Ницше за 90 минут - Пол Стретерн 3 стр.


Он обладал величайшим интеллектом и прекрасно знал об этом: это был императив, который мир также был обязан узнать. В работе «Ессе Homo» он характеризует книгу «Так говорил Заратустра» как «величайшую и глубочайшую книгу из всех когда-либо существовавших» — утверждение, которое увеличивало как число критических оценок в адрес Ницше, так и глубокое доверие к нему.

Как будто всего этого было недостаточно, далее следуют главы со следующими названиями: «Почему я так мудр», «Почему я пишу такие хорошие книги», «Почему я — это рок», в которых он восстает против алкоголя, но одобряет какао без масла и хвалит особенности своей пищеварительной системы. Напыщенность и самолюбование Заратустры снова проявились, но уже значительно сильнее — в качестве мании. В январе 1889 года наступил печальный итог. Прогуливаясь по улице города Тюрин, Ницше почувствовал сильную слабость и ухватился руками за шею лошади, погоняемой хозяином. Ницше отвели в комнату, где он тут же стал посылать открытки: Косиме Ваг нер («Я люблю тебя, Ариадна»), королю Италии («Мой любимый Умберто… я делаю все, что могу против антисемитизма») и Якобу Буркхарду (называл себя «Дионисом»). Буркхард понял, в чем дело, и оповестил об этом друга Ницше, который тут же отправился за ним.

Ницше потерял рассудок и ему уже не суждено было вылечиться. Почти наверняка можно сказать, что его болезнь нельзя было бы вылечить даже сегодня. Она была вызвана переутомлением, одиночеством и страданием, важнейшей причиной его недуга был сифилис.

Сифилис развился до такой степени, что повлек за собой «умственный паралич». После недолгого пребывания в лечебнице Ницше был передан под присмотр своей матери. Был он безобиден: по большей части находился в трансе, влача почти растительное существование. В моменты просветления он, казалось, смутно припоминал свое прошлое. Взяв в руки книгу, он произнес: «Я ведь писал восхитительные книги, не правда ли?»

После того как в 1897 году ушла из жизни его мать, Ницше был взят под покровительство своей сестрой, Элизабет Ферстер-Ницше. Этот человек был последним, кто Нес за него ответственность.

Сестра Ницше Элизабет была замужем за Бернардом Ферстером, безуспешным школьным учителем, ставшим отъявленным антисемитом.

Ницше презирал его и просто как человека, и за его идеи. Ферстер, с помощью фермеров средней руки из Саксонии, воздвиг колонию арийской расы в Парагвае, назвав ее Nueva Germania (Новая Германия). Но когда обману пришел конец, он покончил жизнь самоубийством. (Остатки Новой Германии и ныне существуют в Парагвае, где представители «величайшей расы» до сих пор живут, как местные индейцы, фактически ничем не примечательные, за исключением своих светлых волос).

Когда Элизабет вернулась в Германию и взяла под опеку своего сумасшедшего брата, она решила вновь сделать из него величайшую личность.

Он возила его в Веймар, так как этот город обладал высокой культурной репутацией, ассоциировавшись с Гете и Шиллером, с целью учредить там архив Ницше. Затем она начала подделывать неопубликованные записи своего брата, внедряя в них антисемитские идеи и лестные замечания о самой себе. Эти записи были опубликованы под названием «Воля к власти», которые впоследствии были обработаны величайшим исследователем Ницше Вальтером Кауфманом и составили содержание известнейшей работы Ницше.

В самом начале Ницше определяет условие грядущего времени: «Скептицизм по отношению к морали является решающим. Падение морального мироистолкования, не находящего себе более санкции, после того как им была сделана попытка найти убежище в некоторой потусторонности: в последнем счете — нигилизм». «Все лишено смысла» (невозможность провести до конца толкование мира, на которое была потрачена огромная сила, вызывает сомнение: не ложны ли вообще истолкования мира)». Подобного рода высказывания могут создать впечатление ненужности философии вообще, но Ницше тем не менее бойко продолжает: «Внутренняя логика знания — логика абстракций и упрощений — управляет не знанием, а овладеванием вещами:

«цель» и «средства» так же далеки от своей неотъемлемой сути, как и «понятия». Он продолжает, чтобы показать, чем же является наше знание:

«Все наши органы познания и наши чувства служат только как средства хранения и увеличения знаний. Истина — в мышлении и ее категориях, в развитии и, следовательно, оценке логики, обеспечивает исключительно применимость в повседневной жизни, и только применимость в опыте, — ничто иное не является истиной». Его психологические заметки всегда основаны на восприятии, но сейчас они от ощущений ведут к психологическим озарениям. «Наслаждение возможно только там, где есть ощущение власти. Счастье лежит в основе торжественного осознания своей силы и победы. Прогресс лежит в основе ее укрепления, способности решительного использования воли. Все остальное — лишь глупое недоразумение».

