– Рюкзак… – начал было начмед, но понял, что на этот раз шуточками не отделается. – Да так, по мелочам, бинты там, ИПП….
– Сколько? – комбат понял смысл сказанного.
– Да не считал я; может, десять, может, пятнадцать.
– Понятно. – Пятнадцать бинтов не объясняли видимой тяжести загруженного на плечи Сушкина рюкзака. – Еще что?
– Гранаты… – невинно потупив очи, ответил капитан медицинской службы.
– Усиков, я тебе… – начал было комбат, сообразив, что в рюкзаке Сушкина их уж никак не две.
– Да я-то при чем? – пожал плечами начмед. – Всем отрядом собирали, с каждой роты; привет, так сказать, от разведчиков.
– А вы подумали, в рюкзак гранаты набросав, что, если он не так этот рюкзак бросит, дернет за что и когда не надо…
– Подумали… – заверил Усиков, но пояснить не успел. Сушкин был уже близко, и этот разговор ему слушать было необязательно.
– Снимай рюкзак! – приказал комбат, тот повиновался. – Вынимай вещи для осмотра.
– Есть!
Капитан сдернул с плеч рюкзак и опустил его на каменистую дорожку; при этом в его чреве загрохотало так, что Викулов невольно прищурился и втихую погрозил Усикову кулаком. А Шурик, не заметивший странного напряжения на лице комбата, как ни в чем не бывало принялся выгружать вещи. Первыми он вытащил с таким трудом выбитые пайки, за ними последовали бутылки с минералкой; следом десять пачек патронов, десять бинтов и четыре ИПП, баночка с сапожным кремом… А затем пришла очередь гранат.
«Одна, вторая, – начал считать комбат появляющиеся из рюкзака ребристые фиговины, – третья, четвертая, пятая…» Гранат оказалось ровно пятнадцать. Но все их отличала одна особенность…
– Больше в рюкзаке ничего нет? – спросил подполковник и как бы невзначай оглянулся на Усикова. Тот лыбился. Если так и есть, как подумалось комбату, то пытаться отыскать запалы не стоит.
– А «УЗРГМы» где? – тем не менее ненавязчиво продолжал допытываться Викулов.
– Вот и я у Шухова спросил…
«Ага, – сообразил подполковник, – вот откуда девки пляшут».
– И?..
– А он сказал, что если бросать их из вертолета на головы боевиков, они взорвутся и без них, от удара о землю.
– А, ну да, ну да, – глубокомысленно согласился комбат, соображая, как же лучше всего поступить.
– Что-то не так? – уточнил Сушкин, видимо заметив в глазах комбата замешательство.
– Да, пожалуй, десять бинтов – это перебор, и пяти за глаза хватит. Усиков, забери лишние.
– Есть! – нарочито молодцевато отозвался начмед и тут же принялся выполнять приказанное.
– А в остальном? – не удовлетворился помощник начопера.
– Нормально, вот только мыльно-рыльные захвати… В смысле умывательные принадлежности, – поправился подполковник, которому именовать щетку, мыло, бритвенный станок и прочие атрибуты утреннего моциона «мыльно-рыльными» было несолидно.
– А зачем? – искренне удивился Сушкин. – Я завтра уже назад.
– А-а-а, если так… – Викулов мысленно махнул рукой. Ну, раз человеку с утра ни умываться, ни чистить зубы не требуется… тогда что ж, тогда пусть… – Сапожную щетку только возьми, а то как же ты перед командующим в нечищеной-то обуви…
– Ага, и бляху на ремне начистить не забудь! – подхватил мысль комбата Усиков.
– Понял, сделаю! – И капитан Сушкин начал стремительно сгребать выложенные вещи в чрево рюкзака.
Две «вертушки» зашли со стороны города; одна из них зависла и опустилась, вторая медленно ушла на новый круг.
Провожать Сушкина вышли целой делегацией.
– Не спи! – подтолкнул его стоявший за спиной комбат, и капитан, как в замедленной киносъемке, начал разгон, все больше и больше наклоняясь вперед.
Викулов понял, что малость переборщил с подталкиванием, но предпринимать что-либо было поздно, Сушкин уверенно шел в пике. В самый последний миг ему удалось вырвать переднюю часть тела у земного притяжения, и его корпус начал выравниваться. Из пике помначопера вышел с солидным набором скорости. Наблюдавший за этим стремительным разбегом борттехник лишь восторженно качнул головой и что-то выдал, вот только что именно, за свистом винтов было не расслышать, но слово «мать» там точно присутствовало.
Сушкин буквально влетел по трапу, при этом умудрился, при своем-то росте, треснуться о верх дверного проема, споткнуться о порог, но, ухватившись за какой-то провод, развернулся и опустился на металлическую скамью уже нужным местом. При этом в его рюкзаке все время что-то глухо ударялось и перекатывалось.
