Избрав в качестве образца государственности европейскую модель государства-нации, политическая элита Турции ставила перед собой задачу отказаться от османского прошлого. По радикальности модернизационный процесс в Турции в первые десятилетия существования республики может быть сравним разве что с реформами Петра I или большевиков. И если Россия живет в условиях расколотого общества со времен европеизации начала XVIII в., то для Турции этот период начинается с образования республики, когда государство отказывается от лидерства в исламском мире и предпочитает занять скромное место ученика у ранее ненавистной западной цивилизации.
С образованием республики и началом модернизационных мероприятий, напрямую затрагивающих монополию ислама на идеологический контроль общественной жизни, наступает длительный период политической борьбы между традиционалистами и модернистами, проходившей с явным преобладанием первых. К середине 40-х гг. появляется новый рубеж противостояния, на сей раз между сторонниками либерализации, к которым примкнули и некоторые традиционалисты, и консерваторами, настаивавшими на этатизме в экономике и руководящей роли НРП в политике. В силу объективных причин распространение левых идей в Турции было невелико.
За время Второй мировой войны руководству Турции удалось еще более упрочить свое положение за счет благоприятной политической и экономической конъюнктуры. Однако идеология национализма и этатизма, сформированная на основе довоенных европейских идей первой половины XX в., уже не могла обеспечить развитие страны в новых политических и экономических условиях. В политической элите образовалась оппозиция, ориентированная на частный капитал и экономические связи с зарубежными странами. Турция стояла перед выбором направления своего дальнейшего развития, который в новых условиях во многом зависел от политики иностранных партнеров.
Турция в начале холодной войныТурция стала, пожалуй, одной из немногих стран мира, которым удалось остаться в стороне от пожара Второй мировой войны. В то время как Советский Союз и Германия вели войну на взаимное уничтожение, Анкара предпочитала оставаться нейтральной, успешно сотрудничая и с Великобританией, и с Германией. Официальная турецкая историография преподносит это как значительное достижение турецкой политики. Казалось бы, от своего нейтралитета страна получила больше, чем могла бы получить от возможного участия в войне. Активная торговля с Германией стратегическими материалами – медью, хромом, хлопком, пшеницей и другими товарами – позволила в значительной степени улучшить экономическое положение. Однако впоследствии такая прагматическая позиция принесла Турции множество политических проблем.
В изданиях, посвященных политике Турции в годы Второй мировой войны, как правило, присутствуют две противоположные точки зрения. В советской историографии было принято говорить о Турции как о стороне, ожидающей радикальных успехов Германии на Восточном фронте, чтобы затем напасть на СССР, захватить Кавказ и Крым[33]. Турция изображается как агрессивное государство, проводящее дружественную Германии и враждебную СССР политику. Такого же мнения продолжают придерживаться и армянские историки[34]. В ряде работ, изданных в США[35], Турции[36] и Азербайджане[37], авторы представляют Турцию верным союзником Великобритании с 1939 по 1945 гг., чей нейтралитет был выгоден всем странам антигитлеровской коалиции. Доступность различной литературы и документов по данному вопросу позволяет сделать некоторые выводы относительно политики Турции в период 1939–1945 гг. и оценить то значение, которое имел этот период для дальнейшего политического развития страны.
Официально с 19 октября 1939 г. Турция являлась союзником Великобритании и Франции, однако активные и неудачные в начале военные действия союзных армий на Западном фронте удержали Анкару от выполнения своих обязательств. 18 июня 1941 г. Турция заключила с Германией пакт о дружбе и ненападении, что было выгодно обоим государствам. Германия впредь могла не опасаться угрозы или «недружественных действий» с юга и беспрепятственно осуществлять агрессию против СССР, Турция же могла быть уверена, что не разделит в ближайшее время судьбу Польши. С 1941 по 1944 г. Турция проводила политику лавирования между Англией и США, с одной стороны, и Германией – с другой. Отношения же с СССР оставались довольно недружественными.
За время войны, особенно в период военных побед вермахта на Восточном фронте, турецкие политические лидеры и журналисты неоднократно встречались с официальными лицами Германии, посещали оккупированные территории, бывали на фронте. В Турции действовали германские разведывательные службы, особенно близ границ с СССР. Росло военно-техническое сотрудничество между немецкими и турецкими вооруженными силами[38]. По словам турецкого министра иностранных дел Хасана Сака, в 1946 г. 80 % оборудования и снаряжения турецких вооруженных сил было германского производства, что говорит о высоком уровне военного сотрудничества между Берлином и Анкарой.