Ницше проецирует все это на XX век, сущность которого он так блестяще предсказал. Будучи жалким, бледным, маленьким человеком с огромными офицерскими усами, имеющим смутное представление о том, кто и где он, он в конце концов умер 25 августа 1900 года.

В жизни Ницше было две смерти. Его разум умер в 1889, его тело —. в 1900. В период между двумя этими датами его работа жила свой собственной жизнью: Ницше метался из крайности в крайность — от абсолютного мрака до высочайших интеллектуальных высот. Ницше осознавал это не более, чем то, что происходило с ним на самом деле. Но его известность достигла высот, которые он не мог себе даже вообразить в фантазиях своей мании величия. Она распространилась далеко за пределы философии во многом благодаря популярности Ницше среди писателей. В числе выдающихся фигур XX века, на которых Ницше оказал влияние, — Йейтс, Стриндберг, О'Нейл, Шоу, Рильке, Манн, Конрад, Фрейд и бесчисленное количество менее примечательных лиц, потрясенных его идеями. Это была особая философия: ясная и понятная. Это была философия, которую вы в действительности могли читать.

А то, что она записана в виде афоризмов, означает только то, что и вы можете прочитать ее (или ее отрывок).

Но в этом-то и трудность. Сейчас большинство людей читают только отрывки из философии Ницше. Такие идеи как воля к власти или идея сверхчеловека стали банальны и потеряли свой первоначальный смысл. Сверхчеловек Ницше вскоре превратился в полоумного расиста. Антисемиты, а затем и фашисты стали заимствовать отдельные отрывки из его работ, не принимая в расчет контекст, в котором они были написаны.

В результате этого чрезвычайно неадекватного толкования философии Ницше на протяжении первой половины XX века она было сильно дискредитирована.

Поэтому почти невозможно говорить о многих его идеях (особенно таких как идея сверхчеловека, идея «порядка», «воспитания» и т. п.), вкладывая тот смысл, который он сам в них вкладывал. Поэтический блеск большинства его работ сделал их уязвимыми для отвратительных пародий. К счастью, его замечания на столь опасные темы породили насмешку, которая, возможно, является наиболее адекватной реакцией на сегодняшний день. Однако заслуживает внимания тот факт, что взгляды Ницше на расизм, антисемитизм и близкие к ним позиции были вполне понятны. Он ясно пишет об этом: «Гомогенизация европейцев — величайший процесс, который невозможно остановить: его даже необходимо ускорить». Но когда нацисты попытались использовать Ницше в качестве своего официального идеолога и Гитлер целовал руку Элизабет Ферстер-Ницше рядом с архивом Ницше в Веймаре, безумны были скорее нацисты, чем философия Ницше.

Философия Ницше по большей части состоит из афоризмов и не представляет собой строгой методологической системы. Его позиция является достаточно устойчивой, но его мысль постоянно развивалась в разных направлениях. Это значит, что часто он противоречит сам себе или оставляет вопрос открытым для противоречивых толкований. Это была скорее философия интуитивных озарений, чем система. Однако некоторые понятия вновь и вновь встречаются в его работах, в чем можно обнаружить элемент систематичности.

Воля к власти Это понятие является главным в философии Ницше. Он создал его, опираясь главным образом на два основных источника: Шопенгауэра и греческую философию. Шопенгауэр заимствовал из восточной философии идею о том, что мир движим безбрежной слепой волей. Ницше признал мощь этой идеи и перетолковал ее в отношении человека. В отношении греческой философии Ницше сделал вывод, что движущей силой этой цивилизации было скорее стремление к мощи, чем что-либо полезное или непосредственно выгодное.

Ницше пришел к выводу, что человечество движимо волей к власти. Основополагающим импульсом всех наших действий следует признавать только этот источник. Часто первоначальный смысл этой идеи искажается или даже извращается, но он всегда в этой идее содержится. Христианство со своей идеей смирения, братской любви и сострадания проповедовало абсолютно другое.

Ницше пришел к выводу, что человечество движимо волей к власти. Основополагающим импульсом всех наших действий следует признавать только этот источник. Часто первоначальный смысл этой идеи искажается или даже извращается, но он всегда в этой идее содержится. Христианство со своей идеей смирения, братской любви и сострадания проповедовало абсолютно другое.

