— А ты… не боишься, что я тебе скоро надоем? — спросила она.
— Не думаю, чтобы это было возможно, — быстро ответил он. — К тому же нам надо наверстывать упущенное, не так ли?
— Что ты имеешь в виду?.. — Аманда откинулась на подушку и сладко потянулась, с удовольствием вспоминая его спортивную, подтянутую фигуру и правильные, мужественные черты.
— Я имею в виду твою жизнь и мою. За все время, что наши дети женаты, мы встречались от силы пять‑шесть раз и никогда не общались накоротке. Это серьезное упущение, которое нужно исправить как можно скорее. Вчера мы сделали хороший задел, но ведь это только начало. А иначе я буду считать, что упустил в жизни что‑то важное, честное слово!
— Ах вот как ты это делаешь! — улыбнулась Аманда. — Капелька лести, ложечка раскаяния и море личного обаяния. «Жизнь прошла впустую»… Мне бы такое и в голову не пришло… — Она немного подумала. — Ладно, Джек, если ты так ставишь вопрос, то мне придется протянуть тебе руку помощи. Куда бы ты хотел пойти? В «Плющ»? Мне там очень понравилось.
— Как насчет того, чтобы поужинать в «Л'Оран‑жери»? — предложил Джек. — На мой взгляд, там еще лучше, так что, если ты ничего не имеешь против, я заеду за тобой в половине восьмого.
— Конечно, я не имею ничего против. Приезжай, я буду готова.
Она сказала это спокойно и приветливо, но, опуская трубку на рычаги, Аманда почувствовала, как ее охватывает паника. Сев на кровати, она спустила ноги на пол и огляделась. Это ее дом, ее спальня, а вот — ее кровать, которую она на протяжении двадцати шести лет делила с любимым мужем. С чего это ей вздумалось кокетничать с Джеком Уотсоном? Уж не сошла ли она с ума?.. Или, может быть, она просто дура?
Аманда потянулась к телефону, чтобы перезвонить ему и отменить встречу. Ей ответила Глэдди, она сказала, что Джек только что уехал на переговоры. Разумеется, Аманда могла попросить секретаршу передать Джеку ее извинения и отказ, однако это показалось ей невежливым. Поэтому она лишь сказала, что перезвонит позднее.
В начале первого Джек сам перезвонил ей. Голос у него был встревоженный.
— Глэдди сказала мне, что ты звонила… — начал он. — Что‑нибудь случилось? Ты не заболела?
От этих вопросов Аманда почувствовала себя еще более неуютно. Можно было подумать, что ему действительно не все равно.
— Да нет, я в порядке, — ответила она, слегка запинаясь. — Я просто подумала… О, Джек, я просто не знаю! Наверное, я просто глупая, но… В общем, мне не хотелось бы, чтобы обо мне говорили. В конце концов, я замужняя женщина… То есть продолжаю чувствовать себя таковой, и мне очень не по себе. Я не понимаю, что за игру мы затеяли и чем все это кончится. Я никак не могу заставить себя снять с пальца обручальное кольцо, а сама ужинаю с тобой чуть ли не каждый вечер. И вообще, Джек… — Она замолчала, чувствуя себя опустошенной, выжатой, растерянной. От того, что она выговорилась, ей ни‑сколько не полегчало. Подсознательно Аманда ждала и надеялась, что он успокоит ее и даст какой‑нибудь совет.
— Я тоже не знаю, чем все это кончится и куда это нас приведет, — спокойно ответил Джек, хотя никакого спокойствия он на самом деле не чувствовал. — Если хочешь, я куплю себе обручальное кольцо и начну его носить. Тогда по крайней мере мы будем в одинаковом положении. Люди будут думать, что каждый из нас изменяет своей половине, и осуждать нас обоих. Но это так, глупая шутка… Я знаю только одно, Аманда: мне хочется видеть тебя, разговаривать с тобой, просто сидеть рядом. Такого со мной не было уже очень давно, может быть — никогда. Больше того: после того как я лучше узнал тебя, жизнь, которую я вел на протяжении последних двадцати лет, стала казаться мне пустой, идиотской шуткой вроде тех, которые печатаются на последней странице «Плейбоя». Теперь мне стыдно, что я был таким, каким был, и я хочу скорее исправиться. И не просто исправиться — я должен стать таким человеком, чтобы ты гордилась мною и не стеснялась показаться на людях в моем обществе. Что касается меня, то я ужасно горжусь тем, что меня видят рядом с тобой. Ты, наверное, не поверишь, но это… поднимает меня в моих собственных глазах.
