Карса оглянулся и увидел, что мальчик мчится в сторону леса. Воевода улыбнулся.
Байрот и Делюм молотили мечами по дергающемуся ратиду, отсекая куски конечностей.
Они разозлились, понимал Карса. Он ничего им не оставил. Не обращая больше внимания на спутников и жестокую пытку, он вытащил разделочный нож из бедра. Кровь полилась обильно, но без пульсации, что означало: важные артерии не задеты. Нож в левом боку скользнул по ребрам и вонзился неглубоко, между кожей и поверхностным слоем мускулов. Он выдернул клинок и отбросил в сторону. Последний нож глубоко сидел в спине, и не сразу удалось ему найти верный захват и вытащить лезвие за липкую рукоятку. Более длинное лезвие достигло бы сердца. Но и так это оказалось самой болезненной из ран. Однако порез на бедре и ягодице куда опаснее. Его необходимо тщательно зашить, и ходьба, как и скачка, долгое время будет болезненной.
Потеря крови или роковой удар заставили замолчать последнего ратида. Карса услышал тяжелые шаги Байрота. Еще один крик показал, что Делюм проверяет упавших.
— Воевода. — Гнев заставил голос звучать резко.
Карса не спеша повернулся. — Байрот Гилд.
Лицо грузного воина было темным. — Ты позволил юнцу сбежать. Нужно поймать его, а это будет нелегко. Мы не знаем здешних земель.
— Я хотел, чтобы он убежал.
Байрот скривился.
— Ты у нас умнее всех, — подчеркнул Карса. — Так почему ты так сердишься?
— Он добежит до деревни.
— Да.
— И расскажет о нападении. Трое воинов — уридов. Все разозлятся, начнут приготовления. — Байрот позволил себе улыбнуться. — Начнется охота на троих уридов. Пеших. Малец будет в этом уверен. Будь у нас, уридов, кони, мы напали бы верхом. Трое против восьмерых — это какое-то безумие. Охота решит, что надо искать троих пеших, и действовать будет соответственно.
Делюм подошел к ним. Лицо его было непроницаемо.
Карса сказал: — Пора заговорить и Делюму.
— Я готов, Воевода. Ты поместил образ в память того юноши. Он затвердеет, его краски не померкнут, а станут лишь ярче. Эхо криков будет грохотать в черепе. Знакомые лица, искаженные предсмертной мукой. Этот юнец, Карса Орлонг, вырастет. Он не захочет быть ведомым, он станет вожаком. Так и будет. Никто не бросит вызов его ярости, сияющему дереву воли и маслу желания. Карса Орлонг, ты породил врага племени Урид, такого врага, перед которым побледнеют все прошлые.
— И однажды, — ответил Карса, — вождь Ратида склонится передо мной. Клянусь в этом здесь, на крови его родичей. Клянусь.
Воздух вдруг похолодел. Над поляной повисла тишина, лишь мухи деловито жужжали.
Глаза Делюма широко раскрылись, на лице читался страх.
Байрот отвернулся. — Такая клятва сокрушит тебя, Карса Орлонг. Ни один ратид не склонится перед уридом. Разве что ты привяжешь безжизненное тело к пню. Ты желаешь невозможного. Это дорога к безумию.
— Одна клятва среди многих, мною произнесенных. И каждая будет исполнена. Станьте свидетелями, если посмеете.
Байрот глядел на серую шкуру и ободранный череп медведя — трофеи ратидов. Затем глянул на Карсу. — У нас есть выбор?
— Если ты еще дышишь, ответ — «нет», Байрот Гилд.
— Напомни, чтобы я однажды рассказал тебе, Карса Орлонг.
— О чем же?
— О том, на что похожа жизнь в твоей тени.
Делюм подошел к Карсе: — Твои раны нуждаются в лечении, Воевода.
— Да, но не сейчас. Только порез от меча. Нужно вернуться к коням и ускакать.
— Как стрела ланидов.
— Да, именно так, Делюм Торд.