Но в действительности это было не более чем искажение идеи воли к власти. Христианство — религия, поддерживающая рабов в эпоху Древнего Рима, и она никогда не избавится от своей рабской ментальности. Это была скорее воля к власти рабов, нежели воля к власти сильных мира сего.

Концепт Ницше воля к власти явился превосходным инструментом для анализа человеческих побуждений. Действия, которые до этого расценивались как благородные или бескорыстные, рассматриваются теперь как декадентские или неадекватные.

Но Ницше не смог ответить на два главных возражения. Если воля к власти является единственным мерилом, то как действия, возникшие не по его непосредственному предписанию, могут не быть дегенерирующими или извращенными?

Возьмем, к примеру, жизнь святого или философа- аскета, такого как Спиноза (которым Ницше восхищался). Сказать, что святой или философ-аскет использовал свою волю к власти по отношению к себе — значило бы представлять себе это понятие столь же гибким, сколь бессмысленным.

Во-вторых, понятие Ницше воля к власти содержит круг: если наше стремление понять мир исходит из воли к власти, то, безусловно, понятие воля к власти возникло в результате стремления Ницше понять мир. Но последнее слово в этой проницательной и рискованной концепции все же остается за Ницше: «Формы, в которых выражалось стремление к мощи, менялись с веками, но ее источником остается все тот же вулкан…

Что когда-то выражалось в «стремлении к богу», сейчас выражается в стремлении к деньгам… Это то, что в данный момент создает непревзойденное чувство могущества» («Утренняя заря», 204).

Вечное возвращение

Согласно Ницше, мы должны жить так, как если бы наша жизнь повторялась вновь и вновь.

Каждый момент мы должны прожить так, чтобы нам хотелось прожить его снова и снова, то есть переживать его вечно.

Это, по существу, метафизический моральный миф. Но Ницше настаивает на том, что в него нужно верить. Он провозглашает этот тезис в качестве своей «формулы величия человеческого бытия».

Это возвышенное и невероятно романтическое акцентирование внимания на важности каждого момента выступает в качестве призыва прожить наши жизни полнокровно. Как и любая другая поэтическая идея, она имеет свои сильные стороны. Но как философская или моральная идея она, по сути своей, неглубока. Она просто-напросто не побуждает к дальнейшим размышлениям. Клише «Проживи жизнь полно» означает, по меньшей мере, нечто туманное.

Идеявечного возвращения на поверку оказывается бессмысленной. Помним ли мы каждую из этих возвращающихся жизней? Если да, мы, безусловно, можем что-то в ней изменить. Если же нет, они просто неуместны. Даже захватывающий поэтический образ должен быть более реален, если он претендует стать чем-то большим, чем поэтическим образом.

Он просто слишком неясен для того, чтобы стать жизненным принципом, как того желал Ницше.

Сверхчеловек Сверхчеловек Ницше не имеет ничего общего с тем суперменом, облаченным в плащ, который летает по небу в комиксах. Хотя, наверное, было бы неплохо, если бы герой Ницше обладал некоторыми качествами своего комического тезки.

Кларк Кент был, по крайней мере, наивен в той этике, которую он пытался привить сотворенному наспех миру хороших и плохих парней. Сверхчеловек Ницше не стеснен подобного рода моралью.

Его единственной моралью является воля к власти. Однако удивляет то, что описанный Ницше сверхчеловек предполагает настолько наивный мир, что он не уступает ни одной комедии.

Прототипом ницшеанского сверхчеловека выступает Заратустра — невероятно горячий парень, в чьем поведении обнаруживаются опасные психические расстройства. Принято считать, что повесть о Заратустре задумывалась как притча. Но притча о чем? Притча о поведении. Притчи о том, как Христос поучал в своей проповеди на холме, на первый взгляд могут показаться почти по-детски простыми, — но если в них вдуматься, то они не покажутся уже ни детскими, ни простыми. Они проникновенны. Сказание о Заратустре также подетски просто, но даже если хорошенько в него вдуматься, оно таким и останется. Но вопреки этому его учение очень глубоко. Ницше стремил ся не меньше, чем опровергнуть христианские ценности: каждый должен нести абсолютную ответственность за действия, совершенные им в этом мире. Каждый, будучи абсолютно свободным, должен сам создавать себе ценности. Никаких санкций, ни божественных, ни каких-либо еще, для его поступков быть не должно. Ницше предвидел воплощение этой идеи в XX веке. К несчастью, он создал также и руководство к действию в подобных условиях. Те, кто будут следовать этим предписаниям (этим утомительным капризам Заратустры), станут сверхлюдьми.

