— Королева не ждет увидеть подобное везде. Наоборот, она уверена, что такое может быть только в Кенилворте. Так что уж постарайтесь, леди Эссекс. Самое главное, чтобы везде было чисто. Чистые циновки на полу, слуги в чистой одежде и так далее. И все будет хорошо, вот увидите. Прикажите музыкантам выучить ее любимые мелодии. И вообще, побольше музыки и танцев, королева обожает это больше всего на свете.
В дверь постучали, и вошел молодой человек. Я узнала его — это был Филипп Сидни, сын Мэри и, соответственно, племянник Роберта. Меня интересовал этот юноша, потому что говорили, что Роберт в нем души не чает и относится к нему как к родному сыну. Филиппу тогда было около двадцати. Он был на редкость благородной внешности, и в нем было такое же обаяние, как и в Роберте, но при этом Филипп производил впечатление человека мягкого. Впрочем, слабым он не казался. Он очень почтительно говорил с матерью, и я сразу увидела, что она его обожает.
— Я говорила леди Эссекс о предстоящем визите королевы в замок Чартли, и она встревожена.
Филипп обаятельно улыбнулся мне, и я объяснила:
— Боюсь, замок Чартли покажется королеве убогим после всего, что она видела здесь.
— Ее Величество прекрасно понимает, что таких поместий больше нет, но именно поэтому ей и приятно, что у моего дяди самый прекрасный замок в стране. Вам не стоит тревожиться, леди Эссекс. Уверен, королеве понравится у вас в замке.
— Но мой муж, как вы знаете, отбыл по приказу королевы в Ирландию.
— Что ж, значит, вы будете очаровательной хозяйкой, которая примет королеву в своем замке, — уверил меня Филипп.
— Меня так долго не было при дворе, — объяснила я. — Я присоединилась к свите Ее Величества прямо перед отъездом.
— Если могу быть чем-то полезен, то я к вашим услугам, графиня, — с готовностью отозвался Филипп, а леди Сидни улыбнулась.
— Именно по этой причине я пригласила вас зайти, леди Эссекс. Когда Роберт сказал, что королева решила остановиться в Чартли, я напомнила ему, что граф Эссекс в отъезде. Но Роберт заверил, что вы и сами отлично справитесь, а если нужно, то пусть Филипп поедет с вами в Чартли и поможет в случае необходимости.
Филипп снова улыбнулся, и я сразу поняла, что он человек надежный и на него можно положиться.
Было решено, что на следующий день мы вместе отправимся в Чартли и немедленно примемся за приготовления. Все должно быть на высоте, ведь не каждый день в мой замок приезжает сама королева.
Роберт будет с ней. Наконец-то мне представится случай поговорить с ним, и это будет у меня дома, в моем замке.
Разоблачение
Итак, на следующий день, я отправилась в Чартли с несколькими слугами в сопровождении Филиппа и его кортежа. Он оказался прекрасным спутником. Путешествие оказалось не таким уж утомительным, как я ожидала, хотя я оставила Роберта с двумя женщинами, влюбленными в него по уши. Мне даже смешно становилось, когда я сравнивала их — нашу царственную, всемогущую леди Елизавету и маленькую, запуганную леди Дуглас Шеффилд, которая, говорят, боится собственной тени. Впрочем, что касается последнего, то, учитывая витающий в снах леди Дуглас призрак леди Эми Робсарт, все вполне объяснимо. Бедняжка! Мне нетрудно было ее понять. Ведь она очутилась на месте несчастной Эми. Если, конечно, она не наврала о своем замужестве.
Мы наконец добрались до Чартли, и на этот раз я уже не смотрела на стены замка с такой тоской, как в прошлый раз, когда возвращалась сюда. Теперь все было иначе, и Роберт вскоре появится в этих стенах собственной персоной.
Еще с дороги я послала вперед гонца с известием о нашем прибытии, поэтому дети уже поджидали у ворот замка.
Я очень гордилась своими крошками. Пенелопа подросла и обещала стать красавицей, а пока напоминала бутон, готовый распуститься дивным цветком. Ее кожа была гладкой и нежной, она унаследовала от меня прекрасные густые светлые волосы и красивые темные глаза, характерную черту рода Болейн. Уже очень скоро она обещала стать прекрасной женщиной. Тут же была Дороти, несколько менее заметная, но только по сравнению со своей яркой сестрой. И, конечно, прибежал мой самый дорогой — Роберт, которому исполнилось восемь лет. Он показался мне очень взрослым. Младший брат Уолтер смотрел на него с восхищением. Я обняла их всех, расспрашивая, скучали ли они без меня, а они наперебой и хором заверяли, что очень скучали.