Байрот крикнул: — Карса, я заберу твои трофеи.
— Благодарю, Байрот Гилд. Мы захватим также мех и череп. Можешь забрать себе на пару с Делюмом.
Делюм резко обернулся к Байроту: — Бери себе, брат. Серый медведь больше подобает тебе.
Байрот согласно кивнул и подошел к изрубленному воину. — А его уши и язык твои, Делюм Торд.
— Пусть так.
* * *Среди Теблоров племя Ратид отличалось немногочисленностью табунов; и все же от поляны к поляне вели широкие протоптанные копытами пути, по которым и поскакали Карса и его спутники. На одной из вырубок они наткнулись на взрослого ратида и двоих юношей, ведших за собой шесть скакунов. Они срубили их головы на полном скаку и остановились лишь ради трофеев, а также взяли коней, по два на каждого. В предзакатный час они достигли развилки, проехали по ведущей вниз дороге шагов тридцать, потом отвязали и отпустили ратидских коней. Трое воинов — уридов надели на шеи своих скакунов, прямо над ключицами, короткие веревки и, мягко потягивая за них, заставили коней двигаться задом. Вернувшись на развилку, они поехали по верхней дороге. Через пятьдесят шагов Делюм спешился и прошелся назад, заметая следы.
Когда звезды встали в небесный хоровод, они свернули с каменистой тропы и нашли небольшую полянку, на которой разбили встали на ночь. Байрот нарезал полоски мяса с медвежатины и они поужинали. Затем Делюм прошел к скакунам и вытер их кусками мха. Животные устали, и хозяева оставили их не стреноженными, чтобы кони могли прогуляться по поляне и размять шеи.
Осмотрев раны, Карса заметил, что они уже начали затягиваться. Это свойство всех Теблоров. Удовлетворившись, он достал фляжку с кровяным маслом и принялся восстанавливать клинок. К нему присоединился Делюм, а потом и Байрот.
— Завтра, — сказал Карса, — мы оставим этот путь.
— Вниз, к более широким и удобным дорогам долины? — спросил Байрот.
— Если поспешим, — заметил Делюм, — сумеем миновать страну Ратида за день.
— Нет, мы направим коней в горы, на козьи и бараньи тропы. Целый день поедем в обратном направлении, потом спустимся. Байрот Гилд, если все бросились в погоню за нами, кто остался в деревне?
Грузный силач вынул новый медвежий плащ и натянул на плечи, прежде чем ответить. — Юноши. Женщины. Старики и калеки.
— Собаки?
— Нет, охотники заберут их. Итак, Воевода, мы нападем на деревню.
— Да. А потом найдем след охоты.
Делюм глубоко вздохнул и выдохнул медленно. — Карса Орлонг, деревня, которая станет нашей жертвой, не единственная. В одной этой долине есть еще не меньше трех. Разнесутся вести. Каждый воин приготовит меч. Всех собак спустят на наши следы. Воины могут потерять нас… но не собаки.
— А потом, — прогудел Байрот, — нам предстоит пройти еще три долины.
— Маленькие, — подчеркнул Карса. — И мы пройдем их по южному краю, в дне быстрой езды от основных земель Ратида или даже больше.
Делюм сказал: — Гнев их так воспламенится, что ратиды станут преследовать нас в землях Сюнида.
Карса перевернул клинок и принялся обрабатывать вторую сторону. — Я на это надеюсь, Делюм Торд. Скажи-ка мне: когда в последний раз сюниды видели урида?
— Твоего отца, — сказал Байрот.
Карса кивнул. — А мы отлично знаем боевой клич Ратида.
— Ты намерен начать войну между Ратидом и Сюнидом?
— Да, Байрот.
Воин медленно покачал головой: — Мы еще не закончили с ратидами, Карса Орлонг. Слишком далеко идущий план, Воевода.
— Узри же, что будет, Байрот Гилд.
Байрот подобрал медвежий череп. Нижняя челюсть все еще свисала на обрывке сухожилия. Он оторвал челюсть, выбросил, достал из мешка связку кожаных ремешков. И начал обматывать скуловые кости, оставляя длинную бахрому.