Внешнеэкономические показатели государства, как правило, являются отражением проводимой внешнеполитической линии, что имело место и в нашем случае. К 1940 г. торговый оборот Турции с СССР снизился более чем в 10 раз (по сравнению с ситуацией середины 30-х гг. XX в.) и в 1941–1945 гг. находился фактически на нулевом уровне. Экономические отношения между Германией и Турцией в период Второй мировой войны, напротив, заметно укрепились. Турция являлась единственной нейтральной европейской страной, с возможностью прямого сухопутного сообщения с Берлином и общей границей с СССР. Немецкая армия была одета в униформу из турецкого хлопка, броня танков и бронемашин варилась с использованием турецкого хрома. Впрочем, Германия стала экономическим партнером Турции № 1 уже во второй половине 30-х гг. XX в.
Экономическое партнерство с союзниками – США, Великобританией и Францией – оказалось в тесной зависимости от политических соглашений. Поставки хрома, несмотря на крайнюю нужду Германии в этом стратегическом материале, продолжали регулироваться англо-турецким соглашением, по которому преимущественное право закупок до 1942 г. принадлежало Великобритании.
На границе с СССР было сосредоточено достаточное количество турецких войск, а всего под ружьем Турция имела около миллиона человек. Нейтралитет Турция держала скорее недружественный по отношению к СССР и дружественный к Германии, однако и союза с Великобританией не разрывала. Как и любая другая нейтральная страна того времени, Турция была полем боя разведок всего мира. Немцы пытались контролировать многочисленные антисоветские пантюркистские организации и прессу, вербовали и забрасывали шпионов на территорию СССР[39]. С другой стороны, и советская разведка в Турции также проводила спецоперации, среди которых самая известная – покушение на посла Германии в Турции Франца фон Папена в 1942 г.[40] Турецкие власти спокойно смотрели на активность германских спецслужб и антисоветские настроения в своей стране. Только в 1944 г. были сделаны первые шаги к улучшению отношений с СССР: арестованы наиболее одиозные пантюркисты, амнистированы советские граждане, обвиненные в покушении на фон Папена, Москве переданы граждане СССР, сотрудничавшие с нацистами, и скрывавшиеся на территории Турции[41].
На протяжении всей войны союзники обращались к Турции с призывом вступить в войну, однако не подкрепляя эти предложения военной и экономической помощью, которая поступала больше со стороны Германии. Политика нейтралитета между двумя противоборствующими блоками велась Турцией настолько явно, что бесперспективность всех попыток втягивания ее в войну на стороне одного из них отмечали и Сталин, и посол Германии в Анкаре фон Папен. Только 2 августа 1944 г. Турция прервала все политические и экономические связи с Германией, 12 января 1945 г. открыла проливы для прохода союзнических судов, перевозивших грузы по ленд-лизу, а 23 февраля 1945 г. объявила Германии войну. За это Турция была официально приглашена на конференцию в Сан-Франциско и стала одной из стран – учредителей ООН.
С окончанием Великой Отечественной войны СССР приступил к активному проведению нового политического курса, связанного с распространением советского влияния на соседние территории. Пока США были кровно заинтересованы в скорейшем вступлении нашей страны в войну с Японией, посол М.М. Литвинов считал, что союзники будут: «более расположены к уступчивости, чем после победоносного завершения ими войны на востоке»[42]. Если вопрос о Восточной Европе был в общих чертах разрешен в ходе Ялтинской конференции, то на страны Ближнего Востока, не принимавшие участия в войне, у СССР были особые виды. Мир только начинал переходить к биполярной системе международных отношений, из которой постепенно исключались старые глобальные участники – Франция и Великобритания. На смену колониальным державам – победителям Первой мировой войны пришли новые лидеры миропорядка – СССР и США, между которыми и проходила борьба за влияние на страны Ближнего Востока. На стороне СССР был международный престиж победителя нацизма, популярность коммунизма как идеи, близкой менталитету восточных народов, интернационализм, а также мощная сухопутная армия, готовая вторгнуться на территорию соседа в любой момент без шансов потерпеть поражение. На стороне США – самая мощная в мире экономика, благосклонность к частной инициативе, возможность воспользоваться опытом и ресурсами союзников – Великобритании и Франции – при сохранении собственной незапятнанной репутации в регионе. Однако у США пока не было ядерного оружия и они были заинтересованы в участии СССР в войне с Японией, поэтому на Потсдамскую конференцию помимо восточноевропейских и дальневосточных было решено вынести вопросы о новых требованиях к Турции, об индивидуальной опеке над одной из колоний Италии, создании советских баз на территории Норвегии и Дании.