«Вертушка» взмыла и понеслась, а у бедного Сушкина немилосердно заболели уши. Вспомнив, что при этом «кажется, нужно открыть рот», он тут же его распахнул, совсем забыв, что просто распахнуть рот – это немного не из той оперы. И хотя далеко не сразу, но облегчение все равно наступило. А капитан так и сидел до самого момента посадки, выпучив глаза и с раскрытым ртом, пугая мерещившуюся ему в салоне муху. Совсем скоро «вертушка» замедлила скорость, зависла и, грузно плюхнувшись, присела на все колеса одновременно. Перелет был совершен. Сушкин наконец-то позволил себе закрыть рот и направился к выходу. К его собственному удивлению, его встречали.
– Вы командир разведывательной группы? – выбежавший ему навстречу подполковник явно спешил.
– Да, я, я, – совсем как немец, закивал Сушкин. – Да, я командир шестьдесят шестой разведывательной группы капи… – Но встречавший его уже не слушал.
– Быстрее, быстрее, – торопил он, за локоть таща никак не желающего пошевелиться Сушкина. Они сели в «уазик» и понеслись навстречу вожделенному триумфу.
Половина дальнейших событий пронеслась мимо сознания переволновавшегося помначопера. Его куда-то завели, задавали какие-то вопросы, он отвечал. Затем его спросили – вот это он запомнил, – командиром какой именно группы он является.
– Шестьдесят шестой разведывательной группы специального назначения! – браво начал Сушкин заученное до автоматизма и вдруг понял, что совершенно забыл номер своего отряда. – Специального назначения! – повторил он, затем еще раз, и, поколебавшись, добавил: – Отдельной группы! Вот.
После чего его снова вывели на улицу. Приближался момент награждения, и тут Сушкин, на какое-то время забывший о существовании рюкзака, внезапно ощутил всю давившую на его плечи тяжесть.
«Надо бы снять… – подумал он, беспомощно оглядываясь в поисках места, куда можно было бы его надежно спрятать. Но таких мест поблизости не было, а плечи оттягивало все сильнее, а момент награждения все приближался. – Можно поставить прямо здесь под ноги, – подумал Сушкин и тут же усомнился в правильности своей мысли. – Снимешь, оставишь, пойдешь награждаться, придешь, а рюкзака нет. И это не какой-нибудь РР, а самый настоящий трофейный «чеховский» рюкзак! Сопрут мигом! Нет, здесь оставлять нельзя. Куда, куда же его деть?» – продолжал размышлять Сушкин, за своими мыслями едва не пропустив момент, когда назвали его фамилию.
– Товарищ полномочный представитель президента! – Вот тут память Сушкина не подвела; все было сказано так, как наказывали в той самой комнате, где он отвечал на всякие вопросы. – Командир… – Но и здесь его тоже никто не хотел слушать.
– Поздравляю! – Полпред, вручая часы, пожал Сушкину руку и даже позволил себе отеческую похвалу: – Молодец, капитан, молодец!
– Служу Отечеству! – браво проорал Сушкин и вернулся на свое место.
– А почему он с рюкзаком? – наклонившись к уху стоявшего рядом генерал-майора, поинтересовался полномочный представитель.
– Только что с боевого задания, – нашелся генерал.
– А я так и подумал, – серьезно кивнул полпред. – А ведь молодец, молодец…
– Совершенно согласен! – поддакнул генерал и, вновь вернувшись к рюкзаку спецназовца, подумал: «А действительно, почему?» И тут же махнул на эти раздумья рукой. «Кто их, спецов, знает? Может, у них так положено – всегда в готовности?»
…Назад Сушкин возвращался следующим утром с колонной «Центрподвоза». Сидя в кабине тяжелогруженого грузовика, капитан нет-нет да и вытаскивал из футляра подаренные часы, осторожно держал в руках, разве что не гладил, а когда переворачивал, то сердце его каждый раз радостно подпрыгивало: там, заставляя помначопера гордо вскидывать голову, искрила золотом выгравированная надпись: «Командиру 66-й группы (отдельной) капитану Сушкину от Президента Российской Федерации».
Подъезжая к отряду, помначопера думал, что и здесь его тоже будут встречать. Но, увы и ах! Впрочем, его все же встречали: с оглушительным лаем навстречу Сушкину выбежали две отрядные дворняги.
– Я свой, свой!
Капитан начал пятиться к карьеру, надеясь спастись на территории рэбовцев, но с этим ему повезло еще меньше. У рэбовцев обитал большой серый пес какой-то среднеазиатской породы, который, услышав заливистый лай дворняг, выскочил из-за палатки и с остервенением бросился на ошалевшего от такого приема Сушкина.
