мне надо поскорей обратиться в полицию.
– Полиция нам вряд ли поможет, – вздохнул Арнольд. – Если Бланш решила исчезнуть, то никаких следов она не оставит, в этом я уверен.
– Не потому ли, что вы сами причастны к ее исчезновению? – прищурилась Луиза, раздумывая, как бы ей ухитриться позвать на помощь.
– Да нет же, я удивлен ее поступком не меньше вашего! – досадливо воскликнул Арнольд. – Другое дело, что…
– Что именно вы и были той причиной, которая принудила ее к бегству?
– Боюсь, что да.
В гостиной повисла напряженная тишина. Луиза смотрела на Арнольда с ужасом, а он смущенно вертел в руках сложенный лист бумаги.
– Чем вы ей угрожали?
Арнольд вскочил и хлопнул себя рукой по боку:
– Да нет же! Все совсем не так, как вы думаете! Вот, читайте, возможно, это заставит вас перестать видеть во мне коварного преследователя.
И он протянул девушке записку, почти такую же, как та, которую Луиза нашла у себя. Она жадно прочитала строки, написанные знакомым почерком:
«Что бы ни произошло, я была рада вновь увидеть вас. Желаю счастья. Постарайтесь не расстраивать Луизу, это самая лучшая девушка на свете. А на мой счет можете не волноваться, больше вы меня никогда не увидите. Бланш Мэри Вернелли».
– Что же это получается? – растерянно пробормотала Луиза. – Это не она вас должна бояться, а вы ее? Ерунда какая-то. Я знаю Бланш столько лет, она и мухи не обидит, она просто не способна причинить кому-то зло.
Арнольд пожал плечами, не оправдывая и не обвиняя Бланш. И именно потому, что сам он пребывал в не меньшей растерянности, чем Луиза, и точно так же не знал, что делать дальше, она ему поверила. Потому что коварный искуситель и подлец наверняка бы постарался очернить отсутствующую девушку, а неверный жених поспешил бы заговорить о своих пылких чувствах.
Арнольд не делал ни того, ни другого. Он выглядел изумленным и расстроенным, но при этом еще и старательно подбирал слова и сдерживал себя, будто боялся задеть чувства собеседницы.
Однако разговор затягивать не следовало, с минуты на минуту мог появиться кто-либо из гостей, поэтому Луиза решила прекратить вновь повисшее молчание:
– Итак? – требовательно спросила она.
И Арнольд, словно ныряя в ледяную прорубь, прямо и немного резко спросил у нее:
– Луиза, ведь вы меня не любите, верно?
– Теперь уже и не знаю, но, пожалуй, вы правы, – вырвалось у девушки, и она испуганно вскочила, изумившись собственным словам. Получалось, что их помолвка не просто повисла на волоске, но уже уносится куда-то в бескрайнюю даль. При-чем Луиза сама этот волосок и отпустила.
Арнольд облегченно вздохнул:
– И – простите за такую оскорбительную прямоту, но… – Он слегка замялся, но спустя секунду продолжил так же решительно: – Вы не очень сильно хотели бы выйти за меня замуж?
Луиза гордо вскинула голову и презрительно ответила:
– Я не исключала эту возможность. И даже, как вы могли бы заметить, начала совершать кое-какие приготовления…
– Не шутите, прошу вас, – взмолился Арнольд. – Я спрашиваю серьезно. Вы кажетесь разумной девушкой, способной выслушать и понять. Но если сейчас я услышу хоть одно слово о невозможности отмены помолвки…
– Успокойтесь. От меня, – Луиза подчеркнула это «от меня» так холодно, как только была способна, – вы подобных слов не услышите. Мы ничегошеньки еще даже гостям не сказали. Нас с вами совершенно ничего не связывает.
– Хорошо, – проговорил Арнольд. Но при этом он не выглядел ни обрадованным, ни успокоенным. Перед Луизой сидел человек, не желавший делиться какими-то болезненными воспоминаниями, но вынужденный сделать это. – Тогда я расскажу вам одну историю, и вы поймете, что…
– Да прекратите же тянуть время! Рассказывайте поскорей, мне надо приступать к поискам Бланш.
* * *Отношения между лордом Джеймсом Бернсом и его младшим братом Джоном были натянутыми всегда, сколько себя помнил Арнольд. Суровый и властный, отец юноши подавлял не только свою нежную и робкую супругу, но и всех, кто хоть самую малость уступал ему силой характера. Джон Бернс, дядюшка Арнольда, являл собой совершенную противоположность Джеймсу; это был полный, добродушный весельчак, любитель азартных игр. Увлечение ими регулярно проделывало дыру в его кармане, что ему приходилось тщательно скрывать от брата.
О пристрастии мистера Бернса знал только узкий круг друзей, да как-то раз случайно проведал Арнольд, наткнувшийся на дядюшку в одном из закрытых лондонских клубов. Впрочем, конечно, он не выдал дядю суровому главе семейства. Тот неустанно блюл честь и традиции фамилии Бернс, и нареканий к младшему брату у него и так имелось предостаточно.
Ради этих самых традиций Джон Бернс в свое время оказался вынужден занять пост попечителя девичьего пансиона имени Святой Маргерит под Эдинбургом – милях в шестидесяти от старинного замка Бернсов. Пост вроде бы почетный – и в то же время позволявший Джону не маячить постоянно перед глазами старшего брата. Система майората,[3] изрядно раздражавшая сэра Джеймса, была изначально призвана не дробить фамильные владения, но создавала неловкую ситуацию в семьях, где младшие братья не выбирали, по тем или иным причинам, стезю духовной или военной службы и вынуждали тем самым главу семьи оставлять их на своем попечении. А содержать Джона, не желавшего стеснять себя суровыми пасторскими буднями и не видевшего ничего привлекательного в блестящем офицерском бытии, было довольно накладно, даже без учета постоянных карточных долгов. Добродушие и легкость характера сочетались в нем с поразительной расточительностью, и место попечителя пансиона должно было в том числе изредка заштопывать дыру в регулярно опустевавшем кармане мистера Бернса-младшего.