– Только ей не говори, а то она умрет! – заклинала Эмилия младшую невестку.
– Это мы с тобой умрем, пока она умрет, – привычно повторила семейную присказку младшая.
– Что верно, то верно, – согласилась Эмилия. – Но ты сделай вид, что тебе приятно. Пусть ей тоже будет приятно. А со стороны кажется, что настоящий. Правда?
Лиана проснулась, и все три ее невестки вытянулись по струнке.
– Пойдемте домой, мне нужно подготовиться! Тамара! Сделаешь мне маникюр!
– Хорошо, Лиана.
– Даже не знаю, как я переживу эти дни. Столько людей придут со мной проститься! Как же это утомительно! – сказала Лиана. – Девочки, вы тоже приходите, и на похороны я вас приглашаю, – обратилась она к Асе и Нине.
– Спасибо, – откликнулась тетя Ася. – Обязательно придем.
– Мне кажется, все должно пройти хорошо… – задумчиво произнесла Лиана и улыбнулась.
– Как будто она к свадьбе готовится, а не к похоронам, – сказала тихо Эмилия на ухо младшей невестке. Та хихикнула.
– Я все слышу! – прикрикнула на них Лиана.
– А кто такой Ика? – спросила вдруг Нина.
– Двоюродный племянник, – шепотом пояснила Эмилия. – Он бабушку не поздравил с юбилеем, и она его с тех пор не любит. До этого очень любила, а потом разлюбила, хотя Ика в Москве живет. Очень хороший мальчик. Мы к нему часто приезжаем, он всегда нас встречает хорошо. Но Лиана очень на него сердилась. Она ему квартиру в центре хотела завещать, ту, где она жила, а он сказал, что не нужно, и уехал в Москву. Она так внуков не любит, как Ику. Поэтому и сердится. Но она добрая. Простит его.
Они ушли, а Нина подумала, что с удовольствием пришла бы «проститься» к тете Лиане, а заодно узнать, как можно научиться вот так относиться к жизни и к смерти. Или это знание приходит с годами?
– Тут такой цирк каждый день, – сказала Нине крестная, видя, что та задумалась. – Ты просто отвыкла, забыла. Вот сейчас к дяде Вахо поедем, там еще и не такое увидишь.
– Может, мы дома останемся? – спросила с надеждой Нина.
– Зачем? – удивилась крестная. – Что дома делать? Воды все равно не будет до восьми. А у Вахо – «новая» вода, им в пять часов дадут. Захочешь, помоешься заодно.
– Ну да, – кивнула Нина. Она и вправду забыла, что вечер без гостей или без походов в гости – не вечер. И что весь день зависит от воды – когда дадут.
– Ты не хочешь повидать дядю Вахо? Если бы не он, ты бы умерла и сейчас на меня так не смотрела! Неблагодарная! Хорошо, что Тома не видит твое лицо сейчас! – возмутилась тетя Ася.
– Хочу, тетя Ася, хочу, – успокоила ее Нина.
– Ну и хорошо, я сейчас ему позвоню.
Тетя Ася достала мобильный телефон такой старой модели, что он мог бы считаться винтажным, и принялась бойко тыкать в клавиши.
– Вахо? Здравствуй, дорогой. Мы сейчас к тебе приедем. С кем? С Ниной! У тебя вода есть? Девочке после пляжа помыться надо. Нет, она не больна. Нет, воду из моря не пила. Сейчас приедем. Жди.
– Ну, поехали, – сказала радостно тетя Ася Нине.
– А мы даже домой не заедем переодеться?
– Слушай, когда ты была маленькая, ты так часто не переодевалась! Засыпала в сарафане и утром уже одетая просыпалась! Было удобно! Поехали уже!
Нина вздохнула и стала собираться.
Дядю Вахтанга, Вахо, как все его называли, Нина помнила очень хорошо. Когда она была маленькой, он ее лечил. Что значит – лечил? Тома звонила Вахтангу и говорила, что Нина очень часто какает. Так часто, что уже весь дом закакала. А воды нет. Что делать? Дядя Вахо велел везти Нину в больницу. Там и вода есть, и прокапают. Только с Ниной всегда были проблемы. Один раз ей перетянули жгутом руку так, что рука «чуть не отвалилась», как сказал дядя Вахо.
