Виталий Бодров ВАЛЬПУРГИЕВА НОЧЬ
Канун Вальпургиевой ночи.
Таль извлёк из углей запечённую рыбу, осторожно попробовал, скривился. Опять забыл посолить! Впрочем, в этом есть и свои плюсы — не придётся выкидывать. Ларгет хорошо помнил, что было последний раз, когда он не забыл посолить еду. Нога, принадлежащая Лани, а ранее — местному гусю-неудачнику, полетела прямо в лицо Талю. Он, конечно, успел пригнуться, но всё равно, было обидно.
Таль аккуратно посолил, попробовал рыбу снова. Вот теперь приемлемо. Вообще-то, они с Лани готовили поочерёдно. У кого есть уважительная причина — может не готовить. Лень — причина уважительная.
Взгляд Ларгета скользнул по невысокой горе, возвышавшейся неподалёку. Бромберг, она же Плешивая. А завтра — как раз канун Вальпургиевой Ночи. Неплохо было бы заглянуть на шабаш. Ларгет однажды уже побывал на шабаше, зрелище впечатляло. Да, решено, они пойдут на праздник. Осталось только уговорить Лани и затащить туда варвара, предварительно связав и заткнув ему рот. Потому что иначе Нанок на шабаш нипочём не пойдёт.
Здоровенная чёрная птица спикировала сверху и попыталась отнять у Таля кусок рыбы.
— Не балуй, — строго сказал Ларгет, убирая рыбу подальше, а именно, в желу-док.
Птица хрипло каркнула, что Таль перевёл как «от нахала слышу».
— Получишь по шее, — предупредил он птицу.
Та поспешно отскочила в сторону, втянув голову в плечи. Выполнить обещание возможным не представлялось, и Ларгет решил вступить в переговоры.
— Тогда — по башке, — предложил он.
Птица быстро убрала голову под крыло, хитро поглядывая на него одним глазом.
— Ладно, ничего не получишь, — сдался Таль. — В том числе, и рыбы.
Птица хрипло каркнула, выражая своё несогласие.
— Деньги вперёд, — отрезал Ларгет. — Здесь в долг не верят. Тем более, всяким подозрительным птицам.
В ответ на это, птица возмущённо свистнула и улетела.
— С кем это ты там разговариваешь? — поинтересовалась Лани.
— С птицей, — честно сознался Таль.
— С кем, с кем?
— С птицей. Такая, знаешь ли, штука с клювом и крыльями чёрного цвета.
— Докатился, — печально сказала Лани. — Уже с птицами разговариваешь. Скоро до голубых слонов допьёшься.
— Голубых слонов не бывает, — возразил Таль. — А птица просила рыбы. Я ей сказал, рыбы мало, потому — деньги вперёд.
— А она?
— Улетела. За деньгами, наверное. А у меня сдачи нет.
Лани хихикнула. Очень мило хихикнула, Таль как-то сразу забыл и про рыбу, и про птицу. Что оказалось несколько преждевременно.
Птица рискованно спикировала сверху, едва не врезавшись в Таля. В клюве она держала золотую монету. Лани с изумлением уставилась на крылатое чудо природы. Птица положила монету, требовательно глядя на рыбу одним глазом, на Ларгета — другим.
— Двойная леданская марка, — ошеломлённо пробормотал Таль. — Слушай, у меня и вправду нет сдачи.
Птица требовательно каркнула. Она явно хотела рыбы и не понимала, почему срывается сделка.
— Ладно, бери свою рыбу бесплатно, — махнул рукой Таль. Птица отрицательно помотала головой и подвинула клювом монету. Честная, видите ли!
— Ну, как знаешь. Сдача за мной. А хочешь, возьми столько рыбы, сколько захочешь. На сдачу.
Птица одобрительно каркнула и вытащила из корзины пять среднего размера рыбёшек.
— Ничего, что сырые? — спросила Лани. Птица её игнорировала.
— Квиты? — спросил Таль. Птица кивнула.
