— Интересующие вас дела заберете из отдела кадров, — сказал мне Кравцов.
— Отлично, — кивнула я и, обращаясь к программисту, смешному кудрявому мальчишке с румянцем на щеках, сказала:
— После обеда мне нужно будет с вами поговорить. Будете здесь?
Программист удивленно воззрился на меня.
— Кудасов, вам понятно? — спросил сурово директор.
— Да, Аркадий Никифорович, — чуть слышно отозвался программист.
Заводская столовая поразила меня разнообразием меню и качеством приготовления пищи. Длилось это одну секунду, так как в следующую я поняла, что повара не идиоты и понимают, в компании кого я нахожусь за столиком.
— Видите, как у нас кормят? — с гордостью спросил Кравцов. — Меню практически ресторанное, цены низкие — тридцать рублей за обед из трех блюд, всегда свежие овощи, фрукты, маринады, как домашние, вермишель и макаронные изделия — исключительно «Макфа», мясо — лучшая вырезка! — Он ткнул вилкой в свою тарелку и, покосившись на технического директора, престарелого мордоворота с ежиком седых волос, спросил у того: — Что там с несчастным случаем, Алексей Авенирович?
— Разобрались, можете забыть, — буркнул он, ловко управляясь с макаронами. Довольный Кравцов перевел взгляд на главного бухгалтера, женщину средних лет, сильно смахивающую на украинскую предводительницу оранжевой революции Тимошенко.
— Что, пленку оплатили? — спросил он у нее, поддев на вилку кусочек соленого огурца.
— Оплатили, оплатили, — сказала она, с трудом проглотив морковный салат, и взмолилась: — Аркадий Никифорович, давайте поговорим о делах после обеда, а то я подавлюсь насмерть и вы будете отвечать.
Я ела вермишель и думала, что даже поварам из столовой было не под силу ее испортить. Тетя оказалась права — вкус отличный. Обед закончили в молчании. После обеда я еще раз прошлась по территории, но уже не в сопровождении директора. Он остался в своем кабинете. Я была уверена, что в ближайшие часы с Кравцовым ничего не случится. Если злоумышленники захотят его устранить, то сделают это за территорией комбината. Я также была уверена в том, что вскоре можно ожидать новых актов саботажа, ведь главная цель злоумышленников — банкротство предприятия — еще не достигнута. Кравцов никому не платил отступные, следовательно, они будут продолжать. Во время ознакомительной экскурсии меня сильно заинтересовал цех мороженого. Он приносил предприятию самую большую прибыль, и интуиция подсказывала, что ударят на этом участке или в цехе розлива молока. Я побродила вдоль конвейеров, где женщины в белых халатах и смешных шапочках дергаными движениями с обреченностью на лицах выхватывали с ленты стаканчики с мороженым и упаковывали их в картонные коробки. Зябко поежившись от холода, царящего вокруг, я поднялась по лестнице на второй этаж на площадку обслуживания линий и глянула вниз на цех. Прикинув на глазок расстояние до открытых люков на емкостях, в которые из трубопроводов лилась смесь, превращающаяся впоследствии в пломбир, я подумала: «Далековато, но зашвырнуть в танк какую-нибудь гадость при определенной сноровке можно». Затем я спустилась и перешла в цех приготовления смеси. В лицо ударил жаркий влажный воздух. Большие открытые емкости из нержавеющей стали находились под прицелом двух камер наблюдения. Мешалки лениво вращались в емкостях, вспенивая белую с оттенком бежевого жидкость. Я не спеша прошлась вдоль ряда насосов, опутанных трубопроводами обвязки, разглядывая коммуникации. Рабочие суетились вокруг емкостей, не обращая на меня никакого внимания. Со взглядами, как у зомби, они носили на спинах какие-то мешки, открывали и закрывали задвижки на трубопроводах, включали и выключали насосы. С другого конца цеха ко мне важно подошла Попова — начальник производства кисломолочных продуктов и мороженого.
— Что же вы ходите по производству одна, без сопровождения? — с доброжелательной улыбкой спросила она. — По правилам это запрещено. Одному можно ходить по территории только после аттестации в ОТБ. — Я тепло улыбнулась ей в ответ и показала удостоверение со всеми необходимыми отметками. — Вы ничего не подумайте, я для порядка. — Улыбка Поповой стала шире.