– Потому что у нее там мяса нет, один жир, – объяснил испуганной Тамаре Вахтанг.
– Слушай, что ты говоришь про девочку? – перебила его медсестра, которая неудачно наложила жгут, но не чувствовала себя виноватой. – У нее жир там, где надо, жир! Не плачь, девочка, – обратилась она к Нине. – Ты вырастешь, и мы с тобой попами будем мериться, у кого больше! Хочешь со мной попами мериться? У тебя больше будет, обещаю! – Медсестра повернулась к Нине и показала ей обтянутый халатом роскошный зад, таких внушительных размеров, что Нина даже испугалась и заплакала. – Ну вы же женщина, должны же знать, что у нас или очень худые, кожа да кости, или очень толстые. Средних не бывает, – сказала медсестра Тамаре. – Не в вас девочка пошла, слава богу.
Тома и вправду считалась излишне худой, а вот Нину все соседки с детства щипали за пухлые щечки.
Нина еще долго ходила с гематомой. Впрочем, это была не единственная проблема. Вены у нее тоже были плохие – никто не мог попасть. Приходилось вызывать старую, почти слепую медсестру, которая давно не работала и приезжала только к самым «сложным» детям. Она не видела вен, но чувствовала их пальцами и попадала с первого раза, глядя в сторону.
Дядя Вахо считался в их городе царем и богом. Он был главным реаниматологом. Его жена Карина тоже работала в местной больнице и считалась очень хорошим педиатром. Но она раз и навсегда для себя и для всех решила, кто в их семье главный врач – конечно же, Вахо.
Нина очень волновалась, когда они с тетей Асей подъезжали к дому Вахтанга. Это волнение, даже страх, всплыл из детства – дядю Вахо Нина боялась, хотя он ни разу не сделал ей больно. И сейчас она ехала как будто не в гости, а на прием. Что скажет доктор? Положит ее под капельницу? К тому же Нина никогда не была у него дома и не знала, чего ждать. Все-таки она была дочерью той женщины, которую Вахтанг любил и так и не смог забыть. И если бы Тамара согласилась, Вахо, не задумываясь, бросил бы свою Карину, которая Нине всегда очень нравилась – ласковая, с тихим голосом и теплыми руками. Она всегда давала ей после осмотра то конфетку, то печенье. Но на прием к Карине ее всегда водила не мама, а тетя Ася, и после этих визитов мама неизменно вызывала Вахтанга – проверить диагноз. Так, на всякий случай. Карина об этом знала, но никогда не обижалась. Тетя Ася считала, что Карина – ангел, коли терпит и Вахо, и Тамару, и Нину, которой нужен был не врач, а ремень.
Дядя Вахо жил в большом частном доме. Тетя Ася с Ниной вышли из такси и направились к воротам.
– Заходите, там всегда открыто! – крикнул им таксист.
Тетя Ася дернула дверь и тут же отскочила. На нее, выскочив из-за угла дома, неслась собака неизвестной породы, которая лаяла и скалилась.
– Карина! Вахо! – закричала Ася. – Мы приехали!
С террасы на втором этаже выглянула женщина.
– Арчи, иди сюда, – позвала она собаку. – Иди, я тебе инжир дам.
Пес тут же побежал на зов хозяйки.
Тетя Ася с Ниной тоже поднялись по лестнице на террасу.
– Что у вас с собакой? Она бешеная? Почему она так странно скалится? – спросила Ася вместо приветствия.
– Это она улыбается так, радуется, – объяснила Карина и бросила собаке половинку инжира. Пес радостно ее заглотнул и опять «улыбнулся».
– Нет, Карина, у тебя точно собака бешеная, – сказала Ася. – Она у тебя инжир ест!
– Вам какой кофе варить? – спросила Карина.
– Средний, – ответила тетя Ася. – Вахтанг, здравствуй.