Карса следил за ним с любопытством. Череп слишком тяжел для шлема, даже при телесной крепости Байрота. К тому же ему придется выдолбить самую прочную кость — внизу, где от круглой дыры начинается спинной хребет.
Делюм встал. — Пойду спать, — объявил он и отошел.
Карса, — сказал Байрот, — у тебя тоже есть ремешки?
— Рад помочь, — отозвался Карса, тоже вставая. — Не забудь поспать ночью, Байрот Гилд.
— Не забуду.
В первый рассветный час они услышали лай собак в лесной долине внизу. Звуки затихли, когда они поехали назад по крутой горной тропе. Когда солнце было над головами, Делюм нашел извитую тропу вниз, и они начали спускаться.
В начале вечера они обнаружили вырубки со свежими пнями, учуяли дым от домашних очагов. Делюм спрыгнул с коня и скользнул вперед.
Вскоре он вернулся. — Все как ты предполагал, Воевода. Я видел одиннадцать стариков, трижды столько женщин и тринадцать мальчиков — все очень молодые. Думаю, они взяли на охоту даже юношей. Лошадей нет. И собак. — Он снова сел на коня.
Трое воинов — уридов приготовил мечи. Затем каждый вытащил фляжку с кровяным маслом и брызнул несколько капель на ноздри скакунов. Те замотали головами, напрягли мышцы.
— Я иду по правому флангу, — сказал Байрот.
— Я в середине, — заявил Карса.
— А я, получается, слева. — Делюм нахмурился. — Они разбегутся от тебя, Воевода.
— Сегодня я чувствую себя великодушным. Деревня узрит славу Делюма и Байрота. Позаботься, чтобы никто не ускользнул.
— Я в середине, — заявил Карса.
— А я, получается, слева. — Делюм нахмурился. — Они разбегутся от тебя, Воевода.
— Сегодня я чувствую себя великодушным. Деревня узрит славу Делюма и Байрота. Позаботься, чтобы никто не ускользнул.
— Никто не уйдет.
— Если какая-то женщина подожжет дом, чтобы вернуть охотников, убей ее.
— Они не так глупы, — возразил Байрот. — Если не окажут сопротивления, получат наше семя, но сохранят жизни.
Все трое сняли поводья с коней, обвязав вокруг поясов. Подвинулись вперед, к лопаткам животных, плотнее свели колени.
Карса продел руку в ремень меча и прокрутил оружие в воздухе, затягивая петлю. Остальные сделали так же. Ущерб под ним дрожал.
— Веди нас, Воевода, — сказал Делюм.
Легкое давление послало Ущерба вперед. Три шага — он перешел в медленный галоп, почти прыгая, чтобы не задеть за пни. Карса заставил коня сместиться чуть влево, выйти на главную тропу. Поднял меч так, чтобы животное видело его. Конь перешел на полный галоп.
Семь скачков привели их в деревню. Спутники Карсы уже разъехались в стороны, оставив ему главную улицу, и скрылись за домами. Он увидел фигуры впереди. Поворачивались головы. Вопль прорезал воздух. Дети побежали врассыпную.
Взметнулся меч, с легкостью рассекая детскую плоть. Карса глянул вправо, и Ущерб изменил направление, стоптав копытами старика. Конь и всадник неслись, преследуя и убивая.
Карса долетел до края деревни. Увидел одинокого мальчика, побежавшего под деревья, и пустился следом. Мальчишка тащил учебный меч. Заслышав тяжкий топот набегающего Ущерба, поняв, что спасительный лес недостижим для него — паренек развернулся.
Карса размахнулся и разрубил меч, а с ним и шею. Голова покатилась. Ущерб сбил укороченное тело.
«Я потерял вот так двоюродного брата. Его затоптал ратид. Срезал уши и язык. Подвесил тело за ногу на дерево. Голову залило калом и мочой. Я ответил на его деяние. Ответил».