Потом Попова спросила, не нужна ли мне помощь. Я попросила проводить меня в пункт приема молока. Попова ответила, что нет ничего проще. Путь к пункту приема молока лежал через узкий, низкий коридорчик, похожий на лаз. За лазом открылось помещение, почти целиком занятое тремя шестидесятитонными цистернами. Те же насосы и трубы, которые встречались на каждом шагу. Я вскарабкалась по лестнице на цистерну, посмотрела на опломбированные люки. Камера наблюдения была замаскирована над дверями, и все помещение находилось у нее под прицелом, кроме небольшого пространства у стены за емкостями, где лежали трубы, по которым молоко поступало на пастеризацию. В глаза бросились фланцы труб. Мысленно я представила себя на месте злоумышленника. Вот я закрываю лицо от камеры, быстро прохожу за емкости и шприцем через полиэтиленовую вставку ввожу в трубу сильнодействующий яд, устойчивый к температурному воздействию, например, раствор соли тяжелых металлов. Лабораторный анализ покажет их высокое содержание в молоке, и все — сливай в канализацию. Защититься от такого чрезвычайно сложно. Пока охрана среагирует, перекроет в цехе входы и выходы, пройдет достаточно времени, чтобы злоумышленник вернулся на свое рабочее место.
— Скажите, а сколько у вас в смене человек? Я имею в виду, в этом корпусе, — поинтересовалась я у Поповой.
— Двадцать семь, если не считать меня, начальников цехов мороженого и розлива, механиков и технологов участков, так как после пяти они идут домой, а остаются работники, непосредственно связанные с производством, — ответила она со знанием дела. — Если же брать период смены с восьми до семнадцати, то наберется человек пятьдесят. — Я только присвистнула. Пока допросишь такую ораву народа… Разговаривая о проблемах производства, мы прошли через сепараторную, посетили участок пастеризации молока, и я, посмотрев на часы, побежала в управление.
Кудасов что-то набирал на клавиатуре, сидя на моем будущем рабочем месте. Во взгляде его серых глаз было столько осуждения, что я устыдилась своей забывчивости.
— Я вас жду, жду, — проговорил он уныло. — Все готово. Садитесь рядом, я покажу.
Мне стало интересно, что такого в компьютере может показать этот зеленый юнец, чего я сама не видела. Оказалось, он решил поучить меня, как вводить пароль.
— У нас тут все немного по-другому, — говорил он, водя по коврику мышью. — Видите табличку «политика безопасности»? Надо нажать «ОК», потом пароль. Для вас я выбрал «Сатурн», потом табличка «подключение», опять нажимаете «ОК»…
— Политику безопасности не ты ли разрабатывал? — спросила я у него с улыбкой.
Кудасов деловито поправил очки и серьезно сказал:
— Не я, но при моем участии.
Я сделала большие глаза, будто поражена его способностями, а сама подумала, что у меня не будет проблем при взломе закрытых файлов. Я проверила, подключил ли он мне Интернет, и отослала его. Закрыв на защелку дверь, я прогулялась по локальной сети, бегло просматривая доступную информацию. Потом попробовала на зубок систему безопасности. Как и предполагалось — детский лепет. Через заслоны я прошла без особых помех и влезла в бухгалтерию. Даже поверхностный обзор выявил странности. Сметы на строительство отдельных объектов, которые я сегодня видела собственными глазами, зашкаливали. Банальное укрывательство доходов. Ладно, оставим это на потом. Выключив компьютер, я вышла из комнаты, заперла дверь на ключ и направилась в отдел кадров, где для меня уже приготовили личные дела работников предприятия. Для меня было загадкой, отчего картотека хранилась на предприятии не в электронном виде. Полученные личные дела я складировала в своем рабочем кабинете. Потом я позвонила на сотовый Поповой и спросила, где она находится. Мне с ней надо было поговорить. Попова предложила встретиться в ее кабинете на втором этаже прямо над складом готовой продукции. Я уже неплохо ориентировалась на территории предприятия и без труда нашла нужное мне помещение. Кабинет Поповой был недавно отремонтирован. В двух соседних комнатах с распахнутыми дверями прямо на полу валялись какие-то картонные коробки, остатки стройматериалов, обрезки линолеума. Попова объяснила, что в бытовках ремонт только начался, потому все так захламлено. Я объяснила ей цель визита. Мне нужен был человек в рабочей среде, лояльный начальству и пользующийся доверием у рабочих. Перебрав вслух несколько имен, Попова остановилась на одном.
— Думаю, он подойдет, — сказала она. — Толковый парень. Я пообещала ему, что со временем сделаю его механиком. Если предложить ему помочь нам, то он не откажется. Сейчас он временно переведен слесарем. Начал, понимаете, бузить, когда хотели перевести его аппаратчиком на розлив, но, наверно, сейчас уже жалеет.