– Не мешай, Ася, здравствуй, Нино. – Вахо даже не повернулся к ним.
Он сидел на маленькой скамеечке перед столиком с нардами. Нина смотрела на него с любопытством, глазами уже взрослой женщины. Он и вправду был очень красив. Подтянутый, без лишнего веса, с накачанными руками, ровным загаром, в одних шортах, без рубашки. Волосы с проседью, но Нина ни за что бы не определила, сколько ему лет.
– Вахо, ты бы оделся, – сказала ему Карина, выходя на террасу с чашками для кофе.
– Я в своем доме! – ответил тот, не поднимая глаз от доски.
– Гоги, скажи ему, девочки пришли, неудобно! Что они подумают? – обратилась Карина к мужчине, который играл с Вахо в нарды.
– Девочки? – заулыбался тот и посмотрел на Нину и тетю Асю. – Вахо, ты или рубашку надень, или лифчик!
– Ты на доску смотри! Уже в третий раз проигрываешь! – хмыкнул Вахтанг, но все-таки встал и подошел к Нине. – Ты выросла, – констатировал он, взяв ее не за руку, а за запястье, как будто считал пульс. После чего кивнул и зашел в дом, откуда тут же раздался его крик: – Карина! Где мои очки? Номер два? Ты их специально от меня прячешь? Женщина, почему я в этом доме ничего найти не могу?
– Не обращайте на него внимания, – сказала Карина Нине и тете Асе. – У него много очков, и все под номерами: номер один, номер два. И ни одних целых. Не хочет новые покупать. Ходит то с веревкой на шее, это номер два, а номер три вообще изолентой перетянуты. Как не стыдно только? Он их сам все время теряет, а я виновата.
– Гоги! Расставляй! – велел Вахтанг, выйдя на террасу с бутылкой чачи, но в рубашке.
– Ну все, сейчас напьются и бедную собаку опять будут мучить! – воскликнула Карина. – Арчи, Арчи, иди сюда, я тебе инжир дам! Поешь, а то опять тебе страдать!
Пес покорно подбежал к хозяйке, благодарно заглотнул инжирину и оскалился.
Пес покорно подбежал к хозяйке, благодарно заглотнул инжирину и оскалился.
– Слушай, она у тебя правда странная, может, бешеная? Ты ее проверяла? Собаки не умеют улыбаться, – сказала тетя Ася Карине.
– Ты переживи, что он каждый день переживает, тоже бешеной станешь, – ответила Карина.
Гоги, коллега Вахо, приходил к нему играть в нарды каждый день. Но иногда, когда игра затягивалась, они выпивали больше, чем нужно, и начинали «бросаться собакой», как говорила Карина.
Этого пса, Арчи, страшную помесь бульдога с таксой, Вахо подарил именно Гоги, выдав за породистого пса. Когда Вахо проигрывал, то всегда кричал одно и то же:
– Зачем ты подсунул мне не собаку, а крокодила?
Вахо хватал несчастного Арчи и совал его в руки другу с криками: «Забирай!» Гоги кричал в ответ: «Заберу!» – и запихивал Арчи в багажник.
– А Арчи такой ласковый, такой добрый, такой тихий… – рассказывала Карина. – Он любит и меня, и Гоги, и Вахо. Что ему, разорваться, что ли? Он и в багажнике хочет остаться, и к Вахо рвется. Даже плачет, бедный… И так почти каждый день. Какое животное такое выдержит? У него рано или поздно инфаркт будет!
В этот момент Арчи залаял и кинулся к воротам, в которых появились новые гости.
– Карина! Ты дома? – позвали со двора.
– Иду! – ответила Карина.
Оказалось, что пришла соседка, которая привела внучку.
– Слушай, посмотри ее, что-то она у меня на пляже сегодня отключилась. Так, немножко, потом включилась…
– Что значит отключилась? – строго спросила Карина, осматривая девочку.
– Ну, немножко сознание потеряла, потом опять бегала. Только не очень ровно бегала, зигзагами бегала, как будто пьяная. Но какала хорошо. Может, перегрелась?
– Может, и перегрелась.
