– Да.
– Дело вел следователь Анциферов Юрий Васильевич. Сейчас он уже на пенсии.
– Адрес есть?
– Анциферова?
– Свой я знаю.
– Э-э… Да, есть. Правда, не знаю, действителен ли он сейчас. Могу продиктовать.
– Давай!
Глеб достал блокнот и ручку и быстро записал все, что продиктовал ему друг – включая не только адрес Анциферова, но и номер его домашнего телефона.
– Спасибо, братское сердце! – горячо поблагодарил Корсак. – Забыл спросить, как ты поживаешь?
– Нормально. Ты бы зашел в гости! Сестра будет рада, она часто о тебе вспоминает.
– Да как-нибудь забегу.
– Знаешь, Глеб, мне кажется, она до сих пор в тебя влюблена.
Глеб улыбнулся:
– Не выдумывай, мы с ней расстались шесть лет назад.
– Она утверждает, что ты был ее первой любовью.
– Первая и называется первой, потому что за ней всегда следует вторая. А за второй – третья. Ладно, друг, мне пора бежать. Сестре передавай привет!
– Хорошо. Удачи тебе!
– И тебе того же!
Корсак убрал телефон в карман и посмотрел на открытую записную книжку, которую держал в руках. Если верить написанному, бывший следователь Анциферов проживал в пятнадцати минутах ходьбы от девятиэтажки, в которой жил Глеб.
Может, нагрянуть к пенсионеру без предупреждения?..
Глеб поразмыслил и пришел к выводу, что в этом есть резон.
2
Мелодия электрического звонка оказалась до боли знакомой. Что-то такое ностальгическое, из детства. Глеб не отказал себе в удовольствии нажать на кнопку звонка еще раз.
– Иду, иду! – громко отозвался из-за двери молодой женский голос.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Корсак увидел девушку лет двадцати, белокурую, голубоглазую, тонкую и изящную, но одетую в жуткую толстовку с черепом и костями. В левой брови у девушки болталась серебряная серьга с рожицей чертика, глаза были обведены черными тенями.
– Здравствуйте! – поприветствовал ее Глеб. – Вам срочная телеграмма из ада.
– Чего? – опешила девушка.
– Вас повысили, – сказал Глеб. – За хорошую работу. Теперь вы – начальник отдела по сожжению падших душ.
Девушка посмотрела на него хмурым взглядом и обронила:
– Ха-ха. А вы, собственно, к кому?
– Вероятно, к вашему отцу, – сказал Глеб. – Хотя мы живем в такое время… не исключено, что человек, который мне нужен, – ваш муж.
Девушка усмехнулась:
– Какое длинное и интригующее вступление! Но вы так и не сказали, кто вам нужен.
– Юрий Васильевич Анциферов. Есть такой?
– Есть. Это мой папа. Он ушел в магазин, но скоро придет. А вы кто?
– Я? – Глеб сдвинул брови и произнес серьезным голосом: – Полицейский.
– Правда?
Он кивнул:
– Угу. Капитан ГУВД Данилов. Для вас просто Стас.
Девушка смерила его скептическим взглядом.
– Вам не подходит это имя, – сказала она.
– Знаю, – улыбнулся Корсак. – Мне всю жизнь об этом говорят.
– И на полицейского вы не очень похожи.
– Угу. Форму я сдал в химчистку, пистолет оставил на работе. Но в сумке у меня есть полицейский свисток. Если хотите – могу свистнуть для достоверности.
Девушка улыбнулась, на этот раз смешливо и откровенно:
– Не надо.
– Можно мне войти и подождать вашего отца в квартире?
– Даже не знаю… А вы точно не маньяк?
– Точно, – кивнул Глеб.
– Жаль. – Девушка распахнула дверь. – Входите!
Она посторонилась, давая Глебу пройти.
Прихожая, в которой оказался Корсак, была довольно тесной и темной. Мебель здесь была еще советская. На стенах висели медные чеканки, которые вышли из моды еще лет тридцать назад.