— А это правда, мамочка, — спросила Пенелопа, — что сюда приедет сама королева?
— Правда, и мы должны приготовиться. Нам очень много предстоит сделать, а вы должны показать, как умеете себя вести.
Маленький Роберт сделал глубокий поклон, демонстрируя, как будет приветствовать королеву, и заявил, что если она ему понравится, он покажет ей своего лучшего сокола.
Я рассмеялась и объяснила ему, что дело не в том, понравится ли ему королева, а в том, понравится ли он ей.
— И если ты ей понравишься, Ее Величество, возможно, соизволит взглянуть на твоего сокола.
— А может, она вообще никогда не видела соколов, — обиделся Роберт.
— Заверяю тебя, она повидала их достаточно. Ты просто не понимаешь, что это сама королева! А теперь, дети, познакомьтесь — это мистер Филипп Сидни, который поможет нам подготовиться к приезду королевы.
Филипп немного поговорил с детьми, и, глядя на него и на Пенелопу, я подумала, что он был бы прекрасным мужем для нее. Пока, конечно, еще рановато для Пенелопы. Сейчас разница в их возрасте кажется огромной. Он уже мужчина, а она еще дитя, но через три-четыре года… Надо будет поговорить с Уолтером. Это ведь неплохая идея — породниться с семьей Лестера, пока он в фаворе, выдать нашу дочь за его племянника. Думаю, Уолтер согласится со мной.
Слуги уже начали подготовку. Везде чистили туалеты, и я с облегчением отметила, что их нельзя легко отыскать по запаху. Старый тростник выметали, а вместо него стелили свежее сено и солому, смешанную с семенами полыни, чтобы не было блох. В день приезда королевы все это сменит свежий тростник. В залах и комнатах раскладывали ароматные травы.
На кухне готовились говядина и баранина, телятина и свинина. Огромные пироги, украшенные королевской символикой, с начинкой, приправленной пряностями и травами, выращенными в нашем собственном саду, уже подрумянивались в больших печах. Наши столы должны ломиться от блюд, иначе это будет недостойно визита королевы. Хотя сама Елизавета, как я знала по опыту, будет есть очень умеренно. Я уже распорядилась поднять из погреба лучшие вина. Уолтер очень гордился нашим винным подвалом, где хранились лучшие итальянские и левантийские вина. Никто не посмеет сказать, что я не знаю, как подобает принимать королеву.
Музыканты целыми днями разучивали песни и мелодии, которые, как я знала, нравятся королеве. В общем, переполох в замке Чартли получился изрядный, поскольку такие события случались здесь редко.
Филипп Сидни оказался идеальным гостем. Прекрасные манеры и обаяние сделали его любимцем детей, а слуги только ловили случай исполнить его приказания.
Филипп читал детям свои стихи. Я опасалась, что мальчикам это быстро наскучит, но, к моему удивлению, даже маленький Уолтер заинтересованно слушал. При этом все не спускали глаз с Филиппа, когда он декламировал.
За столом он рассказывал им о своей жизни, которая моим детям казалось полной приключений. Филипп поведал им о своих школьных годах в Шрусбери, об учебе в церкви Христа в Оксфорде. Потом отец отправил его заканчивать образование на континент, где он провел три года. Пенелопа, забыв обо всем, поставила локти на стол и заворожено слушала Филиппа, словно в трансе. И я сказала себе — да, я хочу, чтобы этот красивый и милый молодой человек стал ее мужем. Надо будет обязательно переговорить с Уолтером, когда он вернется, и как-то устроить этот брак.
Некоторые приключения Филиппа были веселыми, другие необычайно мрачными. Он находился в Париже, в доме английского посланника, в ту роковую августовскую ночь 1572 года, накануне праздника памяти святого Варфоломея, когда католики резали гугенотов. Глухой ночью он услышал звук набата, а из окна увидел много кровавых картин. Он не стал их подробно описывать, хотя юный Роберт и просил об этом.
— Та ночь — это позорное пятно Франции, — говорил он. — И этот позор никогда не удастся забыть.
И тут же перевел разговор в лекцию для детей о том, что нужно терпимо и уважительно относиться к мнению других. К моему изумлению, они ловили каждое его слово.
Потом он рассказывал о торжествах в Кенилворте. Он описывал ночное действо на озере так живо, а о лицедеях и танцорах, спектаклях и инсценировках говорил так ярко и увлекательно, что я словно снова побывала там.
