Это был большой серый краб, размером с собаку. Тонкие длинные ноги делали его похожим на паука-сенокосца, только очень большого. Но, в отличие от безвредного сенокосца, у краба были длинные массивные клешни, которые он раскрывал и сводил, будто угрожал.
Не успела Алиса разглядеть первого камеуса, как следом за ним на берег подземного озера выскочили другие. Они разбежались вдоль воды, вынюхивая что-то, словно собаки.
Алиса увидела, как из озера показалось испуганное лицо сирены и сразу исчезло, как только она заметила камеуса.
Один из камеусов увидел свет в лаборатории над озером. Он скользнул в ее дверь. И принялся пробовать клешнями приборы — может, искал что-нибудь съедобное. Алиса услышала звон и хруст стекла.
Она обернулась, глядя на Посейдона. Но тот все еще лежал с закрытыми глазами и часто дышал.
Алиса хотела заглянуть в другие залы Атлантиды, но не знала, какие надо’ кнопки нажимать, и поэтому нажимала все подряд.
Включались всё новые экраны.
На одном было видно море. Солнце склонялось к воде. Алиса взглянула на часы: седьмой час. На базе уже волнуются. Нет, успокоились. Ведь там знают, что случилось.
Включился еще один экран. На нем был виден небольшой городок на берегу моря. Белый мирный городок, несколько корабликов и глиссеров стоят у причала, над улицей медленно плывет флаер… Почему этот городок заинтересовал Посейдона? Надо будет спросить.
Шорох со стороны двери отвлек Алису.
Она поняла, что это скребутся крабы.
Посейдон открыл глаза.
— Вам плохо? — спросила Алиса. — У вас есть лекарство?
— Там, — тихо сказал Посейдон. — Синий пузырек…
Алиса достала лекарство. Протянула старику.
Он прислушивался.
— Они скребутся в дверь? — спросил он. — Это стучит смерть.
— Вы о крабах? — спросила Алиса.
— Камеусы… — Старик открыл пузырек, по комнате распространился странный острый аромат. Старик поднес пузырек к носу, понюхал… — Последний, — сказал он в ответ на взгляд Алисы. — У нас была аптека, с Крины.
Камеусы продолжали царапаться в дверь.
— Откуда они? — спросила Алиса. — Из моря?
Старику стало легче. Он опустил ноги на пол.
— Спасибо, — сказал он. — Не представляю себе, как ты меня дотащила. Отважная девочка.
Посейдон встал и подошел к мониторам.
Он увеличил изображение на мониторе, что глядел на берег подземного озера, и показал Алисе крупным планом краба, который методично рвал на клочки белый халат, забытый в лаборатории.
— Они жили здесь всегда, — сказал старик. — Правда, судя по всему, раньше они были куда меньше и совсем безвредными. Их ловили, исследовали… Это особый род пещерных крабов. Они таятся в трещинах скал и питаются тварями, что живут в пещерах, — улитками, мокрицами, если повезет, летучими собаками, даже грибами, что вырастают в темноте. Когда много тысяч лет назад эти подземелья обжили атланты, крабы стали пожирать объедки, научились ловко воровать пищу, забираться в склады.
— Но ведь Атлантида утонула, — сказала Алиса, не в силах оторвать взгляда от краба, который рвал белый халат. В движениях его клешней и в выражении белых, на стебельках, глаз была холодная жестокость.
— Камеусы мечут икру и затем обволакивают ее плотной оболочкой. В глубинах трещин икринки прожили несколько лет, пока мы не откачали отсюда воду. А затем камеусы приспособились жить рядом с нами. Мы старались их извести, травили ядами Многие крабы погибали, но те, что остались, перестали бояться ядов. Мы придумывали новые способы истребления — крабы учились с ними бороться. Мы запаковывали органические продукты в специальные контейнеры — камеусы стали прогрызать металл Пока на станции было много людей, крабы отсиживались в своих трещинах и каменных норах. Но теперь, поняв, что мы бессильны, камеусы перешли в наступление. На наше счастье, крабы становятся агрессивны лишь раз в месяц, когда над океаном поднимается полная луна. В эту ночь они впадают в бешенство. В такие ночи мы собираемся в зале совета за двойными стальными дверьми, потому что обычная дверь теперь не преграда для них… Но никогда я не видел такого нашествия…
— Что же делать? — спросила Алиса.
— Остается только одно: ждать. Как только зайдет луна, крабы исчезнут — спрячутся в своих щелях.
— Скоро прибудут спасатели, а они ничего не знают о крабах.
— Крабы, к счастью, не умеют плавать.
