Они снова поели медвежатины, уже начинавшей портиться; Байрот достал череп и продолжил обматывание, в этот раз туго обвязав пасть. Оставленные им концы ремней были в полторы руки длиной. Карса уже понял, что изготовляет приятель. Обычно для такого особенного оружия используют два — три черепа волков. Лишь мужчина Байротовой силы и веса сможет поднять череп медведя. — Байрот Гилд, то, что ты делаешь, способно оставить яркую нить в полотне нашей легенды.
Байрот хмыкнул: — Мне плевать на легенды, Воевода. Но вскоре мы встретим ратидов на боевых конях.
Карса улыбнулся темноте и промолчал.
Тихий ветер дул вниз по склону.
Делюм резко поднял голову, встал, не издавая ни звука. — Чую мокрый мех, — шепнул он.
Дождя еще не было.
Карса снял перевязь и положил меч на землю. — Байрот, — шепнул он, — остаешься здесь. Делюм, возьми набор ножей, а меч оставь. — Он встал и показал рукой: — Веди. Туда.
— Воевода, — пробормотал Делюм. — Это свора, испугавшаяся верховой бури. Они нас еще не учуяли, но слух у них острый.
— А ты не думаешь, — ответил Карса, — что, услышь они нас, подняли бы лай?
Байрот фыркнул. — Делюм, за таким гулом они ничего не услышат.
Но Делюм качал головой: — Есть высокие звуки и звуки низкие, Байрот Гилд, и они текут отдельными ручьями. — Он повернул голову к Карсе: — А тебе, Воевода, отвечаю так: могут не лаять оттого, что еще не поняли, уриды мы или ратиды.
Карса оскалился: — Еще лучше. Веди меня к ним, Делюм Торд. Я долго думал насчет ратидских псов, этих отпущенных на волю свор. Веди меня к ним и держи под рукой ножи.
Ущерб и два других коня спокойно стояли около воинов; едва разговор затих, они прижали уши и двинулись вверх.
Чуть поколебавшись, Делюм пожал плечами и, пригнувшись, пошел в лес. Карса пошел следом.
Через двадцать шагов склон стал круче. Троп не было, упавшие деревья делали подъем трудным и медленным; однако поляны волглого мха позволили двоим Теблорам красться практически беззвучно. Наконец они вышли на плоскую «полку» примерно пятидесяти шагов в длину и десяти в ширину. Дальше тянулся покрытый трещинами утес. Несколько полумертвых, серых деревьев прижалось к камням. Делюм осмотрел склон и сделал шаг в сторону узкой, засыпанной грязью расселины слева — по ней, очевидно, проходили дикие звери — но Карса остановил его.
И придвинулся ближе. — Далеко ли?
— Пятьдесят ударов сердца. Еще есть время вскарабкаться…
— Нет. Мы засядем здесь. Стань справа от расселины и приготовь ножи.
Состроив удивленную гримасу, Делюм выполнил приказ. На нужном месте он оказался почти мгновенно.
Карса сделал шаг к звериной тропке. Сверху недавно упала мертвая сосна, застряв на середине склона слева от тропы. Карса подобрался к ней и постучал. Дерево отозвалось звонким звуком. Он быстро залез на него, поставил ноги на сук и развернулся, так что оказался лицом к каменной полке. Звериная тропка была слева, почти на расстоянии руки, а ствол и утес за спиной.
Он принялся ждать. Делюма отсюда видно не было; он мог бы высунуть голову, но при этом сосна могла соскользнуть с утеса, увлекая его в громкое и, вероятно, смертельное падение. Приходилось надеяться, что Делюм ухватил суть его замысла и в нужный момент будет действовать соответственно.
Сверху посыпались камешки.
Свора начала спуск.
Карса глубоко, медленно вдохнул и задержал воздух в легких.
Вожак пойдет не первым, а, скорее, вторым или даже третьим после разведчиков.
Первый пес показался на глаза Карсе в облаке пыли, сучков и камней; сила движения заставила его пробежать половину ширины полки. Он встал и поднял нос, принюхиваясь. Шерсть на загривке встала дыбом; пес осторожно подошел к краю обрыва.
Появился второй пес, зверь больших размеров — земля и мусор обильно посыпались вниз. Едва различив покрытые шрамами голову и плечи, Карса понял: перед ним вожак своры.
Зверь вышел на площадку.
Разведчик начал поворачивать голову…
Карса прыгнул.
Рука метнулась, прижимая шею вожака, роняя его на бок; второй рукой он сжал горло, перехватывая первой дергающиеся передние лапы.
Прижатый пес бешено сопротивлялся, но Карса не ослаблял хватки.