Ущерб замедлил бег и развернулся.
Карса поглядел на оставшуюся сзади деревню. Байрот и Делюм закончили резню и сгоняли женщин на поляну, на которой располагался главный костер.
Ущерб неспешно поскакал к ним.
— Жена вождя принадлежит мне, — заявил Карса.
Байрот и Делюм кивнули. Он увидел, как напряглись они внутренне, осознав, с какой легкостью отдали главный приз. Байрот поглядел на женщин и взмахнул мечом. Миловидная женщина средних лет вышла вперед, за ней девица, очень похожая на нее — наверное, того же возраста, как Дейлис. Обе смотрели на Карсу так же внимательно, как он смотрел на них.
— Байрот Гилд и Делюм Торд, выбирайте первых. Я постою на страже.
Воины ухмыльнулись, слезли с коней и пошли к женщинам. Исчезли в домах, таща за собой за руку трофеи.
Карса смотрел на них, подняв брови.
Жена вождя фыркнула: — Твои воины верно заметили резвость этих двух.
— Их воины, будь то отцы или мужья, не порадуются такой резвости, — отозвался Карса. «Женщины уридов не стали бы…»
— Они никогда не узнают, воевода, — ответила жена вождя. — Разве что ты им скажешь, но как тебе удастся? Они убьют тебя, не дав времени на дразнилки. Ага, теперь я вижу, — добавила она, подойдя ближе и смотря ему в лицо. — Думаешь, женщины уридов совсем другие? Теперь ты понял всю вздорность своих убеждений. Все мужчины глупы… но ты теперь стал менее глупым, ибо правда прокралась в сердце. Как твое имя, воевода?
— Слишком много болтаешь, — прорычал Карса, выпрямляясь. — Я Карса Орлонг, внук Палка…
— Палка?
— Да. — Карса ухмыльнулся. — Вижу, вы его помните.
— Я была девочкой, но да, он хорошо нам знаком.
— Он еще жив. Он спокойно спит, хотя вы посылаете проклятия его имени.
Женщина засмеялась. — Проклятия? Зачем бы? Палк склонил выю, прося права прохода через наши земли.
— Лжешь!
Она поглядела ему в глаза и пожала плечами: — Как знаешь.
Одна из женщин закричала внутри дома, но в крике было больше наслаждения, чем боли.
Жена вождя повернула голову. — Сколькие из нас примут твое семя, воевода?
Карса приосанился: — Каждая. Одиннадцать на одного.
— И сколько дней на это уйдет? Хочешь, чтобы мы вам и есть готовили?
— Дней? Ты мыслишь как старуха. Мы молоды. И на всякий случай у нас есть кровяное масло.
Глаза женщины широко раскрылись. Стоящие за ее спиной начали перешептываться и роптать. Жена вождя повернулась к ним и успокоила одним взглядом, потом снова обратилась к Карсе. — Ты ведь никогда еще не использовал кровяное масло для такой надобности? Верно, ты ощутишь огонь в чреслах. Твой член будет твердо стоять несколько дней. Но, воевода, ты не знаешь, каково будет нам, женщинам. Я знаю, ибо была молодой и глупой. Мой муж силен, но даже он не сумел избежать моих зубов, и до сих пор носит шрамы на горле. Хуже того. То, что у вас пройдет всего через неделю, будет преследовать нас месяцами.
— Тогда, — отвечал Карса, — если мы не убьем ваших мужей, вы сами сделаете это. Я рад.
— Вы, все трое, не переживете ночи.
— Будет интересно, — улыбнулся Карса, — узнать, кто именно из нас троих первым ощутит нужду в масле. — Тут он обратился к женщинам: — Советую каждой постараться, чтобы не стать первой, не ублажившей нас.
Байрот показался, кивнул Карсе.
Жена вождя вздохнула и жестом велела дочери выходить.
— Нет, — бросил Карса.
Женщина замерла в смущении: — Но… разве ты не хочешь получить ребенка? Первое семя должно быть самым сильным…
— Да, так и будет. Ты уже не можешь родить?