— Но я еще не готова к тому, чтобы заводить роман с кем бы то ни было, — возразила Аманда. — И не хочу даже пробовать, во всяком случае — пока. Прошел всего год с тех пор, как я потеряла Мэтта. Он слишком много для меня значил, чтобы я могла так легкомысленно отнестись к его памяти. В общем… мне не хотелось бы тебя обидеть, Джек, но нам не следует встречаться так часто. Мне тоже нравится говорить с тобой, и я рада, что после стольких лет наши отношения наконец наладились, но… Что скажешь, Джек? Может быть, нам не стоит встречаться хотя бы сегодня?
В ее голосе звучало такое глубокое беспокойство и смятение, что Джеку захотелось просто обнять ее и прижать к себе. Это был бы самый лучший способ успокоить ее, но, увы, по телефону Джек этого сделать не мог.
— А когда? — спросил он. — Завтра?
— Может быть… — неуверенно произнесла Аманда.
— Тогда какая разница? Что изменится? Или, извини за резкость, до завтра память о Мэтте потускнеет? — спросил он и, когда Аманда ничего не ответила, продолжил мягко, но убедительно: — Не волнуйся, Аманда, все будет в порядке, просто ты еще не привыкла… Ведь мы не делаем ничего такого, чего бы ты могла стыдиться. Мы просто отдыхаем, разговариваем о наших детях — в этом нет ничего предосудительного. Возможно, наши отношения никогда не пойдут дальше этого…
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы выговорить эти последние слова, но Джек прекрасно понимал, что только так он может успокоить Аманду. Кроме того, он прекрасно понимал, что в данном случае все будет зависеть не столько от него, сколько от Аманды, от ее решения, и он ужасно боялся напугать ее неосторожным словом или слишком поспешным шагом. Еще страшнее была мысль о том, что он может потерять ее, потерять навсегда еще до того, как завоюет ее расположение. Дружба Аманды значила для него так много, что Джек готов был на очень большие жертвы, лишь бы не быть отвергнутым. Он отчаянно искал, что бы еще сказать, и неожиданно его осенило.
— Может быть, — предложил он, — нам лучше пойти не в «Л'Оранжери», а в какое‑нибудь другое, не столь людное местечко?
В самом деле, «Л'Оранжери» был самым известным рестораном в городе, и там они наверняка встретили бы кого‑то из его или ее знакомых.
— Как насчет какого‑нибудь маленького бистро или кафе?
Аманда как будто даже обрадовалась.
— Это предложение нравится мне гораздо больше, — сказала она, не скрывая своего облегчения. — И… извини меня, ладно? Я знаю, что вела себя не очень умно, но, надеюсь, ты простишь меня. Для меня все это очень неожиданно. Еще совсем недавно я и подумать не могла о том, что мы с тобой когда‑нибудь станем друзьями, да еще так быстро. В общем, ты понимаешь… — Она нервно рассмеялась, и Джек поспешил успокоить ее.
— Решено: едем в пиццерию, — сказал он твердо. — Я знаю одно приличное, но довольно малолюдное местечко. Если хочешь, можешь появиться там даже в джинсах.
— Договорились. До вечера, Джек.
Когда в четверть восьмого он заехал за ней, то оказалось, что Аманда поймала его на слове. Она действительно надела узкие светлые джинсы, которые превосходно сидели на ее безупречной фигуре. Белая шелковая блузка и розовая кофта из пушистой ангорской шерсти делали Аманду похожей на девушку. Она выглядела совершенно сногсшибательно, и Джеку очень хотелось сказать ей об этом, но он по‑прежнему боялся смутить или напугать ее.
Джек повез ее в Синьегу и остановил машину перед крошечным ресторанчиком, где Аманда никогда не бывала и о существовании которого даже не подозревала. Джек, напротив, был здесь уже несколько раз и очень хвалил здешнюю кухню.
Войдя в зал, Аманда огляделась по сторонам и вдруг схватила его за руку.
— Пойдем отсюда! Скорее!.. — прошептала она в ужасе и потащила Джека обратно к выходу.
— Что случилось? — забеспокоился Джек.
Аманда вела себя так, словно вдруг увидела в зале собственного мужа, да еще с другой женщиной, хотя это, разумеется, было совершенно невозможно. В ресторане вообще никого не было, кроме молодой пары, сидевшей в самом дальнем углу, но Аманда уже выскочила за дверь, и ему пришлось последовать за ней.
— Что случилось? Кого ты там увидела? — спросил он удивленно.
— О, Джек! — Аманда прижала руку к сердцу, которое, казалось, готово было выскочить из груди. — Неужели ты не узнал их? Это же моя дочь Луиза и ее муж Джерри.