Новые собаки спускались по расселине и разбегались по полке, растерянные и смущенные.
Рычание вожака стало визгом.
Зубы дико вгрызались в запястье Карсы, пока он не смог переместить руку выше, под челюсть пса. Зверь еще дергался, но он уже проиграл. Оба это понимали.
Как и остальная свора.
Карса поднял голову, осматривая окруживших его псов. При этом все отпрянули — все, кроме одного. Молодой коренастый кобель присел и начал подкрадываться к Теблору.
Два ножа Делюма вонзились в животное — один в горло, второй под левую лопатку. Пес упал на камни, сдавленно заскулив, и тут же умер. Остальная свора отступила еще дальше.
Вожак замер под Карсой. Оскаливший зубы воин осторожно присел, пока скула не оказалась на одном уровне с пастью пса. Он прошептал в ухо зверя: — Ты слышал предсмертный стон, друг? Это был твой юный соперник. Разве ты не рад? Теперь ты и твоя свора принадлежите мне. — Говоря спокойным и убедительным тоном, он не спеша разжимал захват на горле животного. Вскоре Карса переместил вес, полностью отвел одну руку, отпуская лапы зверя.
Пес вскочил.
Делюм вылез из-за камня. — Воевода, — сказал он, — я засвидетельствовал всё.
Он вытащил ножи из собачьей туши.
— Делюм Торд, ты свидетель и участник, ибо ножи твои прилетели ко времени.
— Соперник вожака увидел свой шанс.
— А ты понял.
— Теперь у нас есть свора, которая будет драться за нас.
— Да, Делюм Торд.
— Тогда я пойду к Байроту. Нужно успокоить коней.
— Мы выделим тебе немного времени.
На краю полки Делюм помедлил. Оглянулся на Карсу: — Я больше не боюсь ратидов, Карса Орлонг. Как и сюнидов. Я верю теперь, что Уругал идет с тобой.
— Тогда знай, Делюм Торд: я не удовлетворюсь званием лучшего среди уридов. Однажды все Теблоры склонятся передо мной. Итак, наше странствие к иноземцам станет лишь разведкой сил будущего врага. Наш народ спал слишком долго.
— Карса Орлонг, я не сомневаюсь в тебе.
— Ответная улыбка Карсы была холодной. — Но раньше сомневался.
На это Делюм просто пожал плечами, отвернулся и начал спуск по склону.
Карса осмотрел изжеванное запястье, потом поглядел на пса. Засмеялся: — Ты вкусил моей крови, зверь. Уругал уже спешит сжать сердце твое. Отныне ты и я едины. Иди, встань рядом. Я даю тебе имя Грыз.
В своре оказалось одиннадцать взрослых собак и три подростка. Они побежали вслед Карсе и Грызу, предоставив убитому собрату безраздельно править каменной полкой. До прихода мух.
* * *К полудню трое воинов — уридов и свора достигли средней из трех маленьких долин, обходя ратидские земли с юго-востока. Охота, на след которой они вышли, явно отчаялась и зашла слишком далеко. Очевидно было, что вожди не вступают в контакты с жителями деревень — затянувшаяся неудачная охота станет позором, о котором будут помнить долго.
Карса был малость недоволен, однако утешился мыслью, что рассказ об их набеге все же распространится, отчего обратный путь станет опаснее и интереснее.
Делюм определил, что до охотников осталось треть дня пути. Они шли медленнее, выставляя во все стороны разведчиков, отыскивая несуществующий след. Карса не позволял себе глумиться над их неуклюжестью: были ведь еще две партии охотников — ратидов, идущие пешком и более осторожно, скрытно. В любой миг они могут набрести на следы, оставленные уридами.
Свора оставалась с подветренной стороны, без труда обгоняя бегущих коней. Байрот молча качал головой, выслушивая рассказ Делюма о подвигах Карсы. Кстати, о претензиях Карсы Делюм почему-то умолчал.
Они дошли до середины долины, где среди камней росли березы, черные ели, осины и ольха. Полувысохшая речка сочилась сквозь мох и гниющие бревна, образуя черные запруды, угадать глубину которых было невозможно. Многие омуты таились за камнями и завалами упавших стволов. Они ехали медленно, с осторожностью углубляясь в леса.
Вскоре они нашли одну из тех гатей из бревен и грязи, которые ратиды проложили уже давно и поддерживали с изрядной небрежностью. В промежутках между мостками выросла болотная трава, однако гать хотя бы давала направление. Уриды взвели скакунов на насыпь.
Она трещала и подавалась под немалым весом коней¸ воинов и собак.
— Лучше рассыпаться и пойти пешком, — предложил Байрот.