Инициатором радикального пересмотра взаимоотношений между Турцией и СССР стала Москва. Советское правительство справедливо желало видеть в своих соседях со всех сторон союзников, поэтому было заинтересовано в установлении влияния в Турции и Иране. Старый Договор о дружбе и нейтралитете 1925 г. и Конвенция о режиме проливов в Монтрё 1936 г. не удовлетворяли требованиям безопасности южных границ СССР. Главным образом Сталин был недоволен недостаточным соблюдением Турцией нейтралитета во время Второй мировой войны и нарушениями режима проливов. Условия для политического давления на Турцию складывались благоприятные: авторитет СССР был как никогда велик, а Турция фактически оказалась в международной изоляции, так как великие державы сразу после окончания войны с Германией были заняты урегулированием европейских и дальневосточных проблем. На Потсдамской конференции представитель Великобритании сам первым высказался за изменение режима проливов. Однако точка зрения союзников коренным образом отличалась от турецкой и советской. США и Великобритания были сторонниками полной свободы навигации в проливах и Черном море, однако на Потсдамской конференции этот вопрос так и не был разрешен. В итоге каждой из сторон было предложено самостоятельно решить этот вопрос с Турцией, предоставив, таким образом, некоторую свободу действий советской дипломатии.
Давление на Турцию со стороны СССР проводилось поэтапно. 19 марта 1945 г. был денонсирован Договор о дружбе и нейтралитете 1925 г. 7, и 18 июня 1945 г. состоялись исторические встречи главы советского внешнеполитического ведомства В.М. Молотова и посла Турции в СССР С. Сарпера, на которых были выдвинуты три основных требования: совместный контроль над проливами, предоставление СССР военных баз в проливах и удовлетворение территориальных претензий – передача под юрисдикцию СССР округов Карс и Ардаган. Турецкая сторона соглашалась лишь на заключение с СССР союзного договора против возможной агрессии со стороны европейских и средиземноморских стран, а также предлагала заключить договор о покупке оружия у СССР для того, чтобы обеспечить оборону проливов. Посол Турции в СССР предлагал условия, на которых впоследствии можно было выстроить новые дружественные советско-турецкие отношения, по крайней мере предупредить развертывание американских баз, в том числе с ядерным оружием, на границах с СССР, что произошло в 1950-е гг. Однако Молотов не отступил ни от одного из своих требований и отказался заключать договор, что негативным образом отразилось на дальнейших отношениях между странами.
Советское правительство считало свои жесткие требования обоснованными по двум причинам: недостаточно дружественный нейтралитет Турции во время Великой Отечественной войны (в том числе нарушения конвенции о режиме проливов), а также несправедливость договора 1921 г., по которому Республике Турция отошли территории Карса и Ардагана, присоединенные к Российской империи по Берлинскому трактату 1878 г. Но насколько объективны были данные претензии? Во время Второй мировой войны можно назвать как минимум две нейтральные европейские страны, занимавшие еще более дружественную, чем Турция, позицию по отношению к нацистам, – это Швеция и Испания.
Швеция, в отличие от Турции, так и не объявила войну Германии даже в 1945 г. Швеция предоставила свою территорию для транзита немецких войск в Финляндию и Норвегию; более 500 шведских добровольцев активно участвовали в войне в легионах СС на Восточном фронте; баснословные прибыли от торговли с нацистами стратегическими материалами стали основой бурного развития шведской экономики в послевоенные годы. Однако единственной реакцией на это были протесты со стороны ряда стран против вступления Швеции в ООН. Напомним, нацистская Германия неоднократно обращалась к Турции с просьбой предоставить свою территорию для транзита немецких войск, однако всякий раз получала отказ, о чем замечает в своих воспоминаниях посол Франц фон Папен.
Схожая ситуация была с нейтрально-дружественной Германии франкистской Испанией, которая официально отправляла на Восточный фронт свои войска – 250-ю пехотную «голубую» дивизию, в составе которой с 1941 по 1943 г. в боях успело принять участие до 50 000 испанцев. Не смотря на это, генералу Франко сошло с рук пособничество нацистам, и он был даже оставлен у власти. Правда, некоторое время после Второй мировой войны Испания находилась в международной изоляции.
Таким образом, нейтралитет Турции вполне укладывается в рамки международного права того времени. Что же касается пересмотра территориальных положений договора 1921 г., то В.М. Молотов в ходе беседы с С. Сарпером обращал внимание на урегулирование аналогичной ситуации с Польшей. Дело в том, что несправедливый с точки зрения СССР договор 1921 г. был добровольно пересмотрен Польшей в его пользу, и Турция, по мнению советского министра, должна была последовать этому примеру. Однако в 1945 г. Турция, в отличие от Польши, не была освобождена советскими войсками, а договор 1921 г. был заключен по взаимному согласию сторон, а не в результате войны, как это было в случае с Польшей. Поэтому прецедент с Польшей не мог служить доводом для Турции, а также США и их союзников, опасавшихся советской экспансии.