— Думаю, он подойдет, — сказала она. — Толковый парень. Я пообещала ему, что со временем сделаю его механиком. Если предложить ему помочь нам, то он не откажется. Сейчас он временно переведен слесарем. Начал, понимаете, бузить, когда хотели перевести его аппаратчиком на розлив, но, наверно, сейчас уже жалеет.
— А как в общем настроение в рабочей среде? — поинтересовалась я. — Все ли довольны или есть смутьяны?
— Все довольны, — категорично заявила Попова, машинально перебирая бумаги на столе, — чего им быть недовольными. Средняя зарплата шесть с половиной тысяч. А с недовольными мы разбираемся быстро: не нравится — за дверь.
В дверь осторожно постучались.
— Входите! — громко крикнула Попова. Дверь отворилась, и в кабинет вошел хмурый парень лет двадцати восьми — тридцати в белом халате и шапочке. Правильные черты лица, высокий лоб, проницательный взгляд зеленовато-голубых глаз свидетельствовали о довольно высоком уровне интеллекта.
— Садитесь, Володя, — указала ему на стул Попова, — есть разговор. — Парень, подозрительно косясь по сторонам, сел. Руки нервно теребили край халата. Попова открыла рот, однако парень внезапно ее перебил:
— К тому, что осело мороженое, я не имею никакого отношения. И не надо все валить на меня. Технологи что-то намудрили. Да я вообще уже слесарь, — начал возмущаться парень.
— Хватит тут, Калмыков! — хлопнула по столу ладонью Попова, срываясь на крик. — Не за этим тебя позвала! — И уже спокойнее: — На предприятии в связи с актами саботажа усиливаются меры безопасности. Евгения Максимовна — консультант по безопасности, — указала она на меня. — Ей надо помочь.
— В чем это? — сузив глаза, спросил парень. — Хотите, чтобы я стучал, что ли?
— Так, ты чего бузишь? — недовольно спросила Попова, подавшись вперед. — Если хочешь стать механиком цеха, ты должен помогать нам.
— Подождите, Ирина Григорьевна, позвольте, я объясню, — подала я голос. Попова замолчала и насупилась, а Калмыков с интересом посмотрел на меня. Я набрала в легкие воздуха и произнесла заранее заготовленную речь.
— На заводе находится человек, засланный предположительно конкурентами. Он своим вредительством хочет добиться банкротства предприятия. Если ему это удастся — вы все очутитесь на улице. Подумайте, сможете вы быстро найти работу, где платили бы столько, сколько здесь? — Но мое проникновенное выступление не проняло Калмыкова. На его губах появилась снисходительная улыбка.
— Лично я целый день не в носу ковыряю. Я свои бабки отрабатываю сполна. Не думайте, что у нас тут медом намазано и мы в деньгах купаемся, — спокойно сказал он.
— Что-то мне подсказывает, что не быть тебе механиком, — сокрушенно покачала головой Попова.
— Я не отказываюсь помочь, — резко произнес Калмыков, — я хочу сказать, что за свою зарплату мы все вкалываем, как бобики. Оборудование разваливается. В неделю по два несчастных случая. Думаете, сюда кого-нибудь надо засылать, чтобы производство остановилось?
— Ой, ты договоришься, чую, договоришься! — воскликнула Попова с недобрым весельем.
— Факты саботажа доказаны, — произнесла я твердо. — Чтобы не случилось новых, нам нужна, Калмыков, ваша помощь.
— Да я всегда готов помочь, — усмехнулся Калмыков, развалившись на стуле, — что я должен делать?
— Первое — молчать о нашем разговоре, — сказала я, глядя в его насмешливые глаза. — Второе — выявить места на производстве, где легче всего устроить подлянку, рассказать о них мне и приглядывать за ними. И еще, присмотритесь к своим товарищам. Может, кто-то что-то знает или догадывается. Вызовите его на откровенный разговор, пусть поделится своими подозрениями. Каждая мелочь может оказаться важной. Сможете?
Калмыков сделал непроницаемое лицо и спросил:
— А что мне за это будет?
Я посмотрела на Попову. Обещать блага подчиненным — это уже ее прямая обязанность. Поняв мой взгляд, она деликатно кашлянула и сказала:
— Володя, если с твоей помощью удастся поймать этого негодяя, считай, что ты уже механик мороженого. Мы уже давно искали смышленого парня на эту должность.
— Прямо сразу стану механиком? — уточнил Калмыков.
— Прямо сразу, — подтвердила Попова с честным видом, — а пока с тебя снимут материальное взыскание за пломбир.
— Что?! — завопил он. — Какое взыскание?