– Можете не разуваться, – сказала девушка. – Проходите в комнату. Сделать вам кофе?
– Да. Спасибо.
– Но у нас только растворимый.
– Переживу.
Глеб прошел в комнату, а девушка отправилась в кухню. К тому моменту, когда она вернулась, Корсак полностью освоился в квартире и теперь сидел на диване и листал какую-то книгу, без спроса взятую со старенького полированного стеллажа.
– Кофе готов!
Девушка поставила на стол поднос с чашками, сливками и сахаром. Глеб отложил книгу и взглянул на кофе.
– Отравлен? – иронично уточнил он.
– Само собой, – в тон ему отозвалась девушка.
Пододвинув поднос поближе к гостю, она тоже уселась на диван. Посмотрела, как Глеб отпивает кофе, и приступила к светской беседе.
– Значит, вы мент.
Глеб отпил кофе и покачал головой:
– Нет. Я коп. Менты были в прошлом году.
– Это одно и то же, – объявила девушка. – Как, вы сказали, вас зовут?
– Стас. А вас?
– Ника Анциферова.
– Очень приятно.
– И мне.
Глеб снова глотнул кофе и слега поморщился. Ника, судя по всему, бухнула в кипяток не меньше трех чайных ложек растворимого порошка. Но Глеб никогда не возражал против бодрящих напитков, не стал возражать и на этот раз.
– Стас, можно вас спросить?
– Валяйте, – разрешил Глеб.
– Вы когда-нибудь участвовали в настоящих перестрелках?
– Случалось, – честно ответил Корсак.
В глазах девушки зажглось любопытство.
– Стреляли в кого-нибудь?
Он покачал головой:
– Нет. Как правило, стреляют в меня.
– И как? Попадают?
– А то. Я нашпигован пулями, как котлета шпиком.
Девушка улыбнулась:
– И сколько их у вас?
– Много, – сказал Глеб серьезным голосом. – Если выколупать все до одной, можно отлить небольшую свинцовую гирьку.
Девушка засмеялась.
– У вас есть чувство юмора, – констатировала она. – В отличие от моего папы. Кстати, а вы к нему по какому вопросу?
– По важному, – сказал Глеб.
– Не хотите говорить?
Он помотал головой:
– Нет.
– Зря. У папы от меня все равно нет секретов. Особенно когда он выпьет.
– А ваш папа часто пьет?
– Случается. Когда папуля работал следователем, он говорил, что ему приходится пить, чтобы снять напряжение – слишком нервная работа.
– Еще бы, – согласился Глеб. – Сплошные стрессы. Вы конфетку съели, фантик в урну бросили. Для вас это просто бумажка, а для нас – улика. Мы ее потом три дня в лупу разглядываем, лижем и обнюхиваем всем отделом и составляем отчет страниц на сорок. Поневоле станешь невротиком!
Он подождал, пока девушка отсмеется, отпил еще глоток кофе и спросил:
– Ну а вы?
– Что я? – все еще посмеиваясь, уточнила Ника.
– Кем вы работаете?
– Я? Судьей. В Верховном суде Российской Федерации.
Чашка с кофе застыла у губ Корсака.
– Правда?
Она кивнула:
– Да. Уже полгода. Мы с подружкой-одногруппницей закончили юрфак МГУ с красными дипломами, и нас взяли в Верховный суд без испытательного срока и опыта работы. В качестве исключения.
– Вот оно что! – Глеб чуть склонил голову набок. – И как вам работа?
– Веселая, – сказала Ника.
– Веселая?
Ника кивнула:
– Ага. Представляете, я вынесла уже четыре пожизненных приговора! На два больше, чем моя одногруппница. А на днях наклевывается пятый. Представляете, как весело!
Глеб удивленно посмотрел на девушку. Потом усмехнулся и сказал:
– Ясно. Вы всегда такая врунишка?
– Ох, извините, – прыснула она. – Из всех моих знакомых сыщиков вы – самый доверчивый. Куда же девалась ваша хваленая интуиция, мистер Холмс?