— Эй! — раздался чудовищной громкости рёв. Лани от неожиданности присела, Таль зажал уши, птицу снесло. — Вы что там, ослепли, к Беодлу? Блинова птица тырит нашу рыбу!
— Она за неё заплатила, — возразил Ларгет.
— Не считай меня тупым, — обиделся Нанок. По его мнению, каждый цивилизованный спит и видит, как бы облапошить доверчивого варвара. А если не спит, то тем более.
— Спроси у Лани, — пожал плечами Таль.
— Сговорились, — неуверенно сказал Нанок. Вообще-то, Лани почти никогда не врала, но если уж кто замыслил посмеяться над добрым отзывчивым варваром, вполне мог её уговорить. В дипломатических способностях Таля Нанок не сомневался.
— А этому поверишь? — Ларгет швырнул ему монету. Варвар ловко поймал, попробовал на зуб. Монета была настоящей.
— Двойная леданская марка! — воскликнул он.
— Это ты по вкусу опознал? — невинно спросила Лани.
— Где взял? Там ещё есть? — варвар игнорировал вопрос девушки.
— Птица принесла, в уплату за эти вот пять рыбёшек.
— Да хватит меня разыгрывать, — обиделся Нанок. — Если кассарадец — это ещё не значит, что тупой. За двойную марку воз рыбы купить можно!
— Да? И кто же, по-твоему, продаст воз рыбы птице? Скорее, ей просто отвернут башку и заберут монету.
— Хорошая идея, — обрадовался Нанок, внимательно оглядывая птицу в районе шеи. Нет, злым варвар не был, и особо жадным не был тоже. Просто иногда увлекался.
Птица покосилась на него подозрительно и каркнула в знак протеста. Если б варвар понимал на её языке, он бы услышал «ещё шаг, и дерьмом умою».
— Отстань от неё, — попросил Таль. По-птичьи он не понимал, но как-то сумел догадаться, что птица поведения варвара не одобряет. — Ты что, пять паршивых рыбёшек зажал? Не стыдно?
— Я пошутил, — Наноку и впрямь стало стыдно. Иногда любовь к халяве толкала его на неподобающее. — Добавь ей одну от меня. Вместо извинения. Я так понимаю, что мои извинения ей до клюва, тем более, у меня это дело не очень-то получается.
Птица одобрительно каркнула.
— Она тебя прощает, — перевела Лани.
— Хорошая птица, — одобрил Нанок. Птица на всякий случай отодвинулась, неизвестно ведь, что эта дылда хвалит, внешний вид или вкусовые данные. — Как её зовут?
— Не представилась, — пожал плечами Таль.
— Гварр! — заявила птица.
— Гварр? — переспросил Таль. Птица кивнула. — Это имя?
Птица переступила с ноги на ногу и кивнула вторично.
— Таль, — представился Ларгет.
— Лани, — девушка изящно поклонилась птице, та восторженно захлопано крыльями.
— Самец, сразу видно, — определил Таль.
— А я Нанок, — варвар хотел снять шляпу, но вовремя вспомнил, что в жизни её не носил. — Тоже самец. Впервые вижу такую умную птицу.
— Да уж, поумнее иных варваров, — тактично заметил Ларгет, не желая переходить на личности.
Их разговор был бесцеремонно прерван появлением всадника на огромном гнедом жеребце. Всадник был облачён в изрядно помятые доспехи, на голове был сверкающий шлем без плюмажа. В левой руке он держал длинное рыцарское копьё, на ней же висел тяжёлый полукруглый щит, правой управлял конём.
«Рыцарь, наверное», — догадался Нанок.
— Рыцарь, наверное? — обратился он к Талю, и получил такой вот ответ:
— Если кто-то выгляди, как дурак, и ведёт себя, как дурак, то очень возможно, что он дурак и есть.
Ответ оставил варвара в крутых непонятках — всё таки, рыцарь или нет? И кого он подразумевает под дураком, вот это чудо в железе, или самого варвара? Поразмыслив, Нанок решил выяснения этого вопроса отложить до лучших времён.
