— С нею все в порядке? — Кейтор обратился к кузену. Тот мигом пришел в восторг, придвинулся к Кейтору поближе, интимно наклонившись к нему.
— А кто же ее знает? — промурлыкал он, улыбаясь младшему принцу. — Женщины — существа хрупкие и болезненные. С ними иногда просто невозможно общаться. У нее то голова болит, то сон плохой видела, то ягоды в варенье горчат. Мы, мужчины, не такие ипохондрики. Я, например, прекрасно себя чувствую и готов на все!
— Что с нею? Она заболела? — встревожился Кейтор. — Врача вызывали? Надо срочно пригласить дядюшку Даральда. Снарядим охрану, дадим конвой, чтобы он не боялся новых нападений… Это же серьезно!
— Кейтор, успокойся. — Слуги уже начали разносить еду, и королева-мать придирчиво выбирала, чем ей сегодня позавтракать: запеченной в печени ягненка рыбой или куропатками в медовом соусе. — Делла Жервез нам уже все объяснила, — она кивнула на придворную даму, — это мелочи. Принцессе приснился плохой сон, она не спала почти всю ночь, с утра чувствует себя невыспавшейся и слегка расстроенной. К обеду все будет нормально… Так, куда ты собрался? Сядь немедленно!
Кейтор вскочил, торопливо рассовал по карманам яблоки.
— Как куда? К Лиане! — воскликнул он.
— А это куда потащил? Поставь блюдо с пирожками на место!
— Как? А гостинцы для больной?
— Думаешь, этого ей будет достаточно? — усмехнулся принц Клеймон.
— Ты прав, братишка! Этого мало. — Кейтор скептически оглядел полное пирожков блюдо и снова повернулся к столу.
— Куда? — воскликнули король и королева. — Не прячь курицу за пазуху? Положи на место!
— Матушка, вы правы! Курицу ей не стоит есть. Возьму-ка лучше куропаток! Пять штук ей хватит? Или десять?.. А, что гадать! Возьму все! — Он подхватил второе блюдо и направился к дверям под негодующие взгляды родных и разочарованные — кузена принцессы Лианы.
Девушку он нашел действительно в постели. Лиана полусидела и пила мелкими глотками какой-то отвар.
— Ли! — Кейтор с размаху поставил на одеяло оба подноса, отчего пирожки и куропатки рассыпались, и принялся выгружать из-за пазухи и из карманов яблоки. — Что с тобой? Ты какая-то бледная… Не заболела случайно? Ничего не ешь! На, возьми пирожок, — он надкусил его и внимательно вгляделся в начинку, — кажется, с повидлом! А что ты пьешь? Фу, какая гадость! — Он принюхался к отвару. — Как это можно пить? Трава какая-то…
— Не какая-то, а тонизирующая, — произнес знакомый недовольный голос, и из-за полога, прихрамывая, вышел Даральд. — Принцессе это сейчас очень нужно для поднятия сил.
— Дядя! — вскрикнул Кейтор и кинулся к нему. — Вы уже приехали!
— «Приехали!» — передразнил тот. — Я здесь с шести утра. Делле Лиане стало плохо ночью. — Он склонился над девушкой и пощупал пульс. — Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — кивнула та. — Только… э-э… можно мне… э-э… креветок? Хотя бы одну штучку?
— Скушай куропаточку! — Кейтор подхватил одну из птиц с одеяла и сунул ее под нос принцессе. — Она так пахнет!
Лиана вытаращенными глазами несколько секунд смотрела на жареную птицу, потом резко побледнела и отвернулась, зажимая рот руками.
Кейтор понюхал птицу и даже лизнул куропаточье крылышко:
— В чем проблема? Несвежие, что ли? Или повар, скотина, соус не тот положил? Ну да! Сколько перца! Как это можно есть? Пойду скажу, чтобы его повесили!
— Не надо, — прохрипела Лиана, не отнимая руки ото рта. — Просто убери ее!
— Да, уберите эту птицу, — распорядился Даральд. — И распорядитесь, чтобы принесли креветок… и творог. Свежий коровий творог. Пирожки тоже можно оставить. Два.
— А остальные? — захлопал глазами принц.
— Съешьте сами. За ее здоровье!
— За здоровье? Значит, она все-таки больна! — всплеснул руками Кейтор и, схватив Лиану за плечи, несколько раз встряхнул, заглядывая ей в глаза. — Что с нею? Дядя, она умирает? Чем она больна? Что можно сделать? Сколько ей осталось? Только не молчите! Скажите мне правду!.. Лиана? Скажи хоть слово! Не молчи! И не смей закрывать глаза! Смотри на меня! А если увидишь свет — не иди к нему! Лиана!
Он вцепился в девушку с такой силой, что Даральд смог отодрать его от принцессы только с третьей попытки. Кейтор брыкался и пытался вырваться.