– Не подходи, не подходи! – верещал Сушкин, попеременно разворачиваясь то в сторону дворняг, то к ошалевшему от предвкушения чьей-то крови псу рэбовцев.
От неминуемой смерти капитана спасло лишь появление нового персонажа.
– Гамлет, ко мне! – раздался голос вылезшего из машины радиоэлектронщика, и ужасный зверь, повиливая хвостом и по-щенячьи поскуливая, помчался к своему хозяину. А освободившийся от атак одной собаки Сушкин переключил все свое внимание на двух других, но и их уже отзывал заметивший всю эту кутерьму сидевший на вышке комендач.
– Что так долго? – пытаясь восстановить поруганную честь, набросился на комендача Сушкин и тут же увидел направленный прямо в лицо ствол. – Ты че, ты че?! – запротестовал помначопера.
– Стоять! – рявкнул сидевший на вышке боец, но Сушкин, все еще находившийся, как ему казалось, на гребне волны славы, и не подумал подчиниться.
– Стоять! – взревел часовой, и следом грохнул выстрел. Сушкину показалось, что пуля прошла в каких-то сантиметрах от его уха. Он замер и съежился. Но, как выяснилось, теперь часовому этого было мало. – Ложись! – рявкнул он, и линия прицела уперлась в грудь уже нехило перетрухнувшего капитана. Сушкин бросил быстрый взгляд на комендача и с удивлением опознал в нем одного из старожилов, сержанта контрактной службы из бывших разведчиков.
«Такой убьет и не поморщится», – мелькнула мысль, и капитан брякнулся в размешенную под ногами грязь, уткнулся в нее лицом и закрыл глаза.
– Что происходит? – Голос выбежавшего на шум комбата спутать было невозможно ни с чьим иным. А уж для бедного Сушкина он прозвучал голосом ангела спасения. Но не слышавший щелчка ставшего на место предохранителя капитан предпочитал пока не дергаться.
– Да вот, шел какой-то, – начал объяснять контрактник, – Майка с Беляшкой на него бросились, я его и тормознул. А он останавливаться не захотел, вот и пришлось… – Сушкин физически ощутил, как ствол автомата контрактника пошел по его телу сверху вниз и обратно.
– Понятно, – комбат стоял, не зная, что ему делать – наорать на часового или рассмеяться.
В том, что сейчас в грязи ползает отправленный вчера на встречу с полпредом Сушкин, он уже не сомневался. Как, впрочем, почти не сомневался, что собак на него натравил именно стоявший на вышке часовой. С другой стороны, формально он все сделал правильно. И винить его за то, что к помначоперу со стороны разведчиков настоящих и бывших появилась некая неприязнь (новости в отряде распространялись со скоростью выстрела), было сложно. Так что в итоге комбат выбрал нечто среднее:
– Прищепа, убирай ствол, пусть встает.
– Тарщ подполковник, а вдруг… – начал контрач, но, увидев, как поморщился комбат, понял, продолжать комедию не стоит. – Есть!
Сушкин отчетливо услышал, как наконец-то щелкнул предохранитель.
– Вставай! – повелительно приказал часовой, и капитан начал медленно подниматься на дрожащие ноги.
– Капитан Сушкин? – воскликнул Викулов с таким искренним удивлением, будто он был готов увидеть здесь хоть королеву Англии, но никак не собственного подчиненного. – Каким образом?
– С «Центрподвозом», – ответил Сушкин, не совсем уловивший суть вопроса.
– А-а-а… – со значением протянул подполковник. – Тогда понятно.
– Как съездил? – это уже уточнял оказавшийся тут же начштаба майор Федосов.
– Хорошо, – вспомнив о награждении, помначопера забыл и о только что случившемся происшествии, и о сползающей по лицу грязи. – Товарищ подполковник, капитан Сушкин прибыл! Замечаний не имел!
– Хорошо, молодец!
Комбат повернулся, чтобы уйти, но тут появившийся из-за спины Жиров с некоей долей ехидства задал интересовавший многих вопрос:
– И что подарил тебе президент?
– Вот, – Сушкин тщательно отер ладони о штаны, затем залез под разгрузку, вытащил оттуда футляр и продемонстрировал свое новоприобретение. В отблеске корпуса блеснуло солнце. – Золотые, – выдал капитан, но ему, естественно, не поверили.
– Позолоченные, – устало отмахнулся Жиров.
– Золотые! – упрямо повторил Сушкин.
– Да ну на фиг, – не в силах поверить в подобное, снова отмахнулся Жиров.