Приблизившись, вроде бы рыцарь поднял забрало и негромко проревел:
— Приветствую вас, достопочтимые господа и дама. Есть ли среди вас тот, кто готов скрестить со мной копья?
— Копья скрестить с Вами? — изумился Таль. — Ну, ни хрена себе генетический эксперимент! Нет, нам это не подходит.
— Да, экскримент, держись от нас подальше, — поддержал его варвар.
— Вы меня оскорбили, — понял рыцарь. — И теперь за это ответите. Так… кажется я что-то забыл… Ах, да! Признаёте ли вы, что дама моего сердца — прекраснейшая во Вселенной?
Вот тут Нанок и отвёл душу, высказав всё, что думает о рыцаре, его даме и железном прикиде.
— О дамах так не говорят, — неодобрительно заметил Таль, покосившись на Лани.
— О некоторых только так и говорят, — возразила та.
— Ну, тебе виднее, — Ларгет благоразумно решил уступить.
Ничуть не успокоенный словами девушки, рыцарь с лязгом захлопнул забрало и, переложив копьё в правую руку, дал шпоры коню.
— Совсем дикий, — пожаловался Таль, потянувшись к луку.
Птица по имени Гварр неодобрительно квакнула, поднялась в воздух и нагадила рыцарю на шлем.
— Хорошо, хоть коровы не летают, — порадовался тот, переходя в атаку.
Стрела добродушно клюнула рыцаря в железное брюхо и утомлённо упала на землю.
— Хороший панцирь, — оценил Таль. — А если в сочленение…
— Не надо в чление, — попросил Нанок. — Я сам с ним разберусь.
Он легко достал из сапога Томагавку, махнул для пробы перед собой.
— Доброе утро, — сказала секира. — Ой, а это кто такой железный? Хозяин, драка, что ли?
Рыцарь налетел на них, старательно метя в живот копьём. Ему приходилось непросто, бить полагалось либо в щит, либо (что почётнее) в шлем. А как прикажете поступать, если противник ни того, ни другого не имеет?
Нанок ушёл влево. Его противник сделал выпад копьём, как на турнире, но хитроумный варвар пригнулся, сделал два шага вперёд и изо всех сил толкнул всадника вместе с конём.
В последний момент скакун сумел сохранить равновесие. Всадник тоже — правда, уже лёжа на траве.
— Хороший полёт, — одобрила Томагавка.
Рыцарь извлёк из ножен меч, стараясь сделать это по возможности эффектно, но оступился и едва не упал ещё раз.
«Тяжело бедняге», — подумал Таль.
«Крепко вляпался», — одобрила Лани.
«Пьян, небось?» — с надеждой подумал варвар.
Рыцарь удержал равновесие и решительно шагнул вперёд.
«Нет, не пьян», — разочарованно подумал Нанок.
«Не выспался?» — предположил Ларгет.
«Получил по физиономии от дамы сердца», — догадалась Лани.
— Позвольте, о, благородный рыцарь, — вспомнил вдруг железный человек. — Вызвать Вас на поединок, дабы в честном бою выявить среди нас сильнейшего.
И протянул Наноку перчатку.
— Зачем? — удивился тот. — Не холодно, вроде.
— Сейчас станет жарко, — пообещал ему Таль. — Это вызов на поединок, понял, дубина кассарадская?
— У нас для этой цели используют хук справа, — возразил варвар.
— А ты на его перчатки железные посмотри, — посоветовал Таль. — Уверен, что тебе обязательно нужен вызов по-кассарадски?
— Нет-нет, — поспешно сказал варвар. — Давайте вести себя, как цивилизованные люди.
И, как цивилизованный человек, стукнул рыцаря по шлему секирой.
— Так его! — радостно завизжала секира. — Добавь ему, хозяин!
— Эй! Мой шлем! — возмутился рыцарь.
— Я на него и не претендую, — согласился варвар. Он рубанул ещё раз, рыцарь закрылся щитом и ударил в ответ, пытаясь сделать из Нанока двух маленьких варварят. Нанок отпрыгнул, отмахнулся секирой, рыцарь невозмутимо парировал.