— Уверяю вас, — пыхтя, Даральд поволок отчаянно сопротивляющегося принца к дверям, — что с ее высочеством… уф!., все будет нормально. А вы сейчас пойдете на кухню и распорядитесь насчет творога и креветок!
Не тут-то было. Кейтор упирался, нарочно повисал на руках Даральда, цеплялся за все подряд, а в дверях вообще расставил руки и ноги и уперся в косяки:
— Не хочу!
— Отлично. — Даральд отступил на шаг, морщась и отдуваясь. — Так и стойте! А я… — он протянул руку, и толстая трость с набалдашником сама прыгнула ему в ладонь, — только не говорите потом, что я вас не предупреждал! — Маг перехватил трость за тонкий конец на манер дубины.
Кейтор оглянулся через плечо, оценил размеры и вес трости Дара, что-то подсчитал в уме и скоренько ретировался, захлопнув дверь перед носом дядюшки и уже оттуда сообщив:
— Телесные наказания принцев крови запрещены!
— А это не наказание, это средство защиты, — парировал Даральд. — Отправляйтесь на кухню и без творога и креветок не возвращайтесь!
— Намек понял, — уже веселее откликнулся Кейтор и рысью покинул комнату.
Даральд вернулся к принцессе. Та успела расправиться с пирожком и смотрела на мага с интересом.
— Скажите, что со мной? Я действительно заболела? Даральд присел на ее постель и взял руки Лианы в свои.
— Могу вам сказать, сиятельная делла, что вы совершенно здоровы, — без улыбки промолвил он. — Ваше недомогание временное. Успокойтесь, получайте от жизни удовольствие, ведите себя так, как вам хочется, радуйтесь каждому новому дню, и все пройдет само собой. Я даже уверен, что этот приступ больше не повторится. Однако я сначала должен задать вам пару не совсем приятных вопросов. Я ведь здесь временно. Еще двадцать дней — и мне придется уступить место возле вас придворному лекарю, когда тот вернется из отпуска. Я в своей жизни насмотрелся всякого. Для меня то положение, в котором вы оказались, в какой-то мере обычно. Но тот человек, который меня сменит — совсем другой. Поэтому я должен знать, что ему сказать про вас.
— Вы хотите сказать, что моя болезнь…
— Это не болезнь! Вы совершенно здоровы. Вам надо просто быть очень осторожной. Никаких скачек верхом. Никакого курения. Поменьше вина. Поменьше танцев до упаду и ночных посиделок, если вы таковые практикуете со своими фрейлинами. И тем более никаких авантюр вроде той охоты за болотными рогатиками.
Принцесса Лиана покраснела и опустила глаза.
— И еще, — продолжал Даральд. — Я должен задать вам неприятный вопрос. Вы через двадцать восемь дней должны стать женой принца-наследника Клеймона. Ваше… мм… положение еще не будет вам мешать веселиться на свадьбе, но…
— Нет! — вскрикнула Лиана.
— Что? Уверяю вас, недомогания больше не повторятся…
— Я не о том! О свадьбе! Граф, — Лиана стиснула его руки, придвинулась ближе, — я могу вам довериться? Вы кажетесь мне честным человеком, вы спасли жизнь Кейтора, я помню… то есть я была на балконе, когда вас должны были сжечь. Если бы я не вспомнила про тот обычай, когда девушка может согласиться взять в мужья осужденного…
— Понимаю. Значит, своей жизнью я обязан вам. — Даральд наклонился и поцеловал руки принцессы. — Это бесценный дар. Вы можете распоряжаться мной. Я готов.
— Граф! — Лиана вдруг бросилась ему на шею. — Помогите мне! Я не хочу выходить замуж за принца Клеймона!
— Понятно, — вздохнул тот, осторожно обнимая девушку. — Вот вы и ответили на мой вопрос.
Внезапно Лиана почувствовала, как бережно обнимавшие ее руки напряглись. Она попыталась освободиться от крепкого захвата, в который попала, бросила быстрый взгляд на профиль графа и застыла, хлопая глазами.
Даральд смотрел куда-то мимо нее, не видя принцессы, но его сузившиеся глаза и помрачневшее лицо ясно подсказали девушке, что происходит что-то неладное. Она притихла, сжалась в комочек и постаралась стать как можно незаметнее. Если бы могла, принцесса спряталась бы за широкую спину мужчины или вовсе выбежала из комнаты, но непонятная слабость сковала ее тело.
Разжав руки, Даральд отодвинул девушку в сторону, выпрямился над нею. Черта, внезапно пересекшая комнату, становилась все шире и глубже. Тонкая линия, тоньше человеческого волоса, тем не менее была ясно видна и с каждым ударом сердца проявлялась все больше и больше. Тонкая и незаметная на первый беглый взгляд, Черта завораживала своей глубиной. Исчезли все звуки и запахи, померкли яркие краски. Осенняя стылая серость впрлзла в окна и окутала все вязким туманом. Мир словно потек, вливаясь в расщелину Черты.