«Странно, — подумала Алиса. — Я спешила, бежала — и вдруг остановилась. Я сижу в осажденной крепости и жду спасения. Рядом со мной очень старый человек, пришелец с другой планеты, который сотни лет жил в подводной тюрьме и не смел ее покинуть. И даже сейчас боится. А я к нему уже привыкла. Лицо у него приятное, очень усталое, но не злое».
Алиса поглядела на мониторы.
— А почему у вас некоторые мониторы показывают наш мир? — спросила она. — Вот этот показывает море, а тот — какой-то городок.
— Привычка, — сказал Посейдон. — Я ведь не только наблюдатель. Я занимаюсь тектоникой, изучаю строение Земли. Я прихожу сюда, веду наблюдения, регистрирую процессы, которые происходят в недрах вашей планеты. Работа меня спасает… Хоть она и никому не нужна.
— Теперь все будет иначе, — возразила Алиса. — Вы же знаете многое, что неизвестно наверху. Наверху вас обязательно сделают академиком, вот увидите.
— Наивно, девочка. Кому нужен выживший из ума старик? Все наши открытия безнадежно устарели. Еще сто лет назад мы знали о вашей планете в тысячу раз больше, чем сами земляне. Но ваша наука развивалась с такой скоростью, что теперь мне впору у вас учиться.
— Как жалко, что закон запрещал вам выйти к людям раньше! — сказала Алиса. — Вы бы нам сильно помогли.
— Мы изучили морское дно. Мы знаем, где под океаном находятся очаги магмы, где — запасы полезных ископаемых. Мы знаем, как предсказывать извержения вулканов и землетрясения… Вот видишь этот гавайский городок Колау? Он спокойно спит, не подозревая, что в шесть утра на него обрушится землетрясение. И не будет больше этого городка — разлетятся на куски его дома, провалится под землю эта церковь, волна цунами смоет в море порт…
— Какой ужас! — воскликнула Алиса. — И вы так спокойно об этом говорите? Даже муравейник жалко, если он попадет в лесной пожар, а вы же говорите о целом городе, о людях, которые в нем живут!
— Это закон природы, — сказал Посейдон. — Мы не вмешиваемся.
— Вы не вмешивались, вы жили, как подземные кроты! Поглядите, до чего вы докатились! Нельзя быть только наблюдателями. Люди должны помогать друг другу. Знаете, кто вы? Вы преступники. И сами себя наказали, — возмутилась Алиса.
— Если бы мы открылись вам, то ваша судьба бы изменилась. Я не знаю, была ли бы сейчас Земля лучше или хуже, — возразил Посейдон.
— Я говорю не о том, чтобы вмешиваться или не вмешиваться! — возразила Алиса. — А о том, чтобы спасти людей, если им грозит опасность! Если бы опасность грозила вашей планете или даже вашей станции, мы пришли бы к вам на помощь!
— Для того чтобы стать такими, вы должны были сами прожить собственную историю. Сами совершить свои ошибки и сами их исправить.
— Но какую же ошибку совершили люди того города, который спит? И которые погибнут на рассвете?
— Я надеюсь, что ваши сейсмологи уже догадались, что надвигается землетрясение.
— Нет, не догадались. Это ясно. Вы же видите — до землетрясения осталось несколько часов, а в городе спокойно, никакой эвакуации. Значит, о землетрясении никто не подозревает.
— Я ничего не могу сделать, — сказал Посейдон.
— Неужели у вас нет рации?
— Она давно уже вышла из строя. Да и зачем нам связь с Землей?
— Скорей бы спускались спасатели, — сказала Алиса. — Тогда мы успеем предупредить этот городок…
Она была сердита на Посейдона и на всех этих кринян. Вроде бы они говорят правильно, логично, разумно. Но все равно они неправы.
Алиса с надеждой смотрела на монитор, на котором был виден ангар. Скорей бы…
Но там было спокойно. Только один камеус выскочил в зал, быстро переставляя серые ноги, боком пробежал через него, остановился перед стеклянной стеной, вглядываясь в толщу воды. Потом побежал прочь.
Посейдон уселся в кресло перед мониторами и сказал тихо, словно чувствовал себя виноватым:
— Надо проверить, как остальные…
Но он не успел этого сделать. На мониторе, который показывал подземное озеро, в толпе крабов, суетившихся на берегу, жадно глядя на перепуганных сирен и морских змеенышей, вдруг возникла паника. Крабы бросились наверх, подальше от воды.
Вода в середине озера расступилась, и из нее показался прозрачный купол. На поверхность поднимался батискат.
Еще несколько секунд — и батискат, вынырнув из воды, замер. Можно было различить, что под куполом два человека.
Яркий свет прожектора ударил по берегу. Купол откинулся. В батискате стоял Пашка.
Глава 9. БЕГСТВО ИЗ АТЛАНТИДЫ
Алиса сразу все поняла.