Филипп много и с любовью рассказывал о дяде, великом графе Лестере, о котором дети, безусловно, слышали. Имя Роберта было на устах у всей Англии. Оставалось надеяться, что дети не слышали сплетен о нем, а если и слышали, то не станут говорить об этом с Филиппом. Было видно, что юноша преклоняется перед дядей, как перед божеством. И мне нравилось, что такой явно добродетельный юноша говорит о Роберте совсем не то, о чем сплетничают его завистники и враги, готовые поверить в самое худшее.
— А как он разбирается в лошадях! — рассказывал Филипп. — Вы ведь знаете, что он королевский конюший с первого дня царствования королевы.
— Когда я вырасту, — заявил Роберт, — я тоже стану королевским конюшим.
— Тогда тебе надо брать пример с моего дяди Лестера, — ответил Филипп.
Он начал рассказывать нам об искусстве верховой езды, которым его дядя владел в совершенстве, поясняя, что некоторые приемы он перенял у французов, больших специалистов в этой области. После Варфоломеевской резни Лестер обращался к конюшим убитых французских аристократов, которые, как ему казалось, должны были подыскивать новое место работы. Но все они были слишком высокого мнения о своем искусстве и требовали непомерно большую оплату.
— В конце концов, — продолжал Филипп, — дядя отправился в Италию. У итальянцев запросы не такие высокие. Как бы то ни было, мало найдется на свете людей, знающих о лошадях больше моего дяди.
— А королева выйдет за него замуж? — спросила вдруг Пенелопа.
В наступившем молчании Филипп посмотрел на меня, и я спросила дочь:
— Кто тебе сказал, что она выйдет за него?
— Господи, мамочка, да все об этом говорят, — ответила Дороти.
— О людях с высоким положением всегда сплетничают. Не стоит придавать значение слухам.
— Я думала, мы должны учиться всему и постоянно держать глаза и уши открытыми, — возразила Пенелопа.
— Глаза и уши должны быть открыты только правдивой информации, — ответил Филипп.
Затем он опять принялся рассказывать о своих приключениях в заморских странах, а дети слушали его, открыв рты.
Позже я видела, как Пенелопа и Филипп гуляли в саду, и я опять отметила, что они явно наслаждаются обществом друг друга, хотя ему уже исполнился двадцать один год, а ей было всего тринадцать.
* * *В день предполагаемого приезда королевы я была наготове. Как только мои люди сообщат о кортеже Елизаветы, я с небольшой свитой должна отправиться ей навстречу.
Меня предупредили о приближении кавалькады заблаговременно, и я успела как следует подготовиться к встрече. В этот день я была одета в очень красивое платье из темно-красного бархата и такую же шляпку с длинным волнистым кремового цвета пером. Я знала, что выгляжу прекрасно, и не только благодаря элегантной одежде. Волнение перед встречей с Робертом заставило мои щеки слегка порозоветь, а глаза блестели радостным ожиданием. Свои светлые волосы я уложила очень просто, завязав их свободным узлом и выпустив локоны на одно плечо, по последней французской моде. Это привлекало внимание к естественной красоте моих волос, которыми я необычайно гордилась. Куда было до меня Елизавете с ее кудряшками и накладными прядями. Вертясь перед зеркалом, я решила, что выгляжу гораздо моложе и красивее королевы, несмотря на ее пышные наряды.
Я встретила их на полпути к замку. Роберт ехал рядом с королевой. За то время, что я его не видела, я успела забыть о том, какую власть имеет надо мной этот человек. Едва я его увидела, как вспыхнувшая страсть смела все мои желания, кроме одного — остаться с ним наедине и заняться любовью.
Он был одет в сшитый по итальянской моде темно-красный дублет, инкрустированный рубинами, на его плечи был наброшен плащ того же цвета, а на голове красовалась шляпа с белым пером. Он был так неописуемо хорош, что я едва заметила блистательную даму рядом с ним, благосклонно улыбавшуюся мне.
— Добро пожаловать в замок Чартли, Ваше Величество. Боюсь, после Кенилворта он покажется несколько убогим, но мы приложим все усилия, чтобы оказать достойный прием Вашему Величеству.
— Ну, будет тебе, кузина, — королева теперь ехала рядом со мной. — Ты прекрасно выглядишь. Не правда ли, милорд Лестер?
А глаза милорда впились в меня, и в них был только один вопрос: «Когда?»
— Леди Эссекс действительно выглядит посвежевшей, — произнес он.