В качестве одного из аргументов, призванных повлиять на международное сообщество, Советское правительство использовало право армянского и грузинского народов на самоопределение. Территориальные требования к Турции предъявлялись как со стороны официальных советских органов Армянской ССР и международных армянских организаций, поднимавших тему трагических событий 1915 г., так и грузинской стороной. Народные комиссариаты иностранных дел Грузии и Армении подготовили по запросу НКИД СССР справки, подтверждающие справедливость территориальных претензий республик к Турции, также в декабре 1945 г. в центральных советских газетах «Правда», «Известия» и «Красная Звезда» было опубликовано письмо грузинских академиков С. Джанашиа и Н. Бердзенишвили «О наших законных претензиях к Турции». Советский Союз пытался представить территориальные претензии к Турции как инициативу союзных республик, малых народов, требующих обратно незаконно отторгнутые территории, а официальные СМИ, передававшие в эфир эту информацию, такие, как «Всесоюзное радио», – всего лишь трансляторами этих претензий. Официальной ноты с требованиями к турецкому правительству не последовало.
В ответ на советские претензии в прессе Турции и Великобритании разгорелась антисоветская кампания. Турецкие политики неоднократно делились своими опасениями по этому поводу с коллегами из США и Великобритании, по-прежнему остававшейся союзницей Турции. Турецкий народ, на протяжении более 20 лет воспитывавшийся в русле националистической идеологии и на примерах освободительной борьбы за территориальное единство Турции, крайне негативно отнесся к предложениям СССР. Антисоветская кампания, утихшая в 1944 г. не без вмешательства центральных властей, возобновилась с новой силой. В стране практически не осталось сторонников СССР: под предлогом протеста против требований с его стороны территориальных уступок 4 декабря 1945 г. были разгромлены редакции левых газет, критиковавших не столько внешнюю, сколько внутреннюю политику НРП и турецкой буржуазии.
2 марта 1946 г. СССР, согласно международным обязательствам, должен был вывести войска из Северного Ирана. Однако, по сообщениям иностранных дипломатов в этой стране, происходил обратный процесс. Активизировались движения за автономию Южного Азербайджана и иранских курдов, пользовавшиеся поддержкой СССР. Москва требовала от Тегерана лояльности и предоставления концессий, подобных британским, на нефть Северного Ирана. Советские войска в Иране были своего рода гарантией подписания такого договора, их вывод произошел сразу после того, как концессионное соглашение было подписано премьер-министром правительства Ирана Ахмедом Кавамом. Одновременно с усилением международной напряженности вокруг Ирана усилился нажим СССР на Турцию. По сообщениям американских консульских работников из советской зоны оккупации в Иране, в первой половине марта 1946 года наблюдалась концентрация войск в Тебризе и их маневры, в том числе и в сторону границы с Турцией. В то же самое время посол США в Турции Вильсон доложил о концентрации советских войск в Румынии и Болгарии, а также на северо-восточной границе с Турцией и предположил скорое начало военной операции. Наряду с этим посол СССР Виноградов в очередной раз повторил требования СССР к проливам и территориям Северо-Восточной Анатолии.
По сообщениям непосредственных участников событий, на границе Армении и Турции советские войска стояли в полной боевой готовности, были развернуты полевые госпитали, баки танков полны горючего. Средний командный состав знал, что планируется операция против Турции, на случай чего был готов запечатанный конверт с указаниями к проведению операции. Однако, как заявляет респондент, в двадцатых числах марта был отдан приказ отвести войска[43]. До сих пор неизвестно, что заставило СССР отказаться от планов силового решения иранской и турецкой проблем, которые, без всякого сомнения, находились в тесной связи друг с другом. Скорее всего, не обошлось без прямого давления со стороны США и Великобритании. С 24 марта до 9 мая советские войска покинули территорию Ирана, чем обрекли на уничтожение созданные СССР структуры азербайджанского и курдского самоуправления. Войска в Болгарии и Армении были отведены дальше от границы, а 6 апреля 1946 г. линкор «Миссури» с прахом умершего в 1944 г. турецкого посла М. Эртегюна пришвартовался к причалу Стамбула. Этот визит, как отмечают и зарубежные, и отечественные историки, стал символом нового этапа американо-турецких отношений, которые перешли на стадию зависимого, неравноправного сотрудничества.