– Нашла себе другую работу. Теперь мой единственный помощник – здравый смысл.
– И как? Он справляется?
– Только когда бывает трезв.
Ника помолчала, пока Глеб сделал еще два глотка, а потом объявила веселым голосом:
– А вы классный. И симпатичный. Сколько вам лет, Стас?
– Я древнее, чем дом, в котором вы живете, – сказал Глеб.
– И все-таки?
– Тридцать восемь.
Ника приподняла брови.
– Правда? А у вас есть квартира?
– Есть.
– А загородный дом?
– Есть.
– А машина?
– Есть и машина.
– А какая?
– «БМВ» премиум-класса.
Глаза Ники заинтересованно сверкнули.
– Вот как! В таком случае ваш возраст не имеет никакого значения!
Глеб хмыкнул.
– Разумный подход. Обязательно перескажу наш разговор в какой-нибудь статье.
Ника подозрительно прищурилась:
– В статье? Вы же сказали, что вы полицейский.
Глеб кивнул:
– Так и есть. Но в свободное от ловли бандитов время я подрабатываю журналистом. А по средам вышиваю крестиком. Видели бы вы мои вышивки!
Ника засмеялась:
– С вами не соскучишься!
В прихожей щелкнул замок двери.
– О, а вот и папа! Пойду его встречу.
Девушка сорвалась с дивана и выскользнула из комнаты. Глеб допил кофе. Из прихожей до него донеслись приглушенные голоса – видимо, Ника рассказывала про Глеба своему отцу. Затем послышались тяжелые шаги, и в комнату, опираясь на трость, вошел невысокий, широкоплечий и одутловатый мужчина лет шестидесяти.
– Вот он! – сказала Ника, входя в комнату следом за отцом. – Пока тебя не было, я напоила его кофе! Ладно, пап, вы тут беседуйте, а я сбегаю к Любке за конспектами.
– Давай, – кивнул отец и посмотрел на Глеба мрачным, любопытным взглядом.
– Давай, – кивнул отец и посмотрел на Глеба мрачным, любопытным взглядом.
Ника махнула Глебу рукой и скрылась из вида. Через секунду в прихожей хлопнула дверь. Корсак поднялся с дивана и протянул Анциферову руку:
– Здравствуйте, Юрий Васильевич!
Бывший следователь посмотрел на его руку, перевел взгляд на лицо и угрюмо осведомился:
– Чем обязан?
– Меня зовут Стас Данилов. Я капитан полиции. Пришел к вам по делу.
Анциферов дернул уголком губ.
– По делу, говоришь? Что ж…
Он поднял правую руку, и Глеб только сейчас заметил, что бывший следователь держит в ней бутылку коньяка.
Донышко бутылки стукнуло о полированную крышку стола.
– Сейчас принесу бокалы, – сказал Анциферов и повернулся к серванту.
– Вообще-то я на работе не пью, – сказал Глеб.
– Почему? – осведомился бывший следователь, открывая створку серванта. – Болеешь, что ли?
– Нет.
– Тогда выпьем. Другой причины я не признаю.
Он достал из серванта два бокала и поставил их на стол рядом с бутылкой. Затем распорядился:
– Открывай и разливай. Меня руки плохо слушаются.
Глеб посмотрел на коньяк («Дагестанский, четыре звездочки»), на бокалы, выжидательно раскрывшие свои стеклянные рты, вздохнул и сказал:
– Что же, видимо, от этого никуда не уйти. Давайте, но только по чуть-чуть.
– Значит, тебя интересует дело Ледяного убийцы, – глухо проговорил Анциферов после третьего бокала. – Давненько им никто не интересовался. Лет двадцать уже, наверное, или около того. А зачем он тебе понадобился, этот Ледяной убийца?
– Есть одно дело, о котором мне пока не хотелось бы говорить.
– Пока? – прищурил тяжелые, отечные веки Анциферов.
– В том смысле, что сначала я хотел бы выслушать вас, – уточнил Глеб.