— О боже!.. — Джек сразу успокоился. — Ну и что здесь такого? Разве мы не можем поужинать вдвоем? По‑моему, не будет ничего страшного, если мы сейчас вернемся в зал, поздороваемся с Луизой и сядем за отдельный столик. В конце концов, мы оба вполне одеты…
Он пытался обратить все в шутку, но у Аманды сделалось такое лицо, словно она каждую секунду готова была обратиться в бегство, а Джеку совсем этого не хотелось. Поэтому он взял ее под руку и усадил в свою машину, где они оба были в безопасности.
— Так ты думаешь, нам стоит поискать другое место? — спросил он, усаживаясь на водительское сиденье.
— Пожалуй, да. — Аманда виновато потупилась. — Если Луиза увидит нас вместе, она… этого не поймет.
— Но ведь она взрослая замужняя женщина. Кроме того, неужели твои дочери хотят, чтобы их мать оставалась одна? В конце концов, я не какой‑нибудь жиголо с бульвара — я свекор Джен и как мужчина совершенно безопасен для тебя.
При этом у него на лице появилось кроткое, ангельски‑невинное выражение, и Аманда рассмеялась.
— Это ты‑то безопасен? Ну уж нет!.. И вам, мистер, это отлично известно. Что касается моих детей, Джек, то они считают тебя плейбоем, волокитой, донжуаном — кем угодно, только не невинной овечкой.
— …Развратником, бабником, чичисбеем, — продолжил Джек. — Мило, ничего не скажешь. А я‑то надеялся, что по крайней мере Джен… Впрочем, теперь это уже неважно. Я действительно был таким, так что обижаться не на что. Честно говоря, я даже опустил пару эпитетов из соображений приличия, но главное не в этом. Главное, что я вовсе не безнадежен, я могу исправиться! Разве это не считается?
— Нет. Во всяком случае — не сегодня. — Аманда нервно повела плечами. — Знаешь, Джек, я, пожалуй, лучше поеду домой.
— У меня есть предложение получше, — поспешно сказал Джек. — Едем к «Джо Ракете»?
Аманда фыркнула. Так назывался безалкогольный бар, куда любили ходить подростки и студенты, потому что там подавали дешевые молочные коктейли и гамбургеры. Она и сама частенько захаживала туда лет тридцать назад.
— Хорошо, — согласилась она. — Там по крайней мере нам нечего опасаться знакомых.
В «Ракете» они сели у стойки и заказали по порции жареного картофеля и по молочному коктейлю. К тому моменту, когда Джек заказал кофе, Аманда настолько успокоилась, что смогла даже посмеяться над своей трусостью.
— Слушай, я не очень глупо выглядела, когда выскочила оттуда как ошпаренная? — спросила она, вспоминая инцидент в ресторане.
Она действительно выглядела как подросток, который, совершив faux pas{Faux pas (фр.) — оплошность, ложный шаг. (Здесь и далее — прим. пер.)}, бежит прочь из боязни, что его поймают, но Джек находил это очаровательным, а отнюдь не глупым.
— Ты выглядела как замужняя женщина, которая пришла на свидание к любовнику и вдруг наткнулась на мужа, — сказал он.
— Примерно так я себя и чувствовала, — созналась Аманда и вздохнула. Потом она подняла глаза и посмотрела прямо на него. — Нет, Джек, я, наверное, так и не смогу победить себя. Честно… И мне кажется, будет лучше, если ты вернешься к своим… поклонницам. По крайней мере, с ними ты будешь чувствовать себя свободно.
— Нет уж, позволь мне самому решать, что для меня лучше, — ответил он уверенно и вдруг, совершенно неожиданно для Аманды, спросил, как она планирует провести Рождество.
— Ну, я не знаю… — растерялась Аманда. — В cочельник ко мне, наверное, приедут дочери с мужьями, привезут внуков. Во всяком случае, так всегда было. А в само Рождество мы все поедем в гости к Луизе. А что ты будешь делать? Как ты обычно встречаешь Рождество?
— Обычно я встречаю Рождество в постели. Один… — поспешно добавил он, заметив, как поползли вверх брови Аманды. — Да‑да, я просто сплю и, наверное, даже храплю. Для нас, торговцев и мелких лавочников, Рождество всегда оборачивается сущим кошмаром. В канун Рождества магазины работают до полуночи, чтобы все лентяи, лежебоки и прочие мужья‑растяпы успели купить подарки, несмотря ни на что. Нет, правда, можно подумать, что мужская половина населения дружно теряет календари где‑то в середине декабря и спохватывается только двадцать четвертого, часов этак после шести. Самый большой наплыв покупателей бывает у нас в cочельник около девяти вечера. — Джек закатил глаза в притворном ужасе. — Ох уж мне это Рождество! Накануне я обычно выхожу в вечернюю смену, а потом двое суток отсыпаюсь. Впрочем, я не о том. Я, собственно, хотел узнать, не согласишься ли ты слетать со мной в Колорадо или Вермонт, чтобы покататься на лыжах? Разумеется, мы будем жить в отдельных номерах, и все такое…
Аманда покачала головой:
— Не думаю, что это будет возможно. В Колорадо и Вермонте отдыхают зимой много моих знакомых. Что, если кто‑то увидит меня… нас? Ведь еще не прошло и года с тех пор, как…
— Когда исполнится год? — поинтересовался Джек. Он действительно не помнил.