Карса присел и оглядел грубо уложенные бревна. — Дерево еще крепкое, — заметил он.
— Но нижние концы погружены в грязь, Воевода.
— Это не грязь, Байрот Гилд. Торф.
— Карса прав, — скзаал Делюм, влезая на коня. — Настил может прогибаться, но поперечные бревна удержат его от проваливания. Мы поедем посередине, в одну линию.
— Карса прав, — скзаал Делюм, влезая на коня. — Настил может прогибаться, но поперечные бревна удержат его от проваливания. Мы поедем посередине, в одну линию.
— Мало смысла, — сказал Карса Байроту, — вступать на путь, если намерен ползти подобно улитке.
— Риск становится все очевиднее, Воевода.
— Тогда лучше идти быстро.
Байрот скривил губы: — Как скажешь, Карса Орлонг.
С Делюмом во главе они медленно ехали по середине гати. Свора бежала следом. По сторонам стояли лишь сухие березы, их почти черные стволы заросли паутиной и коконами гусениц. Живые деревья — то осины, то ольха или вяз — вырастали здесь не выше груди конного воина. Запыленные листья тихо шелестели. Вдалеке виднелись более высокие сосны. Почти все выглядели умирающими или уже мертвыми.
— Старая река вернулась, — прокомментировал Делюм. — Лес медленно тонет.
Карса хмыкнул и отозвался: — Долина переходит в другую, и все идут к северу, с Бюридской Трещине. Палк наряду с другими старейшинами был там шестьдесят лет назад. Заполнившая Трещину ледяная река внезапно умерла и начала таять.
Байрот подал голос сзади: — Нам так и не сказали, что же именно старейшины всех племен нашли там, и даже что они искали.
— Не знаю, искали ли они что-то конкретное, — пробурчал Делюм. — Смерть ледяной реки слышали в сотне долин, даже в нашей. Разве они не поехали к Трещине ради простого любопытства?
Карса пожал плечами: — Палк рассказал о множестве зверей, что были заморожены во льдах бессчетные столетия. Они были видны в упавших глыбах. Мех и плоть оттаивали, долину заполонили вороны, стервятники. Там находили слоновую кость, но почти всю сгнившую, непригодную для обработки. Река имела черное сердце, открывшееся при смерти, но то, что там сидело, пропало или разрушилось. И все же они нашли следы древней битвы. Кости детей, ломаное оружие из камня.
— Это больше, чем я вообще… — начал Байрот и замолк. Мосток, гудящий от стука копыт, вдруг отозвался на иной ритм. Впереди гать делала изгиб, шагах в сорока, и пропадала среди деревьев. Собаки беззвучно раскрыли пасти, предупреждая хозяев. Карса изогнулся и увидел в двух сотнях шагах сзади дюжину пеших ратидов. Они поднимали оружие, обещая резню.
Однако звуки копыт… Карса снова глядел вперед, увидев показавшихся из-за поворота шестерых конников. В воздухе зазвенели боевые кличи.
— Расступись! — заревел Байрот, проезжая мимо Карсы и Делюма. Медвежий череп взлетел в воздух и щелкнул натянувшимися ремнями; Байрот начал крутить тяжелое оружие над головой коня, используя обе руки и привстав на плечах жеребца. Вращаясь, череп издавал низкий прерывистый свист. Жеребец прыгнул вперед.
Всадники — ратиды скакали во весь опор, по двое в ряд; до краев настила оставалось едва ли полруки.
Когда они приблизились к Байроту на двадцать шагов, тот метнул череп.
Два — три волчьих черепа использовались, чтобы спутать или сломать ноги коням. Но Байрот метил выше. Череп врезался в левого жеребца с такой силой, что пробил грудь. Кровь хлынула изо рта и ноздрей животного; падая, он сбил соседа — всего лишь удар копытом в плечо, но жеребец бешено запрядал и свалился с гати. Затрещали ноги. Ратид полетел кувырком.
Наездник первого коня упал на мостки, переломав кости, и оказался прямо перед копытами коня Байрота. Передние ноги жеребца ударили мужчину по голове, мигом превратив ее в месиво.
Атака захлебнулась. Еще один конь с визгом упал на судорожно бьющего ногами, перегородившего дорогу жеребца.
Издав уридский клич, Байрот послал коня вперед. Длинный скачок пронес его над телами. Второй упавший ратид как раз вставал — подняв голову, он успел увидеть проблеск клинка, поразившего его в переносицу.
Делюм вдруг оказался рядом с товарищем. Два ножа полетели, пройдя справа от плеча Байрота. Меч ратида резко поднялся, отражая один из ножей… но второй нож угодил ему в горло. Воин захрипел.