Юрий Васильевич кивнул:
– Ясно. Тебе нужна непредвзятая информация. Что же, я тебе расскажу. Только сперва разлей коньяк, мой уже выветрился.
Глеб взялся за бутылку.
– В том старом деле было много неясного, – продолжил Анциферов, когда коньяк был разлит.
– Например?
– Например, в обоих случаях мы нашли на одежде убитых девушек кошачьи шерстинки. Хотя ни у первой, ни у второй девушки не было дома кошки. Значит, кошачью шерсть натряс со своей одежды убийца. Я собирался «покопать» в этом направлении, но не успел.
Глеб отпил коньяка, бросил в рот кусочек лимона и сказал:
– Вещдоки по нераскрытым преступлениям подлежат сохранению, так?
– Так, – кивнул бывший следователь. Он сунул в рот дольку лимона и поморщился. – Они хранятся в сером здании на Новочеремушкинской. Знаешь такое?
Глеб снова задумался, перебирая в памяти имена людей, которые могли бы помочь в этом деле.
– Не стоит тебе интересоваться этим делом, приятель, – сказал вдруг Анциферов.
Глеб посмотрел на него и спросил:
– Почему?
Юрий Васильевич усмехнулся:
– Двадцать лет назад я задал тот же вопрос. И получил на него исчерпывающий ответ – «потому».
– Кому вы задавали этот вопрос? – насторожился Глеб.
– Тому, по чьему приказу я объявил дело раскрытым. Хотя и не был уверен в вине подозреваемого. Как показала жизнь, я оказался прав, тот парень был невиновен, и гореть мне в аду за то, что я подвел его под расстрельную статью.
Анциферов взял бутылку и плеснул себе в бокал. Хотел налить и Глебу, но тот накрыл свой бокал ладонью.
– Мне, пожалуй, хватит. Кто приказал вам закрыть дело?
– Мой непосредственный начальник. Впрочем, он тоже ничего не решал. – Анциферов хмыкнул. – Видел бы ты его лицо, когда он приказывал. В глазах неуверенность и… страх. В конце восьмидесятых аббревиатура КГБ еще имела вес и могла наводить на людей ужас. Даже на сотрудников милиции и прокуратуры.
– Значит, закрыть дело вам приказали люди из КГБ?
– Угу. Они будут гореть в аду вместе со мной.
Юрий Васильевич вздохнул:
– Я не был самым хорошим сыщиком, но я был честным человеком. Я отправил на скамью подсудимых невиновного, подмухлевал с отпечатками, и все такое… Но видит бог, с тех пор не прошло и дня, чтобы я не казнил себя за это. Твое здоровье!
Он залпом осушил свой бокал, взял пригоршню лимонных кружочков и швырнул их в рот.
– Уф-ф… Хорошо. – Анциферов посмотрел на Глеба лукавым взглядом и сказал: – Прошло больше двадцати лет. Это дело тебе не по зубам, парень.
– Вы просто не знаете, какие крепкие у меня зубы, – возразил Глеб.
3
Глеб поежился от пронизывающего ветра, швырнул тлеющую сигарету в урну и вошел в большое серое здание на Новочеремушкинской.
Охранникам в холле он предъявил удостоверение Стаса Данилова, втайне опасаясь, что фальшифка не сработает. Однако сработала, и Глеб беспрепятственно пересек холл и, не дожидаясь лифта, прошел к лестнице.
Три лестничных пролета – и вот он уже на подземном уровне здания.
Отдел хранения доказательств занимал половину подвального этажа. В коротких коридорах со стенами, обитыми ламинированными панелями, почти не было людей, и Корсак добрался до стальных дверей ОХД, не вызвав ничьих подозрений.
Шагая по коридору, Глеб подумал, что отдел хранения – что-то вроде огромной братской могилы вещдоков, материальных свидетельств нераскрытых преступлений. Своеобразный грустный памятник неудавшимся расследованиям.