– Я так и думала. А что делать, если она снова отключится?
– Панамку надеть. И на пляж завтра не ходить.
– Так дождь обещали. Завтра кто на море пойдет? Шторм будет.
– Вот и хорошо.
– Нет, почему ты говоришь – хорошо? Я только машинку поставила стирать! Опять не просохнет. Слушай, а почему она не ест?
– Потому что жарко. Не хочет – пусть не ест. Пить побольше давай.
– Так я даю, набеглави даю, а она не пьет. Ей не нравится. Кофе давала, говорит, горько. Что ей – из-под крана давать?
– Не надо из-под крана. Пусть без газа пьет.
– Кто пьет без газа?
– Подожди.
Карина поднялась в дом и вышла с бутылкой простой воды, дала девочке. Та схватила бутылку и начала жадно пить.
– Возьми бутылку домой. Давай ей пить, сколько хочет.
Соседка с ужасом смотрела на внучку, которая продолжала хлебать воду.
– Точно, больная совсем. Может, ее Вахо посмотрит?
– Вахо тебе скажет то же, что и я! – рассердилась Карина. – Дай ребенку воды, надень панамку, и не будет она у тебя отключаться!
– Ладно, но если не поможет, я завтра ее Вахо покажу. Хорошо?
Карина махнула рукой и пошла в дом, откуда раздался грохот.
– Вот она всегда так. С чужими детьми носится, а на родных внуков ей все равно, – сказал Вахтанг. Из дома выскочили двое мальчишек-подростков и с гиканьем побежали за ворота во двор.
– Вахо, нужно будет завтра смеситель купить! – сказала Карина, вынося на террасу тарелки с едой.
– Опять? Я же только неделю назад купил!
– Ты в душе был? Ты там как мылся? Я не могу приспособиться! Почему нельзя один раз купить дорогой смеситель?
– Тебе лишь бы тратиться! – отмахнулся от жены Вахтанг. – Какая разница, как вода на тебя льется?
– Ася, скажи хоть ты ему! – воскликнула Карина.
По ее словам, Вахтанг никак не мог купить в ванную нормальный смеситель. В самый последний момент он решал, что тратить большие деньги на душ нельзя и даже ненормально, поэтому покупал самый дешевый, которого хватало максимум на полгода. Последний купленный смеситель отличался от всех остальных тем, что совершенно нельзя было помыться.
– Вот смотри, – объясняла Асе и Нине Карина, – если под кран подставить руку, то она сухая останется! Он брызгает в разные стороны и туда, куда захочет. Только не на тебя. Я сухая выхожу, а вся ванная в воде! Я уже и так приспосабливалась, и держала душ боком, ничего не получается!
– Это потому что у тебя слишком большая ж…! – откликнулся Вахтанг.
– А у тебя тестостерон снижен! От этого все проблемы! – не задержалась с ответом Карина.
– Ты меня не лечи! И куда опять ты дела мои очки? – Вахтанг пошел в дом.
– Что ты там делаешь? – тут же забеспокоилась Карина.
– Что надо, то и делаю!
– У него повышен сахар, ему сладкое совсем нельзя, – стала объяснять Асе Карина, поскольку Нина сидела с осоловевшими от обилия информации глазами. – А он уходит на кухню и ест мороженое. Вахо! Ты опять мелко ешь мороженое?
– А как это – «мелко»? – спросила, очнувшись, Нина.
– А вот так. – Карина показала, как ее муж, быстро орудуя ложкой, ест мороженое. – Вахо! Неси мороженое девочкам! Пусть они его мелко едят! – крикнула она и побежала отбирать у мужа мороженое.
– Карина, хватит бегать! Погадай девочке на кофе, – попросила тетя Ася.
– Ты же знаешь, я плохо гадаю, – ответила Карина, но с энтузиазмом взяла из рук Нины чашку.
– И эта женщина лечит детей! – возмутился дядя Вахо. – Слушай, ты определись уже – ты врач или гадалка?
– Пойдем отсюда! – Карина увела Нину в сад, где рядом с курятником стоял еще один столик. – Ну, смотри, все у тебя хорошо. Хлопот много. Давай чашку откроем.