За Чертой кто-то стоял. Кто-то, до сих пор скрытый серыми мягкими крыльями Стражей Черты. Они всегда приходят первыми и стоят, молча ожидая момента, когда можно будет пересечь невидимую для всех прочих границу и увести за собой нового обитателя иного мира. Очень редко бывает, когда Стражи расступаются, выпуская кого-нибудь из-за Черты в реальный мир.
Это был как раз тот случай, и тот, кто стоял за Чертой, уже готовился сделать первый шаг. Даральд видел его руку, протянутую к упавшей на постель девушке. Вернее, к крошечному живому комочку внутри нее.
Быстрым движением Дар повернул на пальце перстень с драгоценным камнем морионом, выворачивая камень наружу, и тонкий темно-серый луч ударил прямо в растопыренную кисть.
— Прочь!
На миг мелькнуло лицо — несомненно, человеческое, но изуродованное посмертным пребыванием за Чертой. Все те, кто переступает Черту, меняются. Но чтобы измениться настолько, чтобы утратить человеческий облик и сохранить от прежней внешности только глаза? Или это случилось очень давно, или тот, кто стоял перед ним, при жизни не был обычным человеком.
— Она моя! Они все мои! — прозвучал голос, которого не могла слышать принцесса. — Срок настал.
— Она не принадлежит династии! У тебя нет власти над нею!
— У нее есть то, что принадлежит мне! Я пришел за своим. Ты не сможешь мне помешать.
— Попробуй меня переубедить!
— Смотри!
…Осенний дождливый день. Серая хмарь. Вода повсюду — на лицах людей, на мостовой и окнах домов, на мордах коней и мундирах гвардейцев. Намокли траурные флаги. Промок катафалк. Вода течет по лицам, смешиваясь со слезами. Вода течет по бледному лицу лежащей в гробу девушки. Глухо стучит крышка.
Рослые гвардейцы поднимают гроб на плечи, несут к катафалку.
Отчаянный крик:
— Нет! Это вы! Вы убили ее!
Среди прощающихся какое-то движение. Молодой мужчина падает на гроб. Его оттаскивают, но он сбрасывает с себя чужие руки и разворачивается к остальным.
— Это вы! Вы убили ее!
В его руке меч. Стража пытается его остановить, но он слишком силен. Кричит королева — кто-то из стражников бьет его в бок. Он все равно достигает верхних ступеней и всаживает меч в живот своему брату, прежде чем новый удар меча, уже в спину, валит его на мокрые ступени. Королева кричит еще громче. Вода течет по ступеням, окрашивается красным…
— Этого не будет! — прошептал Даральд, тряхнув головой, он боялся зажмуриться, чтобы не прервать контакта.
— Это должно быть. Они все — мои. Я пришел за своим.
— Этого не будет, пока жив я.
— А кто тебе сказал, что ты там будешь? Тебе показать, ГДЕ должен ты быть в это время?
…Эльфийский замок. Яркие краски. Музыка. Смех. Мелькают праздничные веселые лица. Звучат торжественные речи. В разгаре церемония вступления в должность нового Наместника Аметистового Острова. Рядом с ним — счастливая молодая эльфийка в нежно-сиреневом платье и маленький мальчик, сияющий от гордости за своего отца. Наместник Калинар торжественно снимает с себя венец и прочие регалии и отдает их своему зятю…
— Этого не будет! — упрямо прошептал Даральд. — Я — здесь. Значит, и то твое видение — ложь. Я смогу…
— Нет! Ты не сможешь остановить меня! Они должны пересечь Черту. Что тебе стоит немного мне помочь. Тебе показать, КАКОЕ будущее тебя ждет? Кроме двух дочерей у тебя будет сын. Не желаешь сделать его королем?
— Мой сын сам выберет свою дорогу. Не тебе его направлять!
— Черта примет всех! Ты — из династии. Тебе не избежать встречи со мной, как и всем. Я — Проклятие династии, и тебе меня не остановить!
— А если я сделаю это? — Даральд выпрямился. — Я смогу. Скажи, что заставит тебя уйти за Черту совсем и больше не возвращаться?
— А ты как думаешь? Жертва!
Даральд бросил косой взгляд на принцессу. Лиана съежилась на постели, боясь пошевелиться. Вряд ли она что-то чувствовала, хотя, кто знает? В ее положении иногда бывают всплески сверхчувствительности…
— Я готов. Какая жертва тебе нужна?
Пришелец из-за Черты остановился совсем близко. Стражи Черты чуть-чуть убрали крылья, и стало возможно разглядеть его лицо — странное лицо полудемона-получеловека, черты которого перетекали неуловимо быстро и легко.