Вместо того чтобы подняться на поверхность и вызвать помощь, безрассудный Пашка отправился сам совершать подвиги.
Почему так случилось?
Но для этого над рассказать, что же произошло с Пашкой Гераскиным.
… Вода уже доставала Пашке до груди, когда он понял, что больше она не поднимается. Вода не только не прибывала, она начала уходить из зала. Слышно было, как работают насосы. Тяжело дыша и чавкая, они выкачивали воду.
Вот вода уже по колено, по щиколотки… Вот последние ее струи втягиваются в решетку в полу.
Дверь в зал отворилась, и туда вошел, волоча ноги, старик Гермес. Он был в скафандре, сумка с инструментами через плечо. В руке Пашкин шлем, который унесла Гера.
— Это вы откачали воду? — спросил Пашка.
— Опять поломка, — вздохнул старик. — Везде поломки. Иду, вижу — прорвало. Да и ты остался запертый. Ох, старое все здесь, ненадежное. Попадешься невзначай, утонуть можно. Ай-ай-ай! — Старик тяжело вздохнул и протянул Пашке шлем: — Потерял, что ли?
— Спасибо.
Пашка не знал, что ответить старику. Может, признаться, что шлем отняла Госпожа Атлантиды и хотела его убить? А вдруг старик, чего доброго, сообщит Гере, что ее план не удался, — и тогда она вернется, чтобы исправить свою ошибку?
Но старик сам разрешил Пашкины сомнения.
— И чего же ты хотел, мальчик? — спросил он. — Небось домой захотелось? К маме? Пошли, провожу тебя.
И старик вывел Пашку из зала, провел узким ходом в шлюзовую камеру. Потом задраил внешний люк, спросил, в порядке ли шлем у Пашки. Пашка надел шлем, закрепил его и проверил, как поступает воздух. Все было в норме. Потом старик вытащил из инструментального ящика свой потертый и поцарапанный шлем, похожий на шлем греческого воина, привинтил его и открыл воду. Шлюз быстро наполнился, и старик Гермес открыл внешний люк. Они стояли на дне океана.
Старик побрел вперед. Они не могли разговаривать — системы связи в скафандрах были разными. Пашка уже догадался, что старик ведет его к батискату.
Пашке казалось, что прошла вечность, прежде чем они, миновав субмарину атлантов, достигли батиската. Старик остановился. Он подождал, пока Пашка открыл люк переходника, а через три минуты они уже были внутри батиската и можно было снять шлемы.
— Почему вы меня спасли? — спросил Пашка.
— Почему? — повторил старик, глядя на Пашку выцветшими серыми глазами. — Это я себя спасал.
— А я думал, что вы ничего не соображаете, — нетактично признался Пашка. — Вы всегда чепуху несли.
— Так все думают, — сказал старик. — Какая опасность от старого дурака? Этим и спасаюсь.
— Но почему?
— Потому что здесь больше жить нельзя. Но и признаться в этом — значит жизни лишиться. Вот и притворялся дураком. Пашка уселся в кресло у пульта батиската.
— Куда идти? — спросил он. — Вы знаете?
— Туда. — Старик показал пальцем направление. — Я бы сам на нем уплыл, но не знаю, как управлять.
Пашка включил прожектор и начал разворачивать батискат Именно тогда Алиса увидела, как батискат уплывает, и обрадовалась, что Пашка догадался вызвать спасателей. Старик Гермес тоже решил, что Пашка будет подниматься.
— Через триста метров выход в ущелье, — сказал он Пашке. Голос старика изменился, даже помолодел.
— И давно вы притворяетесь? — спросил Пашка.
— Давно. Если открыть мысли, Госпожа Атлантиды сразу меня со света сживет. Я все старался весть наверх дать. Я знаешь что придумал? Собирал старые бутылки, вкладывал в них записки с нашими координатами и выпускал их в море.
— Я знаю! — воскликнул Пашка. — Мы потому и приплыли сюда, что нашли такую бутылку. С координатами.
— Значит, я был прав, — сказал старик Гермес.
— А что же вы подробнее не написали?
— Я напишу, — проворчал старик, — а бутылка к Госпоже попадет. Она и догадается. Я человек старый, немощный, мне уж триста лет скоро. Я терпел и ждал. Что с дурака возьмешь? Хожу себе, чиню, латаю…
— Как хорошо, что вы успели вовремя и спасли меня.
— Я не успел. Я знал. Я как выследил, что Госпожа сюда идет, — сразу за ней. И ждал, пока она уйдет. Очень боялся, что она задержится поглядеть, как ты, потонешь.
Батискат прошел сквозь горло широкого туннеля и оказался в ущелье.
— Поднимайся, — сказал старик. — Теперь можно.
Но Пашка не спешил перевести рули батиската на вертикальный подъем.