— Забронирован, что твой дракон, — пожаловался варвар Талю.
— У меня нет дракона, — напомнил тот.
— А я? — возмутилась Лани, и Ларгету пришлось отвлечься от лицезрения боя в пользу поцелуя.
Очередной взмах меча едва не отсёк Наноку важную часть тела.
— Дерётся, — пожаловался варвар.
— Он же рыцарь, — пояснил Таль. — Это его любимое и единственное занятие. Но мне не понятно, почему ты дерёшься по его правилам. Ты же варвар, забыл? Вот и дерись, как варвар.
— Спасибо, что напомнил, — обрадовался Нанок.
Он отскочил в сторону, подобрал здоровенный камень и запустил его в противника. БАММ! — загрохотало железо.
— Не по правилам! — возмущённо закричал рыцарь. Его голос из-под шлема звучал глухо, и эффект выступления терялся. — Вы, уважаемый, пользуетесь не конвенционным оружием!
— Чего? — возмутился варвар. — Некан… неквец… Ты как меня обозвал, сволочь?
— Камнями нельзя, — поспешно перевёл рыцарь.
— Камни — национальное оружие горцев Кассарада, — с гордостью поведал ему варвар.
Он метнул второй камень, но тот со звоном отскочил от щита.
— Ах так? — возмутился Нанок. — В железо обулся, думаешь, всё можно? Ну, подожди…
Он поднял здоровенный камень, едва ли не с Ларгета весом и, крякнув от натуги, запустил им в противника.
— Есть в тебе что-то от утки, — одобрил Таль.
Рыцарь не сумел устоять на ногах. Валун — тоже, но ему и не требовалось.
— Наша взяла! — взвыла Томагавка. — Добей его, а то сейчас встанет.
— Заткнись, — беззлобно сказал варвар и поставил ногу на грудь поверженного рыцаря. — Сдаёшься?
— Никогда, — гордо заявил тот. — Зачем мне жизнь, если честь безвозвратно потеряна?
— Чего он сказал-то? — растерянно спросил Нанок.
— Он выразил сомнения в правильности твоей сексуальной ориентации, — пояснил Таль.
— А ты чего сказал? — совершенно запутался варвар и переключился на рыцаря. — Сдавайся, дурень, ничего тебе не будет. А то убью на фиг.
— Лучше смерть, — напыщенно сказал рыцарь и попытался скрестить руки на груди.
— Не сдаётся, — обиженно пожаловался варвар.
— Пригрози помочиться на его щит с родовым гербом, — предложил Таль.
— Нет! — поспешно заявил рыцарь. — Я передумал. Сдаюсь на милость победителя и признаю себя Вашим пленником.
— Вот что бывает, когда варвар пытается строить из себя человека, — фыркнул Таль. — И зачем нам пленный, скажи на милость? Корми его, пои, охраняй — мороки сколько! Не мог сразу башку отрубить, как Томагавка советовала?
— Никто меня не слушает, — пожаловалась секира.
— Простите, — пролепетал варвар. — Может, ещё не поздно?
— Поздно-поздно, — поспешил заявить рыцарь. — Пленных убивать нельзя.
— А что же с тобой делать? — спросила Лани.
— А это уже не моё дело, — отмазался рыцарь.
— Ну и не моё тоже, — варвар поднял секиру.
— Минуточку! — попросил рыцарь.
— Время пошло, — вставил Таль.
— Неужели нет другого выхода? — спросил рыцарь.
— Может, и есть, но мне лень его искать, — честно ответил варвар. — А разве этот тебя не устраивает?
— Абсолютно не устраивает, — подтвердил рыцарь. — А что, если получить за меня выкуп?
— А за тебя что-нибудь дадут? — с сомнением спросил Нанок.
— Вряд ли, — честно сказал рыцарь. — Но я мог бы тем временем сбежать, если случай выпадет.