Осталось два врага, по одному для Байрота и Делюма. Сейчас начнется схватка…
Карса, увидев результат Байротова броска, поворотил коня. Меч оказался в поле зрения Ущерба, и жеребец сразу же поскакал к отряду преследователей.
Собаки расступились, пропуская всадника, и побежали следом.
Перед ними восемь взрослых и трое юнцов.
Резкий выкрик заставил юношей подойти к краям мостков и спрыгнуть вниз. Взрослым нужно было пространство. Видя, как они привычно строятся углом, открытым ему навстречу, и готовят оружие, Карса засмеялся.
Они хотят, чтобы он въехал в середину угла — если он будет скакать так же яростно, окажется открыт для ударов с боков. Скорость играла главную роль в предстоящей схватке. Тактика ратидов соответствовала бы намерениям нападающего — будь им кто-то другой, не Карса Орлонг. — Уругал! — зарычал он, поднимаясь на плечах Ущерба. — Узри!
Направив меч острием вперед, он неотрывно смотрел на воина, вставшего на переднем правом крае угла.
Ущерб уловил, куда направлено его внимание, и чуть изменил направление за миг до атаки, загрохотав копытами по самому краю настила.
Ратид впереди сделал шаг назад и взмахнул двуручным мечом над головой, намереваясь рубануть коня Карсы по носу.
Карса принял его меч, одновременно изгибаясь, выставляя правую ногу вперед, а левую назад. Ущерб пролетел мимо врагов, развернулся и скакнул в центр настила.
Строй смешался; все воины оказались слева от Карсы.
Ущерб нес его поперек гати. Восторженно завывая, Карса рубил и резал, попадая то по железу, то по костям и плоти. Ущерб успел повернуть перед противоположным краем, выбросил по очереди задние ноги. Один удар достиг цели: чье-то тело полетело за край.
Тут подоспела свора. Почти все воины стояли лицом к Карсе и, значит, спиной к нападающим псам. Воздух прорезали крики.
Карса развернул Ущерба. Конь и всадник снова ринулись в гущу схватки. Двое ратидов смогли отбиться от собак; кровь стекала с мечей, они спешили встать в середине настила.
Проревев вызов, Карса поскакал на них.
И поразился, увидев, что оба прыгают в болото.
— Бескровные трусы! Я видел! Ваши дети видели! Даже клятые псы видели!
Подъехав к краю гати, он снова смог следить за ними. Побросав оружие, воины брели по кочкам.
Делюм и Байрот подскакали к нему, спешились и помогли мечами неистово нападавшим на ратидов псам.
Карса подвел Ущерба к краю, не сводя глаз с убегающих противников. За ними спешили и юноши. — Я видел! Уругал свидетель!
Грыз, чья серо-черная шкура почти не была видна под застывающей кровью, подбежал к Ущербу и встал, тяжело дыша. Мышцы его дрожали, но ран видно не было. Карса оглянулся и увидел, что убиты четыре собаки; пятая потеряла переднюю лапу и хромала, чертя кровавый круг.
— Делюм, перевяжи лапу — мы ее зашьем.
— Зачем нам трехлапая собака, Воевода? — одышливо спросил Байрот.
— Даже собака о трех лапах имеет нос и уши, Байрот Гилд. Однажды она ляжет у моего очага, жирная и довольная жизнью. Клянусь! Сами не ранены?
— Царапины, — пожал, отводя глаза, Байрот.
— А я потерял палец, — сообщил Делюм, доставая ремешок и подходя к раненой суке. — Но не самый важный.
Карса еще раз поглядел на убежавших ратидов. Они почти добрели до острова с черными елями. Воевода еще раз фыркнул им вслед и погладил лоб Ущерба: — Мой отец сказал верно, Ущерб. Никогда у меня не было такого коня.
Ухо шевельнулось в ответ на его слова. Карса склонился и поцеловал животное. — Мы с тобой, — шепнул он, — станем легендой. Легендой, Ущерб. — Затем он выпрямился, полюбовался валяющимися на гати телами и улыбнулся: — Пора собрать трофеи, братья мои. Байрот, твой череп не разломился?
— Думаю, что нет, Воевода.
— Ты дал нам победу, Байрот Гилд.
Здоровяк повернул голову, прищурился на Карсу. — Ты умеешь удивлять, Карса Орлонг.
— А меня удивляет твоя сила, Байрот Гилд.
Тот, чуть помедлив, кивнул: — Рад следовать за тобой, Воевода.
«Ты всегда рад следовать, Байрот Гилд. Вот и разница между нами».