…Это началось давно. Завоевав Паннорию, кочевые племена пытались выбрать себе правителя. Шесть самых древних и богатых родов боролись за власть, но так и не смогли договориться, кто из них более достоин. Несколько лет продолжалась свара, пока кто-то из них не придумал установить очередность, бросив жребий. Теперь после смерти одного короля из следующего по порядку рода выбирался новый и становился правителем. Но сменилось несколько поколений, роды перемешались между собой — их представители брали в жены только женщин своего круга, так что постепенно все стали друг другу дальними и близкими родственниками.
Тогда борьба началась с новой силой. В первые тридцать лет на престоле сменилось четырнадцать королей. Дальше дело пошло еще быстрее. Соперников душили, травили, резали, топили. В конце концов в живых остались только старики, женщины и дети. Вдовы сами взялись за оружие, мстя своим сестрам, кузинам и свояченицам за убитых мужей и братьев. Причем они не останавливались, убивая детей своих соперниц. Так продолжалось до тех пор, пока один старик не додумался призвать из-за Черты демона. В жертву ему он отдал единственного своего внука и, не иначе как в приступе безумия, выдвинул условие: чтобы власть никогда не уходила из его рода. Демон принял мальчика, слившись с ним воедино. Так родилось Проклятие династии.
Обезумев от горя, мать убитого ребенка явилась к своему свекру, пылая жаждой мести, и он взял ее силой. Что удивительно, она понесла и родила близнецов. Старший из них стал первым королем династии, но правил недолго — его убил брат-близнец. Никто не заметил подмены, кроме жены убитого короля. Она убежала, спасая нерожденного ребенка, который тридцать лет спустя явился в Паннорию и своими руками убил дядю и двух из трех двоюродных братьев. Выжил только третий — с тем чтобы в свой черед стать убийцей короля.
С тех пор выполняется условие — власть всегда остается у династии, но сбывается Проклятие: члены династии обречены убивать друг друга до тех пор, пока один из них добровольно не отдаст свою жизнь ради спасения остальных.
ГЛАВА 34
Гайрен делль Марс впервые получил такое приглашение: прибыть в королевский дворец для личной встречи с принцем Клеймоном.
Молодой граф от удивления не находил себе места. Уже почти месяц он тайно жил в столице, ожидая от сестры указаний, но Гвельдис после той короткой встречи ночью, когда она примчалась узнать, жив ли брат, как в воду канула. Посылать к ней слуг Гайрен опасался. Являться самому? Но граф делль Марс привык во всем слушаться старшую сестру и не мог без нее сделать ни шага. Тем более что он сам по себе был довольно спокойным человеком и, зная о своем настоящем имени, все равно не стал бы предпринимать ничего, если бы не Гвельдис.
Принц Клеймон его ждал — стоило Гайрену назваться в приемной зале одному из лакеев, его тут же проводили в апартаменты принца. И первой, кого увидел молодой граф, была его сестра.
Гвельдис поднялась из глубокого кресла, когда он появился на пороге, порывисто обняла его, а потом расцеловала в обе щеки. Такого проявления нежности со стороны вечно сдержанной и властной женщины Гайрен не видел уже давно.
— Скорее! Я так ждала! — Она схватила его за руку и потащила во внутренние покои. Провела из передней комнаты в смежную, подтолкнула в спину: — Вот мой брат.
Что-то писавший у окна принц Клеймон поднял голову, встал от письменного стола, отложил перо, сделал шаг к Гайрену. Граф слегка заколебался.
— Я рад познакомиться со сводным братом сиятельной деллы, — промолвил принц.
— Он все знает! — Гвельдис, на миг прижавшись к брату, шепнула ему это на ухо.
— То есть как — знает?
— Гвельдис мне рассказала, что ваши родители удочерили ее, когда ее настоящие отец и мать погибли тридцать один год назад, — улыбнулся Клеймон. — Воздаю должное отваге и силе духа графа и графини делль Марс, которые нашли в себе смелость принять в семью принцессу крови.
Гвельдис одарила брата сияющей улыбкой совершенно счастливой женщины. Гайрен покачал головой:
— Простите мне мою непонятливость, но все-таки — что требуется от меня?
— Пустяк. — Клеймон прошел к столу и снова присел, придвинув к себе наполовину исписанный пергамент. — Гвельдис рассказала мне, что вы имеете влияние на ее супруга, герцога делль Ирни. Поэтому разрешите дать вам маленькое поручение. Вы должны съездить к нему и передать это послание. — Он еще раз пробежал глазами письмо, потом взял перо, размашисто дописал несколько слов и расписался. После чего свернул пергамент в трубочку и запечатал его, используя вместо личной печати перстень.