— А нам до тех пор тебя караулить? — возмутился варвар.
— И кормить, — добавила Лани.
— Может, пусть сразу бежит? — предложил Таль. — Чего ждать-то? Отберём меч, и пусть себе бежит.
— Ну нет, — возмутился рыцарь. — Без меча я никуда не побегу. Можете забрать моего коня, доспех и оруженосца, но щит и меч я не отдам.
— У тебя есть оруженосец? — оживилась Лани.
— Блин его знает, куда эта дура задевалась, — сердито буркнул рыцарь.
— Дура? — сочувственно переспросил Таль. — Бедняга! Теперь мне понятно, с чего ты такой сердитый.
— Её приставила ко мне оруженосцем дама моего сердца, да будет благословенно её имя, — тяжело вздохнул рыцарь. — Она посчитала, что юная девственница не допустит с моей стороны деяний, порочащих даму моего сердца.
— О, так она девственница? — оживился варвар.
— Э-э, ну, она была таковой, когда мы отправлялись в путь из Пельсинора, — признался рыцарь. — Но с тех пор она не пропустила ни одного человеческого существа мужского пола, будь то хоть конюх, хоть герцог. Так что у меня есть определённые сомнения, сохранила ли она свою невинность до сих пор.
— Для сомнений есть основания, — согласился Таль, а Лани презрительно фыркнула:
— Ни одного существа, включая и Вас, сэр рыцарь?
— Ну… эээ…
— А что скажет на это дама Вашего сердца?
— Она… эээ… — на рыцаря было жалко смотреть.
Кусты зашелестели, раздвинулись, и Ларгет узрел симпатичную девичью физиономию.
— Ой, господин, Вы опять в плену, — воскликнула оруженосец (или оруженоска?), строя глазки одновременно Наноку, Ларгету и, на всякий случай, Лани.
Лани сначала опешила от такого поворота, потом рассмеялась.
— Славный оруженосец у нашего рыцаря, — усмехнулся варвар. — Как звать тебя, чудо?
— Сандра Панса, — кокетливо ответила девушка.
— А меня — дон Наполеон Таврический, — представился рыцарь. — Правда, Таврическим меня называют нечасто… но это скоро изменится, едва я совершу подвиг. Например, повергну великана… или дракона… или… Да вот, к примеру! Скоро Вальпургиева Ночь, и на горе Брокберг состоится шабаш ведьм. Можно прибить какого-нибудь могучего чародея. Отличный способ оставить своё имя в истории!
— Моё только на стенках сортира написано, — вздохнул варвар. — И то с ошибками.
— Только не говори, что ты сам его написал, — хмыкнула Лани.
Нанок не ответил. Его внимание безраздельно принадлежало симпатичной оруженоске. Варвар решительно подошёл к ней и что-то зашептал на ухо. Девушка смущённо хихикнула, что-то сказала ему в ответ, после чего оба поспешили удалиться.
— Нанок, ты куда? — окликнула Лани
— Дурацкий вопрос, — хихикнул Ларгет.
— Поскольку Сандра — оруженосец, я собираюсь передать ей свой боевой опыт, — объяснил Нанок.
— Ах, опыт, — хмыкнула Лани. — Ну, валяй.
Таль нисколько не сомневался, что варвар последует ценному совету.
— Я бы тоже мог передать кому-нибудь свой боевой опыт, — сказал он в пространство.
— Дон Наполеон к твоим услугам, — отрезала девушка.
Таль обиделся и замолчал, уставившись на костёр. Рыцарь озадачено разглядывал шлем, Лани что-то помешивала в котле, изредка бросая в сторону Ларгета виноватые взгляды, которые тот подчёркнуто игнорировал. Девушка скользнула ему за спину, погладила по голове, Ларгет отмахнулся, но после двух-трёх поцелуев дуться перестал. Наблюдавший за сценой Дон Наполеон разочаровано вздохнул.
— Скучно, — пожаловался он. — Никаких подвигов. Ни тебе великанов, ни драконов, ни ветряных мельниц…