– Двадцать шесть граммов чистого золота! – сказал Сушкин, и у начопера отвисла челюсть.
– Сколько?
– Двадцать шесть, высшей пробы! – Видя реакцию окружающих, Сушкин довольно заулыбался.
– Дай посмотреть, – протянул руку Жиров, но помначопера вместо часов, которые моментально упорхнули в его карман, протянул своему начальнику гарантийный талон на врученные часы.
Ошибки не было: двадцать шесть граммов девятьсот девяносто девятой пробы. Чувствуя себя последним идиотом, Жиров в сердцах сплюнул и пошел прочь. Не понимая, что ж такого произошло, Сушкин кинулся следом за своим (столь много сделавшим для него) начальником.
– Вот тебе и выбрали самого…
Комбат не договорил, опасаясь быть услышанным виновником переполоха. С одной стороны, хотелось смеяться, с другой – он серьезно жалел, что не настоял на своем и не отправил на вручение подарка лейтенанта Шухова. Но кости, как это обычно и бывает в жизни, были брошены, и перекинуть их возможностей не было.
Генерал-майор Иванченко прибыл в Н-ск проходящим поездом. Несмотря на позднее время, он не поехал в забронированную ему гостиницу, а вместе с встречавшим гостя полковником Колпашниковым отправился прямиком в отдел по борьбе с терроризмом.
– В последнее время на территории Чеченской Республики участились случаи диверсий и террористических актов с использованием средств дистанционного подрыва. В нескольких случаях подрыв произошел, несмотря на использование средств противоминной борьбы.
– Возможность использования неисправной техники? – сделал свое предположение полковник Колпашников.
– Исключена – все приборы проверены и оказались исправны… – Генерал поиграл желваками, выказывая тем самым степень своей досады. – Каким-то образом боевики нашли способ обходить нашу защиту.
– Это имеет отношение к нам? – высказал предположение полковник, хотя что предполагать, иначе зачем бы генерал прибыл сюда собственной персоной?
– Самое прямое. Взрывы, производимые в Чечне, и то, что произошло у вас, имеют общее происхождение: найденные фрагменты взрывных устройств указывают на их идентичность.
– Работа одного специалиста? – сделал напрашивающийся вывод полковник.
Генерал утвердительно кивнул.
– И все нити, уважаемый Сергей Федорович, ведут сюда. Кое-что определенно указывает на то, что использованная при подрыве смертницы схема относится к тому же ряду.
– А почему тогда именно к нам? Возможно, поступление идет с юга.
– Увы и ах, Сергей Федорович, увы и ах! Во-первых, подрыв смертницы – это первое использование подобного устройства; во-вторых, на днях нами перехвачен курьер с несколькими десятками заготовок. К сожалению, при попытке ареста курьер оказал сопротивление, выхватил пистолет… ну и, короче, был убит. Но это почти лирическое отступление к делу не относится. Так вот, в его кармане лежал использованный железнодорожный билет с пунктом отправления город Н-ск.
– Значит, как мы и предполагали, несмотря на бегство Нуриева, костяк банды все еще где-то здесь… – Полковник взял со стола ручку и сделал какую-то отметку в своем настольном календаре.
– Действует, Сергей Федорович, действует, и потому вам надо действовать быстрее и оперативнее, иначе террористы скоро поймут, что у нас на руках ничего нет, и дадут о себе знать самым неприятным образом.
– Будем стараться, товарищ генерал! – заверил полковник; правда, большого оптимизма в его голосе не было.
Генерал уехал на следующий день, а отдел по борьбе с терроризмом активизировал свою работу, день и ночь выискивая, анализируя слухи и факты, но обнадеживающих результатов не было. А платы радиоуправляемых мин плотным потоком продолжали поступать в Чечню, расползаться по Центральной России. Вскоре подтвердилось и предположение генерала об активизации деятельности террористического подполья, находящегося на подведомственной полковнику Колпашникову территории…
Рано утром в давно не убиравшейся, можно сказать, захламленной квартире раздался телефонный звонок.
– Коробка с пластилином будет ждать на прежнем месте, – поднявший трубку узнал голос Хачика и хрипло поинтересовался:
– А деньги? – Хозяин квартиры лежал на диване, любовно поглаживая томик с высказываниями древнекитайского полководца.
– Аванс уже переведен на твой банковский счет, – заверил звонивший. – Остальное по факту.
– Значит, уже скоро, – собеседник Хачика громко рассмеялся.
– Я позвоню! – заверил звонивший и отключился.
Его собеседник встал, поскреб чисто выбритый подбородок и, захватив сумку-авоську, отправился на железнодорожный вокзал, где, как он теперь знал, в автоматической камере хранения лежала приготовленная для него посылка.