За каждым из этих вещдоков стояло преступление, и преступник, совершивший его, так и остался безнаказанным. Тысячи преступников бродят по улицам города, оставаясь неузнанными. От этой мысли Глебу стало немного не по себе.
Подходя к двери с надписью: «Комната приема и выдачи», он вдруг отчетливо ощутил запах подвала. Влажный, застоявшийся воздух подземелья, который останется таким всегда, даже если сюда проведут современную систему кондиционирования. Запах безнадежности.
Войдя в комнату, Глеб увидел перед собой стену, и в ней – большое окошко, табличка рядом с которым гласила:
«ВЫДАЧА И ПРИЕМ ВЕЩДОКОВ ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ТОЛЬКО ПО ПРЕДЪЯВЛЕНИЮ УДОСТОВЕРЕНИЯ».А рядом еще одна:
«ОРУЖИЕ СДАВАТЬ ТОЛЬКО В РАЗРЯЖЕННОМ ВИДЕ».За окошком сидел толстый лейтенант в форме, но без фуражки, и, читая газету, поедал большой бутерброд с сыром.
– Здравия желаю! – поприветствовал его Глеб, облокотившись на стойку, напоминающую прилавок магазина.
Лейтенант оторвался от газеты и повернул голову:
– И вам того же! Вы по какому вопросу?
Глеб раскрыл удостоверение и поднес его к глазам старлея.
– Капитан Данилов, Московский уголовный розыск, – представился он, дал старлею насмотреться на удостоверение, затем закрыл его и сунул обратно в карман.
– Лейтенант Горчев, – представился дежурный офицер. – Так по какому вы вопросу, товарищ капитан?
– Хочу взглянуть на вещдоки, проходившие по одному старому делу.
Лейтенант кивнул, положил недоеденный бутерброд на тарелку и вытер руки влажной салфеткой, которая лежала рядом.
– Вы сказали, старое дело, – произнес он, снова взглянув на Глеба. – Насколько старое?
– Восемьдесят девятый год.
Лейтенант присвистнул от удивления.
– Действительно, старенькое.
– Как думаете, ящик с вещдоками на месте? – осведомился Глеб.
– Сейчас посмотрим. Обычно у нас ничего не пропадает. Если дело не было раскрыто, вещдоки здесь. Знаете номер этого дельца?
– Да.
Лейтенант выдвинул из-под столешницы панель с клавиатурой и уставился на экран старенького монитора, стоявшего на столе.
– Товарищ капитан, вы продиктуйте, а я пробью по базочке данных.
– Хорошо…
Глеб продиктовал исходные данные, лейтенант прилежно вбил их в окно поисковой программы и нажал на кнопку «пуск».
– А-га… – проговорил он после паузы, вглядываясь в монитор. – Дело Ледяного убийцы… Есть такое.
– Могу я взглянуть на вещдоки?
– Можете.
Лейтенант взял из картонной коробочки желтоватый бумажный бланк и положил его на стойку перед Глебом:
– Вы пока заполните бланк требования, а я схожу за ящиком.
Толстяк встал из-за стола.
– Скоро вернусь, – прокомментировал он и двинулся в глубь хранилища.
Заполняя бланк, Глеб услышал, как лейтенант прокричал, обращаясь к кому-то в хранилище:
– Иван! Иван, тащи сюда тележку! Я в третьем!
Загрохотала колесами тележка. Звук удалялся. Глеб предположил, что ждать придется долго, так как чем более старым было дело, тем дальше от окошка оно хранилось. Однако не прошло и трех минут, как лейтенант, катя перед собой тележку с белой пластиковой коробкой, вернулся к окошку.
– Товарищ капитан, ящичек на месте! – объявил он. – Формулярчик заполнили?
– Да. Вот, держите!
Глеб пододвинул по стойке заполненный бланк.
– Отличненько. Это мне… – Он положил бланк на стол. – А это вам!
Лейтенант поднял пластиковую коробку и брякнул ее на стойку. В воздух поднялось облачко пыли. Толстяк чихнул, извинился, затем взял со стола раскрытый журнал и положил его рядом с коробкой.