Карина ткнула пальцем в чашку, провернула, как будто хотела сделать дырку, и удовлетворенно кивнула.
– Хорошо открылась.
Потом Карина нарисовала пальцем полосы.
– Это я крест смотрю. А вот сердце закрыто, ничего не видно.
Если бы у Нины кто-нибудь спросил уже на следующее утро, что ей нагадала Карина, она бы ни за что не ответила. Не помнила. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Остались какие-то обрывки – что все хорошо будет, встречи новые, хлопоты. А сердце надвое расколото, но это тоже хорошо. И печаль есть, но хорошая. И волнения, но тоже все к лучшему.
Карина отвлеклась, когда во двор вбежали ее внуки-погодки. Она тут же из доброй предсказательницы превратилась в строгую бабушку.
– Быстро идите есть! – скомандовала она мальчишкам.
– Мы не хотим!
– Я сказала, за стол! Я мясо приготовила!
– Я не хочу мясо! – сказал старший из мальчиков. – Можно я его завтра на обед съем?
– Что ты такое говоришь? Ты не можешь есть мясо на обед!
– Почему?
– Потому что завтра ты будешь есть обед!
– Хорошо, я съем мясо на ужин.
– Нет, я все-таки с вами умру. У меня бестолковые внуки, которые похожи на своего деда! Ася, хоть ты им скажи!
Воспользовавшись тем, что Карина отвернулась к гостям, мальчишки, схватив по куску хачапури, опять сбежали за ворота.
– Ладно, мы тоже пойдем. Спасибо, Карина, – сказала тетя Ася.
– Уже? Вы же только пришли! – ахнула Карина. – Вахо, они уже уходят!
– До свидания, Ася, – сказал, вставая Вахтанг. – Нина, живи счастливо, девочка, – шепнул он, обнимая Нину, – ты очень похожа на свою мать. Я смотрел на тебя в профиль и думал, что сидит Тома. Так бы и смотрел всю жизнь. Все, иди, я все сказал.
Нина в беспамятстве, одурев от нахлынувших эмоций, разговоров, людей и событий, кивнула.
Они вышли за ворота в сопровождении Арчи – помеси таксы и бульдога, который «улыбался» им, пока они не сели в такси.
– Нет, он все-таки бешеный, – проговорила тетя Ася.
Им пришлось опять вернуться на бульвар – дорогу, которая вела вдоль пляжа, куда выходили по вечерам местные жители на променад. Дорогу, на которой можно было встретить кого угодно.
Сейчас в прибрежных кафе играла музыка, дети катались на велосипедах, целые семьи сидели на лавочках в ожидании, когда включат танцующие фонтаны – главное развлечение последнего года. Под классическую музыку фонтаны брызгали струями и переливались огнями, показывая «живые картины». Было красиво. Так красиво, что Нине захотелось посмотреть.
– Стойте, стойте! – закричала она.
– Что случилось? – спросила крестная.
– Можно я выйду? Посмотрю, а потом сама домой доеду, – попросила Нина.
– Конечно, выходи. А я поеду. Позвони Рафику, он тебя заберет.
Нина вышла из такси и пошла вдоль искусственного пруда с фонтанами. Почти дойдя до самого центра набережной, она остановилась, увидев знакомую спину. Прямо перед ней сидела художница Ляля, которая рисовала портрет двух мужчин, державших друг друга за плечи и улыбавшихся. Ляля заканчивала портрет.
– С вас сорок лари, – сказала она, пока мужчины рассматривали произведение.
– Почему сорок? – удивился один. – Ты же сказала, что двадцать.
– Двадцать за одного, а вас двое, – устало объяснила Ляля. – Но если не нравится, можете не платить.
– Заплати ей, – бросил второй мужчина.
Было видно, что рисунок им не понравился, но за их спинами стояли дети и мамы – живая очередь, которая напирала. Мамы хотели хоть чем-то занять детей, чтобы спокойно посидеть в ближайшем кафе, попить кофе и поговорить.