— После потрясающих торжеств в Кенилворте мы все словно обрели вторую молодость, — любезно ответила я.
Королева нахмурилась. Она не любила, когда ей напоминали о том, что ее первая молодость давно минула. Ее положено было считать вечно юной. В таких вопросах Елизавета вела себя удивительно глупо, поэтому и тяжело было понять ее характер. Ей казалось, что если она будет вести себя, как юная девушка, то все поверят в ее вечную молодость. А если считать себя самой красивой в мире, то все вокруг тоже будут так думать.
Я понимала, что должна быть осторожной, но присутствие Роберта ударило мне в голову, словно молодое вино.
Мы ехали во главе кавалькады.
Королева посередине, а мы с Робертом по обе стороны. Я подумала, что это выглядит очень символично.
Елизавета расспрашивала меня о сельской жизни о наших землях, неожиданно проявив обширные познания и интерес. Она была очень любезна и сказала, что замок, с его башнями и мощным донжоном, очень живописен.
Своими покоями королева тоже осталась довольна. Еще бы! Я предоставила ей самые лучшие комнаты. Их занимали мы с Уолтером, когда он бывал дома. Полог кровати вытряхнули и отремонтировали, а полы устилали тростниковые подстилки, благоухающие травами и цветами.
Похоже, королеве у нас понравилось, стол тоже был достоин такой гостьи. Слуги, окрыленные присутствием королевы, старались всячески угодить Елизавете. Она это видела и с непринужденной благодарностью принимала услуги, навеки покоряя их сердца. Музыканты играли ее любимые мелодии, а эль на столе был легким, как и любила королева.
Она танцевала с Робертом, но я, как хозяйка замка, тоже смогла потанцевать с ним, хотя и недолго. Надолго королева не отпускала его танцевать ни с кем.
— Я должен встретиться с тобой наедине. — Я почувствовала, как многозначительно он сжал мои пальцы, одновременно поворачивая голову и улыбаясь королеве.
— Да, нам надо поговорить.
Я постаралась придать своему лицу непринужденное выражение.
— У тебя же наверняка есть место в замке, где нам не помешают, — мы говорили короткими фразами, когда королева не могла видеть лица говорящего.
— Есть одна комната в круглой западной башне. Мы почти не пользуемся этой башней.
— Я буду там… в полночь.
— Поосторожнее, милорд, — поддразнила его я. — За вами, наверное, будут приглядывать.
— Я давно привык к этому.
— Вами очень многие интересуются. О вас сплетничают не меньше, чем о королеве… и очень часто ваши имена упоминаются в одной и той же сплетне.
— И тем не менее я должен тебя увидеть.
Роберт вернулся к королеве, которая уже начала проявлять признаки нетерпения. Она хотела танцевать. И, разумеется, только с Робертом.
Я еле дождалась полуночи. Сбросив парадное одеяние, я накинула на себя легкое кружевное платье. Наша страсть все равно вырвется, как бы ни решительно я была настроена поговорить с ним, и я хотела выглядеть соблазнительно. Ни Елизавета, ни, тем более, глупышка Дуглас Шеффилд, не могли дать Роберту то, что могла дать я. Елизавета была сильна своей царственностью, а я своей женственностью. Что же касается Дуглас Шеффилд, то я уже убедилась, что ее в свите королевы нет. Видимо, она уехала домой, к их общему с Робертом сыну.
Он с нетерпением ждал меня. Не успев войти, я оказалась в его объятиях. Он попытался освободить меня от платья, под которым ничего не было, но я остановила его, заявив, что сначала нужно поговорить.
— Леттис, я просто с ума схожу, так хочу тебя.
— Похоже, милорд, вы не впервые сходите с ума от похоти, — ответила я. — Я недавно познакомилась с вашей женой.
— Женой? Но у меня давно нет жены.
— Я не о той, которая умерла в особняке Камнор. Это дело прошлое. Я говорю о Дуглас Шеффилд.
— И что она тебе наговорила?
— О, много интересного, в том числе и о вашем браке.
— Это ложь.
— Неужели? Непохоже, чтобы она лгала. И еще у нее есть кольцо, которое вы подарили ей… кольцо, которое могло быть отдано только твоей жене. Но еще важнее кольца — ее сын, маленький Роберт Дадли. Вы лицемер, милорд Лестер. Интересно, что скажет Ее Величество, когда узнает об этом?
Несколько секунд Роберт молчал, и у меня все внутри опустилось, ведь я отчаянно надеялась, что он убедит меня, что все это неправда.