Увы, сверхчеловек Ницше стал чем-то большим, чем комической фигурой, которой ему и следовало быть. В книге «Так говорил Заратустра» Ницше (посредством своего героя) провозглашает:

«Что такое обезьяна в отношении человека?

Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором». («Так говорил Заратустра», Часть первая, предисловие Заратустры, 3). В другом месте он заявляет:

«Цель человечества должна быть не в его гибели, а в его лучших представителях» («К генеало гии морали», Рассмотрение второе, 9). В этом смысле он совершенно свободно и необоснованно связывает понятие сверхчеловека с такими понятиями, как «благородство» и «родство». Но он говорил не на аристократическом расистском языке. Он имеет в виду нечто вполне определенное:

«Альманах Готов: предел наказания» {«Воля к власти», 942 — исправленное издание 1906 или 1911 года; в издании Хертла этот отрывок был пропущен без указания на этот пропуск) и по другому поводу говорит следующее: «Когда я говорю о Платоне, Паскале, Спинозе и Гете, я чувствую, что их кровь течет во мне» (Издание Мусариона (1921–1929), полное собрание сочинений, том 21, 98). С точки зрения Ницше, кровь сверхчеловека содержит в себе кровь всех своих предков — и грека, и француза, и португальского еврея, и немца.


Из произведений Ницше


Афоризмы и изречения


Бог умер.

Жить опасно.

Каково лучшее лекарство? Победа.

Утренняя заря, 571


Нет вовсе моральных феноменов, есть только моральное истолкование феноменов…

По ту сторону добра и зла, 108


Лучшее лекарство от любви — это все же освященное веками средство: любовь возвращается.

Утренняя заря, Книга 4, 415


Убеждения суть более опасные враги истины, чем ложь.

Человеческое, слишком человеческое, отдел 9, 483


Лица, которые воспринимают какую-либо вещь до последней ее глубины, редко остаются ей верными. Они ведь вынесли глубину на свет; и тогда в ней всегда обнаруживается много худого.

Человеческое, слишком человеческое, 489


И самый мужественный из нас лишь редко обладает мужеством на то, что он собственно знает.

Сумерки идолов, изречения и стрелы, 2


Здесь Ницше настолько бесстрашен, что даже показывает, что он не боится попасть в собственную ловушку:

Общественное мнение — частная праздность.

Философствование


Для того чтобы продемонстрировать высочайшее качество своих длительных размышлений, Ницше разбирает здесь наше представление об истине и его смысл (используя при этом безупречно «истинный» аргумент). Он приходит к ряду глубочайших открытий, которые особенно своевременны с учетом того, что мы уже сделали или собираемся сделать для самих себя или для мира во имя науки. Зна чение этих аргументов так же актуально сейчас, как и тогда.

Эта безусловная воля к истине: что она такое?..

Что знаете вы загодя о характере бытия, чтобы быть в состоянии решать, где больше выгоды: в безусловно ли недоверчивом или в безусловно доверчивом? А в случае, если необходимо и то и другое, — большое доверие и большое недоверие, — откуда могла бы наука почерпнуть свою безусловную веру, свое убеждение, на котором она покоится, что истина важнее всякой другой вещи, даже всякого другого убеждения? Этого-то убеждения и не могло возникнуть там, где истина и неистина постоянно обнаруживают свою полезность, как это и имеет место в данном случае. Стало быть, вера в науку, предстающая нынче неоспоримой, не могла произойти из такой калькуляции вы год — скорее, вопреки ей, поскольку вере этой постоянно сопутствовали бесполезность и опасность «воли к истине», «истине любой ценой». …Следовательно, «воля к истине» означает: не «я не хочу давать себя обманывать», а — безальтернативно — «я не хочу обманывать даже самого себя»: и вот мы оказываемся тем самым на почве морали. Ибо пусть только спросят себя со всей основательностью: «Почему ты не хочешь обманывать?», в особенности если видимость такова — а видимость такова! — что жизнь основана на видимости, я разумею — на заблуждении, обмане, притворстве, ослеплении, самоослеплении, и что, с другой стороны, фактически большой канон жизни всегда по большому счету обнаруживался на стороне хитроумцев (плутов). Такое намерение, пожалуй, могло бы быть, мягко говоря, неким донкихотством, маленьким мечтательным сумасбродством; но оно могло бы быть и чем-то более скверным, именно враждебным жизни, разрушительным принципом.

Назад Дальше