— Подождите, — сказал он. — Нельзя оставлять Алиску. Ей угрожает ваша Госпожа.
— Так поднимись, позови на помощь!
— Нет, сначала мы возьмем Алису. Помощь может опоздать.
— Лодка твоя, ты капитан, — вздохнул старик. — Только разумнее вызвать помощь.
— Мы возвращаемся, — твердо произнес Пашка.
— Есть другой путь в Атлантиду, — помедлив, сказал старик. — Через подземное озеро. Там нас не ждут.
Старик боялся возвращаться в Атлантиду. Он нарушил закон и знал, что сделает с ним Госпожа, если он попадет к ней в руки Пашка этого понять не мог. А старик, мечтавший лишь о том, что он увидит перед смертью настоящее солнце и вдохнет свежего морского воздуха, мрачно сидел рядом с Пашкой. Он уже жалел, что спас его.
Шлюзовое устройство у озера действовало. И меньше чем через час после того, как старик спас Пашку в зале ангара, они вынырнули посреди подземного озера, перепугав и без того испуганных сирен и морских змеенышей.
— Что это? — спросил Пашка, увидев, как от луча прожектора разбегаются камеусы.
— О, горе! — воскликнул старик. — Как я мог забыть! Сегодня полнолуние! Камеусы вышли на охоту!
Эти слова старика Гермеса Алиса услышала. Их уловили микрофоны в зале подземного озера.
Алиса слышала, как Гермес объяснял Пашке, что такое камеусы. Посейдон, сидевший рядом, удивленно говорил:
— Этого быть не может! Ведь Гермес давно сошел с ума! Он ничего не понимает! Какая глупость! Нас было двое недовольных, а мы не доверяли друг другу.
Голос Госпожи Атлантиды раскатился по всему подземелью.
— Я все вижу! — кричала она. — Я вижу, какое преступление совершил ничтожный Гермес, который не убоялся моего гнева. Слушай же, предатель Атлантиды, нарушитель закона: если ты сейчас убьешь этого мальчишку, я сохраню тебе жизнь.
Алиса видела, как вздрогнул Гермес, услышав грозные слова Геры. Он опустил голову, съежился, стараясь спрятаться от разящих слов.
— Не бойся, — услышала Алиса голос Пашки. — Ничего она с тобой не сделает.
— Она всесильна, — тихо ответил Гермес.
— Зло не бывает всесильным, — возразил начитанный Пашка.
Крабы, толпившиеся у лаборатории, замерли, тоже слушая Госпожу Атлантиды.
— Я жду одну минуту, — произнесла Гера. — После этого пеняй на себя.
Посейдон включил еще один монитор. Гера стояла посреди зала совета Атлантиды, держа в руке золотой микрофон в виде змеиной головы.
— Я пойду, — сказал между тем Пашка. — Мне надо найти Алису.
— Ты не пройдешь мимо камеусов, — чуть не плача произнес Гермес — Они разорвут тебя.
— Надеюсь, мой скафандр выдержит.
Алиса обернулась к Посейдону:
— Пожалуйста, сделайте, чтобы он нас услышал. Он должен знать, что мне ничего не грозит.
Посейдон наклонился к микрофону.
— Внимание, — произнес он, — говорит Посейдон. Слушай меня, Госпожа Атлантиды! Слушай меня, Гермес, слушай меня, мальчик Паша. Алиса в безопасности. Она стоит рядом со мной. Госпожа, ты бессильна против нас. Еще вчера мы были разобщены, каждый сам по себе, и потому ты правила Атлантидой и утверждала, что ты и есть закон Твое время прошло. Я лишь жалею, что раньше не доверял Гермесу.
— Я тоже жалею об этом! — закричал Гермес, который услышал слова Посейдона.
— Ты одна, Гера, — продолжал Посейдон. — С помощью детей, которые пришли из солнечного мира, мы поняли, что единственный выход — наверх, где ветер и солнце.
— Я убью вас! — кричала Гера. Она отбросила микрофон и протянула руку к рубильнику на стене. — Я затоплю Атлантиду! Никто не выйдет отсюда живым.
— Глупости, — сказал Посейдон. — Гермес и Паша в батискате. Они не погибнут.
Гера замерла. Она поняла, что Посейдон прав.
Обезумевшая от страха потерять власть, Госпожа Атлантиды готова была убить всех. И если кто-то спасется — ее торжество будет неполным.
И тут все услышали отчаянный визг.
Вспыхнул еще один монитор. На нем была видна детская Афродиты.
Наследница сидела на кровати, прижимая к груди куклу, и отчаянно вопила. Ее отец, толстяк Меркурий, стоял посреди комнаты, подняв стул.
Им было от чего испугаться в трещине двери шевелилась клешня камеуса.