— Такое, — жестко ответила Попова. — Что, я из своего кармана должна выплачивать за брак? У каждого из той смены с зарплаты сняли по полторы тысячи. С тебя я снимать не буду.
— Ну, спасибо, — пробормотал Калмыков, поджав губы.
— Чем-то не довольны, господин Калмыков? — по-отечески спросила Попова.
— Нет, я всем доволен, — фальшиво улыбнулся он ей и, повернувшись ко мне, спросил: — Ну, с чего начнем?
— А вы как считаете? — ответила я вопросом на вопрос.
Поразмыслив, Калмыков предложил мне посмотреть места на производстве, которые, по его мнению, могут привлечь диверсанта. Оказалось, что наши мысли совпадают. Калмыков провел меня там же, где я побывала утром, и показал те же места, которые я приметила сама. Какой-то истощенный субъект с тусклым взором сурово приступил к Калмыкову и попросил ответить, почему тот болтается без дела.
— Приказ Поповой — сопровождать консультанта, — отшил он истощенного. Бормоча себе под нос ругательства, тот отошел. — Васильич, механик мороженого, мой начальник, — отрекомендовал его Калмыков.
— Вижу, он постоянно недоволен чем-то, — поглядела я вслед истощенному.
— Да говнистый больно, — махнул рукой Калмыков.
Посмотрев на камеру, замаскированную под листами рифленки в трубе у выхода на второй этаж, я спросила у него:
— Ты ведь знаешь, где стоят камеры наблюдения?
— Ясен пень, знаю, — ухмыльнулся Калмыков, — не дауны же здесь работают. Да многие знают, не я один. Конечно, я знаю не про все камеры, специально их не искал, но что нашел, то нашел случайно. Про некоторые мужики подсказали.
Он указал на трубу.
— Вон там одна стоит. На участке розлива две — одна над входом, другая сбоку в вентиляции, на складе две. — В общем, знал он про все камеры и по неведению считал, что есть еще. Другими словами, работники комбината были хорошо осведомлены, что за ними пристально наблюдает начальство через так называемые скрытые камеры. Для них не было тайной их местоположение. Я это предвидела. Кравцов же питал иллюзии, что он такой умный, а работники дураки, не видят дальше своего носа. Оставив Калмыкову номер своего телефона, я вернулась к себе в кабинет.
Личные дела инженерно-технического персонала громоздились на столе устрашающей горой. С тяжелым вздохом я опустилась в кресло и взялась за верхнюю карточку. «Кравцов Аркадий Никифорович — генеральный директор» — значилось в заголовке. Знаю такого, непричастен. С улыбкой я отложила карточку на другую сторону стола. Начало положено. В руках у меня оказалась следующая карточка «Геворкян Павел Аронович — финансовый директор». Странно, почему они не убрали карточку покойного в архив? Я пробежала глазами скупые сведения, внесенные в нее, сделала пометку в блокноте, что финдиректор до «Молочных рек» работал в ЗАО «Термопласт ЭКСТРО» в той же должности. На другой стороне стола появилась вторая карточка.
Незаметно я втянулась в процесс, и стопка проверенных карточек стала расти, как на дрожжах. Важную информацию я заносила в компьютер в электронную записную книжку для дальнейшей проверки. В комнату заглянул Кравцов:
— Евгения Максимовна, уже половина шестого, вы домой собираетесь?
— Конечно, собираюсь, — кивнула я, — сейчас только сохраню. — Кравцов вошел и сел рядом со мной.
— Как продвигаются дела? Есть какие-нибудь зацепки, идеи?
— Есть рациональные предложения, как повысить уровень безопасности на производстве, — ответила я, не отрываясь от экрана. — Если вы заинтересованы, то придется приобрести кое-какое оборудование и установить скрытно от всех, включая вашего начальника службы безопасности.
— Я готов, — бодро ответил Кравцов. — Давайте список, что вам нужно.
Я продиктовала ему свой перечень, составленный в перерывах между проверкой карточек. Перечень включал в себя пять миниатюрных камер, пару датчиков движения, а также системы сигнализации на люках молочных емкостей, бункеров с мороженым. Кроме того, я видела, что в некоторых местах трубы соединены полиэтиленовыми шлангами.
— Надо бы это убрать, — посоветовала я Кравцову.
— Сколько же это все будет стоить? — с опаской спросил он.
— Думаю, тысяч двести, — сказала я навскидку.
— О, неплохо! — воскликнул Кравцов. — С такими расходами я разорюсь раньше, чем меня задавят конкуренты.
— Мое дело — предложить, ваше — отказаться, — просто сказала я, выключила компьютер и встала.