— Четвертого января, — негромко ответила Аманда. — Кроме того, я не умею кататься на лыжах.
— Я просто подумал, что немного свежего воздуха и перемена обстановки тебе не повредят, — пояснил Джек. — Не хочешь кататься на лыжах, можно съездить на озеро Тахо или прошвырнуться во Фриско.
— Может, когда‑нибудь… — ответила она с сомнением, и Джек кивнул. Он чувствовал, что чуть было не перегнул палку. Аманда действительно была еще не готова.
— Ладно, не думай об этом, — сказал он великодушно. С его стороны это была большая жертва. — Потом так потом. Может, тогда ты просто заглянешь ко мне в салон? Я всю неделю буду на работе, так что приходи в любое время — я угощу тебя настоящей русской икрой; мы получили большую партию специально к Рождеству.
В ответ Аманда улыбнулась и кивнула. Несмотря на его скандальную репутацию, Джек ей нравился, хотя она старалась об этом не думать. Со своей стороны он, похоже, отлично понимал ее чувства и старался сделать все, чтобы Аманда чувствовала себя как можно естественнее в его обществе. «В мире с собой и с людьми», — сказал он как‑то, и Аманде казалось, что она понемногу начинает успокаиваться. Боль, которую причинила ей ее потеря, никуда не делась, она была тут, рядом, но Аманда научилась жить с нею, и все это благодаря ему.
Да, в его лице она открыла для себя поистине неисчерпаемый источник человеческого тепла, заботы, участия, и это открытие застало ее врасплох. Она даже растерялась и не знала, как ей держать себя с Джеком. Порой простую благодарность Аманда принимала за какие‑то иные, более сложные чувства и в страхе отшатывалась, но уже в следующее мгновение ей становилось ясно, что она ошиблась, и тогда, в приливе раскаяния забывая о благоразумии и элементарной осторожности, Аманда снова возвращалась к нему.
Но, пожалуй, больше всего ее поражало его жизнелюбие, неутомимая энергия и умение шутить в любых обстоятельствах. Джек был на два года старше ее Мэтта, а казалось, что на двадцать лет моложе. Когда Джек был с ней, он буквально лучился счастьем, и Аманда вынуждена была признаться себе, что и ей приятно видеть его, разговаривать с ним.
Когда Джек вез ее из «Ракеты» домой, Аманда нашла в себе мужество и поделилась с ним этими своими мыслями. В ответ Джек признался, что когда‑то он тоже считал ее суровой, чопорной, даже слегка угрюмой женщиной и был немало удивлен, когда оказалось, что за внешней надменной холодностью скрывается добрая и нежная душа, способная к самым глубоким переживаниям и потому — чувствительная и ранимая. Должно быть, заключил он серьезно, именно этим можно объяснить, что в нем постоянно возникает подсознательное желание помогать и защищать ее.
— Скажи, смог бы ты быть моим другом, просто другом? — напрямик спросила Аманда. — По крайней мере сейчас. Я не знаю, что будет с нами дальше, и не хочу загадывать, — добавила она. — Я только чувствую, что пока не готова к тому, чтобы устанавливать с кем бы то ни было близкие отношения. Возможно, этого вообще не произойдет. Никогда.
— Я и не требую от тебя немедленного решения, — серьезно ответил Джек, и Аманда сразу успокоилась. Ощущение неловкости и вины оставило ее, и она почувствовала себя настолько спокойно, что отважилась пригласить его в дом. Они пили мятный чай на кухне, а потом Джек затопил в кабинете камин, и они долго сидели у огня и вели неспешный разговор о многих вещах, которые казались им важными.
Он уехал от нее в два часа ночи, и Аманда, проводив Джека, снова спросила себя, как она могла не заметить, что прошло так много времени. Когда они были вдвоем, часы словно превращались в минуты и секунды.
На следующий день с утра Джек был занят в магазине, а Аманда хлопотала по дому, готовясь к Рождеству. Приходящая прислуга убрала все комнаты и установила заранее купленную елку, но украсить ее у Аманды не дошли руки. Только вечером она достала с антресолей коробки с украшениями и электрическими гирляндами, но тут позвонил Джек.
— Хотел бы я знать, чем ты занимаешься? — спросил он, и, хотя голос его звучал достаточно непринужденно, Аманда сразу поняла, что он бодрится. Джек провел на рабочем месте не меньше двенадцати часов, наверное, и смертельно устал.