Она долго молча. Потом покачала головой. — Карса Орлонг, — шепнула она, — ты вынудишь моего мужа послать тебе проклятие — он сожжет кровь на каменных губах самой Имрот.
— Да, возможно. — Карса слез с коня и пошел к ней. — Давай веди в свой дом.
Она отпрянула: — В дом моего мужа? Воевода… нет, прошу, выбери любой другой…
— В дом мужа, — отрезал Карса. — Я прекратил болтать, и ты прекращай.
Через час после заката Карса повел в дом последнюю из своих пленниц — дочь вождя. Ему, как и Байроту с Делюмом, не понадобилось кровяное масло — доказательство (как заявил Байрот) мощи Урида. Карса подозревал, что истинная заслуга принадлежала отчаянной усердности и старательности ратидских женщин; да и, сказать по чести, в последних они уже не изливались.
Затащив девушку в тенистый дом, к угасающему очагу, Карса закрыл дверь и опустил засов. Она повернулась к нему лицом, задорно вздернула подбородок.
— Мама сказала, что ты на удивление нежен.
Он смотрел на нее. Как Дейлис, да не та. В этой не видно темной силы. Важное… различие. — Скидывай одежки.
Она быстро освободилась от кожаной туники. — Будь я первой, Карса Орлонг, я понесла бы твое семя. Вот выпал день в хороводе времени!
— Ты гордилась бы?
Она помолчала, бросив удивленный взгляд. Покачала головой. — Ты перебил всех детей и стариков. Понадобятся столетия, чтобы деревня оправилась. Она вообще может погибнуть, если гнев повернет воинов друг против друга и против нас, женщин. Если вы ускользнете…
— Ускользнем? Ложись вон туда, куда ложилась твоя мать. Карсу Орлонга не интересует бегство. — Он встал над ней. — Ваши воины не вернутся. Жизнь деревни окончена, и во многих из вас поселится семя уридов. Идите жить к моему народу. Ты и твоя мать должны пойти в мою родную деревню. Ждите меня. Воспитывайте ваших детей — моих детей — как уридов.
— Смелые обещания, Карса Орлонг.
Он уже раздевался.
— Более чем обещания. Вижу, нужды в кровяном масле не будет.
— Кровяное масло мы с тобой сбережем к моему возвращению.
Девушка распахнула глаза, когда воин надвинулся на нее. Тонким голосом спросила: — Ты не хочешь узнать мое имя?
— Нет, — прогудел он. — Буду звать тебя Дейлис.
Он не заметил стыда, появившегося на прекрасном юном лице. Не ощутил тьмы, которую запустил в ее душу такими словами.
В ней, как и в ее матери, Карса Орлонг оставил семя.
* * *Запоздавшая буря спустилась с гор, пожрав звезды. Верхушки деревьев качались, однако ветер не пытался проникнуть глубже; сверху доносились шум и рев, а среди стволов царила странная тишина. Мелькали молнии, но звук грома доносился с отдаления.
Они скакали час под покровом ночи, прежде чем наткнулись на покинутую охотниками стоянку. Ратиды стали беспечными от ярости и оставили слишком много следов. Делюм решил, что здесь побывало двенадцать взрослых и четверо юношей, все конные — вероятно, треть от всех сил деревни. Собак уже спустили с поводков на самостоятельную погоню, и охотничья партия, за которой пошли уриды, не имела при себе ни одной своры.
Карса был очень доволен. Шершни вылетели из гнезда, летят слепо.
Они снова поели медвежатины, уже начинавшей портиться; Байрот достал череп и продолжил обматывание, в этот раз туго обвязав пасть. Оставленные им концы ремней были в полторы руки длиной. Карса уже понял, что изготовляет приятель. Обычно для такого особенного оружия используют два — три черепа волков. Лишь мужчина Байротовой силы и веса сможет поднять череп медведя. — Байрот Гилд, то, что ты делаешь, способно оставить яркую нить в полотне нашей легенды.